Но даже небо было страстно...

Как могло получиться...
-------------------------------------------


Состояние было ужасным. Никита перевернулась в постели, наверное, в сотый раз. Полежала еще немного, вновь ощущая приближение тошноты. Не выдержав, поднялась и направилась в ванную. Через несколько минут все было кончено. Поздний ужин, а с ним, похоже, и обед отправились в долгий путь.

Временно полегчало. Она умылась, почистила зубы, глотнула из холодильника минералки и вновь почувствовала себя человеком. Сколько можно терпеть такое?!

Говоря откровенно, она готова была терпеть хоть всю жизнь. Цель того стоила! Только Отдел вряд ли оценит ее энтузиазм! Никита хорошо помнила, что случилось с ее предшественницами: Каролиной из отдела статистики и Терри, ее недолгой подругой и напарницей. Им обоим не удалось сохранить свою тайну, и они лишились того, ради чего готовы были отдать жизнь.

Но с ней подобного не произойдет! Это точно!

Еще нет четкого плана, все случилось неожиданно, но она обязательно что-нибудь придумает!

Из задумчивости девушку вывел настойчивый стук в дверь.

Черт!

Как она и боялась, о том, что с ней не все ладно, Майкл догадался первым.

Никита кинула взгляд в зеркало, наскоро попытавшись придать себе беспечный вид. Волосы свалялись и висели тусклыми сосульками, под голубыми глазами залегли такие же голубоватые тени. Но делать нечего, придется отзываться, иначе он просто-напросто вышибет замок. Такое уже бывало.

Никита отодвинула щеколду и чуть-чуть приоткрыла дверь.

Майкл стоял совсем близко, отперевшись правым плечом на косяк. В глазах - явное намерение выяснить все до конца.

-----Привет, Майкл!---голос был осипшим, а горло саднило.----Зачем ты так поздно? Я уже сплю.

И она притворно зевнула.

Но Майкла обмануть практически не возможно. Во всяком случае, ей это никогда не удавалось. Он, казалось, видел ее насквозь.

-----Я могу зайти?

----Не сейчас, Майкл, уже поздно.

---Я не надолго.-----И он решительно надавил рукой на дверь.

Толкаться с ним в коридоре не имело особого смысла. Если уж этот мужчина чего-то решил, то шел к своей цели с упорством быка.

Никита сдалась.

Майкл зашел в квартиру, мгновенно окинув взглядом все помещение. Не увидев ничего подозрительного, переключил внимание на Никиту.

----Что с тобой происходит?

Никита огрызнулась, понимая, что шансы сохранить тайну стремятся к нулю:

---Ничего… Простыла на последнем задании. Горло болит. Решила лечь пораньше. А ты меня разбудил.

Но Майкла очень сложно смутить или сбить.

---Ходила к медикам?

---Нет нужды. Пары дней покоя будет достаточно.

---Это длится уже не два дня.

Он подошел совсем близко. Серо-зеленые глаза рассматривали девушку со всей тщательностью, пытаясь найти отгадку подозрительного поведения.

Никита отвела взгляд, боясь выдать себя. Голос звучал скучающе:

---Ну, да… Около недели. Значит, скоро пройдет. Простуда всегда проходит дней через десять.

---Ты уверена, что только простуда?

Никита не дрогнула:

---А что может быть еще?

---Могут быть последствия экспериментов, в которых ты принимала участие? Осложнения?

«Ах, вот что он решил!» Никита перевела дух.

---Не думаю. Меня давно ни к чему не привлекали. Но я все же зайду к врачам, если симптомы не пройдут к концу недели.

----Симптомы? Какие?

Никита чуть не прикусила себе язык от злости. Вот ведь болтушка! Знает же, что Майкл цепляется к каждому слову.

----Ну, слабость небольшая, горло побаливает….

---И тошнота…---- добавил Майкл.

---Тошнота? С чего ты взял?

---Разве тебя не мутило от запаха кофе вчера утром, когда мы зашли в кафетерий после задания?

---Не помню,---соврала Никита.---Может совсем чуть-чуть, со мной такое бывает по утрам на голодный желудок.

---Не замечал этого раньше.

Никита начала злиться. Вот так всегда, Майкл отмечает любое изменение в ее поведении. От него просто ничего невозможно скрыть.

-----Можно подумать, ты знаешь обо мне все!

---Почти,--- Майкла совершенно не трогали ее задетые эмоции. Наоборот, выводя Никиту из себя, он добивался своих целей гораздо быстрее. Конечно, в основном, эти цели заключались в том, что бы выгородить саму Никиту из щекотливых ситуаций, в которые она постоянно попадала. Но все же такая прозорливость напрягала. Особенно сейчас.

---Вот как! Тогда мои ответы тебе не нужны. Ты уже все за меня решил.

---Возможно… Но я хочу услышать ответы от тебя. Ты можешь мне довериться.

Майкл придвинулся еще ближе и его голос зазвучал вкрадчиво.

Никита пыталась не поддаться на его уловки, но, честно говоря,…

Она прислушалась к себе и… не ощутила привычного волнения от близости Майкла.

Такого с ней еще не бывало! Его голос и запах действовали безотказно…

Всегда!... Но не сейчас!

Есть одна положительная вещь и в ее не простом положении! Теперь хотя бы можно соображать яснее.

Никита тяжело вздохнула:

---Майкл, прекрати. Я ведь большая девочка и знаю, чего ты добиваешься. Мне нечего сказать. Я не устраиваю заговор против Отдела, не выгораживаю старых подруг и не скрываю помрачнение рассудка. Ничего этого нет! Просто, я устала и хочу отдохнуть! Ты принимаешь такие банальные ответы?

Майкл молча разглядывал Никиту.

Потом провел кончиками пальцев по ее лицу, будто изучая на ощупь. Его пальцы обрисовали побледневшие щеки, дотронулись до пересохших губ и коснулись темных теней под кажущимися особенно большими на осунувшемся лице глазами. Никита попыталась отстраниться.

Опять закружилась голова, и стало подташнивать. Что-то раздражало ее сегодня в Майкле. Что?

Она попыталась сосредоточиться и ощутила запах – табак.

Майкл курил совсем мало, и это никогда ее не раздражало, наоборот.

Но сегодня слабый запах сигарет превратился для нее в удушающий. Весь мир казался пропитанным табачным дымом.

Живот скрутили спазмы. Она лишь успела оттолкнуть Майкла и броситься в сторону ванной.

Желудок был пуст, поэтому много времени свидание с раковиной не заняло. Но выходить из спасительного убежища совершенно не хотелось.

Никита сидела на краю ванны и бездумно разглядывала струи воды, текущие по рукам. Их журчание умиротворяло. Сейчас бы лечь в кровать, накрыться одеялом и проспать часов двенадцать.

Последнее, чего бы ей хотелось – это объясняться с Майклом. Может, просидеть здесь всю ночь, пока он не уйдет?

Никита не обольщалась. Разве он может уйти, не выяснив все до конца? Это был бы не Майкл!



Она вышла из ванной, кутаясь в оставленный там халат. Майкл, сбросив кожаную куртку, хозяйничал на кухне. Заметив девушку, кивнул на стул:

---Садись, я заварил ромашку. Станет легче.



Никита уселась и обхватила озябшими пальцами горячую чашку. Тепло успокаивало.

Майкл устроился напротив, не слишком близко:

---Теперь я хочу услышать правду. От тебя.

Похоже, опять она проиграла в противостоянии. Ничего удивительно, он всегда на шаг впереди. Молчание больше не имело смысла:

--- Не знаю, как это получилось. Случайность. Но я рада. Теперь есть какой-то смысл в моей жизни.

---Давно?

---Приблизительно месяца два.

---И сколько ты собиралась молчать?

---Сколько понадобиться, что бы ни дать им убить его.

---Что бы ни дать им убить? Да ты сама и убьешь: задания, сверхнагрузки, ранения. Это не игрушки. Ты - безответственна.

---Я - безответственна? А какой у меня, скажи на милость, есть выход? Не я одна виновата в том, что случилось.

---Не важно. Все равно придется покончить с этим.

---Что?!---Никита чуть не захлебнулась горячим чаем,---- Вот и вся помощь, которую ты предлагаешь мне? То, на что, по твоим словам, я могу положиться?

---Да, это самый правильный выход.

---Ну, уж нет, Майкл! Я не позволю тебе распоряжаться жизнью моего ребенка! Неужели тебе плевать на всех, даже на невинных детей? Даже на этого малыша? Ведь он не только мой, но и твой. Та миссия…

Майкл сжал виски руками:

---Не стоит, Никита. Пойми же, ребенка, считай, нет. Отдел никогда не допустит иного. И не имеет значения, чего хочешь ты…или я…

Никита чувствовала, что сейчас заплачет, и сдерживаться больше не было сил:

---Даже не сделаешь попытки бороться? Я могла бы сбежать и спрятаться на время.

---Ты уже сбегала и пряталась. Не слишком удачно. В твоем положении это и вовсе невозможно.

Никита попыталась возразить, но он не дал:

---Подумай, Никита. Даже если случится чудо, и ты сможешь родить ребенка. Кто будет его воспитывать? Кто будет защищать? Ведь он всегда будет приманкой для твоих врагов. Ты готова обречь его на такое?

---А ты готов обречь его на смерть прямо сейчас? Я-нет! Если ты не хочешь помочь мне, то хотя бы не мешай. Продолжай делать вид, будто ничего не знаешь.

Майкл покачал головой, глядя ей в глаза:

---Ты ведь знаешь, что это невозможно, Ни-ки-та.

Оба замолчали, осознавав позиции друг друга.

Через пару тягостных минут Никита не выдержала:

----Что ты собираешься предпринять? Доложишь Мэдлин, Шефу? Не надоело быть шестеркой, Майкл?

Никите хотелось задеть его, но попытка, как обычно, провалилась. Майкл был непробиваем:

---Послушай, Никита. Ты не представляешь, каково иметь в Отделе детей. Не знаешь, на что приходится идти, ради того, что бы сберечь дорогих людей. Отдел - он выжимает все и пользуется твоими слабостями. Это вечное рабство. Ты обрекаешь себя и ребенка заранее.

Никита нахмурилась. Слишком уверенно звучали его слова, в них ощущался личный опыт, а не просто теоретические умозаключения.

---А ты откуда знаешь? .... Ты ведь говорил, что Симона не была беременна …. И это лишь выдумка Отдела…. Выходит, ты лгал мне?

Майкл отвел глаза.

---Не лгал. Но знаю. Можешь, просто, поверить?

---Нет, не могу. Слишком хорошо знаю тебя. Знаю, на что ты готов ради Отдела.

Майкл продолжал смотреть в сторону:

---А на что готов ради тебя, не знаешь? Зачем мне лгать, как думаешь?

Никита задумчиво закусила губу:

---Что бы заставить действовать в интересах Отдела….

Он, было, дернулся, но осек себя, положив руки ладонями на стол:

---Ради того, что бы ты осталась жива и цела, По-возможности. Я не могу рассказать тебе все, но не лгу. Не теперь…

Никита не хотела обсуждать эту тему. Выбора не существовало с самого начала. Она поставила себе некие рамки, за которые не собиралась выходить. А если бы вышла - не смогла бы жить дальше.

Ребенок - не прикосновенен. И любые рассудочные доводы не имели значения в сравнении с маленькой живой искрой, которую ей довелось зажечь.

Майкл понял это. Он встал из-за стола и поднял с кресла свою куртку.

---Я должен идти. Увидимся в Отделе.

---Майкл!---Никита тоже вскочила.---Что ты решил? Я должна знать, к чему быть готовой.

Он обернулся у порога:

---Мне надо подумать. Я попытаюсь, Никита.



**********



Мэдлин вызвала ее после краковской операции. Никита шла в кабинет главного психолога Отдела на негнущихся ногах. Прошло около двух недель со времени последнего разговора с Майклом. Никто ничего у нее не спрашивал и Никита начала успокаиваться, считая, что Майкл решил не вмешиваться.

Хотя, конечно, подобные надежды в отношении Майкла были весьма наивны.

---Здравствуй, Никита. Проходи, садись.

Мэдлин лучезарно улыбнулась из-за компьютера. Не лучший знак.

Никита присела в кресло у стола.

Мэдлин молча рассматривала Никиту, заставляя ту нервничать. В этом отношении они были очень похожи: Мэдлин и Майкл. Оба прекрасно умели приводить собеседника в трепет одним лишь взглядом.

---Как ты себя чувствуешь?

Никита заерзала на своем кресле:

---Нормально? А что, мои показатели снизились?

Мэдлин тепло улыбнулась. Точнее, можно было так сказать, если бы речь шла о ком-то другом. В Мэдлин тепла было не больше, чем в айсберге. Все эти материнские улыбки обычно не предвещали ничего хорошего.

---Нет. Показатели в норме, что странно.

----Странно? Я не понимаю…

---Понимаешь, Никита.

Так, похоже все ее надежды на молчание Майкла не оправдались. Но Никита не собиралась сдаваться:

---Нет, не понимаю. Я работаю, как обычно, с полной отдачей. Может, только простудилась недавно. Но уже почти все прошло.

---Я все знаю, Никита. И прежде чем ты начнешь отнекиваться, хочу сказать, что не считаю тебя виновной. Конечно, ты должна была сообщить о своих осложнениях раньше, предотвратя тем самым многие проблемы. Но все, в конце концов, сложилось удачно.

Никита растерялась:

---Правильно? Вы не возражаете?

---Возражаю я или нет- не важно. Я провела расследование и выяснила, что не ты виновата в сложившихся обстоятельствах. Медики не позаботились о должной мере безопасности в операции. Они и ответят за ошибку. Но остается вопрос: что нам делать с тобой?

Никита сжала пальцы так сильно, что ногти впились в ладони:

---Я могу работать. Практически как прежде. Пока.

Мэдлин покачала головой:

---Нет-нет. Об этом не может быть речи. Ты не сможешь работать на прежнем уровне, не подвергая опасности цели операции. Для тебя подобрали другое задание. Ты будешь действовать под прикрытием. Твое состояние сделает легенду достовернее.

Никита облегченно выдохнула:

---Что я должна буду делать?

---Ты познакомишься с одной молодой женщиной, под видом родственницы, и будешь выполнять работу по ее охране. Скажу сразу, нас интересует не сама женщина, а ее отец- глава мощной террористической организации. Он много лет глубоко законспирирован, и все попытки разыскать его до сих пор оканчивались крахом. Но в ближайшее время, он может выйти на контакт с дочерью. Ты должна быть рядом в этот момент.

--- Где и когда я получу подробные инструкции?

Мэдлин мягко улыбнулась и слегка откинулась на спинку кресла:

---У Майкла. Вы будете работать вместе.

Никита была поражена. Ее даже не наказали, ни слова не сказали против ребенка и снова поставили работать с Майклом. Все это выглядело слишком хорошо, что бы быть правдой. Девушка давно привыкла, что Отдел не облегчает жизнь своим оперативникам.



Никита шла по главному залу в сторону кабинета Майкла, когда ее окликнул Вальтер: главный оружейник первого Отдела и ее самый большой друг:

---Сладенькая! Что-то ты давно не заходила ко мне поболтать.

Никита свернула к Оружейке.

---Работа, Вальтер, совсем забегалась.

---Оно и видно. Выглядишь, будто не спала и ела уже целую неделю. Так и заболеть недолго.

Никита устало улыбнулась.

---Скоро отдохну. Меня отправляют на новую миссию - работа под прикрытием. Буду охранять дочку большого террористического Босса.

Вальтер хмыкнул:

---Под прикрытием? На долго? Обожал такие миссии! Они дают возможность пожить нормальной жизнью. Спать в своей кровати, общаться с обычными людьми и все такое. Ну, ты меня понимаешь, конфетка. Может, даже влюбиться успеешь?

И старик заворщицки подмигнул.

Никита рассмеялась:

---О, это вряд ли. Я работаю в паре с Майклом, он не даст расслабиться.

Вальтер неожиданно стал серьезнее:

---Вы охраняете эту дочку вдвоем?

---Что-то типа того, Мэдлин не объяснила подробно. Майкл, кажется, уже включен в это дело. Меня отправляют на подмогу. Отец-террорист должен вот-вот объявиться.

---Понятно.

Вальтер неожиданно засуетился и взялся перебирать инструменты на своем столе.

---Ну, иди, иди. У меня тут полно работы, некогда болтать.

Никита удивилась столь резкой перемене от веселья к строгости, но решила не обращать на старика внимания.

---Пока, Вальтер. Увидимся.

Она уже выходила из Оружейки, когда Вальтер окликнул ее:

---Удачи тебе, сладкая, и будь терпеливее.

Никита обернулась:

---Терпение - не мой конек, Вальтер.

---Знаю, поэтому и желаю его тебе. Пригодится.



« Все-таки они с Мэдлин удивительно похожи. Когда не придешь - картина одинаковая»,--- мелькнуло в голове у Никиты, когда она открывала дверь в кабинет Майкла.

Майкл сидел у стола, неотрывно наблюдая за экраном портативного компьютера.

Его пальцы буквально летали над клавишами.

----Тук-тук…Можно?

Майкл поднял взгляд.

«Нет, все-таки есть отличие,» --вздохнула Никита. ---«От Майкла не дождешься даже дежурной улыбки.»

Но бывало и иначе. В голове непрошено возникли картины их совместного задания. Того самого, результаты которого стали теперь столь явными. Три недели они изображали супружескую пару. Майкл был таким заботливым и выглядел, по-настоящему, влюбленным.

Никита вздохнула и отогнала от себя приятные воспоминания.

---Мэдлин прислала за подробностями новой операции. Ты можешь сейчас ввести меня в курс дела?

---Садись.

Майкл чуть наклонил голову.

---Как ты себя чувствуешь?

---Спасибо, уже почти как прежде. Тошнит теперь только по утрам. А потом весь день состояние нормальное.

---Хорошо. Тебя освободили от полевой работы?

---Да, Мэдлин направила меня на операцию прикрытия. Сказала, на неопределенный срок. Так что за женщину мы должны охранять?

Майкл молчал. У Никиты было странное чувство, что он не знает, как продолжить разговор и пытается подобрать слова. Очень не похоже на Майкла!

Наконец, он произнес:

---Елена Вачек, дочь Сала Вачека, главы ******организации. Отец пропал из ее жизни с тех пор, как девочке исполнилось 6 лет. Но она его единственный ребенок. И сын Елены – Адам, единственный внук Вачека. Сала любит их и, в конце концов, пойдет на контакт. За последнее время были ощутимые подвижки в этом деле. Нужен лишь небольшой толчок, что бы Елена проявила инициативу в поисках отца. Человеком, который поможет ей решиться на это- станешь ты.

Никита задумчиво водила кончиком пальца по краю стола. Задание выглядело вполне невинно.

---А как я познакомлюсь с ней? Мэдлин говорила, что я должна сойти за родственницу. Значит, кто-то должен нас представить.

---Я познакомлю вас. Ты будешь моей сводной сестрой, родственницей по отчиму.

---О, так ты уже знаком с ней? Тогда понятно. А с кем она живет, кроме сына? У нее есть муж?

Майкл, наконец, посмотрел ей прямо в глаза:

---Есть. Я ее муж. И отец Адама.

Никите казалось, что ее бросили в ледяную прорубь, настолько ошеломило ее это признание.

---Что?! Ты женат?!

---Да.

Она почти задохнулась. Все эмоции смешались в тугой ком: изумление, недоверие, боль, обида, злость! Да уж, злость просто лилась через край!

---Как давно все это длится?!

---Семь лет.

Никита чувствовала, как сжало горло, и на глаза навернулись непрошенные слезы:

---Еще до моего прихода сюда…Но как ты мог…, как мог молчать все эти годы?!

Майкл ответил так тихо, что она скорее догадалась, чем услышала:

---- Я не мог рассказать тебе - секретная миссия... Мне жаль.

Больше всего ей хотелось кинуть в него чем-нибудь, но годы тренировок помогли собрать волю в кулак.

