Вездесущий мистер Лавгроув

Цитата

Боже мой, ну КОНЕЧНО ЖЕ!!!!!!!!! АБСОЛЮТНО УВЕРЕНЫ!
Такая интрига, такие крутые повороты! - дух захватывает! Замечательно написано - читается на одном дыхании и сразу хочется перечитать.

Спасибо огромное!

Абсолютно согласна!
Конечно же продолжай.Интрига закручивается с каждым новым предложением,любопытство так и распирает-а что же будет дальше?
Правда жалко что Майкл надулся на Никититку... Неужели не видел что она раскаивается7Оставил бы прошлое в прошлом...Ведь у них наконец то может появиться совместное будущее.

Неожиданно получилось с Вальтером! Наконец-то старика уважили

Маша, продолжение совершенно необходимо!
Надо уж до конца разобраться

VMV пишет :

Цитата

VMV , это что ещё за разговоры ?
Ты тут , понимаешь , уже привыкшие ждать , ТААААК в конце-концов УЖЕ замариновались , блиннннн , а онаааа - что за сомнения в правильности пути ???????

Давай продолжение - мы ВСЕ ждём -не дождёмся - ну когда там ужееее .....

Цитата

Цитата

Да, девушки... Поветрие прям какое-то!

Цитата

Я бы уже выразилась и менее дипломатично... :

Цитата

Ох... не лей мне чай на спину... Это ж надо было додуматься...

Цитата

Т-а-а-ак, а мы что, опять на "Вы", почтенная denika?!

Цитата

Цитата

Честно говоря, я оставила здесь авторский текст... В конце концов мы не знаем, с кем именно из дам говорила Никита... Эдриан, по-моему, пробивало иногда на пафос...Хотя... я могу ошибаться.

Цитата

А с другой стороны, это может быть компенсацией того, чего не видел в детстве... Некий зарок не повторять ошибок отца... Кто знает... Думаю, и это да и эта странная "безвольность" тоже на совести автора...

Цитата

Здаешь, я пока все эти страдания переводила - чуто сама на луну выть не побежала! Да и следующий кусок тоже не сахар.
Смотри.
~~~~

Потеряла.

Но сил держать в себе эту тайну и порожденную ею ложь больше не было. Даже если бы я сейчас не открылась ему, об этом бы помнила я сама, и это знание подтачивало бы меня изнутри, оставляя взамен пустоту и отчаяние. На глаза навернулись слезы.

Сердце рвалось вслед за ним, догнать, молить о прощении, просить вернуться. Но совесть соглашалась с тем, что я заслужила такую судьбу. Я предала его любовь и доверие. И если сначала я сомневалась в его чувствах, то после того, как он позволил себе любить меня, вихрь эмоций стал откровением для нас обоих. И как бы я ни старалась отгородиться от этих чувств, ничто уже не могло мне помочь. Когда он, лаская, сжимал меня в своих объятиях, все в мире становилось несущественным.

И он. Он многим рисковал, чтобы быть со мной. Меня он предпочел предназначавшейся ему в будущем должности руководителя Отдела. Да, если бы не я, он, в конце концов, стал бы новым Шефом. Безусловно, он тоже мог бы изменить Отдел. Оперативники уважали его, почти боготворили и повиновались бы не только из страха. И вместо того, чтобы изменить будущее Отдела, я украла его самую яркую звезду и самую большую надежду.

Я отняла у Майкла все, что было важно для него. Его любовь. Его цель.

Я пробовала оправдать мои действия тем, что возвратила ему свободу. Но в его понимании это не было настолько важным.

Слезы текут по щекам и, как бы я ни старалась смахивать их, – ничего не получается. Надо пойти в ванную, может быть там я смогу избавиться от этой напасти. Надо привести себя в порядок.

Из открытого крана тонкой струйкой побежала ржавая вода, но через пару минут она стала прозрачной и холодной. Набрав воды, ополаскиваю лицо. Если бы грязь с совести можно было бы смыть также легко. Поднимаю глаза и вижу свое отражение в зеркале. Оно отвратительно. И дело не в потекшей туши или растрепанных волосах. Дело в человеке. Во мне поднимаются гнев и ненависть к самой себе.

Со всей силы бью кулаком по ненавистному лицу, и оно рассыпается острыми осколками. Остатки зеркала отражают меня такой, какая я есть – разбитой и опустошенной.

Я беру в руки большой осколок с длинным острым краем и внимательно осматриваю его. Что ж, он достаточно острый. Это было бы просто. И быстро.

Крепко сжимаю его в руке и закрываю глаза, готовясь закончить все это. Но неожиданно в мое сознание проникает голос, оспаривающий мое решение.

«Нет. Умереть легко. Жить трудно»

Кто это говорил? Вальтер? Майкл?

Рука разжимается, осколок падает на кафельный пол и разбивается на мелкие кусочки.

Нет, это говорила я. Биркоффу. Умереть легко. Это случится само собой. Жить трудно.

Ну вот, я опять расплакалась. Что бы сказал Биркофф о том, что я натворила? Он всегда смотрел на меня снизу вверх, считал одной из «хороших ребят». Мне больно даже думать о том, как он отреагировал бы на обнародование моей роли. Впервые малодушно признаюсь себе, что рада, что он этого не узнал.

Мальчик, всю свою жизнь проведший в этом аду нашел в себе силы, чтобы умереть за людей, которых любил и сохранить Отдел. И только я оказалась способный уничтожить вместе с ним и все то хорошее, что он мог принести в наш сумасшедший мир.

Опускаю взгляд на руки и вижу кровь на костяшках правой руки. Я с трудом понимаю, что случилось, боли я не чувствую. Ополаскиваю руку холодной водой. Нужно найти что-нибудь, чтобы перевязать кровоточащие ранки. Оторвав от более-менее чистой тряпки длинный лоскут, несколько раз оборачиваю его вокруг ладони и завязываю узлом. Ветхая ткань быстро пропитывается кровью.

Выхожу из ванной и только сейчас понимаю, как жутко я устала. Едва нахожу в себе силы переставлять ноги, веки, кажется, налились свинцом, глаза закрываются. Это, видимо, спальня. Усаживаюсь на кровать. После минутного колебания все-таки решаю снять обувь и, наконец, вытягиваю уставшие ноги, устраиваясь поудобнее. Декоративное покрывало очень кстати, да и подушки достаточно мягкие и свежие, чтобы немного подремать.

Я все равно не знаю, куда мне идти, может быть, немного отдыха пойдет на пользу и, проснувшись, я придумаю, как быть дальше.

В конце концов, я еще жива, а это чего-нибудь, да стоит.
~~~~

