Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Четверг, 06 июля 2006, 01:08:24
Давно собиралась повесить их сюда, но все не складывалось.
Сегодня сложилось.
1.
Свет ослепил и заставил плотно зажмурить, раскрывшиеся было глаза. Но свет-это не все. Был еще звук: басовитый, раскатистый, до боли знакомый, но все же не подлежащий определению.
Сознание отстраненно заметило, что источник у звука и света- один и он быстро приближается. Пока мозг пытался решить, что делать с этой информацией, тело с энергией распрямившейся пружины, уже летело вниз, раздираемое камнями железнодорожной насыпи. Спасенное, хотя и изрядно побитое тело, приходило в себя в канаве, а глаза отстраненно смотрели на череду сверкающих окон, пролетающих по рельсам над головой.
Само собой в мозгу всплыло слово-поезд. Это было первое осмысленное слово, кроме него только инстинкты и пустота.
Сияющая процессия скрылась за поворотом, звук стал тише и снова сгустилась тьма. Ночь, заметил мозг.
Неожиданно, в голове будто обрушилась стена: слова посыпались и застучали в висках: холодно, сыро, неудобно…; ноги, руки, боль в боку, кровь на языке, сухость в горле…, пить…, усталость….
На мгновение накатил ужас, потом также быстро ушел, оставив лишь желание немедленно действовать.
Попробовав опереться на вновь обретенные ноги, помогая разодранными, но все же работающими руками, тело сумело принять вертикальное положение. Так, уже неплохо, теперь надо идти…шаг за шагом, поначалу шатаясь и неуверенно, потом быстрее…
Силы вливались в проснувшиеся мышцы с удивительной скоростью: шаг стал пружинистым, уверенным, переходящим в бег и, наконец, очнувшееся тело понеслось по темной, едва различимой, тропе.
На ходу пришло упоительное чувство полета, радости от вновь обретенной энергии мышц и ночь не казалась больше страшной. Наоборот, темнота гладила, ласкала и заставляла чувствовать со всей ясностью каждый волосок на коже.
Движение было так чудесно, что хотелось остаться в этом ощущении навсегда. Но усталость взяла свое: бег стал замедляться, постепенно снова пришлось перейти на шаг, потому что легкие разрывались и сердце бешено стучало где-то в горле.
Зато мозг, насладившийся вновь обретенной властью над телом, переключился на окружающее пространство.
Слова продолжали появляться из темноты: камни, кусты, мягкая трава, мокрая от росы; мерцающие звезды, прячущиеся за быстро бегущие облака и вновь появляющиеся из-за них; деревья, расступавшиеся вокруг тропинки; холм впереди и дорожное ограждение на его вершине.
Тропинка закончилась и под ногами гладко запружинил асфальт.
Такое смешное слово, но именно так ЭТО называлось, она была уверенна. Она? Так же внезапно, как и все ранее, пришло осознание своего пола. Она-совершенно точно, нет никаких сомнений. Сердце удовлетворенно сжалось-определенности все больше.
Она не знала, как долго шла по этой пружинистой дороге.
До той самой поры, пока ее не заставил отпрыгнуть, к краю, бешено сигналящий автомобиль. Тоже смешное слово, но человеку, который высунулся из-за опущенного стекла-было совсем не смешно:
--Ты пьян? Или обкурился? Идешь посреди дороги, я тебя еле объехал. Валялся бы сейчас в придорожных кустах. Идиот…
Хлопнула дверь: человек вышел из машины и пошел к ней. Она стояла на месте без движения, не испуганная, а оглушенная потоком новых и уже знакомых слов.
Надо же –она все понимает. Знание напитывало мозг, как губку.
Человек включил фонарик, осветив замершую фигурку:
--Эй, с тобой все в порядке? Не задел?.... Э, да ты- девчонка,---сказал он скорее себе, чем ей. Она-то сама прекрасно знала, кто такая.
Ее внимание отвлек новый голос, внезапно раздавшийся из открытого автомобиля. Голос был громкий, нетерпеливый, невнятно требовавший отвечать и куда-то ехать.
Обладатель фонарика все еще смотрел на нее, раздумывая, как поступить дальше.
Наконец, развернувшись, он вернулся к машине. Сел на переднее сиденье. Покопавшись, вытащил черную трубку со шнуром и ответил:
--Да?
---Где тебя носит?, --взвился невидимый голос. –Я полчаса жду, когда ты вернешься. Посмотри на часы! Ты должен был приехать к двум, мы же договаривались.
--Да, Пит, помню, но пришлось задержаться по дороге, ---терпеливо оправдывался человек в машине,--Послушай, не психуй. Я ведь по делу задержался. Под колеса чуть не попала чокнутая девица. Еле-еле успел вывернуть руль: до сих пор руки дрожат. А ей - хоть бы что: застыла и молчит. Что мне с ней делать? Тащить в участок?
Голос из трубки стал тише:
--Зачем она здесь? Не пострадала- и слава Богу. Пусть дальше идет, куда шла. Пьяная, наверное.
---Нет, Пит, я тоже сначала думал, что пьяная. Но…, похоже, она в шоке. Оставь ее здесь, а через полчаса будешь из-под чьих-нибудь колес выковыривать…. Все-таки возьму ее с собой, разберемся в участке,---решился человек с фонариком.
--Как хочешь, только быстрее,— равнодушно согласился Пит и отключился.
Человек выбрался из машины и обратился к ней:
--Эй, леди. Садитесь-ка сюда. Проедем в участок, там выясним кто вы и откуда.
Девушка продолжала стоять неподвижно. Она поняла слова, но не поняла смысла. Разобраться кто она? Зачем? Она - это она, так же как он - это он. В чем тут разбираться?
Но незнакомец, похоже, так не думал. Он решительно взял ее за руку и подтолкнул к машине.
Первым желанием было вырваться, потом она передумала: прикосновение грело. Так приятно почувствовать что-то теплое посреди холодной мокрой ночи. Вцепившись в ладонь, она позволила отвести себя к машине и усадить на заднее сиденье.
Он сел на место водителя и захлопнул дверь. Машина плавно тронулась и заскользила по пустой дороге. Постепенно салон прогрелся, стало уютно, и она почувствовала, как глаза сами собой закрываются. В этот момент попутчик спросил:
--Как тебя зовут? Откуда ты?
Ничего путного не приходило в голову. Она промолчала.
Мужчина не отставал:
--- Мне все равно придется выяснить, кто ты. Надеюсь, ничего противозаконного не совершила там, откуда бежишь?- его голос посуровел.
Она продолжала молчать. Его слова ничего не значили, они цеплялись одно за другое, но смысла для нее не имели.
Человек не оставлял надежды на диалог:
--Я - полицейский. Ты поняла? --Он поймал ее взгляд в зеркале заднего вида.
Полицейский- не знакомое слово и ничего ей не напоминает.
Он-человек, мужчина. Это видно, а что такое полицейский- ей не интересно. Девушка отвернулась к окну.
Тот, который назвался полицейским, продолжал время от времени бросать на нее задумчивые взгляды, но заговорить больше не пытался. Ее это устраивало.
Когда они снова остановились, она почти спала. Полицейский со сном не посчитался и бесцеремонно вытащил из машины.
--Пошли, --буркнул он, и взял ее за руку. Сопротивляться расхотелось.
В ярком свете фонарей она увидела то, что ее мозг определил, как дом, крыльцо, ступени, дверь. В следующее мгновение, она уже стояла в небольшой комнате и рассматривала нового мужчину.
Полицейский, -решила она, ведь у него была та же черная куртка , что у человека с фонарем.
---Вот, Пит.—из-за ее спины раздался голос попутчика. --- Привел к тебе спасенную. Только, она, похоже, немая.
Пит лениво оторвался от экрана и взглянул на девушку:
---На вид просто замарашка. Зачем ты притащил ее сюда, Стив? Она ничего не совершила, мы не можем ее задержать. Надо было отправить в приют для бездомных- пусть возятся.
--В три часа ночи? --- Стив рассмеялся.-- Нет уж, пусть до утра посидит, а там разберемся. Кстати, посмотри сводки, ничья подружка, дочка не пропадала? Может, она из-под опеки сбежала? Явно же не в себе.