--- Я хочу выйти. Мы можем договорить позже?

---Хорошо, завтра утром. У нас мало времени.

----Да, да, конечно, завтра.

Никита готова была пообещать что угодно, лишь выбежать из этого ставшего таким душным кабинета. Если через минуту она не выйдет на свежий воздух, то просто впервые в жизни упадет в обморок.

Никита пронеслась через Отдел пулей, не замечая сочувствующих взглядов Вальтера и пристального внимания Шефа, наблюдавшего за ней со своей стеклянной «голубятни».

Как добралась до дома, девушка не запомнила. В квартире, как подкошенная, упала на кровать и залилась долго сдерживаемыми слезами.

Лишь наревевшись вдоволь, Никита смогла, наконец, собрать разбегающиеся от переживаний мысли.

Она всегда знала, что Отдел игнорирует чувства людей. Для нее это все еще оставалось самым трудным в работе. Она смирилась, убивая по приказу, обманывая для пользы дела и отдаваясь без любви. Но все же для того, что бы жить и не сойти с ума, ей необходим был маленький кусочек искренности. Таким островком стал для нее Майкл.

Никита верила, что между ней и ее суровым наставником, есть сильное чувство, позволяющее переживать самые худшие дни. Она не решилась бы назвать это любовью, потому что любовь требует открытости, которую никто из них не мог себе позволить.

Но то, что связало их, было очень похоже на любовь. И еще на дружбу.

Теперь же сама основа ее жизни в Отделе дала трещину. Выходит, когда Майкл говорил, что не может отдаваться чувствам и должен сосредоточиться на работе, он лгал ей? Сам же шел домой, к женщине, с которой прожил семь лет и сыну. А что Никита? Она ждала, надеясь, что одиночество надоест ему, в конце концов.

Похоже, зря надеялась!

Он вовсе не был одинок!

Майкл говорил, что не мог рассказать о семье. И Никита его понимала: умом. Сердце же не могло принять столь холодной истины.

Однако, обстоятельства устроились так, что придется смириться. Другого выхода нет. Тем более теперь, когда от ее действий зависит не только собственная жизнь. Никита положила руку на живот и улыбнулась сквозь слезы. Она больше не одинока! Когда она поняла, что беременна, то дала себе клятву: сохранить ребенка любым способом. И пока ей это удавалось даже лучше, чем можно было надеяться.





Никита подъехала к симпатичному загородному коттеджу и сверилась с адресом.

Улица была практически пустынна, не смотря на выходной день.

Припарковав машину и оглядевшись, Никита пошла в сторону крыльца.

Домик был небольшой, двухэтажный с уютно увитыми плющом стенами и молодыми елками вдоль ограды.

Постучав, она стала ждать.

Дверь открыла женщина лет двадцати семи с явно выраженной азиатской внешностью.

«На самом деле ей двадцать восемь лет, пять месяцев и четырнадцать дней»,- отметила про себя Никита.—«И ее мать родом из Пакистана».

Елена Вачек была гораздо милее и симпатичнее в жизни, чем на фото и видео, которые Никите довелось увидеть накануне. Жена Майкла тепло улыбнулась незнакомке на своем крыльце.

Никита, с трудом, входила в роль, рассказывая легенду о поисках знакомого по случайно оставленному адресу.

В этот момент из дома выскочил и прижался к ногам матери маленький мальчик.

Хорошенький пятилетний малыш. Вчера она до рези в глазах вглядывалась в фотографии этого забавного мальчугана, пытаясь отыскать знакомые черты.

Адам-сын своей матери, унаследовавший ее восточную внешность и кровь.

Но и на отца он был похож чем-то неуловимым. Конечно, жаль, что ему не достались отцовские колдовские зеленые глаза, хотя и темные живые глазки Адама были чудо как хороши.

Думая обо всем этом, Никита, меж тем, разыгрывала, как по - нотам, свой спектакль.

Вот она извинилась за ошибку и собралась «уходить».

Вот услышала знакомый голос и обернулась.

Вот уже Майкл, такой мирный и уютный в домашнем свитере, радостно «узнает» в ней свою сестру и знакомит с семьей.

Вот ошеломленная, но гостеприимная Елена зовет зайти в дом только-только обретенную родственницу и уговаривает угоститься.

Не сложная, но вымученная роль давалась Никите не легко. У нее категорически не получалось непринужденно смотреть на переплетенные пальцы Елены и Майкла, на их нежность по отношению друг к другу.

Поддерживала только мысль, что это хоть и крайне неприятный, но эффективный способ добиться своего - сохранить ребенка. Если ее отношения с Еленой сложатся, то можно будет задержаться в «друзьях семьи» на довольно долгий срок. А каждый спокойный месяц у Никиты сейчас был на вес золота.





---Ты очень понравилась Елене!---Майкл окинул вошедшую Никиту внимательным взглядом.------Ей легко с тобой.

----Чудесно, я рада,---отвечала девушка, сверкнув в ответ обиженными голубыми глазами.----Надеюсь, твоя жена тронута историей несчастной любви и не будет препятствовать мужу, устраивать новую жизнь для заблудшей «сестрицы»?

Майкл не реагировал на провокации:

---Не будет.

-----Елена пригласила меня к вам на ужин сегодня. Я ничему не помешаю?

Он слегка покачал головой:

---Значит, увидимся в семь, у тебя дома.

Никита вышла из кабинета. Прошло несколько дней после знакомства с семьей Майкла, но ей все еще тяжело было с ним разговаривать. А то, что Елена оказалась милой и интересной женщиной, эту напряженность вовсе не уменьшало.





------Твоя сестра сейчас очень обижена и потеряна. Ты просто обязан ее поддержать.----Елена закрыла шкаф, убрав в него насухо вытертые тарелки. Небольшое семейное торжество, затеянное Еленой в честь появления в их жизни Никиты, только что закончилось.

--- Конечно, бедняжка молчит, и почти ничего не рассказала, но любому ясно, что тот мужчина, от которого она бежит, принес ей много боли. Совсем не сахар оказаться одной в ее положении! Как хорошо, что Никита отыскала тебя!

---Да, мне тоже больно видеть ее несчастной. ----Майкл невесело улыбнулся жене.--- Но чем я могу помочь, что бы ни обидеть? Мне кажется, будет правильнее, если ты поговоришь с ней. Вы – женщины и поймете друг друга лучше. К тому же она, похоже, нравится тебе.

Елена, расправившись с посудой, обернулась к мужу:

---Конечно, нравится! Она ведь твоя сестра, пусть и сводная! А то я уже отчаялась познакомиться хоть с кем-то из твоих родственников! Никита - очень искренняя и эмоциональная девушка, да и красавица, к тому же! Она не может, не нравится!

Елена подошла к мужу, обняла за талию и положила голову ему на грудь:

--- Просто, удивляюсь, как слепы, бывают некоторые мужчины! Хорошо, что у меня есть ты! Ты – совсем другой: добрый и чуткий!

---Послушай!---Елена неожиданно подняла голову и встретилась глазами с Майклом.---А может нам пригласить ее пожить некоторое время с нами? Дом у нас - достаточно большой и Никите не будет так одиноко. К тому же у нее сейчас, наверное, нет лишних денег на приличное жилье! А ты ведь не позволишь своей родственнице жить, бог знает где? Освоится в городе, привыкнет, может быть, найдет работу, тогда и переедет. Как ты к этому относишься?

Майкл ласково провел ладонью по щеке жены:

---Вопрос в том, как ты к этому относишься? Меня почти дома не бывает, а ты и Адам здесь каждый день.

Елена покачала головой:

---Вот, именно, что тебя постоянно нет дома. А нам с Адамом ужасно грустно одним! Мы с удовольствием повеселим Никиту, заодно проследим, что бы она хорошо себя чувствовала и заботилась о здоровье будущего малыша.

Елена лукаво улыбнулась:

--- Глядишь, насмотримся на молодую маму и тоже с тобой решимся на братика или сестренку для Адама?

Майкл в ответ лишь нежно поцеловал лоб жены.

Елена уже не в первый раз заводила разговоры о втором ребенке. Но муж лишь отшучивался или вовсе уходил от ответа. Молодая женщина никак не могла понять причины этой нерешительности. Ведь Майкл был прекрасным отцом, он обожал и баловал Адама. Отцовство ему совсем не в тягость и общение с детьми явно доставляло удовольствие. Так в чем же дело?

Поэтому, приглашая пожить у них беременную Никиту, Елена преследовала и личный интерес. Пусть Майкл вспомнит, как это прекрасно, когда в доме раздается гомон нескольких детских голосов!

Елена высвободилась из рук мужа:

---Ну что договорились? Зовем Никиту к нам?

Майкл кивнул:

---Да. Поговори с ней. И, спасибо, тебе, любимая. Мне будет значительно легче, зная, что она под твоим присмотром.





Стоя в Оружейке Вальтера, Никита объясняла старому другу, что именно может ей понадобиться на новом месте.

----Ты уже слышал, Вальтер, я переезжаю к Майклу и Елене?

---Да, сладкая, я почти все собрал для тебя. Держи.

И Вальтер передал Никите увесистую сумку с оборудованием.

----Не слишком хочется, Вальтер.

---Понимаю.

---Ты давно знаешь обо всем?

---С самого начала. Я помогал устанавливать систему наблюдения.

Вальтер виновато опустил глаза:

---Прости. Я очень хотел бы тебе все рассказать.

---Но не рассказал

---Нет, не решился.

За что Никита любила Вальтера, так это за самокритичность. Вальтер не боялся признавать свои слабости.

--Вальтер, ты умеешь хранить секреты?

---Можешь на меня положиться,--- старик гордо расправил плечи.

Никита наклонилась к оружейнику поверх стойки:

---Хочу, что бы ты узнал первым. Я - беременна, Вальтер. Именно поэтому меня освободили от оперативной работы. Согласишься стать дедушкой?

Вальтер смотрел на нее полными восхищения глазами:

---Беременна? Здесь? Ты делаешь меня счастливым, детка. Что там дедом,---старик весело подмигнул,--- я готов признать отцовство. Лишь бы малыш увидел свет. Бог знает, как нам тут нужна свежая кровь.

Девушка расцеловала друга в обе щеки:

---Спасибо, Вальтер, я оценила. Однако, отец у моего малыша уже есть. Не сказать, что он счастлив, --- она тяжело вздохнула. ---Но смирился. И думаю, будет стараться - ответственный.

Вальтер сочувственно потрепал Никиту по плечу:

---Как вы собираетесь уживаться?

Никита тряхнула длинными хвостами, в которые были собраны волосы:

---Здесь нет виноватых, Вальтер. Мы все-жертвы.

---Истинно так. Но это трудно принять. --- старик смотрел на Никиту с любовью,---Ты - щедрая девочка. Я - горжусь тобой, как отец, и, конечно, любящий дедушка у твоего карапуза уже в кармане.

---Мне надо идти,--- Никита хлюпнула носом.

В последние недели она стала удивительно чувствительной. Все, что раньше, воспринималось лишь умом, сейчас начало трогать на уровне сердца. Вот и Вальтер довел ее почти до слез.

Оружейник помахал ей рукой:

---Удачи, детка.





С тех пор, как Никита поселилась у Майкла и Елены, прошел почти месяц. Не долгий срок, вроде бы, но она была сыта по горло.

Хотя жена Майкла оказалась самой лучшей подругой, которую только можно пожелать, но каждый день и, особенно, каждая ночь в доме Елены были для Никиты мучением. Девушка ругала себя и уговаривала - все без толку, сердцу не прикажешь. Долгими вечерами она не могла уснуть, смотря на свет ламп в окнах супружеской спальни.

Меж тем, токсикоз, так мучающий ее на протяжении полутора месяцев, отступил. Тошнота возвращалась редко, и аппетит стал просто зверским. Аппетит во всех смыслах. Никита сама себя не узнавала. Она всегда была чувственной, но теперь…

Сны, мысли - все было наполнено желанием. И подавлять его с каждым днем становилось труднее.

Неужели так бывает со всеми? ---Никита рассматривала свое отражение в зеркале.

Голубые тени под глазами пропали, кожа лица приобрела особую прозрачность. Даже волосы, казалось, стали гуще и жестче. В фигуре, правда, особых изменений пока не произошло, только грудь увеличилась на пару размеров. И еще… эта мечтательность во взгляде, погруженность в себя и плавность движений, свойственная беременным женщинам.

Никита нравилась сама себе. Мальчишеская угловатость совсем исчезла, и она стала настоящей красавицей.

Жаль, никому не было до этого дела!

Майкл мало времени проводил с семьей, он, по-прежнему, участвовал во многих операциях Отдела. А то, что выкраивалось на дом, было почти полностью посвящено Адаму и Елене. Разговоры с Никитой сводились лишь к кратким инструкциям. Он мягко улыбался ей при Елене, рассеяно интересуясь ее самочувствием, но стоило им остаться наедине, как взгляд становился жестким и слова исключительно деловыми.

Могла ли Никита раньше подумать, что жить бок о бок с Майклом будет мукой?

Но сейчас все складывалось именно так.

Положение усугублялось тем, что она была заперта в четырех стенах. По инструкции Никите полагалось, постоянно находиться возле Елены, а жена Майкла оказалась настоящей домоседкой. Прогулки в парке да походы по магазинам - все перемещения Елены. Спустя месяц Никита, буквально, выла от тоски.

Главным «развлечением» девушки был еженедельный осмотр у гинеколога в небольшой частной клинике. Мэдлин решила, что Никите не стоит пока появляться в Отделе. Ну, что ж, против этого она как раз и не возражала.

Врач клиники был, разумеется, человеком Отдела, поэтому ему ничего не приходилось объяснять. Его не смущали ни железные мышцы, ни шрамы юной пациентки.

---Пока все идет нормально,---говорил доктор Стенфилд на очередном приеме,--- Никита, я вижу остаточные следы повреждений в результате недавнего ранения. Знаю, что вы терпеливы, но сейчас боль терпеть не надо. Как только почувствуете себя неважно, немедленно обращайтесь ко мне. Иначе, последствия будут печальными.

---Поняла,---Никита лежала на кушетке, заложив руки за голову. Ей только что сделали УЗИ и живот, пока совершенно плоский, блестел от геля. В такие моменты особенно остро ощущалось, что ее жизнь безвозвратно меняется.

Ужасно хотелось расспросить доктора: кто там, мальчик или девочка? Но Никита сдерживалась. Еще есть время. Пусть малыш немного поинтригует.

После визита к врачу она собиралась съездить на старую квартиру, что бы забрать свою музыкальную коллекцию. Ей так не хватало любимой музыки в доме Майкла!

Елена ждала ее обратно часа через три. Никита наплела о встрече с давней приятельницей.

Но стоя перед клиникой и оглядываясь в поисках машины, Никита заметила черный «Мерседес».

Майкл? Что он тут делает?

По легенде Майкл находился в деловой командировке и должен был отсутствовать еще несколько дней.

Никита пошла навстречу знакомой машине. Майкл предупредительно открыл дверь:

---Что-то случилось? ---спросила она, усаживаясь рядом.

--- У меня образовалось окно в три с половиной часа, Биркоф перепроверяет данные. Узнав, что ты в клинике, я решил заехать. Может, посидим где-нибудь?

---А я хотела съездить на старую квартиру, забрать кое-какие вещи. Подбросишь?

Он кивнул:

---Да.

В молчании они выехали со стоянки. Майкл никогда не был разговорчивым, да и Никита не знала с чего начать. Она боялась, что если откроет рот, то не сможет удержаться от жалоб и упреков. А какой в них прок? Разве можно хоть что-то изменить?

---Как ты?---рука Майкла соскользнула с рычага коробки передач и накрыла ее руку.

Девушка удивленно подняла глаза. Он так давно не прикасался к ней по своей воле.

---Что сказал Стенфилд?

Никита не смогла сдержать обиду:

---Какая разница? Разве тебе это интересно на самом деле?

---Очень,--- просто ответил он.

С Майклом сложно ругаться, потому что его невозможно задеть. Он спокойно выслушивал упреки, а потом, по- новой, задавал свои вопросы. Часто Никите хотелось убить его за такую сдержанность! Но проще уступить, и она ворчливо сдалась:

---Стенфилд сказал, что все ОК.

---Он делал УЗИ?

---А откуда ты знаешь?--- вопросом на вопрос ответила Никита.

---Я видел план наблюдения. На этой неделе положен ультразвуковой анализ.

--- Понятно. Сделал. Сказал, что все в порядке, но велел следить за самочувствием. Его волнуют какие-то старые шрамы.

---Меня тоже. Ты была ранена всего за три месяца до миссии Армела.

Никита изумленно взглянула на Майкла.

Если бы он давно не разучился смеяться, то расхохотался бы прямо сейчас. Такой по-детски обиженной и удивленной выглядела Никита. Похоже, она серьезно вошла в роль, воображая себя брошенной матерью - одиночкой. Но вслух он сказал лишь привычное:

---Ты же мой материал.

Никита вернулась в прежнее раздраженное состояние:

---Ах, да, материал. И мой ребенок - тоже материал?!

---Нет,--Майкл качнул головой.---Ребенок –это наш малыш.

Никита шмыгнула носом, глядя в окно. В первый раз Майкл заговорил не просто о ее беременности, а, конкретно, о ребенке. Похоже, наконец, смирился.





Никита хотела зайти за вещами одна, но Майкл отказался ждать внизу.

Повернув ключ, девушка прошла в дом.

Квартира выглядела не жилой: шторы задернуты, мебель закрыта чехлами.

Майкл вошел следом и бесшумно закрыл дверь.

---Что ты хочешь забрать?

---CD- диски, пластинки - мне не хватает любимой музыки. У нас с Еленой разные вкусы.

Никита подошла к полке с записями и задумалась, выбирая любимое.

Над ухом раздался голос Майкла:

---Возьми все. Сейчас найду коробку.

---Как я объясню эту коробку Елене? Она ведь не знает, что у меня есть квартира в городе.

---Никак. Елена не любопытна.

Майкл неожиданно провел пальцами по склоненной шее Никиты.

---Что?—девушка обернулась.

--- Я давно не видел тебя… так близко.

Он умел ставить ее в тупик:

---Что ты задумал, Майкл? Чего пытаешься добиться?

Майкл, не обращая внимания на вопросы, мягко сжал в ладонях ее голову, гладя, подушечками больших пальцев, виски.

---Я скучал.

Никита хотела вырваться, но он не дал:

---Скучал? Да ты меня почти не замечаешь…---не смотря на все усилия, в ее голосе звучала обида.

---А что я мог сделать?--- Он не смотрел ей в глаза, продолжая гладить волосы,---Как мне себя вести?

Никита перестала сопротивляться:

---Мне больно.

Майкл опустил руки:

---Знаю. Я лишь хотел сохранить тебя и …ребенка. Не лучший план, но это все, что я успел придумать.

В глазах Никиты стояли слезы:

--- Все эти годы ты говорил, что надо подождать. Что сейчас не время, и я должна научиться терпению. Чего ждать, Майкл? Тебе ведь было не до меня - теперь я это понимаю. Почему не сказал раньше, что мне нет места в твоей жизни?

Они встретились взглядом:

---Я пытался. Ты не слушала…. Но правда в том, что я не хотел тебя отталкивать. Ты мне нужна.

---Нужна? Отлично! Зачем же?

Лицо Майкла на мгновение исказили чувства: боль, нежность. Появились и исчезли, как круги на воде. И вновь он бесстрастен.

---Ты живешь в том же мире, что и я. С тобой не надо притворяться, на тебя можно положиться. Ты - мой друг. Вдвоем нам проще выжить в Отделе.

А что она надеялась услышать? Никита вздохнула:

---Да, это правда. Я - твой друг, но у меня большие сомнения, что ты - друг мне.

Майкл покачал головой:

---Не сомневайся.