Ладно хоть под конец дело стало налаживаться...

~~~~
Подхожу к дому. Долгая прогулка немного успокоила меня, позволила взять под контроль эмоции и начать рассуждать здраво. Теперь мой гнев направлен не на Никиту, а на самого себя.

Почему я не заметил, что она катилась вниз по той же самой плоскости, что и я сам – оправдывая свои действия стремлением к великой цели, руководствуясь принципом меньшего из двух зол? Как она погружалось в то же болото лжи. Как раздваивалась и страдала от конфликта внутри себя. Ложь Никиты затрагивала только Отдел… но там ложь – просто стиль жизни и каждодневная практика.

В конце концов, если посмотреть на мою биографию – совсем тошно станет. Соблазнил и женился на молоденькой девушке только ради того, чтобы добраться до ее отца. Я даже попытался отравить ее, чтобы выполнить приказ Отдела. Тогда достижение поставленной цели означало для меня все, вне зависимости от того, чего это стоило.

Симона пробовала предостеречь меня. Она приняла мой «брак», но сказала, что мне придется еще горько пожалеть о содеянном, когда речь зашла о том, что на свет появится ребенок. Я отмахнулся от нее, пребывая в наивной уверенности, что справлюсь с этим. Симона не дожила до рождения моего сына, чтобы увидеть, насколько она была права…

После рождения Адама, бесстрастный и расчетливый оперативник Отдела, которым я тогда был, позволил крошечному ребенку занять важное место в своем сердце. Мой ребенок. Моя плоть и кровь. Возможно, то отчуждение, которое существовало между моим отцом и мной внушило мне ложную надежду, что я смогу держать такую же дистанцию и в отношениях с собственным сыном. Что его рождение не затронет меня в той степени, как это случилось на самом деле. Я глубоко ошибался и был совершенно не готов к тому вихрю эмоций, который вызвало во мне появление этого маленького существа.

Я заставил себя раздвоиться, чтобы держать внимательного мужа и заботливого отца во мне подальше от оперативника Отдела. Но я тогда и не предполагал, сколь трудный путь я для себя избираю. Все мои силы уходили на то, чтобы не давать им пересекаться и сталкиваться. Каждый день – новый этап борьбы, новые конфликты.

В этот момент в Отделе появился новый рекрут. Никита. Теперь и в Отделе мне пришлось стать до некоторой степени отцом. Я должен был обучить ее таким образом, чтобы она смогла выжить в Отделе, смогла выполнять приказы и справляться с заданиями. Ее успехи были моими успехами, ее неудачи были опасны и для меня. При этом ее упрямое стремление найти человека в моей отдельской сущности, вытягивало на поверхность человека, появляться которому можно было только в кругу семьи.

Постепенно, мое отношение к ней перешло чисто профессиональные рамки. Эти две столь непохожие друг на друга женщины, вошедшие в мою жизнь, имели кое-что общее. Невиновность. Во всем прочем они были различны как день и ночь. В то время, как я заботился о Елене, как о матери моего ребенка, Никита одним взглядом разжигала мою страсть. Может быть потому, что воскрешала во мне человека, которым я когда-то был. Человека, не боявшегося бросить вызов власти, боровшегося за то, во что верил, самостоятельно выбиравшего свой путь.

Горькая улыбка скользит по моим губам. Еще один пример не правильно принятого решения. Пусть идеалы Рене были честны и благородны, но методы борьбы были очень далеки от допустимых. После бомб, от которых пострадало много невинных людей, как мог я упрекать Никиту за ее сотрудничество с Медлин и Эдриан. В конце концов, именно я превратил ее из загнанного зверька, чумазой уличной девчонки в оперативницу, способную обвести вокруг пальца весь Отдел…

Ведь говорили же мудрые – будь осторожен в своих желаниях, ведь они могут осуществиться.

Глубоко вздохнув, я берусь за ручку двери.

Как посмотреть в глаза, что сказать любимой женщине после того, как ты ясно продемонстрировал ей свое отвращение и презрение к тому, что она сделала? Особенно если сам ты несешь ответственность за дела, значительно более тяжкие и достойные презрения?

~~~~~

Открываю дверь, вхожу в дом, иду в гостиную и вижу диван, на котором оставил обезумевшую от горя Никиту, пустым. Интересно, а чего я ждал? На что рассчитывал? Хватаюсь за последнюю надежду – может быть она все же где-то в доме…

Заставляю себя последовательно осматривать одну комнату за другой, но единственный сопутствующий мне звук – тихое поскрипывание половиц под моими ногами. Это если не считать того грохота, с которым мое сердце колотится в груди. В конце концов, добираюсь до ванной. Что-то хрустит под моим ботинком. В свете последних лучей заходящего солнца, проникающего через окно, я вижу осколки разбитого зеркала и капли крови на них, на полу и на раковине.