--Ладно, сейчас посмотрю.—Пит выключил монитор и махнул напарнику рукой:
---Посади ее где-нибудь и дай кофе, что ли. Она вся продрогла.
Когда сунули в руки бумажный стаканчик с коричневой дымящейся жидкостью, смутное - знакомое ощущение шевельнулось в желудке. Она осторожно отхлебнула. Приятно, горячо, сладко…
Что было дальше, плохо отпечаталось в памяти- очень устала.
Запомнилось лишь, как фотографировали. Они так это назвали. На самом деле поставили спиной к стенке и резанули по глазам ярким светом. Сразу вспомнился несущийся на встречу поезд. Она попыталась отскочить в сторону, но свет тут же погас. Один из полицейских долго успокаивал и уговаривал не бояться. Потом ее уложили на короткий офисный диван и, наконец, оставили в покое. Она провалилась в сон.
2.
--Вставай, спящая красавица! Мы проверили по нашему и соседним округам: никто тебя не терял и никто не жаждет отыскать; ни в чем противозаконном не была замечена, так что делать тебе в полицейском участке нечего. Придется отправиться в приют для бездомных, если, конечно, не вспомнишь, что у тебя есть дом.
Она молча смотрела в лицо Пита. У него залегли под глазами круги, наверное, устал. Его губы шевелились и произносили гирлянды слов, но они опять ничего не значили.
--Давай- давай, вставай и пошли! В приюте тебя покормят, помоют и, возможно, покажут врачу. Ты вся ободрана, будто дралась с кошками.
Она покорно сползла со своего неудобного ложа и поплелась за уходящим по коридору Питом.
Снаружи было светло. «Утро»-подсказал мозг: солнце, голубое небо, разноцветная земля….
На этот раз не пришлось даже садиться в машину. Они, не торопясь, прошли вдоль вереницы серых домов, которые точно назывались УЛИЦА, и свернули к неприметному особнячку.
Недалеко от входа гудела в ожидании большая группа людей в разноцветной, потертой одежде, которая никому из них не была впору. Полицейский не обратил на толпу внимания и повел ее внутрь.
В тесных комнатах располагались столы и сидели сосредоточенные сотрудники. По другую сторону столов, по-очереди, подходили те самые люди в смешной одежде, которых она видела во дворе.
Вот один из стульев освободился, и Пит скомандовал:
--Садись!
Сотрудник за столом поднял голову и вопросительно взглянул на полицейского.
--Привел к вам, так как не знаем, куда девать… Подобрали сегодня ночью, на шоссе, к северу от города. Мой напарник чуть не сбил ее- шла посреди дороги. Она не в себе: не говорит, плохо понимает, но ведет себя хорошо. Мы пробили по базе- никто ничего про эту женщину не знает. Так что - ваша клиентка.
Сотрудник благотворительной организации нахмурился.
--Невменяема-отправили бы к врачу. У нас тут правила: приходящие должны рассказать о себе, ответить на вопросы анкеты. Она ведь не сможет.
Полицейский фыркнул:
--Сами и отправляйте, вы в таких случаях лучше разбираетесь. А с меня и обычных преступников достаточно, что бы еще с сумасшедшими девчонками нянчиться.
Не дожидаясь возражений, Пит отвернулся и пошел к выходу, даже не взглянув на оставленную девушку.
Она, меж тем, увлеченно рассматривала лица «клиентов» приюта за соседними столами.
«Надо же- сколько разных людей! А еще сегодня ночью казалось, что она одна на свете.»
--Пойдемте!
Оказывается сотрудник приюта, уже обошел стол и теперь стоял перед ней, закрывая собой, обзор комнаты. Пришлось поднять глаза.
--Пойдемте!- настойчиво повторил чиновник.—Я отведу вас к врачу, пусть осмотрит, вдруг есть серьезные повреждения.
Она покорно поплелась следом.
Врач заставил ее раздеться, прощупал все кости и обработал порезы. Он нашел ее физическое состояние удовлетворительным, а психическое здесь оценить было некому. Посовещавшись с коллегой, дежурный доктор отправил ее в местную психиатрическую лечебницу, которая финансировалась этим благотворительным фондом.
3.
Так ОНА оказалась в клинике.
Здесь ей понравилось. Первые пять дней было спокойно, никто не трогал.
Она лежала на своей кровати, гуляла по коридору или сидела в общей комнате с остальными больными. Там можно было заниматься любой ручной работой, а так же рисовать и писать, но она не имела понятия как все это делать, поэтому, просто, сидела у окна и смотрела на пролетающих мимо птиц.
В ее сознание, тем временем, беспрерывным потоком вплывали новые и новые слова.
Утром шестого дня, после завтрака, подошел симпатичный молодой доктор и пригласил к себе в кабинет для беседы.
--Садитесь!—приказал он, когда закрылись стеклянные двери кабинета.
Как только уселась, он неожиданно поинтересовался:
--Вы знаете, почему находитесь здесь?
Она удивленно и слабо кивнула.
«Конечно знает-ее некуда больше девать, Пит ведь говорил об этом.»
Доктор, казалось, остался доволен ее кивком:
-Я наблюдал за вами последние пять дней и не заметил особых аномалий в поведении.
Вполне адекватная реакция на перемену обстановки и стабильность психологических показателей внушают надежную перспективу на восстановление утраченных функции в связи с диссоциативной амнезией…
Она зевнула. Доктор оказался таким же болтуном как и все, куча пустых, ничего не значащих слов.
--Я хотел сказать, ---поправился он, заметив ее отстраненность,-- вы не похожи на других пациентов.
---Почему? -- она удивилась незнакомому звуку. Голос оказался низким и хриплым. Хотя, возможно, он всегда был таким. Просто, раньше она им не пользовалась.
Доктор удовлетворенно улыбнулся и продолжил:
--Обычно люди, которые попадают к нам или больны всю жизнь или перенесли психическую травму, повредившую их мозг. Вы не похожи ни на первых, ни на вторых. Ваше тело отлично тренировано, ваша внешность- ухожена, ваши сны спокойны, а ваша координация, в худшем случае, в норме. Такое впечатление, что в один не лучший момент вы потеряли себя и забыли, что вам следует делать…
Она затрясла головой:
--Нет, доктор, я просто еще ни кем не была.
--Уверены?
--Конечно, моя жизнь началась шесть дней назад, на железнодорожной насыпи. Раньше ничего не было.
Она смотрела на врача с надеждой:
---Вы понимаете?
--Кажется, да—он фальшиво- широко улыбнулся, -ничего страшного, тогда мы вместе подумаем, кем вам стать.
Кстати, меня зовут доктор Рассел Доу. Можете называть меня просто Рассел.
---Хорошо, Рассел.- Исполнилось несколько дней ее знанию о том, что все люди одержимы желанием как-то себя назвать. Она смирилась с этим.
Но доктор не успокаивался:
--А как мне называть вас?
--Как –не знаю, я-это я.
Он рассмеялся:
--Конечно, и я-это я- когда говорю сам с собой, а с остальными приходится пользоваться именами, что бы не запутаться.
--Но у меня нет имени.
---Не страшно, мы вам его дадим…. Подумайте на досуге, какое вам больше нравится, -он достал из стола календарь и начал листать- Кэтрин, Маргарет, Элизабет, Елена …
--Только не Елена,---неожиданно перебила она.
--Почему?—заинтересовался доктор Рассел.
--НЕ знаю, но Еленой быть не хочу.
--Хорошо,---он отметил что-то в тетради,---Елену исключаем. На свете много прекрасных имен: какое-нибудь вам обязательно подойдет.
«Сомневаюсь»,- но в слух она этого не сказала.
Доктор, отступив от попытки узнать ее имя, перевел разговор на другое.
--Есть еще один вопрос, который меня беспокоит…. Может быть, ответив на него, мы сможем вам помочь.
--Помочь? Но мне не нужна помощь, со мной все очень хорошо.
--Вы не хотите даже предположить, что у вас было прошлое?— поднял брови он.
--Я не верю, что оно было. А если было и не помню, значит, хотела забыть.
Врач рассмеялся:
--Железная логика. Но время пройдет, и вы, возможно, передумаете.
Он замялся на мгновение, но все же продолжил:
--Я склонен думать, что прошлое было….бурное… У вас на теле есть шрамы от тяжелых ранений. Они почти не заметны, на их месте проведены корректирующие пластические операции. Но ранения, в том числе огнестрельные, были.