--- Елена…--- начала Никита, но Майкл не дал ей возможности продолжить. Наклонившись, он уже целовал ее в губы. А когда девушка попыталась отстраниться, не позволил, прижав спиною к стене.

Пожалуй, Никита слегка погрешила против истины, назвав себя только другом. Нет, к сожалению, правда состояла в том, что она любила Майкла: страстно и преданно.

Мысли разбежались от его поцелуев - пойди их теперь, собери!

И куда только делась ее недавняя холодность? Видит бог, немного равнодушия ей бы сейчас не помешало!

Но все обстояло с точностью до наоборот. Долго сдерживаемое желание совсем помутило голову и, отвечая на поцелуи, Никита уже не думала ни об обидах, ни о Елене.

Сидя на краю стеклянного кухонного стола, она могла только молча следить за его проворными пальцами, расстегивающими пуговки шелковой блузки, да облизывать внезапно пересохшие губы.

---Я хочу увидеть,---объяснял он ей,---ты стала еще красивее.

Конечно! Грудь стала больше, и он это заметил. От Майкла не ускользает ничего! Как только Никита надеялась его обмануть? Он, наверное, и про беременность понял раньше нее!

Ладони Майкла коснулись обнаженной кожи, и Никита судорожно вздохнула.

Удивительно, как нестойки принципы!

Еще пять минут назад Никите хотелось пристрелить Майкла за то, что обманывал ее, а сейчас она была готова обманываться всю оставшуюся жизнь, лишь бы он продолжал целовать ее грудь.

Правда, таких жертв от Никиты никто и не требовал. Майкл не собирался останавливаться.

И судя по тому, как нетерпеливы были его пальцы, он тоже не слишком правдиво разобрался в своем отношении к ней.

Коллеги, друзья-все это, конечно, было! Но было и другое, заставляющее их терять голову друг от друга.



Майкл провел языком по потемневшим и напрягшимся соскам, взял в ладони потяжелевшие от беременности груди.

Он и сам не знал, зачем все это затеял сегодня.

Так сложно ежедневно видеть Никиту и Елену в одном месте!

Каждая из этих женщин заслуживала преданности, и каждую он, по-своему, любил.

Раньше жизнь делилась пополам: дома - Елена, в Отделе - Никита. Он раздваивался, существуя в параллельных мирах. Но теперь самообман стал невозможен. И сердце поневоле делало выбор.

Майкл понимал, что не имеет права, не может, позволить Елене сомневаться. Тут речь шла не о нем и его чувствах. На карту было поставлено много большее: безопасность сотен, тысяч невинных людей, которые пострадают, если не остановить Вачека.

И Майкл старался быть нежнее, мягче с Еленой, но каждый раз, видя рядом голубые глаза Никиты, полные скрытой боли, сомневался, что сможет долго играть свою роль.

Узнав о четырехчасовом окне до очередного задания и о том, что Никита одна на приеме у Стенфилда, Майкл твердо решил увидеться с ней. Конечно, она поняла, почему он молчал о семье все эти годы. Но между понять и принять – огромная пропасть, которую трудно преодолеть.

Оказавшись в ее старой квартире, он рассудил, что самый быстрый и действенный способ убедить упрямую Никиту – заняться с нею любовью. Ее чувства не были секретом, она никогда не могла устоять перед ним. И для Майкла не было женщины желаннее. За годы работы в Отделе он научился владеть своим телом, своими эмоциями. Но как только они с Никитой оказывались в одной комнате, в одной постели, все эти умения переставали казаться жизненно важными.

Вот и сейчас, держа в руках полураздетую, разгоряченную девушку, Майкл не хотел думать о будущем. Он знал, что совсем скоро зазвонит телефон и ему придется уйти. Но до тех пор он должен внушить своей белокурой возлюбленной, что бы берегла себя и верила, верила ему. Верила даже тогда, когда совсем не останется для этого сил.



---Майкл!--- низкий голос Никиты заставил выйти из минутного забытья. Они растянулись на ее кровати, обнаженные и потные. Вспышка страсти, заставившая забыть обо всем, осталась в прошлом, и к девушке вернулся страх разоблачения.

---Майкл! Нас могли видеть! Ведь все жилые блоки под наблюдением!

Майкл лениво провел кончиками пальцев по девичьей щеке и притянул ее голову к себе на плечо:

--- Успокойся. Ты здесь не живешь и наблюдение отключено. Отдел не тратит ресурсы напрасно.

Никита расслабилась и, закрыв глаза, уткнулась носом в ямочку на его плече.

Ну почему нельзя так остаться навсегда? Нет, она, конечно, помнила, что у Майкла через час отъезд на миссию, что дома его ждут жена и сын, что их связь под запретом, но все эти мысли совсем не отрезвляли, а, наоборот, заставляли желать невозможного еще сильнее.

Размышляя о неизбежном, Никита опустила руку и провела раскрытой ладонью вдоль его тела. Так хотелось запомнить, впитать в себя гладкость его горячей кожи и шероховатость волосков! Мощные мышцы бедер, жесткий пресс, широкая грудь- Майкл был сложен, как атлет и так же вынослив. Вот и теперь, чувствуя прикосновение, он встрепенулся и напрягся под ее рукой. Никита не хотела его отпускать: еще пять минут, минута этой всепоглощающей близости и, быть может, она сумеет продержаться до следующей встречи…



Телефон зазвонил, когда они стояли в душе, наспех приводя себя в порядок. Майкл вышел, что бы ответить, по полу протянулась мокрая цепочка его следов. Она не слышала разговора, но и без этого знала его наизусть. Телефонный звонок в их жизни означал одно: пора расставаться.

Пока Никита боролась со спутанными волосами и наспех пыталась разгладить смятую блузку, Майкл полностью оделся и выглядел так, будто просидел эти часы за столом в своем кабинете.

Ее всегда удивляла и коробила его способность отстраняться от эмоций. Незаменимое умение в Отделе, не раз спасающее их от гибели, но такое тягостное в рамках обычной жизни.

А впрочем, где у них обычная жизнь, если не считать таких вот часов украдкой?



Майкл высадил ее у клиники и уехал не оглядываясь. Никита отыскала свою «Вольво», заплатила за парковку и, вырулив со стоянки, повернула машину к новому дому.

По мере приближения к коттеджу Елены и Майкла, настроение, последние часы позволявшее парить в облаках, упало до нуля.

Никиту раздирало противоречие: жалела ли она, что поддалась сегодня Майклу?

Конечно нет, но….

Жизнь агента на грани смерти была слишком непредсказуемой и бесперспективной, что бы отказывать себе в крохах радости, которые приносило их чувство.

Никита любила Майкла.

Майкл нуждался в Никите.

Каждый из них, был готов пожертвовать собственной жизнью ради другого.

Будь все иначе, будь это только желанием, они бы не рисковали так многим ради минут украдкой.

Риск ради чувств - не в характере Майкла, так же как не в характере Никиты - страсть к любовным приключениям.

Но как смотреть в глаза Елене?

Понятно, что Никита привыкла врать, солжет и сейчас. Только одно дело врать незнакомым людям, террористам и преступникам, к которым приходилось втираться в доверие и другое, обманывать прекрасную, чистую женщину, считавшую Никиту своей подругой и родственницей, а Майкла - идеальным мужем.

Девушка не представляла, как мог Майкл жить с таким грузом на совести долгие годы.



Елена встретила Никиту улыбкой и свежеиспеченным ягодным пирогом. Как и предсказал Майкл, она не стала расспрашивать подробно, где и что делала Никита. Лишь поинтересовалась, все ли благополучно с ребенком, и искренне обрадовалась положительному ответу.

Сердце ныло от собственного вероломства. Но Елена была так мила, что Никита не смогла долго чувствовать себя неуютно. И через десять минут обе женщины весело смеялись, распивая на кухне чай с пирогом.

Напряжение возникло лишь однажды, когда Елена поделилась с Никитой мечтами о втором ребенке. Молодая женщина искренне надеялась, что беременность «сестры» подтолкнет Майкла к мыслям о новом малыше.

---Пока он просил меня подождать,---говорила Елена.---Хотя я не понимаю, чего ждать? Адам - подрос, у Майкла есть хорошо оплачиваемая работа и мы еще молоды. Самое время заводить детей.

Никита, как могла, пыталась утешить Елену, говоря, что Майкл, должно быть, хочет заработать определенную сумму, с которой семья чувствовала бы себя независимо.

Елена грустно улыбалась:

---Эх, Никита, я понимаю тебя, финансовая независимость- то, чего тебе сейчас особенно не хватает, но, поверь мне, денег никогда не бывает достаточно. И их нельзя ставить на первое место в жизни.

Никита не пыталась спорить, молча, помешивая ложечкой свой чай. Этот разговор лишний раз убеждал Елену, что Никита – несчастная брошенная девушка без средств.



Майкл появился через два дня: уставший и бледный. Елене он объяснил, что простудился в самолете по дороге домой.

Никиту, ясное дело, такое объяснение не устроило. И она прямо спросила его, в чем дело, столкнувшись рано утром на кухне.

Елена еще спала, она не была жаворонком. А Адам, обычно висевший на отце, как виноград, в моменты пребывания того дома, был увлечен просмотром нового анимационного фильма в своей комнате.

Никита присела за кухонный стол рядом с Майклом.

---Что случилось? Ты ранен?

---Нет,--- Майкл отодвинул от себя чашку со свежесваренным кофе.---Сработала газовая ловушка. Биркоф предупредил слишком поздно. Я был у выхода, меня задело краем. Олафу и Стиксу повезло меньше, они в реанимации.

---Тебе дали противоядие?

---Да. Но предупредили, что несколько дней будет плохое самочувствие. И они были правы.

Майкл попытался улыбнуться, но тут же скривился:

---Зато я буду дома две недели, почти отпуск.

----Да, ---вздохнула Никита,---почти.

К вечеру Майклу стало хуже. Он лежал на кровати с закрытыми глазами. Зная, что Майкл обладает феноменальным терпением и высоким болевым порогом, Никита встревожилась не на шутку.

Улучшив минуту, она связалась с Вальтером:

---Плохие новости, конфетка,--- сказал ей старик, ----Олаф мертв, у Стикса-агония. Он вряд ли доживет до утра. Какая-то новая формула отравляющего газа. Он разлагает кровь.

---Что мне делать с Майклом, Вальтер? Ему все хуже.

---Сделай вид, что вызываешь неотложку, я предупрежу наших. Его надо в медблок.

Никита пошла наверх, в спальню, где лежал Майкл. Елена сидела на краю постели, с ужасом следя за почти бесчувственным мужем.

---Нужна скорая помощь, Елена.----Тихо сказала Никита.---Мы не можем больше ждать, ему становится хуже. Вдруг какой-нибудь опасный вирус?

Елена подняла испуганные глаза:

---Он не хотел врачей. Майкл не любит лечиться, у него прекрасное здоровье.

---Да, конечно, но сейчас глупо его спрашивать - он явно не в себе. И нуждается в помощи, ты же видишь?

---Ты права,---Елена поднялась,---пойду вызову скорую.

---Вот, возьми, ---Никита предусмотрительно протянула свой телефон. Елена попадет с него в Отдел, там все предупреждены.

В этот момент Майкл, казалось, пришел в себя:

---Никита,---он схватил за руку, стоящую рядом девушку.

Никита присела рядом:

---Что, Майкл? Скоро приедут врачи - они тебе помогут.

Даже слабый от болезни Майкл сжал ее пальцы так, что захрустели кости:

---Береги Адама и Елену. Ты мне за них отвечаешь. Если с ними что-то случится…

----Знаю, знаю, ----перебила его Никита,--- Ты меня убьешь. Успокойся, Майкл, береги силы.

Елена с удивлением слушала этот диалог. Никита поспешила ее успокоить:

---Он волнуется за нас, вот и несет всякую чушь. У него жар!

И жена Майкла тут же позабыла о странных словах мужа.

Медицинский фургон приехал спустя пятнадцать минут. Медики осмотрели Майкла и сделали вывод, что его следует положить в инфекционную больницу.

---Вы не можете поехать с нами,---твердо говорил Елене высокий бледный доктор.---У вашего мужа подозрительные симптомы. Он должен быть изолирован. Завтра подъедете в наш центр, и вам сообщат новости.

Майкла положили на носилки и быстро погрузили в фургон.

Никита и плачущая Елена остались дома.

Единственным, кто спал в эту ночь безмятежно, был Адам. Он заснул раньше, чем Майклу стало совсем плохо.

Елена сидела в гостиной с расширенными от страха, но, слава богу, сухими глазами. Никита тут же пыталась отвлечь и утешить жену Майкла.

Время от времени она украдкой звонила Вальтеру из своей комнаты. Но новости были печальными - Майклу становилось все хуже.



А с утренней почтой пришло письмо от Салы Вачека.

Елена недоверчиво крутила в руках весточку от давно потерянного отца и долго не решалась вскрыть письмо.

Никита ласково убеждала ее заглянуть в конверт, едва сдерживая неукротимое желание мчаться в Отдел, к Майклу.

Наконец, Елена развернула лист почтовой бумаги:

Сала Вачек писал, что очень любит дочь и никогда не виденного им внука, что мечтает встретиться и узнать их получше. Но пока сделать этого не может. Он, Вачек, связан очень важными обязательствами, не позволяющими распоряжаться своей судьбой и жить так, как подсказывает сердце.

Елена злилась, читая письмо, и негодовала на отца за его «обстоятельства». Но когда молодая женщина попыталась бросить бумагу в камин, Никита ее остановила:

--- Не торопись, Елена. Гнев - не лучший советчик. Отец нашел тебя, написал, разве это не первый шаг к воссоединению?

--- Воссоединению?! Столько лет прошло, а он пишет лишь, что не может встретиться со мной!

Никита попыталась объяснить:

--- Мне кажется, ты не поняла. Отец очень хочет встретиться, просто, пока не может. Но это не значит, что вы не можете переписываться.

Елена упрямо качала головой:

---Не хочу его одолжений!! Где он был все эти годы? Когда умирала мама, и я нуждалась в нем? Когда я выходила замуж? Когда родился Адам, а муж много работал, оставляя нас одних подолгу? Он появился слишком поздно, да еще и с условиями.

--- Слишком поздно? Не говори так, Елена! Я понимаю, тебе обидно. Но вспомни об Адаме! Малыш заслуживает, что бы у него был дедушка. И не только… тебе тоже нужен отец. Подожди, не возражай. Послушай меня…. У меня похожая история: не сложились отношения с папой, он оставил нас, когда я еще была маленькая. Мама очень переживала и я, ради нее, перестала с ним общаться. Долго обижалась на него, злилась, отказывалась встречаться. А потом, когда выросла, поняла, что, просто, хочу поговорить, понять кто он, не ругаясь и ничего не требуя взамен. Тогда, возможно, мне стало бы легче понять себя, кто я и каковы мои корни. Но оказалось, что к этому времени папа умер и поговорить нам так и не пришлось. Мне больно от этого. И я не хочу, что бы ты испытала то же самое. Пока человек жив, не бывает слишком поздно! Все можно решить и поправить! Можно простить и попросить прощения! Но когда люди уходят, ты остаешься со своими сомнениями навсегда!

Пылкие слова Никиты задели Елену за живое. Молодая женщина перестала зло плакать и комкать письмо. Ей будто бы внезапно стало холодно. Елена поежилась, обняла себя руками и, отвернувшись, подошла к окну.

Никита молчала, понимая, что нужно время для осознания ее правоты.

Так и случилось.

Голос Елены был глух от невыплаканных слез, она все еще стояла отвернувшись:

---Адам… Ты права, Никита. Я - эгоистка! Обида застлала мне глаза … Столько лет мне хотелось его увидеть и тут это письмо…эти слова о невозможности встречи. Но нельзя принимать поспешных решений. Сама знаю, что, остыв, буду жалеть о них.

Никита облегченно вздохнула и поспешила закрепить успех:

--- Да, да…Именно это я и имела ввиду. Не спеши и не решай в гневе. Дай вам с отцом еще один шанс! Все наладится, поверь! Представь, как обрадуется Майкл! Он ведь очень хочет, что бы ты объяснилась с отцом. Майкл знает - неизвестность мучает тебя.



----Майкл,---Елена обернулась. Имя мужа было последней каплей, точившей ее сомнения.

Обе внезапно вспомнили причину нынешней бессонной ночи, и обсуждение отца Елены тут же было забыто.

----Майкл, ---повторила Елена,---Мне надо ехать в больницу. Уже утро, доктор обещал пустить меня к мужу сегодня.

Никита, прекрасно знавшая, что Майкла Елене сегодня не увидеть, все же не стала ту отговаривать. Ей и самой не терпелось узнать что-нибудь новое от врачей:

---Я поеду с тобой!

Елена покачала головой:

---Нет, Никита! Тебе нельзя рисковать, вдруг у него что-нибудь заразное?! В твоем положении - это опасно. Оставайся лучше дома и присмотри за Адамом, ему тоже не стоит ехать.

Никита хотела возразить, но Елена молитвенно сложила руки, ладошка к ладошке:

---Пожалуйста! Останьтесь дома, мне так будет спокойнее! Я позвоню, как только что-то узнаю!

«В самом деле, Елена вряд ли узнает что-нибудь ценное. Ей не скажут правду. А к Майклу, наверняка, не пустят никого.»

Никита тяжело вздохнула и согласилась:

---Езжай!

Елена быстро собралась и вывела из гаража свою машину.

Никита с Адамом вышли ее проводить. Мать нежно поцеловала сына:

---Будь умницей и слушайся Никиту, моя радость. Я скоро вернусь.

Никита, взяла на руки загрустившего Адама, и они долго махали вслед отъехавшей машине.

Когда зашли обратно в дом, Никита услышала звонок своего телефона. Поставив Адама на ноги, она со всех ног бросилась к трубке, оставленной на кухонном столе.

---Да?

Звонил Вальтер:

---Сладкая, это я. Тут вроде бы наметились положительные сдвиги, спешу тебе рассказать. Во всяком случае, в лаборатории сумели остановить процесс разжижения крови. Даже Стикс пока жив. Хотя у него сильные кровотечения. Он подключен к аппарату искусственного сердца. Но у Майкла положение лучше, доза была меньше, он может дышать самостоятельно.

Никита всхлипнула:

---Спасибо, Вальтер. Не бросай меня, друг, как только что-то меняется, звони. Я не могу приехать, я тут с Адамом. Елена поехала в клинику, но ее, конечно, никуда не пустят.

Вальтер согласился:

---Конечно, Майкл ведь в Отделе. Ей, скорее всего, скажут, что у него карантин. Так что Елена быстро вернется, держись.

Мысль о Елене, напомнила Никите сегодняшнее утро:

---Да, Вальтер, передай Шефу, процесс двинулся. С утренней почтой пришло письмо. Он поверил.

---Отлично, хоть одна хорошая новость. Я передам…

На пороге кухни показался Адам:

---Никита, я хочу пить. Мне страшно. Скоро вернется мама?

Никита спешно попрощалась с Вальтером:

---Мне надо идти, звони.---И положила телефон в карман.

----Адам, милый. Иди сюда. Сейчас я накормлю и напою тебя. Ничего не бойся, мама скоро вернется.

Малыш подошел к ней и уткнулся в колени:

---А папа? Он вернется?

Никита почувствовала, как сжалось сердце. Взрослые утешали друг друга, и никто не подумал об испуганном маленьком мальчике. Он ведь слышал все разговоры и терялся в догадках.

Она присела на стул и подняла малыша на колени:

---Конечно, вернется, Адам. Твой папа ведь такой большой и сильный. Он самый сильный на свете и очень-очень тебя любит. А раз так, разве он может оставить тебя?

Он заболел и сейчас ему нужно побыть в больнице, что бы доктора вернули ему силы.

Но мы с тобой тоже можем помочь ему… Знаешь как?

---Как?---Адам смотрел на нее не по детски серьезно. Сейчас он особенно напоминал Майкла.