Мысли понеслись вскачь. Разбитое зеркало. Кровь. Нужно торопиться.

Быстро иду в следующую комнату. Слава Богу. Никита здесь.
Несколько мгновений не могу сойти с места, с нежностью наблюдая, как уютно она устроилась под тяжелым покрывалом. Я делаю шаг, и под моей ногой тихо вздыхает половица. Никита слегка пошевелилась и положила свою перевязанную чем-то руку поверх импровизированного одеяла. Подхожу поближе и тихо любуюсь ею спящей – ее лицо расслабилось и, несмотря на темные тени под глазами – следы постоянного напряжения – выглядит моложе и еще прелестней. Небесный ангел, уставший от подлости этого мира и задремавший в покое оставленного дома. Только проступающая из-под повязки кровь возвращает нас к реальности.

Кажется, она чувствует мое присутствие. Веки затрепетали, глаза распахнулись, она сонно взглянула на меня, и мое имя едва слышно срывается с ее губ. Я осторожно откидываю от ее лица прядь волос, касаюсь ее щеки, нежной и все еще теплой со сна. Перевязанной рукой она перехватывает мои пальцы и прикасается к ним губами.

«Прости меня» - тихо шепчет она.

Наши взгляды встретились и никакие слова уже не были нужны. И все же Никита решила нарушить тишину:

«Я думала, ты не вернешься»

«Мне просто нужно было подумать. Я не должен был реагировать таким образом. Просто это … не совсем то, чего я ожидал» - отвечаю я, не зная точно, как это объяснить.

«Я бы не удивилась, если бы ты ушел. Думаю, я это заслужила. Я знала, что делала»- говорит она, усаживаясь в постели.

Я качаю головой:

«Нет. Жизнь в Отделе…. выживание в Отделе требовало, чтобы мы делали вещи, неприемлемые в обычных условиях. И мы успокаивали свою совесть соображением, что результат стоит той цены, которую мы заплатили. Понять нас может только такой же, как мы»

«Что будет дальше?» - задает она почти риторический вопрс.

«Не знаю. Что думают в Центре, где ты?»

«Я свободна. Все так, как я только мечтать могла» - отвечает она, протирая глаза.

Я смотрю на нее вопросительно, ожидая дальнейших объяснений. Когда она снова поднимает на меня глаза, она понимает, что я жду и продолжает:

«Моим заданием было обнаружить настоящего мистера Джонса. Кандидатура Штоппеля вызывала большие сомнения» - мы понимающе улыбнулись друг другу и она продолжила:

«Предполагалось, что по завершении работы на Центр в Отделе, меня переведут и я узнаю, кто настоящий мистер Джонс. Моей миссией было выследить его. Вместо этого не я его, а он меня вычислил и использовал, чтобы выследить Медлин и Эдриан. Он все время был в курсе этой игры»

Я киваю. С этой точки зрения последние события обретают смысл. Ее якобы сотрудничество с Красной Ячейкой, ее побег из Отдела, наше задержание – этапы проводимой проверки…, но если она предала Отдел, то почему все еще жива? И свободна к тому же? Видя недоумение на моем лице, она продолжает:

«Поездка в Монако служила отвлекающим маневром и дала настоящему руководителю Центра время, чтобы отыскать и подготовить захват Медлин и Эдриан. Позаботившись об этом, в Центр в качестве приманки отправили меня. Потом с моего мобильного позвонили Медлин и Эдриан, чтобы сообщить, что они попались в ловушку и их агент будет ликвидирован. Но вместо исполнения приговора, меня ждала аудиенция у мистера Джонса. Настоящего»

Все что она рассказывает не может не тревожит. Надеюсь, она не выкинула еще что-нибудь и не приняла поручений еще и от этого персонажа?! На мой вкус сделок с дьяволом уже было достаточно…

«Даже услышав его голос я не могла поверить своим глазам. Все это время он был рядом с нами, он был нам дорог, помогал нам…»

Вопрос «Кто?» уже почти сорвался с моих губ.