--И вы верите, что я захочу узнать подробности?—в ней проснулась ирония.
--Конечно,-- доктор был серьезен, --что бы такое не повторилось.
Мысль о ранах расстроила ее.
Доктор Доу произнес успокаивающе:
--Мы этого не допустим. Необходимо еще раз тщательно осмотреть вас и провести расширенные анализы.
--Что за анализы?
--Разные, целый комплекс. Мы исследуем вашу кровь, сделаем послойные снимки мозга и проверим активность разных областей.
--Нет.
Врач попытался разъяснить:
--Я прикреплю к вам датчики, и буду задавать вопросы. А вы отвечать.
--Нет, нет.
--Это совсем не страшно. По вашим реакциям, мы собираемся выяснить, что произошло…
Она затрясла головой и вскочила со стула:
---Нет, нет, НЕЕТ….!!!!
Девушка попыталась вырваться из комнаты.
Но доктор Рассел, привычный к перепадам настроения своих пациентов, успел перегородить дорогу.
В следующее мгновение он лежал в паре метров от двери, отброшенный молниеносным и мощным ударом. Из носа текла кровь, через щеку шел глубокий порез.
Остыв, она в ужасе смотрела на раненного человека. Дрожащие губы повторяли:
--Я не хотела, это не я, не я….
На шум прибежали санитары. Оценив картину, крепко ухватили плачущую пациентку и вывернули ей руки за спину. Она отчаянно засопротивлялась, но перевес сил был на их стороне.
Доктор, с трудом поднимаясь с пола, и, вытирая рукавом капающую из носа кровь, давал распоряжение увести ее, поместить в отдельную палату и вколоть успокоительное.
Два дюжих санитара молча потащили упирающуюся и рыдающую девушку в сторону изолированных боксов для буйных больных.
4.
Когда вопли драчуньи затихли вдали, Рассел прошел в маленькую ванную комнату при своем кабинете.
Он бросил взгляд в зеркало и поморщился: порез глубокий, придется наложить швы. А значит, не избежать подколок со стороны Старка.
Тот слишком часто подшучивал над молодым коллегой, называл его мизантропом, философом и советовал не слишком близко к сердцу принимать истории пациентов. Говорил об отсутствии у Рассела практического опыта и предлагал вернуться на кафедру в университет.
Рассел прекрасно понимал, что многое из обидных шуток-правда, но был полон твердых намерений набраться настоящего живого опыта.
И вот опять досадная неудача. Он был уверен, что девушка совершенно безобидна. Все дни здесь она выглядела тихой и потерянной.
Рассел до сих пор не мог сообразить, что пробудило в ней такую ярость. Ведь она не выказывала никаких признаков психического расстройства: амнезия, потеря памяти, скорее всего в результате шока.
Травмы были поверхностны и опасений не внушали. Такие люди обычно чувствуют и ведут себя не уверенно, а не кидаются на окружающих с кулаками….
Не важно…Он выяснит свою ошибку и продолжит с ней работать…он хочет помочь ей, как врач и… не только. Рассел был задет с первого взгляда больших голубых глаз, с первой ее нерешительной улыбки. Высокая худенькая блондинка воплощала все то, о чем он мечтал в женщине. От природы довольно застенчивый, он не был избалован вниманием со стороны красивых девушек. Но тут на выручку пришел случай: он поможет девушке вспомнить прошлое или построить новое будущее… В любом случае, сейчас он ей необходим.
Правда, расплывающийся на скуле кровоподтек, мало гармонировал с представлением Рассела об идеальных отношениях. Но он ведь не просто мужчина, а врач, прекрасно знающий, что в стрессовых ситуациях люди могут выказывать силы и склонности, совсем им не свойственные в обычной жизни. Этот удар был случайностью!
Она приходила в себя долго и мучительно: то, падая в темноту, то, всплывая на поверхность.
Ощущения были знакомыми и страшными. Наконец, хватило сил разлепить глаза: вокруг только белые стены. Она лежала на больничной каталке с руками и ногами, затянутыми ремнями.
От пут конечности затекли и почти ничего не чувствовали. Беспомощность состояния вызывала животный ужас, и она начала вырываться, впрочем, без всякой надежды на успех.
Внезапно в комнату кто-то вошел. Она подняла голову: молодой доктор, тот, которого она ударила.
--Чего вы хотите?!
--Помочь, ---доктор подошел ближе,---вырываясь, вы делаете хуже себе. Успокойтесь, и получите свободу. Поверьте, вас совсем не хотят обидеть.
Он подошел еще ближе.
Теперь на щеке был отчетливо виден свежий рубец- след нападения. Врач попытался улыбнуться и тут же болезненно поморщился:
-- У вас – тяжелая рука… Мы друг-друга не поняли- я не в обиде. Но не хотелось бы получить еще один удар, когда зазеваюсь или отвернусь…Может, я и не красавец, но привязан к своему лицу и не хочу его лишиться…
Она фыркнула и, расслабившись, откинулась на спину:
--Если нападаешь сзади- бей по почкам.
--Угроза или предупреждение?
--Ни то и ни другое,--- она почувствовала себя виноватой,--- Сама не знаю -зачем сказала, просто всплыло в голове. Развяжите, пожалуйста, я уже совсем тихая и не собираюсь больше драться… Простите меня,..за случившееся…
Он начал расстегивать ремни:
--Возможно, таким образом, всплывают воспоминания о вашей прежней жизни. Сейчас многие молодые женщины занимаются на курсах самообороны. Там учат подобным штукам.
--Полагаете, я преуспела в этом?—вместе со свободой движений, к ней возвращалось хорошее настроение.
---Похоже на то,--он криво ухмыльнулся. –Только предупреждаю сразу: я не насильник и со мной вполне можно договориться, не прибегая к крайним методам.
Девушка захихикала.
Рассел расстегнул последний ремень:
--Ну, что, мир?
--Мир,---она ухватилась за протянутую руку и села на каталке.
Теперь он был совсем рядом: узкое лицо, карие серьезные глаза, давно не стриженные темные волосы. Его вид внушал доверие и спокойствие.
В этом новом мире никто не относился к ней с такой искренней симпатией. Надо ею дорожить.
Они рассматривали друг друга некоторое время, наконец, он притворно кашлянул и отступил, не выдержав пристально взгляда голубых глаз.
Она улыбнулась:
--Что вы теперь будете со мной делать?
--Что?—он еще не пришел в себя---Ну, да, будем лечить, стараться вернуть вам утраченное…навыки, например,-- осторожно добавил он, памятуя о ее реакциях на методы лечения.
--Рассел, ---она потупила глаза,---Я больше не собираюсь драться. Можете говорить со мной прямо. Не знаю, почему меня так испугали ваши слова. Просто, накатил страх, и я запаниковала. Но я уже справилась, честно.
Он кивнул.
--Какое неприятное место,—Она оглянулась на белые кафельные стены.
--Пойдемте,---он потянул ее за руку, которую все еще держал в своей, -- Здесь больше нечего делать.
5.
С этого дня Она стала частой гостьей в кабинете Рассела.
Доверившись ему, она пыталась восстановить отсутствующее прошлое.
Рассел провел все доступные анализы: исследовал кровь- на наличие алкоголя и психотропных веществ, нарушивших память, провел ультразвуковое исследование мозга, сделал энцефалограмму- никаких отклонений.
Они потратили дни, пытаясь с помощью fMRI (*Functional Magnetic Resonance Imaging- Магниторезонансная Визуализация Функционирования головного мозга) нащупать ниточку реальных воспоминаний.
Результаты оставались неутешительными.
Какие бы вопросы ей не задавались, какие бы тесты не проводились- удавалось вспомнить лишь то, что началось несколько недель назад, на рельсах железной дороги. По всему выходило, что детства и юности у нее никогда не было.
Тем более удивительно, что информация, не связанная с ее личностью, восстанавливались очень быстро.
Через пару недель в клинике девушка свободно читала и писала.
Потом начала вспоминать математику, общую историю, географию, прочитанные когда-то книги и увиденные фильмы. Спустя полтора месяца она устранила программный сбой в компьютере Рассела. Но назвать свое имя, так и не смогла.