---Ты должен хорошо кушать, не капризничать и не бояться. Папа почувствует, что у тебя все в порядке, и ему тоже станет легче. И маме будет легче. Потому что не придется волноваться еще и за тебя.

---Я буду, ---мальчик доверчиво прижался к Никите.---Я буду стараться.



Как и предсказывал Вальтер, Елена вернулась быстро. Бледная и испуганная. Ей не сказали ничего конкретного, естественно, не пустили к мужу и посоветовали вернуться домой.

Так она и поступила.

На руках Никиты оказалась еще одна испуганная душа. Правда, Адам вел себя мужественно. Он даже пытался утешить маму, пересказывая ей, по-своему, по-детски, слова Никиты.

Елена тихо плакала, обнимая сына.

Никита попросила мальчика принести маме домашние тапочки, а когда он убежал, обратилась к женщине:

---Елена, не терзай Адама. Ты должна быть спокойной ради него. Он и так растерян и испуган. Я еле-еле его уверила, что все будет хорошо. Не плачь, прошу тебя, только не при нем.

Елена очнулась и вытерла глаза:

---Да, да, ты права, как всегда. Я совсем расклеилась. Буду стараться держать себя в руках, ради Майкла и ради Адама. И…Никита, спасибо тебе. Ты – такая сильная!

Никита кивнула и вышла.

Как же, сильная. У нее самой глаза чешутся от подступающих слез. Но ей не привыкать. Каждый, кто видел столько же, сколько она, вынужден быть сильным. Иначе не выживешь. Но к плохому привыкнуть невозможно.

Шла третья неделя с тех пор, как Майкл попал в изолятор Отдела. Вальтер каждый день выходил на связь с Никитой, подробно рассказывая обо всех новостях.

К сожалению, дела обстояли плохо: Майкл был в коме. Все усилия врачей привели лишь к тому, что удалось заморозить процесс, но не повернуть его вспять.

Елена ходила по дому, похожая на тень. Ее ни разу не пустили к мужу. Днем она честно пыталась держаться, ради Адама, но ночи напролет из ее комнаты доносились приглушенные рыдания.

Никита, как могла, пыталась поддержать Елену. Каждое утро девушка уходила с Адамом на долгие прогулки. Они гуляли по парку, катались на каруселях и, иногда, заходили в кафе-кондитерскую (оба были ужасными сладкоежками). Возвращались обратно только после полудня. К этому времени Елена успевала взять себя в руки, и о пролитых слезах напоминали лишь покрасневшие глаза.

Никита сама находилась на грани срыва. Она никогда не была паникершей и видела Майкла в разных переделках. Но мысль о том, что он может никогда не выйти из комы, резала ножом. Беременность сделала ее уязвимей.

В это утро, как обычно, Никита проснулась незадолго до восьми часов, умылась, накинула халат и отправилась на кухню варить какао себе и Адаму.

Мальчик уже сидел за кухонным столом, и что-то увлеченно рисовал на большом листе бумаги.

Никита потрепала его взлохмаченные черные волосики:

---Доброе утро, Адам. Что ты делаешь?

---Рисую подарок папе.

---Мммм, очень хорошо,---Никита постаралась искренне улыбнуться. За прошедшие недели, она привязалась к мальчику и изо всех сил старалась дать Адаму надежду на скорое выздоровление отца.---Что же ты нарисовал?

---Всех нас, его семью. Он будет смотреть в больнице на мой рисунок и захочет поскорее вылечиться, что бы вернуться домой.

---Отличная мысль!---Никита наклонилась над листом бумаги,---Это, наверное, мама? Да, точно, она. Такие замечательные черные волосы ты нарисовал. Они получились очень длинными.

---Да,---кивнул Адам,--- у мамы раньше были такие длинные. Папа говорил -красиво. А мама их отстригла.

---Понятно.--- Никита улыбнулась мальчику,--- А это ты? Похоже, такой большой, папа будет тобой гордиться.

---Вот ты,---Адам ткнул пальцем в одну из кривых фигурок на листе.

Никита пригляделась:

----Мне нравится. Но почему я лысая?

---Нет, просто, волосы у тебя белые и бумага белая, не видно. Но папе все равно, есть у тебя волосы или нет.

Никита фыркнула:

---Это почему?

Адам посмотрел на нее снисходительно:

---Потому что он женат на маме.

У Никиты от смеха тряслись губы:

---Ах, вот оно в чем дело!

Адам продолжал водить карандашом по бумаге:

---А это сестренка,---гордо произнес он, рисуя маленькую загогулину.

---Сестренка? Какая сестренка?

---Та, что у тебя в животике, мама говорила.

Никита задумчиво рассматривала рисунок:

---Может, это будет братишка?

---Не-а, братишки не надо. Будет ломать мои машинки. Лучше сестренка.

И Адам пририсовал загогулине-сестренке коричневые хвостики.

---Ну, спасибо, хоть она не лысая.

---Девочки лысыми не бывают. У нее коричневые волосы, как у папы. И глаза, как у папы.

Никита покосилась на Адама:

---Почему?

---Я похож на маму, а сестренка, пусть, будет похожа на папу. Что бы не обидно ему было.

Добавив фломастером две зеленые точки, Адам удовлетворенно отложил карандаши.

---Все, готово. Пойду, покажу маме.

Никита хотела его остановить, в этот момент зазвонил домашний телефон.

Девушка поспешила в холл, что бы взять трубку, но там уже была Елена.

---Да. Это я. А кто со мною говорит?

Внезапно она замолчала. Будто онемела. Но продолжала держать трубку и слушать собеседника. Через несколько минут она, так же молча, не прощаясь, положила трубку на место и повернулась к Никите.

--- Это был мой отец. Он узнал о Майкле и хочет помочь.

Никита надеялась, что Отдел ни пропустил этот звонок. Впрочем, исключено. Телефон находился под круглосуточным контролем.

---Что ты ответила?

---Ничего, он не спрашивал. Просто, поставил перед фактом. Сказал, что сообщит мне дополнительно точное время.

Никита вернулась на кухню:

--Будешь какао вместе с нами?

--Нет, спасибо. ---Елена зашла вслед за ней и, увидев Адама, обратилась к нему:

--Доброе утро, любовь моя. Что делаешь?

--Идет умываться,---ответила за мальчика Никита,---давай, Адам, пора завтракать.

На самом деле ей хотелось подробнее расспросить Елену о разговоре, но не при мальчике.

Адам неохотно сполз со стула, но, увидев, что мама тоже кивает ему, не стал возражать.

Елена присела на его место и невидящим взглядом уставилась в творение сына:

---Я столько лет мечтала о примирении с отцом, но никогда не могла подумать, что встречусь с ним лишь при таких печальных обстоятельствах. Мой муж должен был лежать при смерти, что бы отец, наконец, вспомнил обо мне. Смерть мамы его так и не сподвигла.

---Может, он боялся увидеться с ней? Они ведь расстались, когда ты была совсем маленькой?

Елена невесело усмехнулась:

---Боялся? Разве похоже, что этот человек может чего-нибудь испугаться? Тем более моей мягкой и доброй матери?

---Конечно,---Никита помешивала какао в чашке Адама,--- она была ему живым укором, вот он и не решился. В душе он чувствовал свою вину за то, что оставил вас.

---Это не важно,--решительно сказала Елена,---я долго думала над твоими словами и поняла, что ты совершенно права. Надо исправлять ошибки, пока близкие люди живы. И я хочу дать отцу еще один шанс.

---Я рада…. Он говорил что-нибудь конкретное?

---Нет… лишь то, что привезет своего врача и оплатит любое лечение, если понадобиться.

---Но ведь чужого врача к Майклу могут не пустить…

---Отец говорил так властно, что я не решилась возражать. Пусть везет, хуже не будет…

---Елена подняла глаза, полные невыплаканных слез,---Вдруг он сумеет помочь?... Не представляю, как я буду жить, если с Майклом что-то случиться…

Никита отвернулась, не в силах вынести этого взгляда. А как будет жить она?



Понимание, что это опять игры Отдела, пришло к ней слишком поздно. Они с Еленой стояли в коридоре больницы и смотрели в холодные и пустые глаза врача, рассказывающего им о смерти Майкла.

Елена едва держалась на ногах, а Никита с тоской и болью осознавала, что болезнь Майкла была подстроена, как один из способов воздействия на Вачека.

Мэдлин отлично рассчитала, что Вачек испытывает чувство вины перед дочерью, оставленной им в раннем детстве на руках одинокой матери. И сейчас, когда Адаму грозила та же безотцовщина, он попытался предпринять усилия и спасти мужа дочери.

Вачек встретился с Еленой спустя несколько дней после звонка. Он еще раз пообещал ей помощь лучших врачей и заверил, что никогда не отказывался от нее. Просто, говорил он, его жизнь не принадлежит ему самому. Он не может объяснить дочери, чем именно занят, ради ее же безопасности, но, надеется, все же, иногда переписываться с ней и видеться с Адамом. Они обнялись на прощание.



С внуком деду познакомиться так и не довелось. По дороге из парка, где они встречались с Еленой, машина Вачека попала в страшную аварию. Об этом писали потом все новостные колонки: катастрофа на шоссе 134. Множество жертв. Причиной послужила туманная погода, мокрая дорога. Из спутников Салы так же никто не выжил.

Елена и Никита узнали о катастрофе по телевизору, из хроники происшествий… А через два дня дежурств в инфекционной клинике, им сообщили о смерти Майкла.

И вот они стоят в больничном безликом коридоре: обе раздавленные и обе, не знающие как дальше жить.

Елена, задрожав, прислонилась к стене и медленно стала сползать на пол. Врач попытался поддержать ее.

Никита схватила врача за халат:

---Где он? Мы можем его увидеть?

---Нет, нет,--- Доктор отстранился и попытался оторвать ее цепкую руку от лацкана,---он был инфицирован. Источник не выяснен, диагноз не установлен. Тело будет изучено и кремировано, вам выдадут урну.

Тут будто бы очнулась Елена:

---Доктор, я должна с ним попрощаться. Я прошу, нет, требую, показать мне тело мужа.

Врач, казалось, оттаял от отчаяния, звучащего в ее голосе:

---Хорошо. Но только через стекло, я не могу разрешить вам подойти к нему. Это опасно. Тем более в вашем положении,---многозначительно заметил он Никите.

Следующая вспышка в памяти: Никита и Елена стоят у прозрачной стены бокса, а за стеклом, на блестящем металлическом столе лежит ОН.

Все на месте: и тонкий шрам на брови, последствие пореза, полученного на последнем их совместном задании, и маленький, еле заметный рубец на левом боку, след имплантанта. Никита знала его тело, как свое, и потому сомнений не оставалось - Майкл.

Колючий тугой комок застрял в горле, не давая ни дышать, ни разговаривать…

Как Отдел мог, как посмел допустить такое?

Тот, кто был когда-то гордостью Отдела, лежал теперь перед ними бледный и бесчувственный.

А обе его женщины застыли от отчаяния по другую сторону стекла.



Последующие недели плохо запомнились: сначала одни похороны, потом другие. Непримиримые враги по убеждениям, Сала Вачек и Майкл Самюэль, теперь лежали рядом на маленьком частном кладбище.

Отдел отмалчивался. С Никитой связались лишь однажды, на следующий день после смерти Майкла, и предупредили, что пока она остается в том же статусе, охраняя Елену и Адама. Отдел еще не до конца разобрался с организацией Вачека, поэтому ей следует быть настороже, оберегая жизни невинных.

Никита не возражала. Последнее, чего бы ей сейчас хотелось, это вернуться в подземелье Секции. Все, что ее когда-либо там привлекало, теперь покоилось в другом месте.

Состояние Елены мало чем отличалось от обморока: она не вставала с постели, не умывалась, не расчесывалась и почти не ела.

Никиту же заставляла бороться единственная мысль: во что бы то ни стало надо сохранить ребенка.

В последствии она не смогла вспомнить, как удалось пережить эти недели боли. Она не плакала. Слез не было. Была только бесконечная пустота внутри.

Она продолжала ходить на осмотр к доктору Стенфилду, занималась Адамом, но постоянно ловила себя на мысли, что чего-то ждет. ЕЕ почти животная интуиция, выпестованная Отделом и отточенная желанием спасти свое дитя, не подвела и в этот раз.

Спустя месяц, гуляя по парку с Адамом и собирая опавшие цветные листья, она увидела Вальтера.

Он не звонил ей с того самого дня, как погиб Вачек.

Теперь старый друг сидел на ее любимой скамейке и всем видом давал понять, что есть разговор.

Отправив Адама прокатиться на самокате, она присела рядом.

---Ты неважно выглядишь, детка.

Никита равнодушно пожала плечами:

---Врач говорит, что с ребенком все в порядке.

Старик взял ее за руку:

---А с тобой?

---А ты как думаешь?---ответила она вопросом на вопрос.

---Думаю, ты прошла через ад. Но я здесь, что бы помочь из него выбраться.

Никита недоверчиво взглянула на него:

---Это возможно?

---Да. Но ты должна меня спокойно выслушать.

---Слушаю.

Вальтер нервно сплел пальцы и выдавил:

---Майкл жив.

Она недоверчиво вскинула голову:

---Жив?! Но как, я сама видела тело….

Вальтер нетерпеливо махнул рукой:

---Не будь наивной, ты же знаешь Отдел. Ты видела Майкла, но тебе не дали дотронуться до тела. Ему ввели препараты, замедляющие процессы жизнедеятельности и имитирующие смерть.

Никита была в шоке:

---Так он участвовал во всем этом?!

---Нет! Нет!---Вальтер энергично помотал головой,---Не так, как ты думаешь. Майкл и, правда, был в коме, отравление-то настоящее. Но они смогли остановить процесс, и он остался жив.

---Он выздоровел?

---Не знаю,---старик развел руками,---Я не видел его, он все еще у медиков, на четвертом уровне. Но вчера я точно выяснил, что он жив.

---А зачем…

---Это Отдел, сладкая. Все должно быть достоверным. Ты страдала по настоящему, что бы у Елены, Адама и бог знает кого еще, не было сомнений в подлинности произошедшего.

Никита сжала виски руками. Она не знала, какое чувство сейчас испытывала. Шок? Облегчение? Радость? Конечно, радость была, но то, что Майкла никто не видел, даже Вальтер, выглядело подозрительно. А впрочем, не она ли убеждала Елену, что пока человек жив, все можно исправить. Майкл - жив и это главное!



Не чуя под собой ног от волнения, Никита вернулась домой, к Елене. Всю обратную дорогу, отвечая невпопад на вопросы Адама, она прокручивала в голове разговор с Вальтером.

«Я не видел Майкла, он на четвертом уровне, у медиков...»

«Только вчера точно узнал, что он жив....»

«Отравление было настоящим, Майкл находился в коме...»

«Нет! Нет! Он участвовал в обмане неосознанно…»



Из всего этого складывалась следующая картина: либо Майкл до сих пор очень болен, а, может, и в коме, либо он выздоровел и спокойно наблюдает за их с Еленой муками.

Оба вывода не радовали!

Но, с другой стороны, у кого из них, хоть, когда-нибудь был выбор?



Первое, что увидела Никита, зайдя в дом, - это Елена, тихо сидящая в кресле у камина. «Вдова» Майкла напоминала тень от той яркой жизнерадостной женщины, которой была лишь пару месяцев назад.

Но сегодня, впервые за долгое время, она была аккуратно одета и причесана. А глаза, покрасневшие от постоянных слез, сухи.

Если Никите хотелось чего-нибудь так же сильно, как сохранить жизни своему не рожденному ребенку и Майклу, то, безусловно, это было желание утешить Елену. Но разве есть у нее такое право?

Что бы ни случилось с Майклом, одно было ясно: его присутствие в жизни Елены закончено. И чем быстрее молодая женщина переживет потерю, тем лучше для нее.

Но как больно своими руками ломать жизнь прекрасного невинного человека!



---Доброе утро!---Никита с мальчиком прошли в гостиную.

Елена смотрела на них с нежностью:

---Доброе утро, дорогие! Как погуляли?

---Хорошо!---Адам, обрадованный вниманием матери, которого так долго был лишен, подскочил и обнял ее за колени,--- Теперь я сам умею кататься на самокате!

---Ты уже совсем взрослый, любовь моя!---и молодая женщина прижала к себе сынишку.

Никита хотела выйти, что бы ни мешать, но Елена окликнула:

---Никита! Спасибо!

---Перестань!--- отмахнулась девушка.

Но та не успокаивалась:

---Твоя сила возвращает меня к жизни. Я слишком долго ничего не делала и жалела себя! Спасибо, что берегла Адама это время. Но теперь, теперь все будет по-другому. Я сама позабочусь о вас, сейчас моя очередь.

Никита обернулась и увидела тень улыбки на бледном лице. Кажется, худшее позади!



Елена сдержала слово и взяла себя в руки. Это было очень на руку, так как самочувствие Никиты стремительно ухудшалось. Видимо, не прошли без следа волнение и напряжение последних месяцев.

Опять вернулась тошнота, но теперь к ней добавились головокружение и отдышка.

Стенфилд, в последний ее визит к нему, не сдержал упреков.

---Никита, я просил вас быть внимательнее к себе. Теперь, похоже, осложнений не избежать. Мне придется вас госпитализировать.

Никита в тревоге смотрела на врача:

---Каких осложнений?

Доктор поморщился:

---Вы хоть слово слышали из того, что я вам рассказываю в последние встречи?

Она виновато потупила глаза. Это правда. Она почти не воспринимала его слов, все мысли постоянно крутились вокруг главных событий, перевернувших ее жизнь, смертей Майкла и Вачека.

Похоже, пытаясь всех поддержать и заменить, она перестаралась и навредила самому дорогому, что у нее было, ребенку.

---Что я должна делать?

---Теперь, По-возможности, ничего. Если хотите сохранить малыша, вы должны лечь в клинику, под присмотр врачей. Постоянный контроль состояния и поддерживающие препараты, вот все, что я сейчас могу предложить. Если уйдете, ребенка, скорее всего, потеряете.

Никита почувствовала леденящий ужас от возможной потери, но тут же отдернула себя и собралась. Она не допустит этого:

---Положите меня в вашу клинику?

Стенфилд пожал плечами:

---Если Мэдлин не решит по-другому. Я обязан поставить ее в известность.

От мыслей о Мэдлин стало еще холоднее. Каждый, кто знаком с Мэдлин, знает, что благополучие подчиненных людей, ничто для нее в сравнении с благополучием Отдела. Отдел-цель и способ ее существования, только его интересы и приоритеты учитываются в ее холодных и безупречных с точки зрения логики планах.

И как могут вписываться в эти планы Никита и ее, не рожденный, ребенок?

Положим, Никита нужна Отделу, у нее отличные задатки оперативника и в ее подготовку вложено много средств и времени.

Но нужен ли им беспомощный малыш? Теперь, когда цель операции прикрытия, для которой готовили Никиту, По-сути, уже выполнена.

Ответ на эти вопросы знали только Шеф и Мэдлин. Ну, может, еще Майкл, если он все-таки выздоровел.

А сейчас Никита была одна, не с кем посоветоваться, не у кого спросить.

И не было сил бороться. Она плыла по течению.



Мэдлин решила, что Никиту стоит оставить в той же клинике. Конечно, она перестала выполнять свои обязанности по охране семьи Майкла. Но говорить о ней, как о боевом оперативнике, при сроке беременности в шесть месяцев и так не имело смысла. К тому же девушка, по-прежнему, могла поддерживать дружескую связь с Еленой, которой не с кем больше было делиться новостями и переживаниями.

Сначала Никита считала дни: один, два, три одиноких вечера… Ей запретили даже лишний раз вставать с постели. Прежней энергичной Никите такой режим показался бы пыткой. Но сейчас она чувствовала себя тряпичной куклой: мышцы ослабли, а голова нестерпимо кружилась, когда, просто, поднимала голову с подушки.

Потом незаметно потекли недели…

Опять среда… Значит, сегодня Елена приведет Адама. У него нет занятий в школе до трех часов и его не с кем оставить. К тому же, утверждала Елена, Адам скучает по Никите.

