ОДИНОЧНЫЙ ПОИСК-2

Утро начиналось обыденно: холодный душ, горячий кофе, мокрый снег и шумный гул утренних магистралей. Лишь шагая по серым коридорам Отдела, Никита почувствовала неясный, но жуткий холод. Она не ждала ничего хорошего от внезапных вызовов к руководству, но они были привычными. Голос Медлин, произнесший в трубку ее кодовое имя, тоже не был приятным, но с годами она привыкла и к нему.

Сотрудники операционного отдела, молодые и обычно приветливые, как один отводили глаза. Она поискала глазами Биркоффа, но его место было пустынным, монитор глухо светился в автономном режиме. «Паранойя», - прокомментировал внутренний голос. «Конечно», - устало отмахнулась она от собственных мрачных предчувствий.

По-настоящему ее испугал Вальтер. Не заметив ее появления, старик стоял, устало опустив руки на рабочий стол. Руки дрожали, а тяжело опущенные плечи чуть ли не впервые за многие годы выдавали его настоящий возраст. Возраст будто придавил его к земле. «Как он устал..» - подумала Никита. «Что-то случилось!..» - беспокойно вторил непоследовательный внутренний голос. «Я должна разобраться!.. помочь!..»…
Бесстрастный интерком напомнил ей о том, что важнее.

- Никита, Шеф ожидает вас!

Ладонями откинув со лба непослушные пряди, она вздохнула и подняла глаза к кабинету вершителей. Пол и Медлин стояли рядом, почти касаясь друг друга ладонями. Спина Пола была прямой и сосредоточенной. Казалось, и у него был не самый простой день. Белоснежный затылок был напряжен как будто бы больше обычного: высоко поднят подбородок, сжаты кулаки. Наконец Медлин отвела от него глаза и опустила взгляд на стоящую внизу Никиту. Никите показалось, что в этих холодных глазах сверкнуло что-то человечное… будто бы сожаление или жалость… лишь на мгновенье, а потом Медлин стала прежней – она сдержанно кивнула Никите, напоминая о том, что ее заждались.

«Черт бы побрал эти ступени!.. как их мало!» - почему-то сегодня Никите хотелось как можно больше отсрочить встречу со своим руководством. Она не знала, что ее ждет, но была уверена: встреча не предвещает ничего хорошего.

«Раз!.. два!.. три!.. четыре!..» - она считала ступени – как в детстве, после того, как случайно трезвая мать решила научить ее основам алфавита и счета. Тогда они поднимались вместе по старой облупившейся лестнице в дешевую каморку мотеля для дальнобойщиков, где Никита коротала холодные зимние ночи, пока ее мать весело проводила вечера с водилами, маршруты которых завели их в эту неприглядную дыру. «Пять!.. шесть!.. семь!.. восемь!..» - она вспомнила их первую встречу с Майклом: «Восьмой ряд, тридцатое место!..» его губы казались узкими и безжизненными, каштановые пряди падали на лоб, когда он прижал ее своим телом к холодному полу белой комнаты… «Девять!.. десять!..» - цифры пульсировали в голове, как обратный отсчет. Когда-то, когда Майкл занимал место Шефа, она с легкостью взлетала по этим ступеням. Однажды он затемнил окна и приник к ней губами… не всегда «операторская» была такой холодной и мрачной!.. Скоро Майкл вернется с задания, и тогда – пусть не сразу, пусть через неделю, две недели, месяц! – они оба выкроят свободный вечер и найдут место, где никто не сможет их найти.

«Мы будем вместе!..» - сказал он, уходя. Сказал, уже зная о том, чем это грозит им обоим, и каких рисков стоит организация даже короткой, очень короткой встречи. Никита знала, что если Майкл что-то сказал, он держит свое слово. «Он обещал. Он вернется». И что бы ей ни сообщили сейчас эти люди, которые одинаково бесстрастно, как колоду карт, тасуют судьбы отдельных людей и целых государств, у нее есть ОН. А значит, все будет хорошо.

Последние ступени с легким стуком коснулись ее каблуков. Бесшумная дверь отворилась – и она встретилась глазами с Медлин.

- Здравствуй, Никита.

Слова, как в замедленной съемке, холодными каплями падали на пол и эхом отражались от серых безмолвных стен. Обычно поедавщий ее придирчивыми глазами Пол, сегодня был отстраненным и хранил безмолвие. Казалось, его глаза сравнялись температурой и цветом с окружающим пространством. Он сосредоточенно высматривал что-то на управляющей панели, но глаза смотрели в одну точку, были пустыми и невидящими.

Медлин бросила на него короткий взгляд. Но поняв, что поддержки ждать не приходится, вздохнула и сдержанно произнесла:

- У нас плохие новости, Никита.

Никите показалось, или губы Медлин слегка дрожали? Она не успела этого понять, потому что уже знала, какую новость приготовило ей это утро. Отдел внизу показался далеким-далеким… нереальным. От высоты закружилась голова, зеркальные окна затянула мокрая туманная пелена. «Все умирают… это только вопрос времени…» - кто говорил ей когда-то эту безумную фразу?.. Вальтер?.. Шеф?.. какая глупость!.. Она не может относиться к нему. Он всегда возвращается к ней… хорошо, пусть не к ней… в Отдел. Он ВОЗВРАЩАЕТСЯ.