Девушку это не напрягало. Рассел был поражен, насколько легко пациентка переносила ситуацию. Она будто бы и не понимала, чего была лишена.
А он… все сильнее к ней привязывался и мучился от невозможности помочь.
Наконец, когда все способы были испробованы, а дело так и не сдвинулось, вмешался старший врач клиники, доктор Л.
Он вызвал к себе в кабинет Рассела, и провел беседу о том, что их финансирование сильно ограничено, а пациентка с большими голубыми глазами отнюдь не единственная больная, требующая врачебного внимания.
Как - будто в подтверждение справедливости этих слов, с улицы раздался заливистый лай, а доктора Доу и Л имели возможность полюбоваться на обсуждаемую «больную», бегающую по двору с парой лохматых собак.
Доктор Л так же добавил, что эти собаки призваны сторожить главные ворота, а не носиться по двору с истошным лаем и пугать не столь здоровых пациентов.
В общем, закончил он, нам пора ее выписывать и передавать в органы социальной адаптации.
Ну и что, что она не помнит, как ее зовут? Зато она считает точнее нашего бухгалтера, мистера Те, бегает быстрее санитара Милза, бывшего спортсмена и разбирается с компьютерами лучше самого Доу. Не пропадет!
Рассел, конечно, понимал, что к этому идет, но не был готов так скоро расстаться со своей Галатеей. Он предпринял последнюю попытку задержать девушку:
--Доктор Л., у меня есть приятель, мы вместе учились в старшей школе. Теперь он работает на правительство. Я хочу обратиться к нему. Их базы данных шире, чем у полицейских, может быть, он поможет хоть что-то выяснить. Сейчас он в командировке, вернется в конце следующей недели. Я отвезу девушку к нему. Если и это ничего не даст, я отступлю.
Доктор Л. тяжело вздохнул и неохотно кивнул:
--Ладно, Рассел, только ради вас. Я вижу, как вас зацепил этот случай и понимаю…, тоже был молод. Но наши спонсоры понять не захотят… Через 10 дней приедут представители попечительского совета. Надо, что бы к этому моменту вертихвостки здесь не было.
Рассел хотел поблагодарить, но Л, глядя в окно, его перебил:
--Пожалуйста, займите ее чем-нибудь полезным на это время.
6.
Поездка к другу доктора Рассела, оказалась совсем не так скучна, как она предполагала. Они отправились рано утром в субботу, когда закончилось его дежурство.
Не новый, но еще шустрый «Ford» Рассела донес их до места часа за четыре. Они даже успели перекусить в небольшом кафе до назначенного времени встречи.
Кэвин, друг Рассела, появился там ровно в одиннадцать.
Он тепло обнял старого приятеля, мельком поздоровался с девушкой и, сославшись, на занятость, предложил немедленно проехать в лабораторию. Там у нее взяли кровь для анализа ДНК, сняли отпечатки пальцев и сфотографировали.
Кэвин пообещал прислать результаты, если они, конечно, будут Расселу на электронную почту в понедельник утром или к обеду.
После этого они расстались.
До вечера была еще уйма времени, и Рассел решил провести его с пользой.
Почему бы его спутнице ни попытаться вспомнить, что она могла любить раньше?
--Может, сходим куда-нибудь?—он взял девушку за руку.—Подумай, чего бы тебе хотелось: кино, музей, м-м-м зоопарк?
Он почему-то не удивился, что она выбрала зоопарк: в ней так много ребячливости.
Они провели в там весь оставшийся день.
У Рассела было полное впечатление, что его оставили на выходной с племянниками: они объехали на разноцветной тележке, которую везла лошадь с ленточками в гриве, весь сад, покормили лебедей и золотых рыбок в пруду, сфотографировались со слоном, объелись сладким поп-корном и накупили разноцветных воздушных шаров.
В общем, получили полный набор детсадовских удовольствий.
Все это время его спутница явно наслаждалась происходящим, а он наслаждался ее разрумянившимся лицом и хрипловатым смехом.
Она вела себя непосредственно, но выглядела при этом обворожительно и совсем не по-детски. И ее низкий чувственный голос пробуждал в нем отнюдь не отцовские инстинкты.
Больше всего на свете Расселу хотелось сжать в ладонях ее раскрасневшееся лицо и целовать до тех пор, пока она не почувствует тоже самое, что и он. Но…еще не время. Позже…, в понедельник, когда придут результаты теста и ее прошлое станет яснее.
Тогда можно будет подумать и о будущем…
Послание Кэвина было полной неожиданностью. Рассел ждал письма только завтра утром или к обеду, но Кэвин позвонил в воскресенье вечером и оставил сообщение на автоответчике:
---Рассел, приятель, посмотри свою почту, я скинул все туда. У меня нет слов, где ты откопал эту девчонку? Я свяжусь с тобою завтра, будь осторожен.
Рассел торопливо включил домашний ноутбук и открыл пришедший файл.
На него с фото смотрели знакомые голубые глаза, а дальше шел текст:
Никита Уирс, родилась 18 ноября 1974, город***, штат ***
Арестована 15 сентября 1993 года по обвинению в умышленном убийстве полицейского. Оказала сопротивление при аресте за торговлю наркотиками. Нанесла несколько колотых ран охотничьим ножом, в результате которых офицер полиции скончался на месте.
Приговорена судом присяжных к пожизненному заключению, покончила с собой в федеральной тюрьме города****, 05 ноября 1993 года.
Единственная родственница-мать Роберта Уирс, проживающая по адресу….
Рассел еще и еще раз перечитывал досье и разглядывал фотографию.
Это она, сомнений нет, только чуть моложе и запущеннее, чем сейчас.
«О, Боже, что мне делать?»-Рассел сжал виски.
Как не пытался, он не мог поверить, что его наивная, ребячливая пациентка и эта убийца из досье, одно и то же лицо.
Будучи внимательным, Рассел довольно неплохо разбирался в людях.
Перед его глазами прошли многие, кого можно было назвать и преступником, и просто душевнобольным, но их внутреннее состояние, всегда оставляло след и на внешности. Ведь не даром говорят: глаза- зеркало души.
Эта старая мудрость, справедлива и поныне.
Ну, не мог, просто, не мог он так ошибаться.
Все в пациентке говорило о добросердечной и прямолинейной натуре.
Такие люди могут пойти на убийство лишь в одном случае, когда защищают свою жизнь, а еще вернее, жизнь близкого.
Не похожа она была и на наркоманку: ни исколотых вен, ни следа препаратов в крови, ни расшатанной психики.
Он не мог ничего утверждать, но внутреннее чувство или интуиция, которой он привык доверять, нашептывали, что дело тут не чисто.
К тому же, будь его милая красавица той самой страшной убийцей, как она могла оказаться на свободе и живая?
Он очень сомневался, что в таком серьезном месте, как тюремный морг, могли ошибиться при констатации смерти или намерено совершить подлог.
Все это очень странно…
Так какой же у него выход?
Как разрешить ситуацию?
Если все оставить, как есть, то завтра, бдительный Кевин, передаст информацию в федеральные органы, и его пациентку увезут навсегда. А он, просто, обязан выяснить все сам.
Постепенно в мозгу Рассела начал складываться план.
Первое, попытаться остановить Кевина, прежде чем тот натравит на клинику полицию.
Он позвонит ему завтра утром(сегодня уже слишком поздно) и постарается уговорить не вмешиваться.
Второе, найти эту женщину: Роберту Уирс и побеседовать с ней. Эта мать той преступницы, она наверняка знает о судьбе и характере дочери, больше остальных. Возможно, придется познакомить пациентку с ней, что бы окончательно понять, может ли быть милая девушка и Никита Уирс одним и тем же лицом. Печальную истину, правда, подтверждали анализы, но Рассел не хотел сейчас об этом думать.
Третье, поговорить с девушкой самому, назвать несколько фактов из ее предыдущей жизни, возможно, это пробудит в ней хоть какие-то воспоминания.
Как всегда, когда решение сформулировано и принято, ему сразу же стало легче. Рассел даже сумел немного поспать, превозмогая возбуждение и тревогу. Последнее, о чем подумалось перед сном: ей очень идет такое необычное имя-НИКИТА.
7.
