Финал эпилога.
Есть в жизни времена, когда задаешься вопросом, было ли верным принятое решение. Времена, пронизанные сомнениями и конфликтами. В такие периоды я всегда чувствовал себя неуютно, неспособность повлиять на ситуацию изводила меня. Поэтому я бросался в бой, протестуя против этого ощущения беспомощности. Когда я был один, было значительно проще обходиться с сомнениями – просто отбросить их. Но когда речь шла только обо мне, на карте не стояло так много.
Из окон нашего уютного дома мир снаружи кажется прекрасным. Спокойным. Выпавший ночью снег белым ковром лег на землю и деревья, но уже через пару недель все проснется и жизнь снова вступит в свои права. И только телевизор возвращает нас на бренную землю. Кошмарные картины разрушений и смертей. Реальность, изменить которую я более не властен.
Но ход моих мыслей прерывают, и я напускаю на себя уверенный вид, прежде чем посмотреть вниз на пару маленьких ручек, дергающих меня штанину. Нежный голосок моей малышки пробирается к самому сердцу, пока маленькие губки старательно выговаривают:
«Папа».«Я хочу торт…. Можно?»
Не могу сдержать улыбку, когда вижу, как наша дочь перенимает манеры своей матери. Когда я беру ее на руки, на маленькой мордашке расплывается счастливая улыбка, ее мягкие каштановые кудряшки нежно щекочут мою кожу, а маленькие ручки крепко обнимают мою шею.
«Я забыл, сколько тебе уже лет?» - поддразниваю я ее.
«Целых три!» - гордо заявляет Анжелика, показывая мне сначала два пальца, а потом все-таки три.
Конечно, я хорошо помню, как три года назад это чудо вошло в нашу жизнь. Три года с того дня, как акушерка вручила мне попискивавший сверток. Наша новорожденная девочка – с легким пушком на голове - намеком на будущие темные кудряшки и светло-голубыми глазками. Позже, ее глаза изменили оттенок и теперь уже мало отличаются от моих.
Занятно, я всегда считал, что она будет похожа на Никиту, раз уж Адам унаследовал черты Елены. С той минуты, когда я узнал, что у нас будет девочка, я мысленно готовился к встрече с Никитой в миниатюре – светловолосой и голубоглазой упрямицей. Теперь же, всякий раз, когда я вижу себя в этом человечке, вихрь чувств перехватывает дыхание – моя девочка. Дитя, рожденное в любви. Наша дочь.
«Бог мой, какая взрослая девушка. Думаю, до ужина еще далеко и немного торта не испортит тебе аппетит. Мама, наверное, не будет возражать»
«Нет, мама сказала… Мама велела спросить тебя. У нее болит голова» - рассказывает Анжелика, показывая все в красках – она прижимает обе ручки к своей голове и медленно качает ею, хмуро глядя мне в глаза – «Плохие дяди по телевизору заставляют ее голову болеть? Также, как заставляют ее плакать?»
Мое горло моментально пересохло – конечно, она не осознает полностью того, что увидела по телевизору, она просто понимает, что «плохие дяди» сделали что-то ужасное. Именно так мы с Никитой и пытались объяснить ей происходящее. Она слишком мала, чтобы осознать подробности, но она чувствует это через нас с Никитой.
Усаживаю ее на кухонный стул с ее подушкой и присаживаюсь на колени перед ней.
«Плохие дяди сделали ужасные вещи и очень расстроили маму и меня. Но мама легла, потому что плохо себя чувствует. Плохие дяди тут ни при чем. Она отдохнет и все будет в порядке»
Прежде чем встать, я осторожно касаюсь ее лица. Еще слишком рано все ей объяснять, подтверждения от доктора все равно пока нет.
Осторожно снимаю салфетку с шоколадного торта, отрезаю два куска – поменьше для нее, побольше – для меня. Прежде чем позаботиться о тарелках, достаю бутылку молока из холодильника и наполняю две кружки.
Глаза Анжелики загораются, когда она видит торт и поставленную перед ней кружку с молоком. Прежде чем я успеваю достать тарелки, личико маленького чертенка уже измазано шоколадом, а в широко раскрытый рот быстренько запихивается второй кусок торта.
Вижу ее восторг и мои мысли перетекают на другую животрепещущую тему. Меня по-прежнему разрывают сомнения. Когда Никита предложила завести второго ребенка, я был в корне против. Я не был уверен в том, что нам следует приносить еще одного человечка в нашу непредсказуемую жизнь, даже не смотря на то, что минуло уже три относительно спокойных года. Никто не будет в безопасности, если всплывут подробности нашего прошлого.
Но это соображение не ни чуть не ослабило ее решимости и в течение нескольких последних месяцев она продолжала уговаривать меня. Никита настаивала, что Анжелике нужен родной братик. Она не хотела, чтобы Анжелика оказалась одна, если с нами что-нибудь случится. Вспоминая о Мари, я возражал - появление второго ребенка не может этого гарантировать.
Разговоры о втором ребенке всколыхнули мысли об Адаме и моем постоянном вопросе – должны ли мы когда–нибудь рассказать Анжелике о ее единокровном брате? Мальчике, которого Отдел украл у меня, предварительно заставив исчезнуть из его жизни. Адаму сейчас почти десять, я могу только догадываться, какой он теперь. Можно ли будет объяснить его существование, не упоминая о нашем с Никитой прошлом? К сожалению – нет, если только не солгать ей, как мы это делаем по отношению ко всем окружающим. Это придется учитывать, когда Анжелика станет старше.