- Операция в ЮАР была сложной.

Как будто у него бывают простые операции!.. вы всегда отправляете его туда, где сами толком не уверены, что сможете прикрыть свои глубокомысленные задницы!.. Когда в вашей стратегии есть «белые пятна», и вам нужна разведка боем. Когда мало простого пушечного мяса и нужен мозг, который будет работать до последнего удара сердца, - работать на вас, зарабатывая вам очки в этом глупом, но чертовски масштабном геополитическом покере!.. Ну почему вы всегда отправляете туда именно его???...

- Майкл сам попросил о переводе на этот участок.

Конечно, он попросил этого сам!.. черт тебя побери, Майкл, какого черта ты, черт возьми, лезешь в это чертово пекло ВСЕГДА???.. твоему честолюбию мало рядовых задач?.. тебе мало 100% эффективности собственных миссий и тихих вечеров, которые можно провести после того, как эти миссии завершены?.. минимум риска - минимум потерь!.. Какой-то чертов подонок показался тебе настолько интересным со своими чертовыми планами, что ты снова решил пойти спасать этот мир???...

- Но ситуация осложнилась. Мы понесли тяжелые потери.

Может быть, хотя бы это тебя наконец отрезвит!.. когда ты, Майкл, в очередной раз будешь изнывать от скуки, лежа в медблоке с простреленной ногой, я не приду к тебе с теплыми круассанами и свежим молоком. Ты будешь лежать там один, питаться их биологически синтезированной дрянью и раскаиваться в том, что снова полез на рожон!.. Я даже не вспомню о тебе!.. Я сделаю ремонт, поменяю мебель, схожу на какой-нибудь глупый голливудский фильм…

- Майкл погиб, Никита.

Она не помнила, как ноги донесли ее до собственной квартиры. Мимо Вальтера, провожавшего ее полными слез глазами, мимо операционистов, по-прежнему отводивших взгляд… Остекленевший Пол хотел сказать что-то, но промолчал, лишь провел рукою по ее плечу на прощанье. В ушах Никиты звучали слова слова Медлин:

- Ситуация в Отделе сложная, Никита. Мы понимаем тяжесть твоей утраты, но не можем предоставить тебе отпуск…

«Отпуск? Зачем???» - не стоило утаивать ни от себя, ни от них, что она подставилась бы под первую попавшуюся пулю. Боевая операция была бы для нее решением – и выходом на свободу: от Отдела и от этой ноющей боли. Впрочем, боли не было. Была пустота. Пустота сковывала мысли и движенья. Руки не могли вспомнить, что делать с дверными ручками, клавиатурой, пистолетом… Холодный душ привел ее в чувство. Бокал вина – снова напомнил о Нем. Мгновение – и жидкость расплескалась по зеркалу, а осколки стекла заблудились в пушистом ковре… Никита смотрела на свое отражение: вино, как слезы, бежало по зеркальной поверхности, но от этих слез не становилось легче. Как ни странно, лишь новое задание Медлин заставляло ее держаться за эту жизнь.

- Майкл не хотел бы, чтобы этим занялся кто-то другой... – Медлин говорила, и ее слова по-прежнему плавали вокруг Никиты, как в густом тумане. – Ты не чужой для них человек, и ты – профессионал. Ты должна разобраться во всем и защитить их.

Меньше всего Никите хотелось сейчас видеть Елену Вачек. Но, похоже, выбора не было.

На следующий день она стояла на пороге такого знакомого дома. Ничто не изменилось в округе, лишь сад опустел, да детская площадка заросла бурьяном. Прошло около полутора лет со дня, когда Майкл покинул этот дом, но эти месяцы казались целой вечностью, и дом осиротел. Лишь отполированный золотистый «Понтиак» по-прежнему стоял под навесом – Елена дорожила машиной, она была тем немногим, что живо напоминало ей об ушедшем муже.

«Я бы продала этот дом», - думала Никита, стоя на пороге. «Забрала бы Адама и уехала подальше… куда глаза глядят. Я бы не смогла быть здесь так долго. Я бы хотела забыть…»

Дверь распахнулась. На пороге стояла Елена – совсем прежняя, только солнце, светившееся в ее взгляде, будто поникло… спряталось куда-то глубоко-глубоко, а под глазами залегли глубокие серые тени. «Возможно, пьет», - промелькнуло в голове Никиты. Елена смотрела на нее понурым взглядом, немного изучающе, немного отстраненно… смотрела пару секунд, а потом порывисто и неожиданно сильно привлекла ее к себе. И сама не зная, почему, Никита заплакала… впервые… у нее на плече. И, всхлипывая, услышала, как Елена прошептала:

- Прости меня...

Две женщины сидели у камина и молча пили обжигающий грог. Елена заговорила первой:

- Я знаю, что ты звонила, Никита. Прости, я не хотела… не могла никого видеть. Страшно сказать, но в первые дни я даже избегала Адама. Мне казалось, что это Майкл смотрит на меня сквозь его глаза, и мне хотелось выть оттого, что я никогда больше не смогу его увидеть… - Елена сделала большой глоток и замолчала, не замечая, как слезы снова подступили к глазам Никиты.