Доктор Рассел Доу еще раз взглянул на бумажку с адресом и перешел на другую сторону улицы. Именно здесь, согласно схеме, находился дом 67А.
Консьерж у входа окинул его равнодушным взглядом и объяснил, что нужная квартира находится на четвертом этаже, справа от лифта.
Честно говоря, у Рассела сильно дрожали руки, когда он стучался в обитую коричневой искусственной кожей дверь.
На стук, из квартиры вышла женщина лет сорока пяти, с собранными в хвост полуседыми волосами и вопросительно взглянула на незнакомого молодого человека.
---Вы ко мне?
---Я хотел бы видеть миссис Уирс, Роберту Уирс.
---Да, это мое имя, хотя я не замужем.
---Извините.
---А разве вы в этом виноваты? –Женщина так знакомо улыбнулась, что надежды Рассела на отсутствие родства между ней и его пациенткой начали таять, как весенний снег.
---Так что вы хотели?---напомнила она, видя растерянность мужчины.
---Я хочу поговорить о вашей дочери,---улыбка женщины тут же исчезла,--- И, поверьте,--поспешно добавил он,--- Это не пустое любопытство. Меня зовут Рассел Доу, я врач в *** психиатрической клинике. Если хотите, я могу показать вам водительские права и медицинскую карточку.
Он поспешно достал документ из бумажника.
Женщина мельком осмотрела документы и еще раз внимательно взглянула на Рассела: серьезные карие глаза, аккуратно расчесанные темные волосы, несколько субтильный вид и мягкие манеры, внушали доверие.
Она отступила от двери и разрешила ему войти.
--Чего-нибудь выпьете? –-спросила хозяйка, когда они уселись в маленькой уютной гостиной.
---Нет, спасибо. Я хочу сразу перейти к делу, что бы ни задерживать вас слишком долго, мисс Уирс.
Она согласно наклонила голову:
-- Можете называть меня Робертой.
Рассел, вздохнув, приготовился к долгому объяснению, но Роберта неожиданно перебила его:
---Никита ведь еще жива, да?
Он был поражен:
---Откуда… вы знаете?
Не обратив внимания на вопрос, женщина наклонилась вперед и настойчиво повторила:
---Я права? Я чувствую это, она жива. Правда?
--Да, жива.
Роберта, откинулась на спинку дивана, всхлипнула и закрыла лицо руками. Слова зазвучали глухо:
---В психушке… Ну почему, почему, они не отдали ее мне?! Какой смысл держать ее там теперь, когда она так беспомощна? Что бы она не сделала, моя девочка уже расплатилась за все сполна. Почему не дать ей спокойно умереть?
Роберта рыдала и раскачивалась в трансе из стороны в сторону.
Рассел чувствовал приближение истерики.
Он поспешно пересел из своего кресла на диван, поближе к безутешной матери, и осторожно произнес:
---Понятия не имею, как вы узнали, что она жива. Это так… Но почему вы решили, что она умирает? Вовсе нет, наоборот, она вполне здорова, в определенном смысле.
Для Роберты его слова стали шоком. Она опустила руки:
---Здорова?...Здорова?!!! Но детектив, сказал мне, что у нее повреждения внутренних органов, не совместимые с жизнью. Она существовала только на искусственном дыхании. Я сама ЭТО видела.
--Когда? Когда вы видели ее в последний раз?
---Полгода назад, в апреле, в больнице. Детектив привел меня туда, что бы я могла попрощаться с моей девочкой. Она была в коме.
Рассел нахмурился:
---Кома? Повреждение внутренних органов? Честно говоря, не очень в это верится. Она, для таких диагнозов, слишком быстро оправилась. Будь все так, как вы описали, она, даже выжив, сейчас едва могла бы шевелиться, а не бегать на перегонки с санитарами.
Роберта изумленно открыла рот:
---Бегать на перегонки с санитарами? Вы меня разыгрываете?
---А вы считаете, что я не нашел ничего интереснее, чем ехать в свой выходной через пол страны и шутить над вами? Глупые шутки на серьезные темы - это не мой стиль.
--Извините, извините, доктор….я не хотела вас обидеть.
--Рассел Доу, зовите меня Рассел,---он успокаивающе похлопал женщину по руке.—Понимаю, вы взволнованы. Я и сам заинтригован этим случаем. Поэтому приехал к вам.
Роберта не слушала его:
---Я могу увидеть ее…мою доченьку? Скажите: когда, где? Ну, не пытайте меня, доктор, ответьте, как там Никита? Должно быть, считает, что я ее бросила, что все ее забыли…Но это не так, я искала ее, я сразу поняла, что она не умерла. Сердце подсказывало мне…
Рассел поднял ладони, останавливая поток слов:
---Все по-порядку, мэм. Я расскажу вам все, что знаю, но прежде мы успокоимся. Кажется, вы предлагали мне выпить. Полагаю, сейчас самое время. И себе налейте. ПОЖАЛУЙСТА.
Последнее слово он произнес громко и четко. Роберта, казалось, очнулась и поспешно встала.
--Да, да, конечно, все, что хотите….--- она направилась на кухню, но по - дороге остановилась.---У меня дома нет спиртного. Понимаете, Рассел, раньше у меня были некоторые проблемы с алкоголем. Мы часто ссорились с дочкой из-за этого. Но после несчастья с ней, я завязала, я изменилась, поняла, какой была невыносимой…
Рассел ободряюще-профессионально улыбнулся:
---Я не имел ввиду спиртное. Нам с вами сейчас нужна свежая голова. Мне хотелось выпить чаю, кофе или воды. Все, что у вас есть, просто, что бы успокоиться.
Роберта вновь заспешила на кухню:
---Сварю, пожалуй, кофе.
Оставшись один, Рассел огляделся.
Ничем не примечательная маленькая гостиная типовой квартирки: Подушки на полосатом диване, женские журналы на низеньком столике и фото в рамочках на стене.
Эти фото и привлекли его внимание. Подойдя ближе, Рассел разглядел изображенную, в разных возрастах, Никиту.
Вот маленькая девочка держится за руку молодой Роберты. Снимок, похоже, сделан во время воскресного похода в церковь.
Мать и дочь одеты в светлые летние платья ниже колен. На платье Никиты кружева и оборочки, талия перевязана розовым поясом с бантом. Она похожа на куколку со своими льняными волосами и фарфорово-голубыми глазами.
Вот фото постарше: Никита в школе, среди толкающихся мальчишек и девчонок.
Тут она уже не похожа на ангела: скорее лохматый белобрысый чертенок в джинсовом комбинезоне с оторванной лямкой. На лице такая знакомая задорная улыбка.
А здесь почти сегодняшняя Никита: очарование пробуждающейся женственности и угловатость подростка. Она стоит у кирпичной стены, разрисованной «граффити». И сама похожа на этот суррогат городского искусства: разноцветные пряди взбитых волос, ярко подведенные глаза, потертые джинсы и короткая маечка.
Она все еще смеется, но улыбка стала гораздо циничней.
Теперь она так не улыбается. С потерей памяти, ушел негативный жизненный опыт, а с ним и цинизм. Его Никита вновь улыбается безмятежно и радостно, как дитя.
Рассел сел на диван и обратился к вошедшей с подносам в руках Роберте:
----Расскажите мне о Никите, какой она была раньше…
8.
Рассел вернулся домой, в свою квартирку при клинике, уставшим, но успокоенным.
Он утвердился в своих предположениях, что женщина, описанная в досье, не есть настоящая Никита Уирс.
Настоящая Никита совсем не так безнадежна и испорчена.
Да, она не была девочкой-паинькой.
Но как бы она иначе выжила на улице, выгнанная из квартиры пьющей матерью? Роберта честно и открыто рассказала Расселу о тех годах. Вообще они были очень похожи с дочерью: прямолинейностью, открытостью и бесстрашием.
Теперь Рассел не сомневался, что его пациентка- бывшая осужденная, но не боялся этого. Просто, принял все, как есть.
Они договорились с Робертой, что Никита переедет на первых порах жить к матери. Там она быстрее освоится со своим новым миром и научится без опаски жить в нем.
Рассел не собирался будить уснувшие воспоминания Никиты, понимая буквально ее прежние слова: «Если не помню свою жизнь - значит, не стоит и вспоминать». Судя, по рассказам Роберты, вспоминать, действительно, не стоит. Лучше начать жизнь заново, с любящей матерью и преданным мужчиной.