«Это Вальтер»
~~~~~

Чувствуя к ее размеренное дыхание, я пробую проанализировать и принять все то, что она мне рассказала. Эта исповедь вымотала ее, и теперь она спокойно спит, устроив голову на моем плече. Ее искренность не вызывает сомнений, я ясно читал это в ее глазах, чертах лица, тоне. А я вот теперь не знаю, что со всем этим делать.

Эдриан в очередной раз использовала меня. Применение к ней процесса Гельмана убаюкало мои подозрения и я оставил ее в пансионе на попечении хозяина. А вот то, что смерть Медлин была инсценировкой меня ничуть не удивило, в то время, как ее сотрудничество с Эдриан просто не укладывалось в голове.

Но больше всего меня удивило то положение, которое занимает в Центре Вальтер. В Отделе я всегда старался скрывать свои чувства и переживания и кроме Симоны и Никиты, только Вальтер изредка видел отзвуки того, что я скрывал под привычной маской. И он, кстати, тоже, подчас ощутимо вмешивался в наши дела. То парой слов поддержки поправить мое настроение, то, высказывая свое суждение, вне зависимости от того, спрашивали его или нет. Особенно позже, в отношении Никиты.

Вальтер был, пожалуй, единственным человеком в Отделе, который время от времени мог позволить себе разные вольности и даже такую роскошь, как быть оптимистом. Он, наравне с начальством, был некой константой в Отделе. И все это время он был чем-то значительно большим, чем это казалось. Даже большим чем Медлин или Шеф. Это полностью меняет мое отношение к этому человеку. Но не мое уважение.

Я беру с тумбочки потрепанную фотографию и еще раз рассматриваю ее тусклом свете ночника. Глаза, нос, губы… Никита многое унаследовала от этого человека. От своего отца. Оперативника Отдела, погибшего до того, как я сам начал работать там. И если причиной моей вербовки в Отдел были мои же собственные ошибки, то ее туда привело то, на что она и повлиять никак не могла – удачная наследственность. Она действительно была невиновна, как всегда и утверждала.

Мне становится дурно от мысли, что нечто подобное может случиться и с Адамом. Интересно, думал ли Ник Блейз о ребенке, которого никогда не знал. Мог ли он предполагать, что Отдел может найти его дочь, подставить и завербовать? Или его это не тревожило, раз уж он все равно никогда не знал ее? Не видел первых шагов, не слышал первых слов… Чем это было для него: благословением… или проклятием?

Я не могу избавиться от образа Адама, улыбавшегося мне, когда я укладывал его спать. Звука его голоса, говорящего: «Я люблю тебя, папочка!» Это воспоминание часто согревало мне душу и столь же часто наполняло ее ледяным отчаянием. Часто исцеляя и не менее часто причиняя боль.

Удивительно, но Никита чем-то очень напоминает Адама. Оба пострадали от обстоятельств, которые не властны были изменить. Единственное различие заключается в том, что она уже не ребенок. Она - пленительнейшая женщина. Женщина, которую я люблю вопреки всему.

Я пробую устроиться поудобнее и тоже попытаться задремать, но мои движения будят Никиту. Она щурится, привыкая к свету и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на меня.

«Это не сон, ты действительно здесь?» - сонно спрашивает она – «Тебе удалось задремать?»

«Нет»- пожимаю плечами я и, услышав громкое урчание в нее в животе, продолжаю – «Полагаю, вопрос «Хочешь ли ты есть?» излишен?»

Никита смущенно улыбается.

«Понятия не имею, сколько я проспала. Который час?»

«Около десяти вечера. Ты спала часа три»

Ее глаза удивленно распахиваются.

«Если честно, я вымоталась…»

Я осторожно ласкаю ее щеку.

«Последние дни были насыщены событиями»

Никита робко кивает:

«Надеюсь, не чересчур…»

Не знаю, что ей ответить. Случилось чересчур много всего? Едва ли…Наша связь слишком глубока, чтобы исчезнуть, не дав нашим отношением второго шанса. Впрочем, есть одно условие.

«Лжи больше не будет» - тихо требую я, твердо глядя ей в глаза.
Несколько томительных мгновений она внимательно смотрит на меня, потом кивает и соглашается:

«Никакой лжи. Никаких тайн»

Мы оба надеемся выполнить данное только что обещание.

«Нам пора поискать что-нибудь съедобное» - предлагаю я, услышав, как ее желудок еще раз напоминает нам о хлебе насущном.

«Уже поздно, едва ли что-то еще открыто, по крайней мере, в окрестностях. Может быть удастся найти ресторанчик или таверну»

«У меня что-то должно быть в машине»- откликаюсь я – «Не изысканная кухня, конечно, но хватит, чтобы продержаться, пока мы не встретим на пути что-то получше»

«На пути?» - нерешительно спрашивает Никита – «На пути куда?»

«Туда, куда позовет дорога» - отвечаю я, наслаждаясь изумлением, написанным на ее лице.

«Ты говоришь о своем путешествии … или о нашем?» - настороженно спрашивает она.

Перед тем, как ответить, я задумываюсь на секунду:

«И о том, и о другом…»

Каюсь - здесь я опускаю несколько эпизодов - их собиралась перевести Ната.

Впрочем, они никак не связаны с сюжетом - просто дается описание начала их путешествия, отмеченного массой размышлений Майкла и описанием симптомов токсикоза Никиты...

Поэтому с вашего позволения с сразу перейду к эпилогу..

Эпилог

Белые кучевые облака скрывают от моих глаз землю, наш самолет несется чуть выше, в бескрайней синеве неба. Я грустно вздыхаю, вспоминая невероятную вереницу впечатлений последних месяцев. Марсель, Будапешт, Греция, Дели, Тибет – каждое место отмечено интересными воспоминаниями и особыми моментами.

Майкл не только подарил мне свое сердце, он и открыл передо мной весь мир.

Я ласково касаюсь золотого кольца на правом безымянном, вспоминая о том, что его брат-близнец красуется на пальце Майкла. Просто пара обручальных колец, никаких пышных свадеб – только мы двое, принесшие друг другу клятвы и Господь Бог, засвидетельствовавший их.

Кладу руку на мой постоянно растущий живот и в очередной раз удивляюсь всему происходящему. Через три месяца на свет появится наш малыш. А между тем эта кроха уже всячески просится на свет, поворачиваясь и пиная меня в любой час дня и ночи. Если из этого можно делать какие-то выводы, то это будет ну очень активный ребенок. Вероятно, в меня.

«О чем ты думаешь?» - голос Майкла, чуть громче шепота, прерывает ход моих мыслей. Он внимательно смотрит на меня, ожидая ответа.

«Ребенок. Он опять двигается. Интересно, после рождения он или она тоже будет таким беспокойным?» - отвечаю я несколько обижено, потому что это возвращает нас к больной теме и я не собираюсь скрывать своего недовольства его действиями тогда, несколько недель назад.

Я помню это как сейчас, словно та сцена намертво отпечаталась в моем сознании. Врач делает очередное УЗИ, осторожно водит щупом по моему животу. С загадочной улыбкой она интересуется, хотели бы мы знать пол нашего ребенка. Мое немедленное «нет» звучит одновременно с категоричным «да» Майкла.

Вопреки моему недовольству, безусловно отразившемуся на моем лице, Майкл подошел к монитору и вместе с доктором внимательно изучил изображение.

Позже, когда я потребовала, чтобы он сказал и мне, Майкл отказался, ссылаясь на то, что я не хотела этого знать.

«Помнится, ты хотела дождаться рождения ребенка. Вот и жди, не долго осталось» - неизменно отвечал он.

На самом деле я очень даже хотела это знать. И в то же самое время не хотела. Вернее так - я хотела, чтобы мы оба не знали. Чтобы вместе волновались и сгорали от любопытства, чтобы в положенный час разделили восторг и удивление… а вместо этого он знает, а я – нет.

«Ну почему ты не подождал? Мы бы узнали это вместе! Зачем тебе нужно все и всегда знать наперед?!»

В моем голосе прозвучали разочарование и обида. Как будто ничего так и не изменилось – Майкл по-прежнему контролирует ситуацию, а я, как обычно, в полном неведении. Интересно, а как на счет «больше никаких тайн»?! Он вообще собирается воспринимать меня как своего полноправного партнера, а не объект постоянной защиты.

Он помолчал немного, кажется, погружаясь в задумчивость, но все-таки ответил:

«Я не могу это объяснить. Мне нужно было знать»

«А об Адаме ты знал?» - интересуюсь я, неудовлетворенная его ответом. Знаю, это запрещенный прием, но я хочу, наконец, понять. Думаю, если бы я знала причину, заставившую Майкла пойти против моих пожеланий в этом вопросе, я смогла бы справиться с обидой по этому поводу.

«Нет» - ответил он тоскливым голосом, и я немедленно пожалела о своем вопросе. Это было жестоко, и я знала это. Впрочем, его одностороннее решение было не менее спорно.

«Когда врач положил мне его на руки … я почувствовал что-то неописуемое, никогда прежде не испытанное. Это огорошило и напугало меня. Я не понимал, что теперь делать» - Майкл глубоко вздохнул, словно вновь переживая то мгновение – «У меня появился сын. Маленький человечек, который целиком и полностью зависел от меня. В тот момент жизнь снова обрела для меня смысл»

«И ты решил, что это знание подготовит тебя к той же ситуации с нашим ребенком?» - спрашиваю я, силясь понять.

«Не знаю. Обстоятельства изменились»

Да, обстоятельства изменились, это точно.

На том беседа и закончилась. Каждый раз, когда я касаюсь этой темы, Майкл делает все возможное, чтобы закрыть ее. И сегодня не исключение. Он молча убирает подлокотник между нашими креслами и осторожно касается моей шеи, потом плеч, подтягивая меня к себе. Но я не хочу сдаваться так легко и упираюсь.

«Это длинный перелет, отдых пойдет тебе на пользу, Никита» - тихо шепчет Майкл. Кажется, он тоже рассчитывает получить таким образом передышку.

«Я в порядке. Все хорошо» - отвечаю я, отворачиваясь от него к окну. Его рука медленно исчезает. Я бы сказала кое-что еще, но вовремя прикусила язык. Мы не одни, кругом другие пассажиры, именно их присутствие удерживает меня. Публичная семейная сцена делу вряд ли поможет, хотя, наверняка, поднимет мне настроение!

Ко всем прелестям жизни, я чувствую, как начинает сводить мышцы. Чтобы сдержать стон от резкой боли, я вынуждена даже прикусить губу. Пытаюсь помассировать сведенную судорогой мышцу, но совершенно безуспешно.

Майкл беспокойно склоняется ко мне.

«Что случилось?»

«Все хорошо» - мстительно отвечаю я – «Свело мышцу. Врач говорит, что это нормально. Через пару минут все проходит, просто неприятно»

«Ты никогда не говорила об этом»

«Правда? Из головы вылетело, наверное» - отвечаю я, испытывая некое удовлетворение от того, что и у меня есть свои маленькие тайны.

Левая рука Майкла снова скользит ко мне и укладывается на мой живот, нежно поглаживая его.

«Три месяца пролетят очень быстро, и заметить не успеешь»

Если судить по его тону, то он предлагает перемирие или как минимум не хочет выносить сор из избы. Хорошо, пойду ему навстречу, или же эта поездка будет просто невыносимой. В конце концов, нам есть, что обсудить.

«Да, время летит быстро, особенно когда программа так насыщенна. Каковы наши планы? Поход по музеям? Осмотр достопримечательностей? Пикник?»

«Вообще-то, я думал, что мы поедем домой»

«Домой?»