Девушка не знала, правда, что за развлечение для шестилетнего мальчишки сидеть в больничной палате, но была рада его приходу. Приятно видеть круглую детскую мордашку и выслушивать рассказы о соседских котятах, о приятеле Хэнке, живущем на другой стороне улицы и о вредной училке мисс Симпсон.

У Никиты разрывалось сердце от воспоминаний, как этот мальчуган лишился своего кумира -отца. И все из-за сомнительных игр взрослых.

Но Адам стойко переживал семейную трагедию. В этот сложный момент стало ясно, что рассудительный, темноглазый малыш- истинный сын терпеливого Майкла.



Иногда Никите казалось, что в Отделе про нее забыли, настолько редко ей теперь напоминали о принадлежности к нему. Врачи, медсестры обращались с ней, как с самой обычной пациенткой. Она отличалась от остальных женщин, находящихся на лечении, лишь тем, что ее никогда не навещал отец будущего ребенка.

Когда Никита смотрела на парочки молодых родителей, гуляющих во внутреннем дворе, во рту появлялась горечь. Нет, ни на секунду не было сожаления о решении оставить ребенка, но гораздо проще, если б сражаться за маленькую жизнь ей пришлось не в одиночестве.

Несколько раз Никита пыталась связаться с Вальтером, но всегда ласковый старый друг, в последнее время тоже был не в духе. Он отвечал отрывисто и предупредил, что их контакты руководством не одобряются, то есть они не смогут часто общаться.



Будто я прокаженная, а не беременная,---думала Никита, сидя у окна своей комнаты.



Поэтому Елена и Адам оставались единственными посетителями.

Не то, что бы она скучала по другим оперативникам, но быть оторванной от жизни, которой отдано столько сил и лет, оказалось не просто.

К тому же продолжала мучить неизвестность. Что случилось с Майклом? Ей ничего так и не сказали.



В один из пасмурных зимних дней, когда Никита, по обыкновению, сидела в своей комнате с книжкой, коими ее во множестве снабжала Елена, на коленях, раздался стук в дверь.

Обернувшись, она увидела Вальтера.

Наконец-то, собрался ее навестить! Девушка неуклюже поднялась навстречу.

Старик оглядел свою любимицу с ног до головы и жизнерадостно засмеялся.

---Как приятно тебя видеть, солнышко! Ты стала еще красивее.

Никита фыркнула:

---Издеваешься, Вальтер! Хорошо, что не приходится ездить на операции. Мне бы понадобилось полфургона, что бы поместиться.

Вальтер замах руками:

---Дались тебе эти миссии. Ты мне так гораздо больше нравишься, чем когда приходится обвешивать тебя оружием и затягивать поясом со взрывчаткой.

---Да уж, вряд ли на твоем складе найдется пояс нужного мне размера, ---рассмеялась Никита.

На душе полегчало. Вальтер всегда умел ее веселить и успокаивать. Жаль, что так много времени его не было рядом!



---Долго же ты ко мне ехал,--- беззлобно попрекнула она старого друга.

---Сразу, как сумел выбраться, детка. Не сердись. Я каждый день думал о тебе.

---Знаю я тебя, и о чем ты думаешь, ---подмигнула Никита. ---Много новеньких девиц появилось в Отделе?

---Ни одной, чтоб можно было сравнить с тобой, ---галантно отвечал Вальтер.

---Не верю ни одному слову, но это не важно. Я все равно ужасно тебе рада. А то скоро разучусь разговаривать.

---Разве ты когда-нибудь была болтушкой? Хотя конечно, если сравнивать с Майклом….,---Вальтер запнулся, и все их веселье мигом иссякло.



---Что с ним?---голос Никиты после секундной паузы зазвучал такой тоской, что Вальтер поежился,---Ты его видел?

---Давай, сядем,---он нервно потер вспотевшие ладони о свои видавшие виды кожаные штаны и огляделся в поисках кресла.

Никита не слушала:

---Где он? Говори!

Вальтер пожал плечами:

--- Я пытаюсь, милая. Я пытаюсь тебе рассказать. Не нервничай, сядь.

Никита смотрела на него широко открытыми глазами, полными слез:

---Он мертв? Да?

---Нет, нет,---потряс головой старик,---он жив. Честно, жив-живехонек.

Никита только сейчас смогла вздохнуть. От страха услышать второй раз о смерти Майкла, кружилась голова, и темнело в глазах.

---Слава Богу! У тебя было такое лицо, что я решила….. Садись же! Расскажи. Где он? Почему не связался со мною ни разу?

Вальтер по-прежнему мялся:

---Все не просто, сладкая. После отравления и этой комы, он изменился.

---Изменился?---Никита непонимающе и вопросительно смотрела на Вальтера.—Как изменился?

Вальтер, наконец, уселся в кресло и задумчиво сплел пальцы:

---Сильно…. Нет, не внешне,---предвосхитил он вопрос Никиты,---по характеру.

---Уж не знаю, чем его лечили и что с ним сделали, но он теперь другой.

---Другой.---Непонимающе повторила за ним Никита,---Что значит другой? У него проблемы с памятью?

---Нет, ---покачал головой Вальтер,--- У него проблемы с чувствами. Их будто отключили.

---Ну,---протянула Никита облегченно,---это не новость. У Майкла всю жизнь проблемы с чувствами.

Вальтер прищурился:

---Ты так говоришь, потому что не видела его сейчас. Пойми же, он стал похож на машину. И не звонит, и не приходит, потому что ему не интересно, что с тобой.

Никита почувствовала, как слезы защекотали нос, и глаза защипало:

---Ему все равно, что со мной? Он так сказал?

Вальтер, поколебавшись, кивнул:

---Почти. Но милая… с ним что-то не то.

Никита подняла ладонь, останавливая друга:

---Не надо, Вальтер, я все поняла.

---Ничего ты не поняла,---в сердцах воскликнул старик,---- Я тебя очень люблю, сладкая, но сейчас ты делаешь глупую женскую ошибку. Собираешься надуться и пестовать свои обиды.

Никита, уже не сдерживаясь, хлюпала носом:

----Пестовать обиды, говоришь? А как, по-твоему, я должна себя вести, когда узнаю, что человек, от которого я жду ребенка, не желает меня видеть и знать?

Вальтер дотянулся до девушки и взял ее руки в свои:

----Но, малышка, этого просто не может быть. Майкл всегда дышал не ровно в твою сторону. И все в Отделе догадывались об этом.

Никита попыталась выдернуть пальцы:

---Не выдумывай, ему было на меня плевать.

---Ну, конечно,---хмыкнул Вальтер,--- страдать-то оно приятнее. Ладно, про себя думай, что хочешь, но ведь ты не будешь отрицать, что сына он любил?

---Любил,---Никита утирала глаза рукавом,---конечно любил.

---Вот,---удовлетворенно подтвердил Вальтер,---Адам ему теперь тоже не интересен, как и Елена.

---Не интересен Адам?!---до нее, казалось, только дошел жестокий смысл слов,---Такого не может быть!

Вальтер энергично рубанул рукой воздух:

---Да! Наконец-то ты проснулась! И я тебе твержу: не может быть! Они с ним что-то сделали!

Никита смотрела на Вальтера с недоверием:

---Тут нечему удивляться, крошка. Неужели ты забыла, как тебя почти заставили влюбиться в того торговца оружием? Перуз, кажется. Ну, их было два брата….

Она нахмурилась от неприятных воспоминаний:

---Помню, как же. До сих пор тошнит от мысли, что поддалась на обработку Майкла и спала с Карлом…. Но тут другое. Меня напичкали наркотиками и заставили поверить, будто Карл-это Майкл.

Мэдлин всегда умело пользовалась чужими слабостями. И чувства не создали, а перенаправили. Но так, что бы, просто, отключить... Как такое может быть? Неужели возможно человека взять и перепрограммировать?

Вальтер пожал плечами и честно ответил:

---Не знаю. Но на четвертом уровне, где Майкла держали почти месяц, проводят закрытые эксперименты. Что-то по поводу технотронных методик целенаправленного управления поведением людей. Как слышал Биркоф, там изучают степени воздействия на психику излучений различных типов и частот. Может, и на Майкле опробовали?

--- И что это, электрошок?

---Да нет, не так грубо. Электрошоком такого эффекта не добьешься. Он скорее память разрушает. И то не избирательно. Тут технологии потоньше. А может, не только технологии. Могли целую программу поддержки разработать, они же знают Майкла досконально.

Никита задыхалась, будто получив удар под дых:

---А он сможет стать прежним?

Вальтер опять пожал плечами:

---Не знаю. Мы ведь даже не знаем, что с ним. Может, часть мозга повредилась при отравлении, а Отдел тут не при чем?

Никита выдернула свои руки из его:

---Спасибо, утешил.

---Не кипятись, сладкая. Я на твоей стороне. Просто, рассуждаю. Лучше рассмотреть все варианты. Мы же не знаем точно, а, значит, не можем сбросить со счетов и этот.

Тут старик заметил, что девушка уже не слушала его рассуждений. Остановившимся взглядом, полным непролитых слез, она смотрела в окно. Вальтер попытался смягчить удар:

--- Детка. Не горюй! Они бы не стали ему сильно вредить. Майкл ведь очень ценен для Отдела. Скорее всего, это временный эффект от каких-нибудь лекарств.

Никита не успокаивалась:

--- Он выполнил миссию с Еленой. Но там остался Адам. Еще и я. Майкл ведь не железный. Запросто мог сорваться. А Отделу не нужны его эмоции и привязанности, Отделу нужен идеальный солдат, без сожалений и сантиментов. Они что-то придумали, Вальтер, теперь я уверена. И хотят его оставить таким навсегда.

Наконец, она посмотрела в глаза Вальтеру:

---Что же мне делать?





В эту ночь ей стало совсем плохо. Еще какое-то время она пыталась бороться с болью в сердце, пока не поняла, что на самом деле у нее болит все тело. Прибежавшая на сигнал сестра, с трудом разогнула сведенную судорогой руку, что бы сделать успокаивающий укол.

А дежурный врач, быстро оценив обстановку, велел готовить операционную.

Дальше была темнота…



Очнулась от леденящего холода.

Ее била непрекращающаяся дрожь, и тело казалось чужим. Заметив, что пациентка пришла в себя, к ней склонилась смутно знакомая медсестра:

---Успокойтесь. Это последствия наркоза. Вам скоро станет легче.

Никита смотрела на женщину непонимающими глазами. Совершенно выпало из памяти, как она тут оказалась.

Спустя несколько минут, попыталась оглядеться. Где она? В Отделе?

Но сил хватило лишь на то, что бы чуть приподнять голову. В этот момент живот пронзила резкая боль.

Вспышка боли вернула воспоминания.

Ребенок. Она покосилась вниз, надеясь увидеть свой привычно выпуклый живот.

На его месте было плоско, и Никита поняла, что малыша в ее теле больше нет.

Едва разлепив пересохшие губы, она прошептала сестре:

--- Где он?

На лице женщины застыло профессиональное участие:

---Не волнуйтесь. У вас появились проблемы, пришлось срочно оперировать, что бы спасти жизнь ребенку. Он сейчас в барокамере.

---Он жив?

Сестра энергично закивала:

---Жив, но ему пришлось не легко. Родился рановато. Так что первое время будет под особым присмотром. Доктор придет утром и все объяснит. Вы пока отдохните.

И Никита послушно провалилась в сон, больше похожий на обморок. Последней мыслью было, что она так и не спросила, кто родился: сын или дочь? А, впрочем, не все ли равно, лишь бы остался жить.





Когда очнулась опять, был день. Только не понятно, все тот же или следующий. Дрожь прекратилась, и сознание немного прояснилось. Никиту перевели обратно в палату, где на столике возле кровати уже стояла ваза с цветами. Большие белые хризантемы. Их, судя по всему, принесла Елена. ЕЕ любимые цветы.

Мучило желание встать и хоть чуть-чуть размяться. Но к руке была прикреплена капельница. Оставалось только лежать, ожидая, пока кто-нибудь вспомнит о ней.

К счастью, ждать пришлось недолго. В палату вошел врач. Все тот же Стенфилд. Но сегодня он даже попытался ей улыбнуться:

---Как вы, Никита?

Девушка едва шевельнула пересохшими губами:

---Как мой ребенок?--- и замерла в ожидании.

Стенфилд опять улыбнулся:

---Неплохо для такого малыша. Он уже может дышать самостоятельно. Так что, если все будет в порядке, скоро переведем в специальную палату для недоношенных, и вы сможете его видеть.

Никита перевела дух и, наконец, решилась узнать:

---Его? Это мальчик?

Стенфилд удивленно покачал головой:

---Мальчик? Нет. Это отличная маленькая девочка. Такой же боец, как и ее мама.

---Девочка?---сердце Никиты сжалось от нежности.

---Не просто девочка, а твоя дочка, Никита. Ты сделала это. Умница.

Неожиданно, холодный доктор Стенфилд поднял с одеяла и поцеловал ее руку.



ЕЕ продержали в клинике еще четыре недели, пока малышка не набрала положенный для выписки вес.

И за эти дни волнений и ожиданий, Никита совсем позабыла, что она не просто молодая и счастливая мама, а оперативник самой засекреченной в мире антитеррористической организации.

Но стоило переступить порог бывшего дома Майкла, как ей об этом напомнили.

Три месяца. У нее есть три месяца на дочь, а остальная жизнь принадлежит Отделу.



Отпущенные месяцы пролетели незаметно. И Никита, полностью втянувшаяся в материнство, не представляла, как сможет оставить дочку на чужих руках, даже на таких любящих и заботливых, как у Елены.

В этом тоже состояла насмешка. В Отделе решили, что дочь Никиты можно оставить на Елену.

Была скомпилирована легенда, по которой к Никите, якобы, обратился старый знакомый с предложением о работе. Хорошим предложением, от которого девушка в ее положении не имела права отказаться. Но работа требовала присутствия в другом городе.

У Никиты дрожал голос, когда рассказывала эту историю подруге. Конечно, как и предполагала Мэдлин, Елена тут же вызвалась помочь. Бывшая жена Майкла, не связанная необходимостью срочно искать максимальный заработок, что бы обеспечить нормальное существование себе и сыну, с огромным удовольствием согласилась стать няней для малышки. К тому же за прошедшие месяцы Елена очень привязалась к девочке и, буквально, считая своей.

Таким образом, женщина осуществляла мечту о втором ребенке, а Никита доверила свое сокровище надежному человеку.

Целуя напоследок дочь, Никита не представляла, как будет отныне жить вдали от нее.



Возвращение было тягостным. Когда Никита, после стольких месяцев практически полной свободы, вышла из верхнего лифта в шлюз, ведущий в недра Секции, показалось, что она не сумеет здесь дышать. Такой безнадежностью был полон воздух Отдела.



Встречные знакомые приветствовали девушку.

Не так многие, на самом деле, знали истинную причину столь долгого отсутствия. По официальной версии Никита вернулась с затянувшейся миссии прикрытия.

В личной беседе Мэдлин настоятельно советовала Никите и дальше придерживаться этой легенды. А то, что она родила за это время задания дочь, вообще никому знать не обязательно. Что бы ни ослаблять дисциплину, подчеркнула главный стратег Отдела. Никита соглашалась. Теперь она со всей очевидностью испытала на себе давние слова Майкла о том, что, заведя ребенка в Отделе, подписываешься на пожизненное рабство.

Майкл. Все эти месяцы после рождения дочки, Никита старалась не думать о нем. И это почти удавалось, пока она была занята малышкой. Только короткими бессонными ночами он продолжал ей сниться.



Что бы ни привлекать внимания к ухудшению физических показателей, Никиту временно перевели в резерв и назначили интенсивные тренировки.

Меняя инструкторов, она часами и сутками не вылезала из тренажерных залов и площадок для спарринга. Девушка выкладывалась по полной, стараясь быстрее войти в форму. Она не могла позволить халатности. Отдел получил, наконец, ее послушание и усердие.

Поощрением за хорошую работу, как не сложно догадаться, были свидания с дочкой. Раз в две недели, а, иногда, даже чаще, Никиту отпускали на несколько часов в дом Елены.

Эти часы были сами драгоценными в ее жизни. С трепетом после длительной разлуки, брала она дочку на руки, и каждый раз замечала разительные перемены.

И как любой маме, ее дитя казалось самым красивым и талантливым на свете.



Было понятно, что рано или поздно им суждено встретиться. Отдел, хоть и огромный, не бесконечен. Тем более при работе в одном секторе.

Никита давно не была в Системах. Не было нужды. Все время проходило в тренировках на нижнем уровне. Но сегодня пришла инструкция помочь Биркофу с поиском координат. Никиту иногда привлекали к подобным заданиям, так как она обладала нужными качествами- интуицией и опытом.

Сидя за одним из компьютеров и разбираясь с базой данных, она могла наблюдать очередной брифинг,

который проводил Майкл.

В первый момент, увидев его, растерялась. От Вальтера она слышала, будто группа Майкла где-то в Южной Африке и не знала, что он уже вернулся. Поэтому не была готова к встрече.

Майкл стоял далеко, к тому же плохо различимый из-за голографической схемы, но ее сердцу было все равно: стучало, как бешенное, у самого горла.

Пока не увидела, не подозревала, что так соскучилась. Больше всего на свете хотелось подобраться поближе и просто смотреть, смотреть, как бесконечно хочется пить человеку, мучимому жаждой.



Он почти не изменился. Точнее, с того раза, как она видела его в последний раз, изменился к лучшему. Не мудрено, тогда он был при смерти.

Южное солнце покрыло кожу загаром, заметным даже издали, и выбелило отросшие волосы.

Глаз отсюда не различить, но она уверенна, что они выглядят еще ярче на этом фоне.

Та же уверенность, собранность, скупость движений.

И голос, доносящийся до нее все тот же: низкий, хрипловатый, с чуть заметным акцентом.



Не верилось, что с ним что-то не так.

На мгновение посетила спасительная иллюзия: вдруг Майкл только притворялся бесчувственным, что бы отвлечь внимание Отдела от Адама и малышки?!

Но эта мечта оказалась слишком хрупкой и не выдержала столкновения с реальностью, когда, после брифинга, Майкл подошел к компьютеру Биркофа, что бы уточнить вводимые параметры.

Он стоял рядом, в двух шагах, наклоняясь к клавиатуре. Никита видела четкий профиль и глаза, сосредоточенно следящие за строчками монитора. А он ее, просто, не заметил.

Но Никита не привыкла сдаваться быстро. Она должна узнать, насколько справедливы слова Вальтера!

---Майкл!---севшим от волнения голосом окликнула его.

Майкл обернулся, ища взглядом зовущего.

Она встала и шагнула навстречу:

---Здравствуй!

Он смотрел прямо и безмятежно.

---Здравствуй, Никита.

---Ты поправился?

---Да, все в порядке, спасибо,-- он отвернулся к монитору,--- Ты вернулась?

Никита видела, что все бессмысленно, но не могла остановиться:

--- Полтора месяца назад….

Тишина. Он, казалось, позабыл о ней.

--- Может, выпьем кофе? Я хотела поговорить…

---Хорошо, позже. У меня сейчас много работы.

---Когда?---она устала быть понимающей.

---Вечером,---Майкл кивнул,---Надо идти. Увидимся.

Она смотрела ему вслед и понимала, Вальтер был прав. Это не ее Майкл.



Он был покладист. И вечером, когда зашла в кабинет, согласился сходить в кафе.

Они оделись и вышли на поверхность.

---Куда?

---В ту кофейню на углу, где мы бывали обычно.

---Пойдем.

Они шли вдоль дороги, иногда уклоняясь, что бы разминутся со встречными и молчали.

Никита, ошеломленная его равнодушием, не находила слов. А Майкл всегда был молчалив.

Когда сели за столик и заказали кофе, она попыталась еще раз.