Рассел давно понял, что его увлечение пациенткой, далеко выходит за круг профессиональных интересов.
Это гораздо более глубокое и личное чувство. Любовь-не любовь, он не слишком задумывался о терминах, но одно знал твердо: он не хочет потерять Никиту и сделает все, что бы она чувствовала тоже самое.
Пока она воспринимала его как друга, но он надеялся, что когда ее жизнь войдет правильную колею, она передумает.
9.
Прошло больше трех месяцев с тех пор, как Никита переехала к матери.
Сейчас стоял конец января, давно отгремели праздники: Рождество и Новый Год. Мать и Рассел, во всю, пытались сделать ее счастливой.
Они завалили ее подарками на день Рождения и под Рождество, таскали по вечеринкам с фейерверками все новогодние каникулы и, судя по их заговорщицким перешептываниям, не собирались успокаиваться в феврале.
Не то что бы ей ни нравилась такая забота, очень нравилась. Проблема состояла в другом: она так и не почувствовала своей причастности к нынешней жизни.
Мать-это только имя, она не ощущала родства с этой милой женщиной, хотя и была Роберте очень благодарна за заботу.
Ничто, ни фотографии в альбомах, ни прежние места, не будили в ней никаких воспоминаний и откликов. Даже собственное имя- Никита - казалось чужим и не знакомым. Каждый раз, слыша его, она некоторое время соображала, кого же так зовут? И лишь потом вспоминала, что ее.
Не понимая и не зная себя, она удивлялась привязанности, которую питал к ней Рассел. Как можно любить ее, когда она сама не знает, кто такая?
Его же не смущала Никитина отстраненность, а холодность, казалось, устраивала.
Как-то вечером, оставшись с Расселом наедине, Никита попыталась быть раскованнее. Она считала себя обязанной ему и надеялась, что если они станут, по-настоящему, близкими, то реальные чувства к мужчине помогут и ей обрести себя.
Но Рассел отстранился после нескольких нежных поцелуев, сказав, что им не следует спешить.
Он считал, что ей надо утвердиться в новой жизни, а потом уже строить отношения с ним. Никита согласилась: он врач, ему видней…
Хотя, не могла понять, как можно построить полноценную жизнь, не зная какая ты и не имея прочных связей с другим человеком? Жить для себя?
Заманчиво, еще бы научили, как это сделать….
Вот и сегодня, она сидит на диване в квартире матери, испытывая смутное желание действовать, и совершенно не понимая в каком направлении.
Она честно пыталась нащупать, что же ей нравится в жизни, но так и не выяснила явных предпочтений, кроме спорта. Никита любила физические нагрузки.
В прошлом месяце начала ходить в спортивный клуб.
И именно там, бегая, плавая и растягиваясь до онемения в мышцах, она на время забывала о пустоте внутри. Движение- было ее спасением.
Мать и Рассел смотрели на это увлечение с опаской. Но поскольку никто из них не знал ее достаточно хорошо, что бы предложить достойную альтернативу, то и не возражали, справедливо считая, что лучшее-враг хорошего.
Никита, вздрогнув, очнулась от размышлений: звонок в дверь. Взглянула на часы: слишком рано для Роберты, а Рассел приедет лишь в пятницу, на уикенд.
Звонок настойчиво прозвучал еще раз. Придется открывать. Вероятно, что-то понадобилось одному из соседей.
Никита подтянула пояс спортивных штанов, отдернула футболку и отправилась к двери.
Несмотря на увещевания Роберты об осторожности, Никита никогда не смотрела в глазок, считая, что если была убийцей в прошлом, то быть боязливой Белоснежкой в этой жизни, как-то несерьезно.
Поэтому она смело распахнула дверь квартиры.
На пороге стоял мужчина.
Она точно его никогда раньше не видела, но все же, в мертвенном свете коридорных ламп, ей почудилось что-то знакомое в прислонившейся к косяку фигуре.
Он молчал, внимательно оглядывая квартиру за ее спиной, коридор, ее саму, начиная с ног до кончиков распущенных волос, и лишь потом холодный взгляд остановился на ее лице.
Никита почувствовала озноб:
---Вам кого? Роберты пока нет дома,---она не узнала свой тонко звучащий голос.
В следующее мгновение незнакомец толкнул девушку в квартиру, захлопнул дверь и прижал ее к стене, успев перехватить взметнувшиеся для защиты руки.
Все произошло так быстро, что Никита не успела ни испугаться, ни разозлиться, а лишь хватала ртом воздух, пытаясь выровнять дыхание.
Сопротивляться было поздно, да он и не нападал. Просто прижал ее к стене, сдерживая руки на уровне груди, и продолжая сверлить настойчивым холодным взглядом.
Делать нечего, ей тоже пришлось смотреть на него.
А взглянуть, честно говоря, было на что.
Наверное, когда он не был в такой холодной ярости, как сейчас, а улыбался расслабленно и счастливо, его можно было бы назвать красивым.
Все в нем привлекало внимание: мужественные черты, упрямый подбородок, прозрачные глаза -то ли серые, то ли зеленые, особенно яркие из-за темных ресниц; довольно длинные, каштановые кудрявые волосы, которые хочется, заигрывая, накручивать на пальцы.
Прибавьте к этому неплохой рост - не слишком высокий, что бы пришлось тянуться, но и не низкий, когда опасаешься лишний раз надеть каблуки, что бы не выглядеть каланчой.
А прижавшее ее к стене тело было и вовсе выше всяких похвал: сплошные мускулы, без намека на лишний жирок.
Словом, Никита успела оценить соперника по-достинству и он, поняв по участившемуся дыханию без слов ее оценку, наклонившись, начал легко целовать девушку в полураскрытые губы, а потом, спустился дорожкой нежных поцелуев к шее.
Никита не возражала.
Она бы не возразила и против более откровенного, но он не торопился и целовал, дразня, заставляя тянуться к нему.
Он больше не сдерживал руки, она сама вцепилась в него изо всех сил, боясь, что если отстранится, то просто сползет по стенке на пол.
Безоговорочная капитуляция заметно расслабила его, но когда, в перерывах между поцелуями, он заговорил, Никита поняла, что партнер захвачен процессом гораздо меньше нее.
Его тихий голос со странным мягким акцентом звучал у самого уха, заставляя разбегаться по коже волны «мурашек».
--- Почему ты не давала знать, что жива?(поцелуй) Как ты оказалась здесь?(еще один) Почему не вернулась на базу?(он нежно лизнул зацелованное место)
---М-м-м-м… Ей совсем не улыбалось разговаривать. Впервые, сколько себя помнила в новой жизни, она точно знала, чего хотела- ЕГО. Но он не собирался потакать и перестал целовать, ожидая ответа. Пришлось сосредоточиться:
---Я не понимаю о чем вы… Я вас не знаю, впервые вижу…
---Да? И ты так всегда ведешь себя с незнакомцами?, ---кончиком языка он коснулся чувствительного местечка за ухом.--- Постарайся придумать что-нибудь поубедительнее, Ни-ки-та.
Он резко отстранился, и она чуть не заплакала от досады: «Ну, почему, почему, она изнывала столько месяцев от отсутствия желаний и тоски, когда все пытались ей угодить, а стоило по-настоящему чего-то захотеть - так этого и не дают?»
Она обиженно смотрела на него исподлобья:
--Не понимаю, чего вы хотите услышать. У меня амнезия, не помню никого и ничего из своей прошлой жизни. Уверена, что вижу вас сегодня впервые и впечатления от знакомства не самые лучшие.
Ложь вышла не слишком убедительной, но и так сойдет.
Никита добавила для верности:
---Можете спросить у Рассела.
Подействовало. Он опять наклонился к ней:
---У кого?--- вопрос прозвучал у самых губ.
---У Рассела Доу---повторила она, глядя в мужские глаза. Они были зелеными и совсем не такими холодными, какими казались издали.—Рассел приедет сюда в пятницу, на уикенд.
---Я не могу ждать так долго.
---Я тоже, ---она перевела взгляд на его губы и облизнулась.
---Ни-ки-та, ---осуждающе протянул он, ---но все же поцеловал так, как ей и хотелось.
10.