- Кроме того, я была несправедлива к тебе, но ничего… ничего не могла с собой поделать, - неожиданно продолжила Елена. – Мне вдруг стало казаться, что вы с Майклом… что ваши отношения были не такими уж родственными. Я стала вспоминать ваши взгляды… вспоминать твои глаза в те минуты, когда вечером мы покидали тебя, отправляясь в спальню. Это была настоящая паранойя. ПРОСТИ МЕНЯ!.. – Она взяла руку Никиты в свою маленькую смуглую ладошку и накрыла ее другою рукой. Ее глаза умоляли о прощении, корили себя, раскаивались… Никите показалось на мгновенье, что Майкл оставил на ее попечение ДВУХ детей: наивных, беспомощных… беззащитных.

Эта непонятная слежка за Еленой и Адамом, зафиксированная Отделом и указанная ей в качестве цели для нового неотложного расследования, сбила все планы Никиты. Она хотела бы сейчас быть совсем в другом месте: на старой заброшенной яхте в Гринобле, в пустынных коридорах Отдела, в том маленьком кафе, где они с Майклом назначали свои короткие встречи в последнее время…

Елена по-прежнему смотрела ей в глаза, словно ища ответ на вопрос, который бы позволил ей разобраться, так ли идеальна была ее прошлая, кажущаяся теперь почти придуманной, жизнь. И Никита помогла сохранить ее воспоминания:

- Ты ведь знаешь: между мной и Майклом ничего не было, - произнесла она, вздохнув и опустив глаза. – Иначе я не смогла бы прийти в ваш дом… Хотя в юности, - она заставила себя мечтательно улыбнуться, - когда мой дядя женился на его матери… я даже была в него слегка влюблена. Недели две, наверное, - со сдавленным смехом добавила она, заметив, как тень пробежала по просветленному лбу Елены и как напряглась ее маленькая рука.

И обе женщины засмеялись: одна с облегчением, другая – с едва уловимым отчаяньем. Преградив самой себе путь к откровенности, Никита спасала семью, которой, в общем-то, словно и не было вовсе. Но так могло казаться лишь тем, кто знал ситуацию изнутри, режиссировал все события и наблюдал за участниками пьесы с экранов камер слежения, установленных в Отделе. Для остальных это была настоящая жизнь. Настоящая любовь - и боль.

Никита вздохнула и снова протянула руку к сосуду с грогом. Елена улыбнувшись опередила ее, и, снова наполняя ей бокал, спросила:

- Каким он был в юности?

«Хотела б я знать…» - подумала Никита и снова едва сдержала подступавшие слезы. Пожалуй, вина в этот вечер было ей слишком много. Она отодвинула бокал и снова усилием воли улыбнулась.

- Тонким, изящным. Длинные волосы… непослушные пряди – всегда выбивались из-под берета… он любил береты… - Никита подняла глаза на задумавшуюся Елену, - ну, ты знаешь... Он был очень смешным и трогательным, когда играл на виолончели… так странно обнимал ее… нежно, как живую… - В глазах Елены засверкало что-то. Никита одернула себя, погладила по плечу опустившую голову Елену, и, встав, направилась к окну, меняя тему разговора:

- А где сейчас Адам?.. как он?..

Елена с нескрываемой гордостью рассказывала о том, как вырос Адам за последнее время, и каким самостоятельным стал… говорила о его спортивных успехах (он и сейчас был в детском спортивном лагере, возвращение ожидалось через пару дней), о его помощи по дому, о становлении настоящего мужского характера… Он так напоминал ей отца…

Слушая ее, Никита перебирала стебли цветов, стоявших в вазе на подоконнике и наблюдала за машиной, припаркованной неподалеку от дома. Легкая тонировка скрывала от нее черты человека, сидевшего за рулем, но контуры его головы казались ей смутно знакомыми… Прервав рассказ Елены вопросом о сорте цветов, распустившихся на клумбе под окном, она достала из кармана инфракрасные очки, и, надев их, нажала несколько раз на едва заметную точку на правой дужке.

Теперь у нее были снимки того, кто наблюдал за домом Елены. Через пару часов она сможет передать их в Отдел, и, возможно, у нее появятся новые ответы на вопросы, которые все еще удерживают ее в Отделе – даже когда в ее жизни уже нет Его.

***

Лежа на полу у камина в гостевом домике, Никита старалась не смотреть на окна хозяйской спальни, потому что когда она поднимала к ним взгляд, ей казалось, будто не было этих лет, и вот-вот да мелькнет в том далеком окне родной силуэт. Впервые она осознала, что любит его так, что готова даже отдать другой – лишь бы он был жив, лишь бы вернулся с той злополучной миссии!.. Завтра под каким-нибудь предлогом она переберется в основной дом, поближе к Елене и Адаму – так у нее будет больше возможностей вмешаться, если кто-то посягнет на покой этой теперь по-настоящему осиротевшей семьи. Но сегодня она просто хотела остаться ОДНА. Теперь Никита понимала значение этого слова.