~~~~~

Теперь я полностью завладел ее вниманием. Взгляд аквамариновых глаз так и сверлит меня, еще немного, и полетят молнии. Честно говоря, я надеялся рассказать об этом позже, но, учитывая ее раздражение, будет лучше переключить ее внимание на другую тему. Ее брови поползли вверх, а голос как-то странно охрип.

«Что ты имеешь в виду – домой?»

Откидываясь на спинку кресла, я внимательно слежу за ее реакцией. Я чувствую исходящую от нее волну недоверия и отчаяния. Ее рука касается лба и плотно закрытых глаз, потом устало скользит вниз и она снова открывает глаза. Ее губы почти дрожат. Не совсем то, чего я ожидал. Нет, совсем не то. Зато очень похоже на ее реакцию, когда я впервые привел ее в ее новую квартиру, предоставленную Отделом.

«Пожалуйста, не говори, что ты купил дом даже не посоветовавшись со мной. Даже словом не обмолвившись! Майкл?» - ее глаза молят о том, чтобы я развеял ее опасения.

«Нет. Не купил»

Нет, я действительно не купил этот дом … пока. Но во избежание ненужных осложнений кое-чего недоговариваю. Даже думать не хочется, как она отреагирует на то, что я арендовал этот дом с правом выкупа!