Несмотря на мой протест против планов расширения семьи, Никита не оставляла эту идею и через некоторое время опять сменила подход. Теперь она сетовала, что Анжелика выросла, а она хочет еще одного ребенка.
Ей необходим второй ребенок.И по мере приближения третьего дня рождения Анжелики, Никита становилась все более настойчивой. Не знаю, почему я не пошел ей навстречу. Может быть, виной тому была некоторая отстраненность между нами, отстраненность, от которой я хотел бы избавиться. Я хочу снова всецело обладать моей возлюбленной, я хочу вернуть своего друга. Я понимаю, что перестраховываюсь. Безосновательно. Понимаю, что нужно доверять нашей любви и уже прекращать ждать негативных последствий.
Но негативные последствия уже здесь – наш мир всколыхнул террор. Когда-то я играл свою роль – роль бесчувственной машины, призванной, чтобы избавить мир от опасности. Никита была моим партнером на этом пути. Мы не носили сияющих доспехов, не получали почестей, но мы преследовали единственную цель – сделать этот мир безопаснее. Даже не смотря на то, что мы потеряли свободу и утратили мечту.
Теперь, когда мечта стала реальностью, я не смогу вернуться, даже если захочу. Я больше не могу избавлять мир от «плохих парней». Я могу только успокоить страхи моего ребенка и надеяться, что кто-нибудь все-таки сможет отдать их под суд и разрушить замыслы очередного сумасшедшего.
Пока я пытаюсь вытереть лицо Анжелики влажным полотенцем, она морщится и пытается выскользнуть. Надо убрать посуду после нашего перекуса, но, соскользнув на пол, она снова вцепляется в мои брюки, не давая идти.
Да, мои мир изменился – я преследую уже не преступников по «злачным местам», а монстров и буку в темных углах комнаты моей дочери и в отличие от жизни в Отделе, для нее я – герой.
«Почему бы тебе не достать свою новую куклу, милая? Или поиграть с лего в детской?» - я пытаюсь увлечь ее какой-нибудь новой идеей, но мне это не удается и она по-прежнему крепко держится за меня – «Нужно на горшок?»
Она весело тряхнула головой и спрятала смеющуюся мордашку, прижавшись головой к моему бедру. Контроль – такой самообман, когда имеешь дело с трехлетним ребенком. Здесь все решает она.
Сажусь на корточки:
«Точно не нужно на горшок? Смотри, самое время. Уверена?»
«Не нужно» - уверенно говорит она, а потом заговорчески шепчет – «Я хочу смотреть далматинцев. Будешь смотреть со мной, папа?»
«Конечно» - отвечаю я, и она кладет свою маленькую ручку в мою протянутую к ней ладонь.
В гостиной я ставлю запись. Мы будем смотреть это, наверное, в сотый раз… Морально готовлюсь к потоку просьб, она страстно хочет такого щенка… Уж и не знаю, сколько еще протянет отговорка «Купим, когда подрастешь». Может быть, появление маленького братика или сестренки решит проблему? Может быть права Никита - Анжелике нужен младший братик?
Ее вниманием полностью завладел волшебный мир Диснея, и я смог незамеченным выскользнуть из комнаты. Я беспокоюсь за Никиту и решаю подняться в нашу спальню. Тихонько приоткрываю дверь и заглядываю в комнату. Шторы задернуты и здесь царит сонный полумрак. Бесшумно вхожу и присаживаюсь на край нашей кровати. Не могу оторвать глаз от дышащей покоем спящей фигуры. Тебе нужно отдохнуть. Утомленная. Бледная. Ты снова готовишься принести новую жизнь в этот мир. Я знаю это и без анализов или врачей, потому что знаю тебя.
Коротко стриженые волосы небрежно заправлены за ухо, открывая взгляду красивую длинную шею. Как хочется прикоснуться к ней губами, потом скользнуть ниже… Время не остудила моих чувств, оно сделало их только глубже. В последний момент я удерживаюсь и не позволяю своим пальцам коснуться твоей щеки, ругая себя за эгоизм – спать, больше всего сейчас тебе нужен сон. Так что просто сижу рядом, оберегая твой сон.
Ритм твоего дыхания изменился, но глаза по-прежнему закрыты. Памятуя о тех трагедиях, сообщения о которых мы видели за последние два дня, я от души надеюсь, что твои сны приятны. Только ты даешь мне мужество смотреть в будущее и, вопреки опасностям, террору, неизвестности, с надеждой ждать нового дня со всеми его радостями и горестями.
Ты – самый большой вызов в моей жизни. И самый главный приз. Люблю тебя.
Конец.
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Четверг, 03 мая 2007, 17:43:01
Никаких бьющихся тарелок,лишь тонкие подколки и то со стороны Никиты в адресс Майкла!!!!!!!!!!Не наоборот!!!!!!!! 
Наверх
.
- очаровательные подколки ..Прямо никак не может отвести душу и мучает Майки, мучает.....
Цитата
и заботливый Майкл. 
Ты говорила что там осталось окончание в сахарной пудре.
Давай уже пирог то! 
А то мы голодные помрем.
Это от усердия! 