Когда она спросила у Медлин, есть ли доказательства смерти Майкла, та размеренно и четко объяснила ей, что надежды никакой – и Отдел скорбит вместе с ней. Группа, зачищавшая местность после операции, нашла не только остатки личных вещей. Вместе с металлическими заклепками от униформы (обрывки кодового номера были изрядно покорежены взрывом) и титановым корпусом часов было найдено то, что Медлин назвала фрагментами биологического материала. Тогда, разбирая осколки фраз через сковавшую ее пелену, Никита осознала одно: все кончено. Майкл не вернется.

Тлеющие поленья затрещали в камине – одновременно с ними завибрировал мобильный. Никита вздрогнула – и ответила на звонок. Голос Биркоффа был по-прежнему напряженным: в связи с потерями в Претории у парня выдались тяжелые дни – часть базы их южно-африканского филиала была уничтожена и восстанавливалась теперь по крупицам, буквально достраивалась по ошметкам файлов и внутренних кодов. В Африке располагалась крупная лаборатория, которую якобы курировал четвертый отдел. Никто толком не знал, какие опыты проводились там, но степень секретности, сопровождавшая всю информацию о филиале, и меры, предпринимавшиеся Отделом для охраны южно-африканской базы, говорили о высокой важности этих исследований.

- Мы нашли этого парня из машины, - Биркофф торопливо чеканил ответ на ее вечерний запрос. – Он был связан с организацией Вачека еще до ее ликвидации: выполнял по найму какие-то мелкие курьерские услуги. Руководство сочло тогда, что он случайный человек, и его не коснулась зачистка рядов.

- Все ясно, - почти засыпая, вздохнула Никита. Найденный след мог означать лишь одно: организация Вачека жива, она восстанавливается, анализирует причины провала, и, отрабатывая версии, концентрируется на Елене и Адаме – слишком много совпадений, слишком много странного в трагических обстоятельствах жизни этой, казалось бы, обычной семьи. Придется составить отчет, продумать план дальнейших расследований и защиту объекта. – Спасибо, Биркофф, ты нашел мне кучу работы на ночь, - добавила она.

- Спокойной ночи, дорогая!
От этой фразы ее сон как рукой сняло. Когда Сеймур называл ее так, это означало, что есть личный разговор, и нужно переключиться на закрытый канал.

Связь на закрытой линии оказалась более «чистой». Никита отчетливо слышала, как нервно задышал Биркофф, уточняя, слышит ли она его теперь – а затем, понизив голос до шепота, произнес:
- У нас меньше 2-х минут, Никита. До разгрома преторской базы, Майкл вышел на связь на моем личном канале и успел сообщить мне несколько важных фактов по проекту, над которым мы работали вместе… - Сеймур замялся, его голос снова задрожал. – После чего попросил передать тебе, что он всегда выполняет свои обещания. Связь оборвалась, а через несколько минут стали поступать сообщения о нападении на базу… о взрыве… о наших потерях. А потом housekeeper’ы вернулись с такими новостями, что их подробности тебе лучше не знать…

- Я в курсе, Биркофф.

На том конце повисло молчание.
- Медлин сказала тебе???.. Иногда мне кажется, она забывает, что имеет дело с живыми людьми. Хорошо хоть тебе не предложили участвовать в опознании… - осекшись, Биркофф снова замолчал. – Прости меня. Я и сам с трудом верю в то, что произошло. Майкл был мне… - парень замялся. - Я хотел бы когда-нибудь стать на него похожим. А теперь, без него, мне очень трудно, Никита. За мной следят… я не уверен, что проект, над которым мы работали с Майклом, был санкционирован Шефом, а не Центром. Во всяком случае, Медлин точно ничего не знает. Мне нужна твоя помощь, Никита. Я сообщу, когда будет возможность встретиться.

- Хорошо. Удачи.

Связь прервалась. Поленья по-прежнему тлели в камине, на небе зажглись еще несколько звезд, мерно трещали цикады. Но теперь Никите было не до сна.

Никита автоматически включила ноутбук, и задумалась. «Просил передать, что всегда выполняет свои обещания», - захлебнувшееся надеждой сердце, подпрыгивая, все еще стучало в висках. Но голос разума был непреклонен: «Фрагменты биологического материала»… Ох, Майкл!.. совсем недавно я начала было верить, что ты всегда говоришь мне правду – пусть лишь ту ее часть, которую можешь сказать, - и как жестоко ты обманул меня на прощанье!.. Что ж, я и сама не до конца открывалась тебе. И эти клочки доверия – все, что могли мы себе позволить…»

От обиды хотелось плакать, но слезы закончились, уступив место тупой безысходной боли – наверное, так ноют фантомные конечности после ампутаций, когда лишенный куска своей плоти человек еще не может смириться с тем, что на месте того, что было частью его самого, словно черная дыра, зияет пустое место. Чтобы притупить воспоминания, Никита погрузилась в работу.

Через пару часов отчет был готов. Она также составила предварительный план операции по прочесыванию контактов парня, следившего за домом Елены. Сверив свои предложения с его профайлом, полученным во время связи с Биркоффом, она отправила его на утверждение Медлин и запросила дополнительные данные у операционистов. Спортивная школа Адама, страховые агенты, опекавшие Елену после «гибели» мужа, ее личные контакты и случайные люди, с которыми приходилось сталкиваться семье Вачек – ей нужны были данные на всех них, чтобы очертить круг безопасности вокруг жены Майкла и их сына. Она тщательно продумывала каждую деталь, стараясь минимизировать возможные риски, потому что знала – никто лучше нее не сможет позаботиться об этом. К тому же в случае ее гибели Майкл сделал бы то же самое для нее.