«Хорошо» - губы Никиты плотно сжимаются, и ее ответ прямо таки повисает в, кажется, застывшем воздухе. Понятно, она ждет продолжения, мой лаконичный ответ ее не устроил. Я очень тщательно взвешиваю свои слова.

«Время работает против нас, Никита. Ребенок появится на свет уже меньше, чем через три месяца. Пора заканчивать путешествие и найти подходящий дом. Тебе пора уже больше думать о себе»
Я снова касаюсь ткани ее свободной блузы, прикрывающей ее округлившейся живот.

«Кроме того, это полезно в целях маскировки.».

«Ах, да! Конечно! Они ведь с ног сбились в поисках беременной…» - ее голос затих перед тем, что она собиралась произнести – «… беременной оперативницы Отдела и ее мертвого коллеги!»

Она облизнула губы и с удовлетворением откинулась на спинку кресла, радуясь своему язвительному выпаду.

«То, что ты считаешь паранойей много лет спасало мне жизнь»

Улыбка Никиты слегка помрачнела

«Я знаю»

Пока самолет снижается, я представляю себе величественные памятники и белые мраморные колонны на Капитолийском холме. Мои мысли прерываются ощутимым толчком, отмечающем приземление самолета.

Я делаю глубокий вдох. Надо же, даже не заметила, что непроизвольно задержала дыхание. Все-таки я не очень доверяю самолетам, несмотря на то, что благодаря летчикам Отдела уже не одну сотню раз облетела вокруг Земли. Хоть мне не раз приходилось сталкиваться с террористами, сумасшедшими, маньяками и тому подобными субъектами, покушавшимися на мою жизнь, страх окончить свои дни из-за неожиданно рухнувшего самолета все равно не оставляет меня. А ощутимый пинок категорично напоминает, что в данном конкретном случае опасности подвергается не только моя жизнь.

В динамиках зазвучал приятный голос:

«Уважаемые дамы и господа, мы рады приветствовать Вас в Национальном аэропорту имени Рональда Рейгана. Температура за бортом – 56 градусов по Фаренгейту. Если Вы рассчитывали на снежное Рождество, то вынуждены Вас разочаровать, если только Вы не планируете пересадку на рейс до Миннесоты, где сегодня ожидается снегопад. От имени экипажа рейса 729 желаю Вам и Вашим близким приятных каникул и веселого Рождества!»

Рождество? Какое сегодня число? Изо всех сил пытаюсь припомнить дату и понимаю, что совершенно забыла о Рождестве. Последний месяц мы провели в Азии, ничто там не напоминало о приближающемся празднике.

«Майкл, какое сегодня число?»

«Двадцать третье» - сухо отвечает он.

Только два дня! Нужно будет сбежать от Майкла на пару часов, чтобы пробежаться по магазинам. Не хочу, чтобы он остался без подарка на это первое для нас Рождество. Даже не смотря на то, что я на него сердита. Но с этим придется подождать пока мы не доберемся до дома.

Дом. Почему это слово звучит как-то зловеще?

Может быть потому, что Майкл сделал это тайно? Я на самом деле начинаю бояться его сюрпризов. Всегда обо всем заботясь и готовя каждый наш шаг, он не считает нужным держать меня в курсе. Еще одно неприятное напоминание, что его отдельские привычки все еще определяют его поведение. Это то, что нам еще нужно будет обсудить. Предположим, не здесь, в набитом пассажирами самолете. Но мы это обязательно обсудим.

Хотя, конечно, Рождество в собственном доме – совсем неплохая мысль. В этом он, пожалуй, прав. Нельзя же до конца жизни кочевать с места на место как цыганский табор. В этот момент я неожиданно осознала, что безумно устала. Устала от этого длинного путешествия, устала от перемещений от одного гостиничного номера до другого. Я уже хочу иметь нашу собственную спальню, а не довольствоваться безликим уютом гостиничных номеров. В конце концов, в собственном доме можно было бы даже поставить настоящую елку…

Наверное, если бы я сама пораньше завела разговор о доме, он поделился бы своими планами со мной. Но из-за неуверенности и разного рода сомнений я не поднимала эту тему. Я ничего не знаю об этом. Моя квартира, выбранная и оплаченная Отделом, было первым и единственным в моей жизни домом, которое я могла бы назвать своим. Всю свою жизнь я не имела права выбора того места, где я буду жить. Возможно, на этот раз мне хотелось бы исправить это. Хотя, какая, в конце концов, разница, если этот новый дом я буду делить с Майклом?

Он мог бы позволить мне выбирать. Он мог бы хотя бы обсудить это со мной, вместо того, чтобы сделать все самостоятельно. Все вплоть до мельчайших деталей. А я уверена, он позаботился о каждой мелочи.

От полной сумятицы моих мыслей меня отвлекает сигнал о полной остановке самолета. Пассажиры начинают вставать со своих мест, что-то падает, кто-то спешит поскорее направиться к выходу, чтобы первым выйти из самолета. Я продолжаю сидеть. Майклу еще нужно снять наши вещи с верхней полки.

Моя беременность создавала определенные неудобства в путешествиях. После того, как несколько часов просидишь в тесном кресле самолета, не так уж просто снова встать на ноги. После того, как первая волна пассажиров уже вышла из самолета, Майкл поднялся и помог мне встать на ноги. С трудом я пытаюсь удержаться на ногах и даже берусь за спинку впередистоящего кресла. Нормально, кажется. Еще пара шагов и я выбираюсь в проход, но в тот момент, когда я лишилась дополнительной опоры, мои ноги решают подкоситься. Видимо, заметив это маленькое затруднение, Майкл, стоящий позади меня, обхватывает мою талию и прижимает меня к себе.