---Ты ни разу не позвонил мне за эти месяцы…

---Нет.

Спрашивать «почему» после такого ответа было глупо, но она не удержалась:

---Почему?

---Не было нужды. Я ничем не мог тебе помочь.

Она сжала пальцы:

---Мог. Ты мог поддержать меня. Как поддержал Вальтер.

---Я не Вальтер.

Она смотрела в его глаза: такие родные и такие чужие одновременно. Он не отводил спокойного взгляда.

---Что они с тобою сделали, Майкл? Ты стал другим.

Он чуть заметно качнул головой:

---Ничего. Мы давно не виделись.

---Ты скучал?

Боже! Конечно, нет! Какие смешные вопросы она задает!

---Я был занят.

---Настолько занят, что не смог поинтересоваться собственным ребенком?

Он промолчал.

---Ты знаешь про дочку?

---Мэдлин сказала.

---И ты не хочешь ее увидеть?

---Нет. Я все равно не смогу быть ей настоящим отцом.

---А Адаму?

Он едва заметно поморщился:

---Адаму тоже. …Это бессмысленно, Никита, я говорил тебе. Отдел - наша жизнь. Любовь, семья и дети - удел простых людей.

Никита задыхалась от безысходности разговора:

---Но эти дети уже твои. Кто будет их воспитывать?

Майкл пожал плечами:

---Елена справится. У нее есть средства.

---Деньги- не все. Детям нужен отец. Ты не хочешь им быть?

Он наклонился к ней и произнес совершенно спокойно:

---Нет. Больше не хочу.



Она отвернулась, смотря в окно, а из глаз покатились слезы.

Ей было все равно видит Майкл или нет. Сдержаться не хватило сил.

Он не уходил. Все так же сидел напротив, изучая ее.

Нестерпимо захотелось убежать. Она дернулась, что бы встать, но Майкл остановил:

---Ни-ки-та,--ее имя он произнес, растягивая слоги, как любил делать раньше, ---подожди.

Она смотрела сквозь слезы и видела недоумение и растерянность в зеленых глазах. Казалось, он силился вспомнить.

---Прошлое как-то вдруг перестало быть важным. Я понял, что самое главное в моей жизни - работа. Эмоции, ты, Адам, Елена, ушли и стали далекими. Так легче сосредоточиться на деле. Это всегда было важно, но чувства, они отвлекали. Сейчас, наконец, я могу делать свое дело наилучшим образом. Ты понимаешь?

Никита обреченно кивнула, но тут же возразила:

---Понимаю, Майкл. Только ведь это не само по себе случилось. С тобою что-то сделали.

Он пожал плечами:

---Если мне так лучше, то какая разница?

--Какая? ---Никита наклонилась к нему, ---Ведь ты всегда решал сам. А теперь тобою воспользовались, не просясь. Ты – подопытный и тобою манипулируют.

Майкл на мгновение нахмурился:

---Ты разве не то же делаешь?

---Нет, нет…---говорила она, глотая слезы, --- я волнуюсь за тебя.

---Почему?

---А для чувств нужны причины? Ты мне дорог.

Он недоверчиво прищурился:

---У всего есть причины.

И тут Никиту осенило. Говорить с Майклом сегодня о чувствах бессмысленно. Ему нужны неэмоциональные зацепки. То, что не затронула терапия.

---Ты обещал мне помочь, помнишь? Говорил, что защитишь ребенка, встанешь между нами и Отделом. Ты всегда выполнял обещания… раньше.

---Это не изменилось.

---Значит, я могу на тебя рассчитывать?

---Разве девочке что-то грозит?

---Пока нет. Но ты обещал, что не дашь ее в обиду. Это так?

Отказаться от своих слов для Майкла, значит, переступить через себя. Вряд ли это изменилось.

---Да.

Ответ был вынужденный, но ей сейчас и этого довольно.

---Ты должен приглядывать за ними, когда меня нет рядом. Согласен?

---Да.

Второе согласие далось легче.

Никита грустно улыбнулась и вытерла слезы. Она еще поборется!

В этот момент зазвонил телефон. Майкла вызывали в Отдел, пришла новая ориентировка.

Он ушел. Она осталась.



Вскоре Никиту перевели в основной состав. Она замечательно поработала. Мышцы налились и приобрели упругость пружины. Разглядывая отражение в зеркале, самой не верилось, что тело амазонки принадлежит женщине, родившей меньше года назад.

Работа полностью занимала ее время, но все мысли занимали дочь… и ее отец.

После разговора в кафе внешне ничего не изменилось. Майкл был так же равнодушен и сосредоточен. Миссия за миссией. Он работал как одержимый.

Они с Мэдлин просиживали ночи над очередными тактическими разработками.

Никита, уходя вечером, видела их, склонившихся над схемами, и, возвращаясь утром, заставала там же.

А спустя пару часов, Майкл выезжал с группой - работа на износ. Долго он не выдержит.

И Шеф не мог этого не понимать.

Никита же ломала голову над сущностью той программы, которую осуществили на Майкле.

Посоветовавшись с Вальтером, она решила, что это не однократная процедура. Скорее всего, на него продолжают воздействовать. Знать бы, как и когда.

Вопрос решился сам собой.



Никиту назначили в первую группу, которая вылетала утром вместе с Майклом в Колумбию.

Задание не простое и долго планируемое.



Она сидела на брифинге, слушая вводные инструкции Шефа о том, что они должны обезвредить некоего Хорхе Брисеньо, крупного наркоторговца, через которого героин шел сплошным потоком на Север. Но, разумеется, не наркотики интересовали Отдел. Специализация команданте РВСК (Революционные Вооружённые Силы Колумбии), Брисеньо, была гораздо шире. Торговля оружием, к которой он тяготел, в последнее время приняла слишком широкий размах. В аэропорту Боготы были задержаны несколько боевиков из ИРА ( Ирландская Республиканская Армия), как выяснилось, специалистов по изготовлению портативных миномётов или мини-ракет, а также по проектированию детонаторов с дистанционным управлением. Они приехали для обучения местных партизан РВСК методикам диверсий в крупных городах. В обмен Брисеньо обещал им оружие. И согласно сведениям Интерпола, Брисеньо имел связи не только с ИРА…



Никита незаметно оглядела стол. Их было семеро, включая ее. Задание рассчитано на два дня.

Значит, если все удастся, в воскресенье она попадет домой и пойдет гулять с дочкой. Это были самые любимые часы.

На улице жаркое лето и малышку можно будет раздеть. От желания ощутить дочку на руках прямо сейчас, свело пальцы. Моник уже подросла и сможет сидеть без поддержки в прогулочной коляске. А ее любопытные зеленые глазки будут наблюдать за пролетающими птицами и качающимися ветками деревьев.

Размечтавшаяся Никита столкнулась взглядом с такими же зелеными глазами, о которых грезила.

Майкл пристально наблюдал за ней. Наверняка понял, что она не здесь.

Как жаль, в сердцах думала Никита, что обработка, которой его подвергли, не коснулась способностей читать ее мысли.

Пришлось вернуться к заданию. Вовремя. Биркоф, как раз, раздавал инструкции.

Получив оружие по списку, и переодевшись, они отправились к самолету…



Равнинная Колумбия-это влажность и жара. Проклиная гнилой климат, Никита в десятый раз утирала пот, капающий с бровей и застилающий видимость. Она второй час сидела в засаде. Брать Брисеньо непосредственно, было не ее задачей. Но она обязана вовремя снять его охранников.

Команданте задерживался, и было не ясно, появится ли вообще. Неужели предупрежден об опасности?

Удивляться нечему, если и так. Вся страна пропитана наркотиками и коррупцией. Сомнительно, что Брисельо не имел своих ушей у военных. Поэтому борьба с ним больше напоминала игру в прятки. Отдел должен был покончить с этой ситуацией.

---Никита, приготовилась через двадцать секунд,---раздался в наушниках голос Майкла. Никита сосредоточилась на прицеле.

Объект появился в запланированном месте, но за секунду до выстрела, Майкл остановил операцию:

---Стоп. Не он.

Черт! Значит, еще не конец!

Пять минут тягостного ожидания и команда Майкла всем собираться в нулевой точке.

Вымотанные и злые, они сидели в фургоне, направляющемся дальше, к западу.

Майкл коротко излагал, что Брисеньо перенес место встречи вглубь территории, контролируемой РВСК, и им придется все начинать сначала.

Операция затягивалась, а ее прогулка в парке с Моник откладывалась на неопределенный срок.

Никита была в ярости.

Поэтому не сразу ощутила перемены.

Их сориентировали в очередной раз из Отдела десять часов назад. С тех пор связь пропала. Пора было признать операцию неудавшейся и вернуться на базу, но не таков Майкл, привычно уверенный, что сумеет успешно завершить задание. Вот они и мчались наугад.

Группа болталась по стране пятые сутки, когда она заметила странное состояние Майкла: бледен, как мел, тогда как остальные покраснели от солнца и жары.

Все были постоянно мокрые из-за высокой влажности и частых дождей, но его единственного трясло от холода. Особенно теперь, когда машина уехала с побережья и углубилась в горную часть страны, значительно более прохладную.

Сейчас, положив голову на сложенные руки, Майкл полулежал у стола.

Никита выбралась из своего угла и пересела ближе:

---Что случилось? Ты болен?

Он поднял голову и взглянул непонимающе:

---Нет, все в порядке.

---Но тебя трясет.

Майкл взглянул на свои дрожащие пальцы и согласился:

---Да, немного.

---Надо вернуться. Это бессмысленно. Нет ориентировок и ты болен.

---Группой командую я. Мне решать, когда конец операции.

---Но…

---Возвращайся на место.



Майкл, как всегда, был прав.

В конце-концов, им повезло.

Удалось перехватить машину Брисеньо, когда тот возвращался от покупателя.

Погоня, нападение… и вот уже связанный наркоторговец лежит у них под ногами, а его товарищи перебиты.

Группа расслабилась.

Фургон развернулся на восток.

А Майклу стало совсем худо.

Не обращая внимания на остальных, Никита заставила его прилечь на сиденье, положив голову к ней на колени. Он даже не возразил. Лекарства, найденные в аптечке, не помогали. Да и жара у него не было, наоборот. Казалось, он замерзал: руки, ноги ледяные, по телу пробегают судороги. Но ведь на улице +30. Она пощупала пульс – зашкаливает. Майкл был в сознании, но на окружающее не реагировал. Никита взглянула в широко открытые глаза, почти черные из-за расширившихся зрачков и ей померещилось что-то смутно знакомое, давнее.

Она углубилась в воспоминания. Конечно! Дэнис. Давний приятель и подельник в воровстве из соседних магазинов, умерший от передозировки еще до того, как она попала в тюрьму.

Никита несколько раз наблюдала такое состояние, когда у парня не было денег, и начиналась ломка.

Вот оно. Затянувшаяся операция невольно прервала терапию.

И у Майкла началось что- то типа ломки из-за недоступности привычных препаратов.

Будто в подтверждение догадки, его затрясло еще сильнее.

Никита нервничала, не в силах помочь и, перебирая его выгоревшие волосы, напряженно размышляла, как прекратить бесчеловечный эксперимент над дорогим человеком.

Если Майкл попадет в Отдел прямо сейчас, то его, конечно, быстро «вылечат», введя очередную дозу. Но тогда ей уже не достучаться до него. Ведь если действие «лекарства от чувств» подобно наркотику, то и привыкание к нему такое же. Майкл и так слишком долго под воздействием. А сможет ли он продержаться без него вообще? Возможно, вещество такое сильное, что организм полностью перестроился и не сможет обходиться самостоятельно?

О таком варианте думать не было сил. Подобные мысли означали бы только одно - она потеряла Майкла навсегда.

Нет,--- обрывала она себя, --нет. Вряд ли Отдел решился бы на столь радикальный шаг. Ведь вещество, наверняка, мало изучено и может давать любые побочные эффекты, а Майкл, все же, очень ценен для организации.

Скорее всего, реакция обратима. Значит, надо бороться.

Не обращая внимания на остальных оперативников, Никита склонилась к Майклу. Того все так же трясло, а глаза, по-прежнему, открытые смотрели в никуда. Она не теряла надежды достучаться.

---Майкл, ты слышишь меня? Если слышишь, дай знать.

Повисла напряженная пауза и вдруг, веки, чуть заметно дрогнув, закрылись: «да».

---Это воздействие какой-то химии. Мы задержались на операции, и влияние вещества кончилось, а организм привык. У тебя ломка, Майкл, борись. Пожалуйста.

Последнее слово прозвучало как-то совсем жалобно, но она не могла ничего с собой поделать. Вновь видеть гордого, несгибаемого Майкла таким беспомощным - настоящая мука.

Следующие несколько часов прошли без изменений: Никита изо всех сил поддерживала Майкла, пытаясь согреть и вытирая пот, стекающий с побледневшего лица. В какой-то момент начались спазмы, и он с такой силой сжал ее руки, что девушка услышала треск собственных костяшек и почувствовала, как расплющиваются суставы. Но освободиться даже не попыталась.

Остальная команда все время усиленно делала вид, что не замечает ничего особенного. Ни вопросов. Ни комментариев. Никита была им за это благодарна. И просила судьбу, что бы возвращение в Отдел произошло, как можно позже. Возможно, время поможет переломить ситуацию.

Ее мольбы, казалось, были услышаны. Связь с Отделом, хоть и была восстановлена, но принесла лишь сведения о новой задержке. Самолет не может забрать их прямо сейчас, новое окно откроется только через сутки.

Значит, еще сутки Майкл будет без «лекарств». Выдержит ли? Она знала: да!

Что кроме веры в его бесконечную выдержку могло помочь сейчас?

И Никита продолжала вслушиваться в прерывистое дыхание и считать то бешенный, то почти пропадающий пульс.

К исходу следующей ночи, проведенной в мучительной борьбе, Майкл смог, казалось, заснуть. А может, это лишь забытье? Не важно, Никита была довольна и такой передышкой.

Главное, дыхание выровнялось, и судороги прекратились. Она и сама задремала рядом.

Проснулась, как от толчка. Майкл, сидел рядом, откинувшись на подголовник.

---Тебе легче?

Он с трудом перевел на нее взгляд, пытаясь сфокусироваться. Неестественно светлые, на фоне покрасневших белков и суженных до точек зрачков, глаза, черные круги под ними, пересохшие губы.

---Пить.

Засуетившись, она потянулась к воде.

Отпив несколько глотков, он попытался встать. Ноги, явно, плохо держали.

---Где мы?

---В ожидании, готовимся к отводу.

---Все еще в Колумбии?

---Да.

Он почти упал обратно на сиденье и сжал виски руками.

---Обо мне доложились?

---Да,---раздался голос Пирса, оперативника, отвечающего за связь,--- Я сказал, что тебя оглушило и, возможно, небольшое сотрясение.

---Хорошо, --- Майкл с трудом шевелил губами.---Когда забирают?

---Через пять часов должен прилететь вертолет, доставит до границы с Панамой. Там нас уже ждут.

--- Брисеньо?

---Ему вкололи транквилизаторы, спит в заднем отсеке.

Майкл через силу кивнул.

---Ты тоже можешь поспать,---вмешалась Никита,---Время есть.

Не замечая ее слов, он вновь обратился к Пирсу:

---Позиция?

---Это перелесок, оживленных дорог нет. Ближайшее жилье в пяти милях к югу.

Майкл опять поднялся и, едва передвигая ногами, двинулся к двери. Никита вскочила следом.

---Тебе не следует выходить в таком состоянии.

Ее слова вновь были проигнорированы.

На улице стало гораздо тяжелее дышать, чем в хорошо конциционируемом фургоне. Жара и влажность, не смотря на ранний час. Прислоняясь к машине, Майкл обнял себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Совсем не свойственный ему, беспомощный жест.

Никита присела рядом на корточках.

---Ты знаешь, что с тобою было?

Он не глядел на нее, пытаясь, справится с непослушным телом. Никита не отставала:

---Майкл, это ломка.

Он с трудом повернулся к ней.

---Лихорадка. Так уже бывало.

---Но…

---Я сам разберусь. Иди.

Никита не сдержавшись, зло пнула траву. Как же он упрям! Почему бы Отделу что-нибудь не сделать с этим чрезмерно развитым качеством, вместо того, что бы бороться с эмоциями, которых и так кот наплакал?

Ответа не требовалось. Она и так знала почему. Упрямство и самоуверенность помогали Майклу всегда добиваться цели. А Отдел умел сделать эти цели своими.



За время ожидания и эвакуации, Майкл не разговаривал с ней, не считая нескольких коротких приказов. Но когда показался вертолет, у него, казалось, открылось второе дыхание. Слабость стала почти незаметной, и только бледность, проступающая даже через загар, напоминала о трудных днях борьбы с недугом.

В Отдел они прибыли лишь на седьмые сутки. Задержка, не смотря на конечный успех, отменяла все планы на выходные. В их отсутствие произошли новые мировые события, требующие немедленного реагирования. А это значило, что Моник в ближайшую неделю матери не увидит.

Обняв колени, Никита сидела на кровати. Мэдлин выделила ей для проживания комнату на втором уровне. Не имело смысла снимать квартиру в городе, ведь все свободное время молодая мама проводила с Моник, у Елены.

Никита успела отдохнуть и отмыться за три минувших дня, но на душе, по-прежнему, лежал камень.

Теперь уже не было уверенности, что срыв, произошедший с Майклом, явился следствием отказа от терапии, проводимой Отделом. Может это лихорадка или приступ малярии?

Ведь после улучшения физического состояния, психическое - осталось прежним. Выходит, она ни на шаг не продвинулась к разгадке.

Девушка положила голову на колени и закрыла глаза.

Когда-то давно, в прошлой жизни, в далеком детстве, пока Роберта была еще примерной матерью и воспитывала дочку в традициях своих ирландских предков, каждое воскресенье они ходили в церковь. Никита ясно помнила эти походы в торжественной праздничной одежде, проповеди старого священника и вкус просвиры на языке. Многие годы красочные воспоминания пылились где-то на окраине ее сознания, но в тот момент, когда Майкл в беспамятстве сжал до хруста ее пальцы, сами собой в голове всплыли слова молитвы. Ей самой было смешно.

Разве имеет она право на просьбы после всего того, что совершила в жизни?

И уж тем более имеет ли право просить за такого как Майкл? Человека давно потерявшего счет убийствам?

Но отец Нил, тот седой священник из ее детства, всегда гладил склоненные перед ним грешные головы и не уставал повторять, что на милосердие может рассчитывать каждый, всегда, что бы ни случилось.

И она шевелила губами, повторяя давно забытые слова. Без отчаяния, без цели, без надежды….



Похоже, Мэдлин догадывалась о нездоровье Майкла. Потому что решила дать отдых лучшему оперативнику, освободив на неделю от миссий.

Всезнающий Вальтер сообщил, что тот у себя дома.

А где этот дом?

Никита понятия не имела, куда его поселили после окончания миссии с Еленой.

Биркоф обещался помочь, но сам уже третий час сидел у компьютера, погруженный в новую программу дешифровки и испытывая терпение Никиты.

Наконец, она не выдержала:

---Биркоф, ---- она привычно взлохматила его коротко стриженые волосы,---Бир-коф…

Ноль эмоций.

Ладно, погоди. ЕЕ пальцы наугад пробежались по клавиатуре. Сработало.

---Ты что?! Губишь результат моей часовой работы!!

Но Никиту сложно смутить:

--- А ты губишь последние минуты моего пятичасового окна! Быстро, отвечай, адрес и отстану!

---Сумасшедшая,--- ворча, он уже входил в личные файлы персонала,--- Вот…

---Спасибо.

Никита быстро запомнила выделенный адрес и, не прощаясь, вернулась к внешним лифтам.



Прыгнув в машину, сориентировалась по карте. Адрес какой-то знакомый. И лишь подъезжая к дому, сообразила, что бывала здесь раньше. Один только раз, пытаясь наладить контакт и удержать от опрометчивых шагов новую коллегу. Не удалось. Но все же зачем они поселили его в бывшую квартиру Андреа Карсов?