===

Было почти три ночи, и небе высоко висела полная луна, когда она забылась неглубоким мучительным сном. Ее тело упрямо не хотело верить, что Майкла не стало. Пару раз Никита просыпалась оттого, что на соседней подушке ей мерещилось его теплое дыхание. Это было невыносимым.

Она приказала себе не думать. Воспоминания на клочья разрывали ее решимость держаться за эту жизнь – по крайней мере, пока Адам с Еленой не будут в безопасности. Майкл был везде: ей чудился его голос, его запах, вспоминался его короткий и тихий смех в те редкие минуты, которые им удавалось провести вдвоем… Зарывшись лицом в подушку, она зажмурилась и накрылась одеялом, пытаясь стереть из памяти картины их счастливых мгновений, назойливо встающие перед глазами. Не помогло.

Никита откинула одеяло, соскочила с постели и подошла к окну. Окна хозяйской спальни темнели – успокоенная ее присутствием Елена, вероятно, тихо и крепко спала, и – кто знает? – возможно, видела те же самые сны. «Черт знает, сколько женщин так же тоскуют по тебе, Майкл? Как тебе удается даже после своего ухода делать это со всеми нами???»… А ей хотелось бы оставаться к нему равнодушной. Было время, когда это почти получилось.

Тогда, спустя несколько месяцев после уничтожения Вачека, убедившись, что Майкл смирился с потерей Адама, став прежним - холодным, сосредоточенным, отстраненным – Никита неожиданно испытала облегчение. Ей удалось наконец найти точку опоры в самой себе. Работа не раздражала. Успешные операции оставляли чувство спокойного удовлетворения и давали право на маленькие радости: прогулки по вечернему Парижу, чашка утреннего кофе с видом на шумную детскую площадку, короткие вылазки к морю: крики чаек, соленый морской ветер, игравший в волосах... Никиту не смущало, что она подолгу оставалась одна. Ей стало приятно и легко наедине с собой. Они по-прежнему сталкивались с Майклом в серых коридорах Отдела, работали плечом к плечу на боевых операциях... Совместных валентайн-миссий не было, и это устраивало ее. Он не искал встреч - вероятно, было не до того. Медлин не жалела работы, Шеф был доволен, Никита поначалу спокойно ждала… а потом поняла, что и так хорошо. В груди не саднило, крепко спалось по ночам, ее показатели приближались к сотне из ста возможных – отличная, крепкая, по-настоящему взрослая жизнь.

Временами Никите казалось, что ей стала симпатизировать Медлин. Однажды они пересеклись в городе: чашка кофе, совместный шоппинг... Вежливая маска сидела на лице Никиты ровно, комфортно, не сковывая ни мыслей, ни движений. Ей показалось, что Медлин осталась довольна тем вечером – хотя самой Никите было все равно. Как знать, возможно, именно это больше всего и устраивало Медлин?

Лишь одно происшествие нарушило ее покой. Майкл появился ночью, ничего не объясняя. «Мы уходим. Одевайся теплее». Теплее? Без проблем. Практичное хлопковое белье, шерстяные носки и свитер, мягкий берет, оружие, очки – через пару минут она была готова. В пути он сначала хранил молчание, а потом кратко прокомментировал план: захват маршрутизатора, выезд на местность, уход от группы, ожидание – дальше по обстоятельствам. На поверку все просто. Обычная операция. Для ОДНОГО оперативника.

« -Сколько им потребуется времени, чтобы понять, что мы взяли прибор с собой? – спросила она у Майкла.
- Как только мы используем его, они узнают.
- И придут за нами?..
- Конечно, - кивнул он.
Помолчав, она решилась все же спросить:
- Майкл, ты ушел, потому что стратегом назначили Залмана?.. Но зачем тебе нужна была я?
- Не просто нужна. Я хочу тебя».
Он был так серьезен, и так долго не отводил свой взгляд, что она, помимо воли, сдавленно рассмеялась: он думает, что все вот так просто? поманил – и готово?.. И все же слегка покраснела. И куда-то растворилось ее месяцами лелеянное спокойствие. Весь день она наблюдала за ним: как он разводит огонь в камине, готовит нехитрый ужин, как неторопливо, с почти кошачьей грацией, перемещается по дому, проверяя окна и двери перед сном… И ждала ночи. Не мучалась вопросами, не искала подтверждений его чувств – просто ждала. Волнение укутало ее своей нервной пеленой, когда она поднималась вслед за ним по ступеням, ведущим в спальню.

Она не боролась с волнением – просто приняла его. «Мы могли бы прожить этот день, как последний!..» Она почти научилась жить именно так – и открытость тому, что готова в тот день была дать ей жизнь, приносило облегчение, спокойствие… даже радость. «Он может стать последним!..» Именно тогда Никита поняла, что Майкл жил так всегда – и возможно, уже не умел жить иначе. Когда должен был убивать – убивал. Когда не мог не любить, приходил, чтобы сказать: «Мы уходим».