«Все в порядке, дорогая?» - спрашивает он с живейшим беспокойством в голосе. Я могу точно сказать, Майкл никогда прежде не называл меня « дорогая». Просто теперь он играет роль среднестатистического американца. Надеюсь, он не заиграется. Я с огромным трудом сдерживаю смех и обхожусь просто улыбкой.

~~~~

Мы явно двигались прочь от Капитолия. Сначала дома становились все ниже и ниже, потом между ними стали появляться даже небольшие садики. На развилке Майкл уверенно выбрал дорогу, ведущую в пригород. Уже через четверть часа ее окружали леса и поля, и только изредка между этими двумя основными элементами пейзажа встречались небольшие дома.

Наше затянувшееся молчание дало мне возможность собрать мои разбредшиеся мысли и хорошенько взвесить все то, что я собираюсь сказать. Жизнь по правилам Первого Отдела научила меня осторожно выбирать то, за что стоит бороться. Не было никакого смысла закончить свои дни в Белой комнате в компании экзекуторов или как минимум получить внеочередное собеседование с Медлин и Шефом из-за чего-то незначительного. Но это – не что-то незначительное, это важно. И мы больше не живем по законам Отдела. Это касается нашего будущего и того, будет ли оно у нас вообще.

«Так расскажи же мне об этом доме, Майкл!»- прошу я, накручивая прядь волос на указательный палец и из-под опущенных ресниц рассматривая его профиль. Желваки сначала слегка напряглись и тут же расслабились. Его взгляд по-прежнему прикован к дороге. Такое ощущение, что я ничего не говорила.

Я сжимаю губы, чтобы не дать моему раздражению и обиде вырваться еще одной язвительной тирадой. Это ведь все равно не поможет.

«Молчание? Что, я даже пустого взгляда не дождусь?» - подкалываю я.

«Никита, имей терпение. Ты скоро все сама увидишь» - тихо отвечает он своим обычным тихим голосом и кивает мне на изгиб дороги.

Я закатываю глаза. Нет, это просто невыносимо! Попробуем подобраться к проблеме с другой стороны.

«Теперь, раз мы будем жить так близко к Вашингтону, мы сможем отправиться в город и взглянуть на Белый Дом, главную Рождественскую елку и прочие туристические Мекки?»

«Если захочешь» - отвечает Майкл чуть громче, чем тихим шепотом.- «Но тогда лучше бы сделать это до Нового года»

«Почему?»

Майкл решительно вздыхает и, наконец, решается ответить.

«После Нового года я надеюсь начать работу»

«Какую работу?»- спрашиваю я, массируя виски, которые тут же сцепило болью от мысли, что он опять скрыл от меня важные вещи – «Ты не говорил, что нашел работу»

«Все могло сорваться. Я не хотел давать тебе напрасную надежду»- Майкл осторожно коснулся моей руки. Но я отстраняюсь, избегая его прикосновения. Я в шоке.

Так, чего еще мне теперь следует ждать? Еще нескольких жен на стороне?!

Если бы он сказал, что на Землю высадились инопланетяне и захватили Белый Дом, я и то была бы менее удивлена.

«Речь идет о модернизации системы безопасности комплекса зданий Смитсоновского института перед открытием нескольких ключевых выставок. Если все пройдет успешно, и они будут довольны моей работой, можно будет надеяться на дальнейшие контракты» - добавляет Майкл, рассчитывая, видимо, что я буду счастлива слышать эту новость.

Я качаю головой в недоумении – как же ему удалось держать меня в полнейшем неведении? Я сжимаю зубы и решаюсь: «Сейчас или никогда!»

«Майкл, останови машину» - каждое слово я намеренно произношу медленно, четко и решительно.

Боюсь, если мы не выясним все сейчас, мы не сделаем этого никогда, и всю оставшуюся жизнь я буду кусать локти от неизбывной горечи моего положения. Я не смогу выносить жизнь, где от моего мнения ничего не будет зависеть и все важные решения будет принимать он один. Неужели непонятно, что мы больше не в Отделе? Неужели не ясно, что у меня тоже есть право голоса относительно собственного будущего?

«Здесь нельзя останавливаться. Это может подождать несколько минут?» - услышав отчаяние в моем голосе, он меняет тон, делая его нежным и даже вкрадчивым. Но я чувствую, как во мне закипает гнев.

«Нет, это не может ждать» - яростно шиплю я.

Глаза Майкла тут же отрываются от дороги и пристально вглядываются в мое лицо, взвешивая различные возможности. Вариантов всего два. Мое терпение вот-вот лопнет.

«Я смогу остановиться вон там, впереди. Тебя это устроит?» - и показывает на участок, где дорога, кажется, расширяется.

Я смотрю на него холодно, мои руки спокойно сложены на груди и я продолжаю молчать. Я не хочу идти на уступки. Не в этот раз.

Майкл медленно тормозит и останавливает машину недалеко от выходящего к дороге почтового ящика. С поворотом ключа, гул двигателя стихает. И его взгляд выжидающе останавливается на мне.

Еще несколько мгновений я молчу – я слишком рассержена, чтобы начать этот разговор. Наконец, я решаюсь, но после первых же слов все установленные мною барьеры сметают вышедшие из под контроля эмоции.

«И когда ты собирался рассказать мне об этом?» - мне все же удается сделать маленькую паузу – «Когда мы вылетали вчера вечером, я была в полной уверенности, что это будет еще одна остановка в нашем маленьком кругосветном путешествии. За все это время ты ни разу не упомянул, что ищешь работу или выбираешь дом!»

«Я не хотел, чтобы ты волновалась обо всем этом. Тебе нужен покой, чтобы нормально доносить и без осложнений родить ребенка» - глядя в его глаза, я верю, что он сам верит в то, о чем говорит. Но это его не извиняет и тем более не гарантирует, что это когда-нибудь изменится.

«Я не Елена, Майкл!» - продолжаю я раздраженным тоном – «Я не хочу, чтобы ты организовывал мою жизнь без малейшего моего участия. Возможно, она была не против и позволяла тебе заботиться обо всем, вплоть до мельчайших деталей. Но не я. Я не ребенок. Прекрати нянчиться со мной, как с младенцем»

Стараясь не показать подступающие к глазам слезы, я на несколько мгновений отворачиваюсь к окну. Мне больно видеть замешательство в его глазах. Пока я говорила, они потемнели в молчаливом отчаянии. Но мне нужно закончить свою мысль и я снова поворачиваюсь к нему.

«У меня для тебя новость – это кольцо не дает тебе права обращаться со мной подобным образом! Дай мне хотя бы одну вескую причину, почему я не должна сейчас же вернуть его тебе» - я впиваюсь в него взглядом и одновременно показываю ему кольцо, о котором идет речь.

В его глазах плещется тоска, но с губ не срывается ни звука. В моих мыслях звучит его же ответ на не менее важный в свое время вопрос – Не имею ни малейшего понятия. Тогда он сделал пару шагов, пока ствол моего пистолета не уперся ему в горло, а потом жар его дыхания обжег прохладную кожу на моей руке, и его губы прикоснулись к моему запястью, словно ставя туда свое клеймо.

Воспоминание об этой его уловке, одной из очень многих, наполнило меня решимостью. Яростно, изо всех сил я пытаюсь стянуть с пальца золотое кольцо. Стон разочарования срывается с моих губ - отеки – постоянные спутники моей беременности, не позволяют мне сделать это, пальцы распухли, и кольцо не снималось.

В этот отчаянный момент я осознаю, что он что-то говорит. Я еще не понимаю, что именно, но его тихий нежный голос, минуя пелену гнева и боли, окутавшую мой разум, кажется, говорит непосредственно с моим сердцем.

«Я знаю, я – ужасный муж. Сверх всякой меры склонный все контролировать, всем управлять и перестраховываться. Я надеялся, что третья попытка будет более успешной. Но я не посмею винить тебя, если ты прогонишь меня из своей жизни»

Майкл ласково касается моей щеки, но я стараюсь отстраниться. Я слишком не уверена, что смогу трезво мыслить, если он продолжит в том же духе.

«И все же, позволь мне попробовать все исправить. Пожалуйста»

Его глаза жадно впитывают каждое мое движение, его губы, чувственные и нежные, манят к себе, без слов уговаривая простить его. Каждое слово, каждое прикосновение, каждый зовущий взгляд, словно звуки, сливались в великолепную страстную симфонию. Очарованные ею душа и тело стремились подчиниться ее желанному ритму. Я предприняла последнюю осознанную попытку отстраниться, но мое сопротивление продлилось всего мгновение.