Звук ключа в замочной скважине услышал, конечно, он. Ей было не до этого. Он поднес длинный палец к ее губам, заставляя молчать, и отступил за открывающуюся дверь.
Пришла домой с работы Роберта. Пока она снимала зимний плащ и разувалась, мужчина бесшумно исчез за дверью, даже не взглянув на прощанье.
---Как дела? Ты встречаешь меня? Приятно.---Роберта захлопнула распахнувшуюся от сквозняка входную дверь и улыбнулась дочери.
Никита, не отвечая, побежала в комнату и высунулась в окно по пояс.
Она должна увидеть, откуда он пришел, на чем приехал.
Этот человек знал ее раньше и, судя по поцелуям, близко. Где они могли познакомиться? Не в тюрьме же, в самом деле.
Но она напрасно разглядывала подходы к дому: мужчины не было.
Той ночью она не могла уснуть. Лежа в кровати и разглядывая на потолке блики от фар, проезжающих под окнами автомобилей, она вспоминала.
В нынешней жизни так мало личных воспоминаний, что каждое хотелось лелеять. Особенно такие.
Первый раз, с тех пор как очнулась на железнодорожной насыпи, Никита сожалела, что потеряла прошлое. Раньше она считала, что там были вещи, о которых не следовало помнить, но, похоже, были и такие, которые не стоило забывать.
Этот человек.
Она даже разглядеть его, как следует, не успела.
Не знала его имени и сомневалась, что сможет узнать на улице. Но вот голос запомнился наверняка: Ни-ки-та.
Собственное имя, впервые, показалось родным и симпатичным. Как его зовут, она спросить не успела. Правда, не факт, что он бы ответил. Он не слишком доверял ей, все интересовался какой-то базой и…, черт, она была слишком занята в тот момент, что бы запоминать ничего не значащие слова.
Никита ощущала себя сейчас так же, как в первые дни возвращения в мир: растерянность, куча незнакомых слов и… одиночество.
После того, как за незнакомцем захлопнулась дверь, одиночество стало особенно острым.
11.
Никита стояла на втором этаже знаменитой парижской «Галери Лафайет» и чувствовала, что продолжения шоппинга ее ноги сегодня не выдержат.
Позади с несчастным видом застыл Рассел, заваленный пакетами и пакетиками с покупками. Сегодня она буквально «сорвалась с цепи» и накупила кучу ненужных вещей.
Эту поездку с Расселом в Париж на день Святого Валентина устроила Роберта.
Она считала, что такое романтическое путешествие сблизит их и развеет, загрустившую было Никиту.
И Никита развеялась от души. Они были в Париже уже неделю, объездили все туристические достопримечательности города: Монмартр, Нотр Даме, Дефанс; слазили на Эйфелеву башню и, конечно, прошлись по Лувру.
Что ей понравилось больше всего? Если честно, то Диснейленд.
Никита вздохнула и оглянулась в поисках скамейки.
Она уже устала от этой бестолковой туристической жизни, похожей на вечный праздник, а впереди еще целая неделя.
Рассел, однако, был всем доволен и упрямо старался не замечать отстраненности подруги. Он сделал, должно быть, тысячу фотографий всех красот города и прожужжал ей уши, пересказывая путеводители.
Случилось, правда, за это время и кое-что интересное: Никита с изумлением узнала, что довольно сносно понимает и говорит по-французски.
Откуда? Оставалось только строить предположения…
---Никита! О Боже, ты ли это? Вот это встреча!
Никита открыла глаза и огляделась в поисках источника голоса.
Перед ней стояла невысокая худенькая женщина восточного типа. Ее черные большие глаза радостно искрились, и белозубая улыбка сияла на смуглом лице.
Она пылко обняла Никиту и звонко поцеловала в обе щеки.
----Ты прекрасно выглядишь. Как поживаешь?
Женщина была очень красивой, но совершенно не знакомой.
---Э-э-э… Простите,--Никита так и не научилась легко рассказывать о своей проблеме, но тут своевременно вмешался подоспевший Рассел.
--Вы знаете Никиту, мадам?
Женщина удивленно кивнула.
---Да. А что?
---Понимаете, с Никитой несколько месяцев назад произошел несчастный случай, и она многое не помнит из своей прежней жизни. Поэтому не удивляйтесь ее реакции. Но мы надеемся, что память скоро восстановится.
Женщина прижала руку к губам и сочувствующе взглянула на Никиту.
--- А пока нам придется познакомиться заново.—бодро продолжал Рассел.
---Я-Рассел Доу , лечащий врач и друг Никиты.
---Очень приятно. А я-Елена Самюэль, вдова брата Никиты.
Рассел не удержался от удивленного вопроса:
---А разве у Никиты есть брат?
--Был. Сводный,---на глазах молодой женщины показались слезы,---Он погиб год назад.
--Сочувствую.
---Спасибо, Рассел. Никиту я тоже не видела с тех пор, как она помогала мне с похоронами мужа. Она совсем потерялась из виду, а теперь оказалось, что и с ней приключилась беда. Бедняжка.
Елена сочувственно сжала руку Никиты.
---Теперь уже все в порядке, спасибо,--поспешно сказала Никита. Ей было неловко обсуждать несчастья с этой незнакомой женщиной.
Между ними повисла тишина, которую прервала Елена:
--Где вы живете?
---В отеле «D’Anjou».
---В отеле? Ах, нет, вы должны были остановиться у меня. Мой дом слишком велик для нас с Адамом. Адам-наш с Майклом сын, ---добавила она,—он сейчас в гостях у своего друга и мне совсем одиноко.
--Это очень мило с вашей стороны, Елена, но у нас уже оплачен номер до самого отъезда,---опять вмешался Рассел.
---Зайдите хотя бы в гости,---настаивала Елена,--- Вы ведь сегодня никуда не торопитесь? И покупок уже довольно.
Она кивнула на гору пакетиков в руках Рассела. Молодой человек тяжело вздохнул, а Елена улыбнулась:
--- Я живу в пригороде, Никита гостила в моем доме. Может, вспомнит что-то, если увидит снова?... Как, Никита?
Рассел и Елена вопросительно смотрели на Никиту, та согласно кивнула. Ладно, немного воспоминаний не помешает.
С некоторых пор, она начала относиться к своему прошлому с интересом. Чем несказанно радовала Рассела. Он считал это признаком выздоровления.
Вся компания двинулась к выходу на улицу.
Сидя в такси и называя адрес Елены, Никита размышляла о неожиданных поворотах жизни.
Надо же, полчаса назад она понятия не имела, о том, что у нее был брат, а теперь едет в гости к его вдове.
Елена-очень симпатичная женщина, но что-то в ней отталкивало Никиту, смущало.
Она пока не поняла, что. Может быть Рассел прав, и это возвращается потерянная память?
Через полчаса парижских пробок, они выехали, наконец, в зеленый пригород, где располагался дом Елены.
Само здание: небольшое, но очень уютное, с высокими деревьями перед крыльцом и ломаной крышей, показалось спустя еще пять минут.
Они расплатились и вышли. Елена провела их в дом и усадила на мягкие большие диваны в гостиной.
Этот дом навел Никиту на мысль о Роберте: странно, та никогда не упоминала про брата, даже сводного. Наоборот, мать подчеркивала, что они одни с ней на свете-родные души.
Елена убежала хлопотать на кухню, а Рассел, ожидая обещанного чая, обходил комнату, разглядывая фотографии на столе и стенах.
---Ой, смотри, вот ты! ---Рассел ткнул в фото пальцем.---А это, наверное, твой погибший брат, и Елена, и их сын.
Никита поднялась и подошла к столу. Интересно взглянуть!
Фотография была довольно большой, с альбомный лист. Никита сразу узнала себя, сидящую на этом же диване, Елену с темноглазым мальчиком лет шести, рядом с собой. Но когда разглядела мужчину, который улыбался на фото из-за их спин, чуть не выронила рамку из рук. Брат?!!!
В этот момент в комнату вплыла Елена с сервировочным столиком, на котором располагались в ворохе салфеток тоненькие фарфоровые чашки с цветочным английским рисунком, такой же чайник и молочник.
Увидев, куда смотрит Никита, Елена оставила столик и подошла к ней:
---Ты нашла этот снимок…--она взяла фотографию из рук Никиты и любовно погладила изображение мужчины.