Никита плохо помнила эту ночь. Ночь просто прошла. В ней была нежность и страсть, были его туманные глаза и горячие губы, его требовательные ласки и усталое дыхание у нее на плече. Странно, но ей впервые хотелось гладить его по голове и убаюкивать, как ребенка, шептать ему, что все будет хорошо и что она рядом… всегда рядом. Но утром рядом не оказалось его. И утро сразу показалось серым и хмурым. Хрупкое равновесие внутри нее было снова нарушено; снова не хватало его - его глаз, его губ и рук - чтобы она ощутила себя цельной и сильной. Ее не устраивали такие дни после столь редких ночей. ТАК она не могла.

Она объяснила это. Майкл понял. И снова исчез. И тогда она приняла решение: «Хватит!»…

===

Ее размышления были прерваны звонком по внутренней линии. Похоже, Медлин тоже не спалось – она звонила, чтобы сообщить свое решение по операции, предложенной Никитой для защиты семейства Вачек.

- Ты просишь слишком многого, Никита. Отдел не может выделить такие ресурсы для безопасности лишь двух невинных.

- Это не просто невинные, Медлин! – Никита говорила размеренно и спокойно, но внутри нее все клокотало от брезгливости. Культ целесообразности, вероятно, заменял Медлин и чувства, и совесть. - Это люди, которым Отдел сломал жизнь ради своих интересов! Семья оперативника, который погиб, выполняя задание Отдела.

Медлин вежливо промолчала. «Ты не объективна, Никита, но я уважаю твои чувства».
Эта сочувственная вежливость еще больше вывела Никиту из себя, потому она еще более сдержанно произнесла:
- Я знаю, что могу казаться необъективной. Но дело не только в моем отношении. Забота о семье погибшего может повысить мотивацию других сотрудников Отдела.

Медлин улыбнулась уголком рта и мысленно поставила дополнительный «плюс» в профайл Никиты.
- Я подумаю о твоем предложении, - ответила она. - Это все на сегодня. Ты можешь провести еще два дня с Еленой и Адамом, но после этого должна вернуться в Отдел. Нам требуются твои навыки в другой операции. Подробности будут на твоей панели через час.

===

Медлин отключилась, откинулась на спинку кресла, сделала вдох, выдох – и прикрыла глаза. Последние дни были нелегкими. Пожалуй, она была единственным человеком в Отделе, не поверившим в смерть Майкла. Пол, Вальтер, Биркофф – все они были выбиты из седла даже больше, чем она ожидала.

Пол судорожно искал, но не находил замену своему потенциальному преемнику. Она допускала, что он субъективен, и есть другие оперативники, которые по прошествии некоторого времени и с дополнительным допуском могли бы закрыть участки работ, которыми занимался Майкл; возможно, их требовалось бы двое, но ничего нереального не было. Однако Шеф словно вошел в ступор и упорно требовал от каждого из своих подчиненных соответствия тем стандартам в стратегии и тактике, к которым приучил его Майкл.

Вальтер сдал слишком резко: мелкие, а оттого еще более досадные оплошности с оборудованием случились с двумя из четырех операций, которые старик снаряжал в тот день для выезда на объект. Он упорно пытался выйти на связь с Никитой (Медлин установила слежение за входящей информацией на ее панели и приказала фиксировать все контакты, максимально ограничив Никиту от общения с другими сотрудниками), дважды пытался напиться, пришел на работу в майке с надписью «FUCK OFF» и вел себя с нею и Полом соответственно. Не в первый раз, но это раздражало.

Медлин чувствовала, что Отдел медленно, но верно терял управляемость. Сотрудники трижды проверяли оборудование перед тем, как пустить его в ход, начали осторожничать на миссиях, избегая даже рекомендованного риска. Операции проходили практически без потерь, но средняя эффективность снизилась на 15 процентов. «Если и Майкла в итоге не миновала чаша сия, чего вы требуете от нас?» - как будто говорили они.

Лишь Никита держалась лучше, чем предполагалось. Это вызывало некоторое уважение у Медлин. Частично, конечно, она относила это достижение на свой счет: операция прикрытия «Вачек» была единственным решением, которое могло удерживать Никиту в ясном сознании и приемлемой физической форме. Будь на месте Медлин кто-нибудь другой, он заподозрил бы, что Никита знает что-то о Майкле, утаивая это от руководства, однако Медлин уже исключила эту возможность. Датчики, вшитые под кожу Никиты, фиксировали регулярные скачки давления с одновременным легким повышением температуры и увеличением сердечного ритма. Это могло быть следствием участившихся физических нагрузок, но нагрузок не было. А нарастающий вместе с этими показателями уровень адреналина в крови, говорил о том, что Никита была подвержена стрессу. Или попросту плакала.

Это было нормально, и вполне устраивало Медлин. Не то чтобы она не сочувствовала Никите – после потери Роджера у нее самой наступили нелегкие дни: угрызения совести, одиночество, депрессия и упадок сил. Она четко осознавала, как разгулявшиеся чувства упрямо разлагают ее личность, берут над нею власть – и решительно остановила этот процесс, чтобы выжить и сохранить контроль.