Никита постучалась в высокую дверь. Майкл открыл не сразу, видимо, спал. Во всяком случае, выглядел лохматым и небритым, что случалось крайне редко.

---Зашла узнать, как ты, ---ответила Никита на вопросительный взгляд.

---Нормально.

Он так и стоял у приоткрытой двери, не пытаясь поддержать разговор.

---Можно войти?

Майкл нехотя посторонился.

Нельзя сказать, что квартира со времен Андреа разительно изменилась. Она, просто, выглядела нежилой и почти пустой. Разобранная кровать у стены, аккуратная кухня, пара стульев и большой телевизор-вот и вся обстановка. Никита огляделась:

---Недавно тут живешь?

---Полгода.

Майкл прислонился к ободранной стене, сложив руки на груди. Никита, понимая, что непринужденного разговора не выходит, начала о главном:

---Тебе было совсем плохо в Колумбии. Ты ходил к врачам?

---Все в порядке.

---Не похоже.

---Это так.

Никита решилась.

---Майкл, ---она подошла совсем близко. С этого расстояния ясно были видны глаза, по-прежнему больные, мутные, с покрасневшими белками.----Скажи, ты пьешь …лекарства? Тебе давали что-нибудь в медблоке?

---Нет,-- прямой взгляд.

Смешно надеяться на признание.

---Больше нет, ---тихо добавил он.

---Больше?---переспросила, не веря своим ушам.

Майкл отвернулся к окну. Сейчас, в резком свете вечернего солнца, были отчетливо видны темные тени и углубившиеся морщинки вокруг глаз.

---Тебе пора идти.

---Я могу помочь.

Она потянулась к нему, но тут же остановилась, замороженная равнодушным взглядом.

---Уходи.

Никита понимала, что бьется о непроницаемую стену. Все бессмысленно. У двери, из коридора, обернулась в последний раз:

---Если понадоблюсь, только скажи.

Она не уловила чувства, мелькнувшего на его лице:

---Ты уже помогла. Дальше, я сам.

И дверь закрылась.





Через неделю Никиту отпустили к дочке. Моник странным образом помнила ее, не смотря на редкие встречи и долгие разлуки.

Уже сейчас становилась понятно, что характер у девочки будет не легким. Настырная и очень подвижная Моник не давала расслабиться своим нянькам. Елена весь день была, буквально, привязана к девочке. Потому что стоило малышке остаться одной хотя бы на минутку, обязательно происходила неприятность. Она умудрялась вылезать из своей кроватки, падать из специального детского стула или дотягиваться до несъедобных, опасных предметов и совать их в рот. Словом, глаз да глаз.

Кстати, о глазах. Никита, с гордостью разглядывающая дочку, в который раз с изумлением отмечала, насколько девочка может быть похожей на отца. Просто уменьшенная копия: разрез глаз, отливающих зеленью и голубизной, знакомое очертание маленького упрямого личика и даже, начавшие отрастать волосы закручивались теми же рыжеватыми колечками. Впечатление, с улыбкой думала девушка, что мамы у этого ребенка не было.

Поначалу Никита опасалась такого явного, бросающегося в глаза сходства. Все же Елена знала, что они с Майклом не были кровными родственниками. Но «вдову брата», казалось, сей факт, совершенно, не смущал. Она любила воспитанницу, как собственную дочку и готова была ради маленькой Моник на все. Никита так и не поняла истины: то ли Елена была фантастически наивна, то ли столь же мудра.



А няня дочери меж тем, взахлеб, восторгалась способностями девочки, ее энергией и упорством. И удивлялась тому, что Моник гораздо больше похожа на мальчишку, чем ее собственный сын. Адам всегда был и оставался спокойным, впечатлительным мальчиком.

Эту безмятежную нежность он унаследовал от матери. Елена и теперь думала в первую очередь о близких, оставляя свои желания на вечное потом. Никита в каждую встречу пыталась убедить молодую женщину, что бы та оставила прошлое-прошлому и попыталась начать новую жизнь, нашла новую любовь. Елена смущенно улыбалась ее словам и обещала подумать. И было во всем этом такое тихое упорство, что Никита понимала, должно пройти не мало времени, прежде чем душа Елены проснется для новых отношений.



Сегодня воскресенье и в парке, как всегда, полно народу. Многие пришли с детьми.

Никита нарядила дочку в хорошенькое розовое платьице и крошечные красные сандалики. До использования обуви по назначению, малышке, конечно, пока далеко, но вот гордо сидеть в новенькой прогулочной коляске, болтая пухлыми ножками, вполне по силам и по нраву.

Пройдя до конца аллеи, Никита и Моник уперлись в детскую площадку, усыпанную малышами в разноцветных одежках. Моник тут же заугукала на ей одной понятном языке и стала выворачиваться со своего места в желании присоединиться к другим детям. Но поскольку ходить еще не умела, отпускать ее было бессмысленно. Никита взяла дочку на руки и подошла к качелям.

Тревожное чувство, мучающее с утра, не отпускало. Она привыкла доверять инстинктам и потому не могла расслабиться настолько, насколько это обычно удавалось при свиданиях с дочкой.

Привычным взглядом окинув площадку, заметила группу малышей в песочнице, увлеченно дергающих пучок разноцветных ниток, напоминающих что-то…

Напоминающих? Не раздумывая больше, Никита рванулась к детям. Так и есть, торчащая из песка открытая спортивная сумка: коробка, тщательно замотанная скотчем и пучок разноцветных проводов.

Матери, увлеченно болтающие на соседних скамейках, не замечают опасности.

---Заберите детей!--- сама себя не узнала, настолько пронзительно зазвучал голос.---Уведите отсюда детей!

Голос перекрыл общий гомон и заставил обратить внимание. Взрослые стали оборачиваться.

---Бомба!---Никита отбрасывала малышей от песочницы.

Секундное замешательство и… паника.

Через минуту на площадке остались только Моник на качелях, с любопытством следящая за матерью и она. Как ни странно, малышка совершенно не испугалась.

Никита взглянула на сумку. Бомба или муляж? Профессиональная привычка, вбитая Отделом на уровне инстинктов, требовала подойти, проверить и попытаться обезвредить. Материнский инстинкт звал подхватить ребенка и бежать. Это колебание чуть не стоило обеим жизни. Чуткое, привычное к подобным звукам ухо, уловило щелчок. Кончилось время, и сработал взрыватель. Бомба.

Никита рванула к дочери, что бы за оставшиеся до взрыва доли секунд успеть отпрыгнуть достаточно далеко и упасть, прикрыв собою Моник.

Казалось, в это бесконечное мгновение время растянулось. Или, наоборот, вся жизнь сжалась до одного удара сердца. Последнее, что запомнилось, это прыжок через низенький узорчатый заборчик площадки и огромные непонимающие глаза Моник.

Очнулась от прикосновения чьих-то рук, поднимающих с земли. Никита открыла глаза, все расплывалось.

---Где?

Человек в форме пытался ее успокоить:

---Не волнуйтесь, мадам. Вас оглушило, но скоро это пройдет, пойдемте к врачам. Они осмотрят вас и обработают порезы.

Никита смотрела на него дикими глазами:

---Где Моник?

---Кто?—не понял мужчина.

---Моя девочка.

---А-а-а, малышка,---заулыбался он. ---Вы не слышите? Она орет громче всех. С ней все в порядке, вы ее закрыли от взрывной волны и от осколков. А пока потеряли сознание, уползла. Мой товарищ подобрал ее у самых кустов. Просто маленький волчонок. Она попыталась кусаться. Вам ее сейчас отдадут, но сначала позаботьтесь о себе. Вы пострадали сильнее.

Никита посмотрела в указанном направлении и увидела ревущую Моник на руках одного из спасателей. От сердца отлегло. Ребенок, который может орать с такой силой, явно, пострадал не так сильно.

Через минуту Моник, мгновенно успокоившаяся, была на руках матери.

---У вас растет маленькая амазонка, ---улыбающийся спасатель потрепал чумазую щечку и был награжден презрительным взглядом, ---Вся в маму, похоже.

Никита прижимала дочку к груди и чувствовала, как слезы текут из глаз.

---Свидетели сказали, что именно вы первой заметили бомбу и предупредили всех. Вы спасли их. Думаю, они будут молиться за вас и вашу дочку до конца жизни. Страшно представить, какое бы здесь могло быть месиво.

Никита не слушала, все еще, погруженная в ужасное прошлое. Очнулась только от слов:

---Вам придется задержаться и дать показания. Не волнуйтесь, следователь уже здесь. Потом вас доставят домой.

Вот этого никак нельзя допустить. Печальный опыт столкновения с полицией у нее, к сожалению, уже был. В результате один прекрасный и профессиональный человек попал в лапы Отдела. А такого «счастья» никому не пожелаешь!

Покорно кивнув, что бы ни привлекать внимания, Никита прижала к себе дочку и двинулась в обход густеющей толпы. Конечно, и газетчики уже здесь! Теперь главное избежать их назойливого интереса!

Ей повезло пробраться к выходу незамеченной. Уже перебегая дорогу из парка, услышала выкрики. Ее потеряли.





Переодев и уложив успокоившуюся Моник, Никита осталась в ванне одна.

Она взглянула на себя в зеркало: на скуле растекся синяк, на шее порезы, волосы и руки в земле, блузка разорвана.

Открыв им входную дверь, Елена лишилась дара речи. А когда узнала подробности случившегося, чуть не упала в обморок.

Конечно, все это ерунда в сравнении с тем, что могло случиться, но факт остается фактом - Никита сильно засветилась. Полиция будет искать и очень скоро выйдет на Елену. Что же делать?

Конечно, ее вины в случившемся нет, но когда Отдел волновала чья-то вина или невинность? Главным условием общения с дочкой была конфиденциальность. Никита ее нарушила и не сомневалась, что Мэдлин этого так не оставит.

В который раз с тоской всплыла мысль о Майкле: если бы она могла к нему обратиться! Он умел улаживать все ее проблемы. Так не хватало его чувств и эмоций, но больше всего не хватало защищенности, которую Майкл всегда умел ей внушить.

Глупая, какая она была глупая, когда считала, что он лишь пользовался ее преданностью! Всю глубину своего одиночества Никита ощутила именно теперь, когда он, и правда, стал равнодушен к ее судьбе. А впрочем….

Никиту озарило воспоминание об их разговоре в кафе. Майкл ведь пообещал защитить Моник и не дать их в обиду. Все равно просить больше некого.

Она торопливо набрала знакомый номер.

---Да,---выдохнул хрипловатый голос.

---Мне нужна твоя помощь….



Елена с болью, но пониманием восприняла известие об отъезде любимицы. После произошедшего два дня назад в парке, она до сих пор не пришла в себя. А каково Никите?

Конечно, разве мать сможет после такого расстаться с ребенком хоть на день? Никита правильно делает, что решает забрать малышку с собой. Но вот как же работа? И кто приглядит за Моник?

Никита, как могла, пыталась утешить подругу. Говорила, что уже закрепилась на новом месте и подобрала небольшой частный садик для Моник. Что очень скучала по дочери и все равно скоро собиралась забрать ту с собой. Что ужасно благодарна Елене за заботу и постарается навещать ее и Адама почаще.

Но какие бы слова они не говорили, как бы друг-друга не утешали - расставание было горьким.

Особенно для Никиты.

Еще бы! Она собственными руками несла любимое существо прямо в ад и другого способа уберечь дочь придумать не могла.

Моник переселялась в Отдел.

После звонка Майклу судьба девочки решилась очень быстро. Майкл сумел уговорить Мэдлин, мотивируя тем, что Никита, находясь постоянно рядом с дочкой, будет спокойнее. А управлять ею в этом положении и вовсе проще-простого. Моник же - дитя двух лучших оперативников, будто рождена для Отдела. Это будет эксперимент, направленный на будущее. Из девочки можно воспитать совершенного сотрудника.

Слава богу, Никита не слышала этих рассуждений!

ЕЕ поставили перед фактом: может воспитывать дочь сама, но жить они будут в Отделе.

Неужели когда-нибудь у нее был выбор?

Их поселили в стороне от остальных обитателей второго уровня, не афишируя присутствия девочки. Моник, со свойственной малышам пластичностью, мгновенно приспособилась к новому дому. И ее первые шаги случились под мрачными сводами Отдела.

Не лучшее место для жизни. Но зато рядом с любящей матерью.

И рядом с отцом.



Майкл поначалу не пытался увидеться с дочкой. И этому были причины: Моник после взрыва в парке начала панически бояться чужих, особенно мужчин. Каждый раз, видя кого-то из незнакомцев достаточно близко, малышка заливалась слезами и рыдала до рвоты. Так сработала детская психика в ответ на стресс, говорила Никите Нина Миллер, женщина-психолог, специалист с четвертого уровня. Если девочку не тревожить, страх, скорее всего, быстро пройдет. Требуется только время и спокойствие.

По началу оно у них было, никто не навещал, никто не трогал. Но Никита должна была работать, а значит, оставлять дочку на кого-то еще. Таких малышей в Отделе больше не было. Не смотря на все слухи о клонировании и воспитании детей-машин, оказалось, здесь нет детских врачей и детских психологов. И вообще нет детей младше семи лет.

А вот семилетние и старше, действительно, были. Специфически одаренные дети четвертого Отдела, похожие на маленьких старичков. Никита не задавала вопросов: откуда, кто они и зачем? Никто бы не ответил. Их воспитывали в изоляции и развивали особые таланты.

Слава богу, у Моник таких задатков не оказалось. Никита была уверена, что Мэдлин проверила и эту возможность, прежде чем согласиться на план Майкла.



Итак, девочку следовало с кем-то оставлять. Но с кем, если даже добрейший Вальтер вызывал волну истерики?

Проблему, как всегда, решил Майкл.

Он пришел рано утром, пока они еще спали. Открыв дверь на стук, Никита ошеломленно уставилась на «гостя».

Он смерил безучастным взглядом ее растрепанные волосы и заспанные глаза.

---Где она?

Никита насторожилась:

---Зачем?

---Девочка должна прижиться здесь,---легонько отстранив Никиту, он вошел в комнату,--- а, значит, надо привыкать к чужим людям.

---Она это сделает. Просто, нужно время.

---Времени больше нет. Сегодня ты нужна внизу.

И он повернулся к дочке. Моник, оказывается, проснулась от шума и теперь сидела в углу кровати, недоверчиво рассматривая вошедшего и напряженно раздумывая, стоит плакать или нет.

Майкл присел рядом. Одинаково настороженно они уставились друг на друга.

Как и следовала ожидать, Моник не выдержала первой. С любопытством маленькой обезьянки она подобралась поближе к отцу и, робко протянув ручку, изо всех сил дернула длинную прядь волос.

Майкл не дрогнул, продолжая наблюдать за дочкой из-под ресниц, но, когда она собралась продолжить увлекательное занятие, второй попытки не дал, мягко и крепко перехватив маленькие пальчики. Малышка попыталась его укусить. Несколько острых, как у мышки, зубок впились в отцовскую руку. В ответ, прошептав что-то ласковое, он поцеловал и пощекотал губами плененные пальчики. Моник довольно фыркнула и …улыбнулась.

Никита изумленно наблюдала развернувшуюся картину. Неужели это ее дикарочка?

А малышка тем временем безропотно перебралась на отцовские руки и удовлетворенно продолжала обсасывать приглянувшуюся прядь его волос.

Две пары одинаковых глаз смотрели на нее полностью довольные друг другом.

Никита неожиданно почувствовала болезненный укол ревности.

Черт, и чем он их всех берет?



Это была любовь с первого взгляда. Капризная и упрямая Моник становилась шелковой рядом с отцом.

Более того, крепко держась за его шею, она почти вылечилась от своих страхов. И через несколько дней стала спокойно оставаться с теми, кому он ее передавал.

Никита разрывалась между противоречивыми чувствами: радостью, что дочка получила отца и обидой, что невольно отошла на второй план для малышки.

Конечно, все постепенно встало на свои места, и девочка любила ее не меньше.

Но если Никите стоило усилий держать в руках непоседливую Моник, то рядом с Майклом та была сущим ангелочком.

Впрочем, разве хоть когда-нибудь шла речь о справедливости, если дело касалось Майкла?

Войдя в жизнь дочери однажды, Майкл не мог больше ее игнорировать. Но отношения с Никитой, практически, не изменились. Конечно, Моник связала их между собой.

Однако, они почти не разговаривали и редкие минуты, что проводили вместе, оставляли чувство недоумения.

Никита искренне не могла понять, удалось ли Майклу одолеть «промывание чувств» или его не было изначально.

Потому что с дочкой он вел себя так нежно и улыбчиво, будто становился другим человеком.

А с ней был, по-прежнему, отстранен и сух, едва цедя слова.

Эмоции Майкла всегда были «черным ящиком». Они рождались и умирали по неведомым ей законам.

Наблюдая за ним, Никита будто смотрела в ночное небо: притягательное, бездонное и непостижимое.

Так что выяснять отношения она больше не пыталась, тщетно.

Материнство научило терпению и вся та порывистость, что была свойственна ей ранее, осталась, казалось, на долю Моник.

Она чувствовала себя внезапно постаревшей.



Никита, стояла перед большим зеркалом в гардеробных Отдела. Сегодня она должна выглядеть отлично. И даже лучше. Конечно, ей плевать на этот дурацкий конкурс красоты, но именно на нем им должна попасться крупная рыба.

Она повернулась в профиль: хорошо, что удалось вернуть прежнюю форму. Дефиле в купальнике среди сотни участниц международного конкурса Мисс Как-Там-Бишь-Ее, серьезное испытание для фигуры. Неужели не могли найти кого-то более подходящего?—устало думала она, натягивая вечернее платье со шлейфом и разрезами…

---Кто же подходит больше тебя?---удивленно отвечал на ее возмущение Вальтер, когда вчера она делилась с ним сомнениями.---Ты у нас тут единственная королева.

Она недоверчиво фыркнула:

---И скольких детей нужно родить, прежде чем с меня снимут титул Главной Блондинки Отдела?

Кто-то же без меня ходил на такие миссии?

---Дай вспомнить,---Вальтер сделал вид, что задумался, и Никита шутливо толкнула его локтем в бок,--- Ах, да! Кристина. Но разве она может в нужный момент повязать трех здоровых мужиков в одиночку?

---О, боже, как лестно: я - женщина-гладиатор. А как мне, скажи на милость, прикрыть мышцы, что бы выглядеть подобно остальным субтильным куколкам?

Вальтер с нежностью посмотрел на свою «сладенькую»:

---Ты никогда не будешь, как все. Ты - лучше всех.

---Вальтер, старый лис, к тому же жутко пристрастный. Но ты забываешь, я ведь не борюсь за титул, а должна стать достоверной.

---Будь собой.

---Отлично, тогда засуну в купальник пушку побольше.

И они весело захихикали….



Сегодня было не до смеха: платье слишком сковывало движения, а туфли на нереально высоком каблуке давили в подъеме. Она в них точно свалится. М-да…Где же ее навыки? Давненько не приходилось выходть «в свет».



Сидя в «гримерке» с остальными «девушками» Никита чуть не пропустила команду, замечтавшись о выходных с Моник. Возможно, удастся вытащить с собою Майкла. У него тоже должны быть свободные дни.

Майкл... сегодня так странно взглянул на нее перед выездом. Она не уверена, но в его взгляде почудилась злость.

Будто в ответ на эти мысли, раздался его голос в передатчике:

---К выходу, ты следующая.

Никита поднялась. Сейчас она должна постараться и произвести неизгладимое впечатление на какого-то упыря в зале. Любителя высоких спортивных блондинок. «Майкл тоже где-то там,» --добавил насмешливый внутренний голос. «Ну и что?»---ответила она ему,--- «На Майкла я уже давно не пытаюсь произвести впечатления. Без толку.»