---Майкл… Как мне трудно без него, ты себе не представляешь.
В Никитином сознании непрошено всплыли сцены у коридорной стены, в квартире Роберты и соблазняющее-тихий голос: Ни-ки-та.
Она поспешно отогнала эти мысли и посочувствовала:
---Представляю.
---Правда? ---Елена подняла глаза, полные слез---Ты помнишь его, хоть чуть-чуть? Он очень дорожил тобой.
---Ну, не то, что бы помню,---Никите стало жарко от стыда,---так, какие-то общие ощущения.
Елена не замечала ее смущения, поглощенная своим горем:
---Это наше последнее совместное фото, сделанное год назад. Ты гостила у нас тогда. А через две недели случилось несчастье.
Она заплакала. Никита обняла ее и спрятала пылающее лицо в густых черных волосах.
---Не надо Елена. Прошлого не вернуть, у тебя есть Адам.
Рассел стоял неподалеку и внимательно смотрел на Никиту.
12.
Рассел заговорил, когда они ехали обратно в отель:
--Ты, действительно, вспомнила Майкла, ведь правда?
---С чего ты взял?---она уже владела собой, и смутить ее было трудно.
За эти пару часов, она в подробностях выслушала историю семейной жизни Елены и Майкла. Рассмотрела альбомы фотографий и навсегда запомнила красивое мужское лицо с яркими серо-зелеными глазами.
Так кто же он был, этот Майкл Самюэль?
То, что он не был ее братом, она не сомневалась. Только такая наивная девушка, как Елена, могла клюнуть на эту легенду.
Елена не знала Никиту все семь лет брака с Майклом. Он познакомил их только перед своей мнимой смертью.
По словам Елены, Никита случайно нашла адрес брата и решила навестить его в Париже всего за пару месяцев до бандитского нападения, в результате которого погибли Майкл и отец Елены, некий Сала Вачек.
---И тебе никогда не нравилась Елена,---добавил Рассел.
---Это еще почему? Елена-очень милая женщина.
---Потому что, Елена-единственное имя, которое ты отвергла, когда мы пытались восстановить твое. Вспомни, в клинике. Тут сработало подсознание. Если бы ты любила ее раньше, то приняла бы имя, по крайней мере, равнодушно. Но ты категорически не хотела его слышать, значит, не любила Елену. И мне интересно понять причину…
---Не вижу, что это доказывает. Впрочем, заниматься чужими душами- твоя работа. Вот и придумывай причину сам. Возможно, потому, что из-за Салы Вачека умер мой любимый брат?
--Возможно.—Рассел нарочито- внимательно разглядывал свои пальцы,--- Но вот только занимаясь твоей жизнью и душой, разговаривая с твоей матерью, я никогда и ничего не слышал про брата Майкла.
13.
Путешествие было испорчено.
Никто не сказал этого вслух, но темная тень недоверия пролегла между ними.
Поездка в самый романтичный город на свете, на которую Роберта возложила столько надежд и угробила столько денег, лишь расшатала только-только складывающиеся отношения между Расселом и Никитой.
Рассел подозревал, что Никита вспомнила что-то о своем прошлом, но не хочет рассказывать ему.
А так как прошлое не сияло нетронутой белизной, и он знал об этом, то отказ обижал и настораживал его. Что же может быть хуже, чем убийство полицейского и пожизненный срок в тюрьме?
Никиту же возмущал тот напор, который проявил Рассел, пытаясь залезть ей в душу.
Да, он помог ей, он ее друг и ее доктор.
Но, черт возьми, он не священник, а она не на исповеди, что бы рассказывать ему о каждом своем желании или проступке.
Самое смешное, что она ничегошеньки не вспомнила.
Елена-так и осталась для нее новой знакомой. Ни ее дом, ни ее сын Адам, которого она встретила на следующий день, ни о чем ей не напомнили.
Единственной занозой оставался Майкл. Неясно, кем он ей приходился в прошлой жизни, но сейчас стал навязчивым кошмаром и снился каждую ночь.
Она просыпалась в холодном поту с его именем на губах. Это, конечно, тоже мало радовало лежащего рядом Рассела.
Они совсем отдалились друг от друга и едва разговаривали, когда их самолет приземлился, наконец, в аэропорту родного города.
Не смотря на возражения, Рассел проводил ее до квартиры Роберты, но тут же, не заходя, отправился к себе. Ему предстоял еще неблизкий путь домой - несколько часов на машине.
Слава Богу, Роберты не было дома! Не надо было объясняться и делать вид, что она счастлива.
Никита быстро приняла душ, натянула уютную, мягкую ночнушку и упала в кровать. Спать, спать, спать….
Но, как назло, стоило только голове коснуться подушки, как сон улетучился. А в голову полезли всякие неприятные мысли: о Расселе, о Елене и, конечно, о Майкле. Куда же без него?
Никита его уже почти ненавидела.
Было понятно, что в прошлой жизни он использовал ее.
Она была его подружкой, его любовницей, его интрижкой в стороне от семьи. Но зачем он притащил ее домой? Зачем познакомил с Еленой, назвал сестрой?
Это был верх цинизма. А его мнимая смерть? Он что, не мог просто развестись, как делают нормальные люди?
И где он сейчас?
Зачем приходил к ней и почему так стремительно исчез, не захотев встречаться с Робертой?
К чему эти игры в шпионов?
Эх, встретить бы его сейчас! Она бы вытрясла все ответы! И больше бы не поддалась на этот его сексуальный шепот.
Никита улыбнулась, довольная своей решимостью, повернулась на бок и сладко заснула.
14.
Рассел не вернулся в клинику, как собирался сначала.
Он просто не мог в таком состоянии приступить к работе.
Как он мог лечить чужие души, когда в своей был полный бардак?
Никита, его открытая и искренняя девочка, совсем замкнулась и отдалилась от него. Он никак не мог понять, где же совершил ошибку?
Он не мог корить себя. Разве не он, рискуя репутацией, выгораживал ее?
Разве не ему она должна быть благодарна за то, что живет сейчас в уютной квартире с матерью?
Ему многого стоило убедить служаку Кевина, не рассказывать властям о своей находке. Если бы Рассел не остановил его, Никита была бы сейчас в тюрьме.
И какая за это благодарность? Он ведь просит немного: быть искренней с ним. Разве так трудно?
Она говорит, что ничего не скрывает, но он ведь не слепой. Он видел, как она отреагировала на портрет «брата» у Елены. Не было сомнений, она знала и помнила этого человека.
Все неприятности начались именно с этого сводного брата Майкла. Никита стала сама не своя, узнав о нем. Он снился ей ночами: Рассел еженощно слушал ее кошмары, слезы и невнятные стоны. Только одно в них было ясно - имя Майкл. Она то ли страшно боялась его, то ли умоляла придти и спасти.
Конечно, Рассел мог бы расспросить о нем Роберту. Но очень сомневался, что это могло дать хоть какой-то результат. Он был уверен, что Роберта Майкла не знала.
И еще его мучила ревность.
Именно он, Рассел, должен стать главным воспоминанием Никиты, тем, кто снится ей ночами. А Никита его почти не замечала. Он стал для нее чем-то вроде старого удобного кресла, на которое можно всегда присесть.
Но Рассел не хотел сдаваться. То тихое упорство, с которым он шел по жизни, превратилось сейчас в яростное упрямство.
Он собирается выяснить все самостоятельно. И не остановится, пока не дойдет до самой сути! Он не позволит никому отнять свою мечту и любовь!
Рассел едва дождался утра, когда, по его расчетам, Кевин уже проснулся и должен собираться на работу.
У него была еще одна просьба: выяснить, кто такой Майкл Самюэль?
Никита проснулась поздно.
Роберты опять не было. На столе лежала записка от нее, и стояли приборы для завтрака.
Приятно, конечно, когда о тебе искренне заботятся, но Никита устала от зависимости. Пора искать работу и переезжать от мате
Наверх
ну ты это уже знаешь, но признания лишними не бывают!!! 
veda (Вторник, 23 декабря 2008, 20:44:20) писал:
... Но лучше поздно, чем никогда!:) Веда, ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ вещь! Изумительная! И в ней так всё созвучно тому, что представляла я о героях...любимых героях... 