К тому же она понимала Никиту: Майкла было непросто забыть.
Вспоминая, как смущенным, неумелым, взлохмаченным мальчиком он впервые оказался в ее постели, Медлин удивлялась тем оперативницам, которые упорно кружили потом вокруг его кабинета в своих продуманно искушающих платьях, ловя случайные взгляды и краснея от его сдержанных приветствий. Как бы все они удивились, узнав, что он все это время был просто… женат. Медлин и теперь усмехнулась краешком рта: «Вот незадача, правда, девочки?..» Базовой валентайн-подготовки, входившей в курс обучения, им явно было недостаточно, чтобы понять, что Майкла может заинтересовать лишь та, которая найдет в себе силы просто пройти мимо и, оставаясь сильной и равной, выбрать… не его. Так, как было с Чендлером, Греем, Юргеном… Но Медлин знала: Майкл любил сложные задачи и умел их решать. Отчасти даже хорошо, что он смог привязать Никиту - она все же была выдающимся оперативником. Ее навыки росли на глазах, а буйный нрав хорошо амортизировали годы, проведенные в Отделе. В конце концов Никита научилась владеть собой, Медлин видела это. И это давало Никите очередной плюс. «Что, если со временем Отдел возглавит она?.. возможно ли это?..» Мысль была странной и несвоевременной, и Медлин отвергла ее в пользу более насущных проблем.

Больше всего ее сейчас беспокоил Биркофф.

Биркофф нервничал, Медлин ясно видела это. Ей казалось, что они с Майклом не были настолько близки, чтобы тот слишком лично воспринял его смерть, здесь было нечто другое. Несколько недель назад она заметила, как проходя мимо операторской, Майкл бросил на Сеймура короткий внимательный взгляд. Биркофф съежился, огляделся по сторонам – Медлин успела опустить глаза, словно ничего не заметив, - и, поднявшись с места, нарочито неторопливо зашагал в том же направлении, что и изчезнувший Сэмюэлль. Вряд ли это было просто дружеским перекуром - никто из них не курил, да и дружбу между этими двумя Медлин представляла с трудом. Тогда что?..

Она вызвала Дори. Новый помощник Биркоффа была симпатичной девочкой, талантливым программистом и – вот уже 2 недели – идеальным сотрудником Отдела. Процесс Гельмана, так некстати завершившийся с Никитой, давал с Тори замечательные, как по графику прогнозируемые плоды. Выслушав инструкции, Дори коротко кивнула, и, не меняя выражения лица, исчезла в дверном проеме. Спустя несколько дней стала поступать информация: между панелями Майкла и Сеймура периодически велась зашифрованная переписка. И вряд ли таким образом они играли в Quake.

Дори получила новые указания – и вскоре Медлин узнала, к каким участкам базы и мировой сети обращался Биркофф помимо прямых заданий Отдела и глубоко законсперированного форума «Орден хакеров». Парень отлично заметал следы, но и Дори была способной ученицей. Ведь именно Биркофф в свое время показывал ей приемы слежения, не зная, что когда-либо они могут использоваться и против его самого.

Итак, у Биркоффа появились новые интересы: генное кодирование, клонирование, нейропрограммирование на ранних стадиях развития личности. Возможно, кто-то счел бы это новым хобби своего ведущего программиста, но Медлин не готова была верить в такую возможность. Особенно после того как в свободное время Биркофф занялся проектом, спустя несколько дней выросшим в новую, не имеющую аналогов программу для хищения данных. Дори почти воодушевленно перечисляла возможности этого новейшего софта – Медлин даже пришлось остановить ее. Однако Биркофф не спешил докладывать руководству о своей очередной победе. Зато активизировался Майкл.

На очередном совещании, узнав о гибели Старбакса, курировавшего базу в Претории, Майкл предложил свои соображения по улучшению показателей на этом участке работ. Предложения касались, в первую очередь, обеспечения безопасности базы и лаборатории, а во-вторую - тайного переноса места проведения исследований: Отдел получил информацию, что Красная Ячейка живо интересуется и успехами ученых, и расположением базы.

Шеф выслушал предложения Майкла, кивнул – и перешел к обсуждению другого вопроса. Но потом произошло нечто странное: перед тем, как завершить совещание, Пол еще раз вернулся к ситуации в ЮАР и распорядился, чтобы Майкл докладывал об изменении статуса операции лично ему. Медлин проглотила это, хотя и не поняла, к чему разводить эти тайны. К тому же, она чувствовала несправедливость в таком подходе: ведь в свое время именно она была инициатором создания лаборатории.

Тогда их организация еще не располагала столь разветвленной сетью отделов. Собственно, вся команда состояла из пары сотен человек, и она вместе с Полом работали под прямым руководством Джорджа. В те дни, когда она узнала о гибели Чарльза, неожиданно ощутив тошнотой подступающее к горлу бессилие и горе, Медлин еще глубже окунулась в работу. Ей было проще, взвалив на себя максимальное количество дел, активизировав рацио и логику, заглушить обезоруживающие чувства. Чувства были сильнее ее – и она просто выключила их. Досталось и Полу. Он ждал, что ей потребуется участие и поддержка, но ошибся - меньше всего Медлин хотела вспоминать, что она не была Чарльзу такой уж верной женой. Пол стал искать другие возможности для сближения – но не нашел ни одной, кроме работы.