И шагнула на сцену…



Через пятнадцать минут группа участниц вернулась обратно. Никита осталась собою довольна. Судя по количеству аплодисментов, встречающих лично ее появление, шансы быть замеченной неплохие. О том, что из этого следует, думать не хотелось. Теперь она не спорит и не выбирает себе задания. Ребенок в Отделе учит быть покладистой, как и предупреждал Майкл.

«Нормально»,--его сухая оценка, подтвердила догадки. ЕЕ заметили.



Майкл сидел через два ряда за Эймором, тем самым «объектом», на которого должна произвести впечатление Никита.

Он так же был удивлен сегодняшним выбором Мэдлин. Никита - на конкурс? Неужели трудно найти другую молоденькую оперативницу? Основной возраст участниц от восемнадцати до двадцати двух. А Никите уже двадцать пять. К тому же не так давно появилась Моник. Ей не выглядеть такой девочкой, как надо. И шрамы.

Через пять минут, он был вынужден взять свои слова обратно. Да, девочкой она не выглядела, она выглядела женщиной. Пленительной женщиной. Эймор через два ряда от него чуть не отхлопал ладоши, встречая ее выход. Что и требовалось.

Ему стало грустно. Он сделает все для успеха операции, как всегда. Никита тоже, у нее нет выбора.

Скорее всего, по плану Мэдлин, она ляжет в постель к этому типу. Майкл отвернулся, понимая, что не имеет права испытывать то, что испытывает. Его желания уже не раз заводили дорогих людей на край гибели. Больше этого не случится. Ради Никиты, ради Моник. Он справится с бессильной яростью внутри.

Но сдерживать себя и сохранять хотя бы внешнее равнодушие, в последнее время было все труднее. Особенно после того, как удалось преодолеть терапию Мэдлин.

Майкл не обижался на Отдел, он вообще не тратил силы на обиды.

Исключительно похожие: Майкл и Мэдлин, всегда понимали друг друга. Зная и уважая, Майкл был ей за многое благодарен, в том числе, за попытку спасти его от эмоций.

Сама Мэдлин, решив, что эмоции и чувства мешают главной ценности ее жизни-служению Отделу, сумела избавиться от них.

Но Майкл не был готов пойти ее дорогой, теперь уже не был.

Чувства, сладкая отрава, вернувшись, навсегда поселили уверенность, что существование без них слишком предсказуемо и совершенно, что бы он захотелось так жить.

Майкл понял это после того, как родился Адам.

А после того, как появилась Никита, выбирать уже не приходилось. Он принял свои чувства, как данность.



Никита ехала в фургоне, закутанная в одеяло. От ее чудесного, хотя и легкомысленного, платья ни осталось, ни клочка.

Это и к лучшему.

Правда, она бы предпочла сжечь его сама. Если бы так же можно было избавиться от воспоминаний!

Сидящие рядом молчали. Так или иначе, всем здесь приходится платить высокую цену за позволение выжить.

Майкл, стоя у двери, не смотрел на нее. Он вообще взглянул лишь раз, когда кинул одеяло, которое служило теперь ее одеждой. Не говоря ни слова, взял на руки и перенес фургон: она была босая.

Никита посмотрела на руки, покрытые синяками. Думать о собственном облике не было сил.

Нестерпимо захотелось увидеть Моник. Представила, как обнимет дочку, как поцелует сонную теплую щечку и сразу стало легче.

Не важно, синяки пройдут! С ней и не такое бывало. Просто…просто…просто… она так нуждалась хоть в капле нежности.

Бессмысленно, Отдел не умеет жалеть.



Она пробыла там два дня.

Достаточно, что бы их группа успела расшифровать тайные счета, скопировать и уничтожить данные систем противника.

И более чем достаточно, что бы тысячу раз проклясть Отдел и свою жизнь в нем.

Уходя, пристрелила его сама. Ей позволили. Обычная установка для вымещения гнева и переключения эмоций с Отдела на конкретного мучителя. Но психологическая уловка не сработала, облегчение не наступило.

Подобные методы перестали быть действенными, как и отговорка, о дозволенности любых поступков во имя Отдела.

Увы, каждый сам несет совершенные грехи.



Пока отскребала воображаемую и реальную грязь, принесли Моник. Дочка, сонно щурясь, обняла за шею. Сердце Никиты сжалось. Эти мгновения стоили любых мук.

Они улеглись вместе, на одну кровать, и кошмар прошлых дней притупился.

Очнулась глубокой ночью от собственного крика. Боясь разбудить дочку, встала и пошла на кухню. Навалившаяся темнота лишала мужества, измученное тело ныло. Надо выпить обезболивающего.

Внезапно раздался легкий стук в дверь. Взглянула на экран. Майкл.



Что он тут делает?

Чуть приоткрыв дверь, вспомнила свое отражение в зеркале, страшно взглянуть:

---Уходи!

Хотела захлопнуть, он не дал:

---Впусти.

Бороться и стесняться, не было сил. Дверь распахнулась и закрылась за его спиной.

---Как ты?

В тусклом свете ночника, он выглядел отлично. Никите стало особенно горько.

---Как видишь. Зачем пришел?

---Услышал твой крик.

---Что-то приснилось…

---Расскажи.

---Расскажи?---она удивленно подняла глаза, --- с каких пор ты интересуешься моими кошмарами?

Он не ответил, пройдя к столу. Поднял забытую бутылочку с пилюлями и закрутил крышку.

---Хочешь чаю?

От удивления Никита забыла о боли. Когда он последний раз предлагал ей чаю?

---Пожалуй.

Немножко заботы еще никому не вредило.

---Тебя Мэдлин прислала? Новая программа реабилитации?

Она бы разозлилась, если бы так не устала. Отвернувшись, украдкой вытерла слезы.

Майкл подошел сзади, повеяло теплом дыхания и слабым запахом сигарет.

---Расскажи мне.

---Зачем?

---Я хочу знать, все.

---И мои унижения?

---Все.

---Зачем, Майкл?---резко обернувшись, попала в его руки. Хотела отстраниться, но он не дал, прижав сильнее. Она уткнулась носом в распахнутый ворот.

---Что бы забыть.

Сильные руки сжали еще крепче.

---Я не смогу забыть.

---Сможешь. Я буду помнить за тебя.

Объяснение глупое, но оно сработало. У нее развязался язык. Слово за слово, день за днем она рассказывала свои обиды его рубашке. Майкл присел на край стола. Она уткнулась носом ему в грудь.



Поначалу казалось, им не будет конца. Горькие, соленые, испуганные…Она и не думала, сколько всего накопилось…

На столе выросла горка смятых салфеток, голос осип, а она, прислонившись щекой к мокрой рубашке, смогла, наконец, закрыть глаза.

Прошлое, далекое и близкое, перестало быть важным. Мучительные картины отодвинулись, потеряли краски и превратились в давно пережитый фильм, оставивший когда-то горький осадок.

Теперь ее мир был здесь. Он состоял из темноты, сильных рук, и ровного дыханья.

Вдох-выдох, Никита проваливалась в спасительную пустоту…



Очнулась на кровати. Майкл укрывал ее одеялом

---Не уходи…пожалуйста.

Он лег рядом, стянув рубашку. Горячая, влажная кожа, солоноватая от пролитых слез. Самое действенное лекарство от хандры. Он вновь прижал ее к себе:

---Спи,---легкое дыхание шевелило волосы у виска.

Никита хотела ответить, но не успела, горячая темнота засасывала воронкой, и не было в этом мире других ориентиров, кроме размеренного стука его сердца.



Обратно возвращаться не хотелось. Было смутное воспоминание, что там не ждет ничего хорошего.

Никита попыталась остаться в вязком и сладком сне, но сознание уже пробудилось и медленно возвращало картину мира.

Низкий родной голос и дочкин лепет где-то рядом. Она открыла глаза. Майкл и Моник сидели на полу возле детской кровати и разглядывали книжку с картинками. Он что-то объяснял малышке вполголоса, заправляя за уши ее непокорные кудряшки. Она внимательно слушала, прижавшись к отцовской груди и засунув в рот палец.

Никита вспомнила прошедшую ночь. Вот так же прижавшись к нему, она изливала свои обиды.

Он не отвечал, не спрашивал, только крепче обнимал и слушал.



Почувствовав взгляд, Майкл поднял глаза...

---У тебя выходной?

---Нет, мне надо идти. Через час совещание. ----Он помолчал,---Надо проанализировать данные. Мы хорошо поработали.

Напоминания о прошлом задании больше не рвали душу. Она кивнула и откинулась на подушку, все еще хранящую его запах.





Последние миссии отличались легкостью. Мэдлин, будто извиняясь, подбирала самые ненавязчивые.

Хотя, конечно, смешно такое думать о Мэдлин. Она всегда руководствовалась лишь целесообразностью.

Но, тем не менее…

Никита стояла в баре, ожидая команды, а в голове теснились непрошенные мысли.



Все шло по-прежнему. Ее синяки совсем сошли, а двухнедельный отпуск, наполненный играми и прогулками с дочкой, давно закончился.

Изредка, свободными вечерами, к Моник заходил Майкл.

С Никитой он почти не разговаривал и она, чувствуя себя неуютно, оставляла их с дочкой вдвоем.

Возвращалась обратно, когда Моник спала, а Майкла уже не было.

И еще долго не могла уснуть сама, преследуемая воспоминаниями.

Не теми страшными. Майкл был прав, она выговорилась и боль притупилась. Но взамен он оставил другие образы, заставлявшие ворочаться почти до утра.

История их взаимоотношений, запутанная и рваная, являлась, тем не менее, основой ее жизни.

Не будь Майкла, Никита сомневалась, что пережила бы здесь даже годы рекрутства. Он был ее опорой, ее другом и ее любовником, подарившим возможность иметь дочь. Но он же был и ее болью, чья холодность задевала сильнее, чем открытая ненависть других.

Кто умел так использовать, предавать и манипулировать ею, как он?



От размышлений оторвала команда Биркофа:

---Третий слева, в синей рубашке.

Никита поправила бретельку блестящего платья и двинулась в указанном направлении. Она должна спровоцировать объект на знакомство.

Такие вещи ей давались без труда. Через минуту она уже кокетливо дулась на мужчину в синей рубашке, что облил ее своим коктейлем.

Он извинялся, открыто заигрывал и предлагал компенсировать потери.

Смешливо препираясь, она закрепила жучок под воротом его рубашки.

В этот момент в игру вступил Майкл. Пока он «выяснял отношения» с объектом и требовал отстать от его девушки, Никита подменила миникомпьютер нового знакомого и незаметно передала следующему оперативнику.

---Сканирование сетчатки закончено, РС у нас,---раздался голос Биркофа,---Все свободны.

Еще раз толкнув мужчину, Майкл, ворча, схватил руку Никиты и потащил девушку за собой от бара.

Им вслед раздавались ругательства потерпевшего.

--Уходим?---Никита прислонилась к обитой чем-то мягким стене на другой стороне зала.

--Чуть позже,--- Майкл проводил взглядом объект и обернулся к ней.

---Биркоф?---разговаривая с Сеймуром, он смотрел ей в глаза.

---Мы его ведем, все в порядке. Я отключаюсь.

В ушах стихло. Стала слышна музыка. Майкл по-прежнему не отводил глаз.

---Уходим?---повторила Никита, чувствуя неловкость.

---Торопишься?---Майкл мягко поправил, постоянно сползающую бретель.

Никита растерялась.

---Нас ждут.

---Нет, на сегодня все закончено.

---А мы?

Он смотрел не моргая.

---Мы можем побыть тут еще, если хочешь.

---Если хочу?---она, по-прежнему, недоумевала и боялась ошибиться.---И как это называется?

---Называй, как хочешь,--- его пальцы, скользнув за ухо, сняли передатчик. От своего он избавился точно так же.

Никита чувствовала, как загорелись щеки. Казалось, он прочитал мысли. Десять минут назад она сетовала в мечтах на его холодность, и вот он зовет на свидание. Свидание с Майклом? Что-то не припоминается такого факта в их взаимоотношениях. Все встречи были спонтанны или запланированы Отделом. Может сегодня еще одна дурацкая проверка?

---Только не надо игр, Майкл!---она оттолкнула его пальцы, гладящие щеку.

---Игры?---он наклонился, зеленые глаза были совсем близко,---Думаешь, я все еще могу играть?

У Никиты перехватило дыхание. Он смотрел на ее губы, из-под длинных ресниц. Она всего несколько раз видела его таким, когда обычная холодность сменялась напористой страстностью.

Но не отказалась бы видеть почаще.

Даже если это отчасти игры.

Не так много у нее чувственных радостей.

Да, что там не много, он, практически, ее единственная радость!

И такая редкая!

Мысли мелькали и переплетались, пока он наклонялся к ее рту. Когда же они, наконец, встретились,

Никита превратилась в чистые ощущения: горячих губ и щекочущего языка с привкусом выпитого у бара мартини. Уверенно-нежные пальцы легко пробежались вдоль горла, и властно ухватив под подбородок, подняли ее лицо выше. Губы к губам прижались крепче. Задохнувшаяся от чувственного шквала, она уперлась ладонями в его грудь, что бы сохранить немного пространства и перевести дыхание. Не вышло, руки сразу же были перехвачены и зажаты, а его губы вновь усилили напор. И она забыла про сопротивление и про дыхание, отгороженная от целого света широкими плечами. Майкл всегда умел настоять на своем.

Когда же, наконец, отпустил, Никита ухватилась за стенку, что бы ни упасть. Мир вокруг кружился в цветном хороводе. Пока пыталась вернуть ощущения на место, Майкл потянул за собой. И она брела следом, как пьяная.

Прошли недалеко, он, оказывается, вел на танцпол. Поначалу расстроилась: хотелось не танцевать, а хотя бы присесть. Еще лучше, очутиться с ним наедине… ноги категорически отказывались держать.

Но, когда, прижав к себе, его рука легла на обнаженную до талии спину, такой способ проводить время понравился. Кожа покрылась «мурашками», и каждое движение его близкого тела отдавалось в ней волнами дрожи и жара. Она потеряла счет времени.

---Уходим.

Тягучие поцелуи пролегли от виска к уху, и зубы слегка прикусили нежную мочку.

Уходим? Куда? Зачем?

Мысли ворочались тяжело и лениво, а его дыхание щекотало, заставляя закрыть глаза.

---Не-а. Я хочу остаться здесь навсегда.

Но Майкл сегодня не был сговорчив.

А когда-нибудь был?

Не отстраняясь ни на минуту и не давая прийти в себя, забрал ее из клуба.

Улица. Такси. Его квартира. Все было туманным, как сон.

Захлопнулась дверь и шубка упала с плеч.

В его квартире не разгуляться, из мебели только кровать. Так что без вариантов.

Стоя за спиной, он умело расстегнул платье, сползшее к ногам блестящей лужицей. Вытащил гребень, отпуская на свободу волосы.

Они, рассыпавшись, защекотали обнаженную кожу.

Крепко прижав к себе, зарылся лицом в светлые пряди на затылке. Руки, уверенно пройдясь вдоль тела, дразня, легли под грудь и ощутили под пальцами ее бешено стучащее сердце. Только хотела обернуться, как, толкнув, он заставил упасть на кровать.

Сегодня Майкл в ее инициативе не нуждался. Она не стала настаивать, устраиваясь на покрывале.



Сколько лет знала, сколько раз видела –не перечесть, но никогда не уставала любоваться красивым сильным телом. Когда он стягивал с себя тонкий трикотажный свитер и когда расстегивал узкие джинсы. Мышцы, перекатывающиеся под гладкой кожей. Широкая грудь, узкие бедра. Ладони взмокли от желания дотронуться.



Он видел это желание в ее глазах. Широко распахнутых и почти сияющих.

Она, как раскрытая книга, и времени этого не изменить. Майкл улыбнулся. Он привык к оценивающим женским взглядам. Иногда откровенным, иногда застенчивым.

Однако Никита сразу приковала внимание. Красивая и отчаянная, но не только…

По- детски восторженная и по- женский манящая. Открытая и бесхитростная, сочувствующая и своевольная, смотрящая на него как на бога и на любимый леденец одновременно. Покоряясь и подчиняясь, она не уставала бунтовать и бороться, но в любой момент, оберегая, вставала между ним и целым миром. Никому никогда не приходило в голову, что он нуждается в защите. Кроме нее. Она записала его в подопечные и со всем свойственным ей пылом следила, что бы ни обидели. Это было забавно, приятно, и, зачастую, полезно.

Правда, иногда приводило к еще большим неприятностям, но он не жаловался. Ему-то отлично известно: за все в жизни приходится платить. А эта преданность стоила многого. Никита – единственная, на кого он мог положиться.… во всем….

…И желание в ее глазах всегда зажигало. Никто не хотел его так, ради него самого.



… Майкл снова рядом. Тело к телу, душа к душе. Бесконечно терпеливый, сейчас он мягок. Жалея, заставляет забыть обо всем, что было до него.

А было ли?

Сколько раз Отдел заставлял платить собой?

Не считала, не помнила, не знала. За каждым из этих мужчин, видела только Майкла… Закрывала глаза, и он был с ней. Это помогало пережить, не сойти с ума, а порою делало достоверной.

Но сегодня уловки не нужны и она не допустит сдержанности.

Не теперь!

---Майкл!

Он поднял голову, длинные спутанные пряди почти закрыли любимые глаза. Ну, уж нет! Отвела их руками:

---Иди ко мне.

Послушно растянулся рядом. Смотрит, не мигая. Попробуй, сосредоточься!

---Я не боюсь...

Как объяснить?

---Меня не надо жалеть….

Опять, не то.

---Хочу всего,---выпалила она.

---Всего?---зеленые глаза насмешливо прищурились.

Стало легко и весело, будто напилась шампанского:

---Да! Да, всего и сразу.



Перепутавшиеся ноги, переплетенные пальцы, перемешавшиеся волосы…. Она так и заснула, тесно прижавшись к нему. Ранним утром, когда серело за окном.

Его страстная и преданная девочка. Та, что не может отпустить его даже во сне.

Быть необходимым, как воздух, самой прекрасной женщине на свете - не худшая доля.

Он смотрел на нее с нежностью.

Почти ничего не было сказано этой ночью.

Она жалела время. А ему слов никогда не требовалось.

Да и о чем говорить?

О них?

И так все понятно. Он - для нее, она - для него. И Моника между ними.

О любви?

Как расскажешь о том, что дает силы жить, помогает видеть цель и до боли сжимает сердце?

Нет таких слов.

О том, что будет дальше?

Они привыкли проживать каждый день без остатка, ничего не откладывая на потом.

А дальше? Дальше будет…обязательно. Он сделает для этого все.

Когда я первый раз читала, менячуть удар не хватил!
Все боялась, что плохо кончиться!
Бедная Никита, как ты ее мучила!
(ты стала такой же, как Шеф )

Veda, еще раз

Хочу продолжения! И понимаю, что НЕ НАДО. В этом произведении все прекрасно и завершено. Я просто плачу и снимаю шляпу перед автором. СПАСИБО.

Мне тоже очень нравиться это произведение.Одно из моих самых любимых, которые я не раз перечитывала.

Пришла сюда по наводке. Очень понравилось. Спасибо.

Сообщение отредактировал Amor: Суббота, 29 августа 2009, 00:40:02

Очень красиво!

Неоспоримые достоинства:

1) Легкость, ясность и художественность изложения.
2) Невероятное попадание в характеры и образы героев.
3) Интересные "перевертыши" оригинального сюжета сериала.......

Еще раз:
Божественно!

Всем прочитавшим и отписавшимся-огромное спасибо! Очень приятно, что написанное столько времени назад все еще востребованно и читаемо.
Ваши слова очень вдохновляют на новые подвиги, хотя вроде бы острота заболевания и подзатупилась слегка. Кто не в курсе, есть другие(мои и многих других) работы по адресу в моем профайле.

Сообщение отредактировал veda: Среда, 23 сентября 2009, 21:37:14