~~~~~~
Продолжение следует

Нууу, Маш, все не так уж и страшно, как ты пугала.
Подумаешь, Вальтер - Глава Центра. Зато вот папу вполне натурального выдумали...
Хотя, ладно.... признаю: с логикой и здравым смыслом у автора и впрямь как-то не очень... Ей бы сценарии вместе с Дэвидом Волковым пописывать, ей богу! (по части правдоподобия "интересных" неожиданностей они б точно спелись )
Мое воображение зашкаливает при попытке представить, как замотанный, сутками напролет не выползающий из своей оружейки Вальтер умудряется - прямо под носом у Шефа с Меделин - еще и руководство Центром осуществлять (очевидно прям из Первого отдела руководил, причем лет десять, как минимум). Фантастика! Натурально, Вальтер - истинный Супермен! (куда там до него Майки - наш обожаемый суперагент старику и в подметки не годится! )
Чесслово, даже джонсовость Штопеля при таком раскладе мне и то куда более правдоподобной представляется!

Цитата

В поношенной?! Это когда ж Ник заносить-то ее успела?

Цитата

О, ну слава богу! Хоть что-то прояснилось. А то я мозги себе свернула, пытаясь сообразить какого..... в общем, что это была такая за интересная миссия.

Нее, в целом-то все очень даже миленько. Правда. Фиг с ней с логикой и правдоподобностью сюжета (все равно дамы у нас млеют в основном от "отношений" ) Зато узнаваемость образов продолжает радовать. Если уж даже абсурдность нового статуса Вальтера не помешала мне поверить в него, то про остальных я вообще молчу...
Маш, признавайся, это ведь чисто твоя заслуга, верно? Что-то мешает мне поверить, что и сам автор обладает таким же чувством меры... Например, вот этот момент:

Цитата

Бедная Ник, такой драматизм...

Или вот этот:

Цитата

Мне, право, неловко за свой цинизм... Но ничего не могу с собой поделать - от подобных сравнений... неизменно фигею. Даже хихикать скучно.
Надо обладать изрядным воображением - и не меньшей фантазией - чтобы представлять себе Ник в виде ангела. Да еще и "небесного". Во всяком случае я такими талантами точно не обладаю: с восприятием "ангелоподобности" Ник у меня... определенно проблемы.
Лично для меня она совершенно, стопроцентно земная женщина - "от кончика носа до хвоста". Обаятельная, сексуальная, живая - женщина, а не какой-то там "ангел"... И абсолютно убеждена, никогда Майкл не рассматривал ее в подобном ракурсе. Ни спящую, ни бодрствующую.

Ну так, по мелочи...

Цитата

Само собой без свадеб, конечно, было никак не обойтись! Полагаю, напоследок нам следует мужественно приготовиться к полному щастью в виде вожделенного белого заборчика и кокер-спаниеля.

И в итоге:

Цитата

Мне б подняла определенно.

В общем, ждем-с дальше