Им хорошо работалось в паре – он надеялся, что когда-нибудь лед, сковавший тонкую тропинку между ними, растает – и, на правах старшего, подключал ее ко все новым и новым своим операциям. Они стали отличной командой. Медлин работала безукоризненно и почти безропотно подчинялась. Полу нравилось чувство власти и обладания ею. Хотя бы такого обладания. Он засомневался в себе лишь однажды: когда Медлин за его спиной разработала и предложила руководству новый проект – финансирование и управление исследованиями в области генной инженерии и управления психикой. У Джорджа загорелись глаза, и хотя Эдриан осторожно возражала, а Пол хранил ревнивое молчание, проект был запущен, и исследования начали набирать оборот.

Медлин хотелось бы лично руководить этим подразделением, выбирая направления исследований и контролируя результаты: она предложила целый перечень возможностей, потенциально полезных Отделу. Но жизнь распорядилась иначе. Джордж внедрял пилотный проект – Первый Отдел. Ей и Полу поручили его становление и общее руководство. Так она обрела относительную свободу, но потеряла любимое детище. А проект был весьма обширен: от специальной подготовки специально отобранных детей - до использования скрытых возможностей мозга. Например, предполагалось внедрять в окружение представляющих опасность людей так называемых «темных агентов» - живущих обычной жизнью и не подозревающих о собственной роли, но способных «включиться» и ликвидировать указанный объект в момент, необходимый Отделу.

Увы, результаты этих последних исследований каким-то чудом просочились наружу. Технологию выкрали вместе с людьми – в Отделе не осталось ни следа от кропотливых записей всех опытов и последовательностей, ведущих к нужному результату. Пропал и прототип прибора. Через много лет Отдел неожиданно вышел на след террористов, доработавших и усовершенствовавших ту технологию. Медлин с любовью смотрела на доставленный с операции «шлем». Он был ее детищем – ее идеей, просто попавшей в слишком нечуткие руки. Ей не терпелось до конца понять его возможности. Тогда она и вспомнила о Никите.

Молодой и строптивый агент лучше других подходил для тестирования этой психотропной технологии. Если даже из нее удастся сделать тихую и послушную машину для убийств!… Но события развивались не вполне так, как ожидала Медлин – девочка явно не умела обращаться с дорогой техникой. «Испортить такую вещь!...» Даже теперь Медлин еле сдержала печальный вздох. То, что осталось от «шлема», было отправлено в недры Четвертого Отдела и больше она ничего не знала о нем. Впрочем, дела той лаборатории все меньше ее интересовали: хватало забот и на своем уровне. Ситуация изменилась, когда Медлин узнала, что Биркофф и Майкл работают над чем-то подобным – и работают у нее за спиной.

С тихой вибрацией замигал огонек интеркома: на линии была Дори.
- Есть новости? – осведомилась Медлин.
- Они встречаются завтра, координаты и время я отправляю на вашу панель.
- Спасибо, Дори. Ты отлично справляешься.

Огонек погас, Дори исчезла. А Медлин удовлетворенно откинулась на спинку кресла: «Скоро я получу ответы на твои загадки, Майкл». Она подготовила распоряжение о слежке за встречей Биркоффа и Никиты. Теперь оставалось самое несложное - ждать.

===

Никита с трудом подняла лицо от смятой и горячей подушки. После ночных бдений раскалывалась голова, за окном наперебой трещали птицы, а настойчивые солнечные лучи пробивались через полоски жалюзи и тонкие занавески, скрывавшие от внутреннего дворика ее маленькое окно. Утро было слишком ярким, слишком счастливым… Холодное подземелье Отдела на миг показалось ей более настоящим, чем эти лучи и залитый солнцем мир за окном. Ей захотелось спрятаться от этого всеобщего счастья, если уж невозможно было его разделить.

Массируя ноющие виски, Никита направилась в душ. Через полчаса, надев свежую футболку и улыбку, она уже сидела в столовой Елены и жадно глотала горячий кофе. Очень хотелось курить, но поддаться слабости было просто, сложнее отказаться потом. «Ну не ликвидируют же меня из-за пачки сигарет!.. - грустно хмыкнула она. – А если и да, то что, черт побери, я теряю?..» - «Кроме такого утра?» - ехидно уточнил внутренний голос.

Утро действительно было дивным. Никита надела очки и снова подошла к окну. Потягиваясь и нарочито зевая, она всмотрелась в окрестности… на том же месте сегодня стояла другая машина, и рядом с водителем, сидел еще один крепкого вида парень. «Уже на месте», - отметила Никита.

- Ты что-то сказала? – улыбаясь, спросила Елена.

- Утро прекрасное, - в унисон ей ответила Никита, и вернулась за стол, чтобы заняться свежими булочками. Впервые за эти дни у нее проснулся спавший глубоким сном аппетит, и она не хотела упускать этот шанс. Ей нужны были силы, а силам – нужны были булочки.

- О, да!.. – наблюдая, с каким удовольствием Никита поглощает ее выпечку, Елена просияла и защебетала пуще прежнего. – Сегодня удивительный день! Я чувствую это с самого рассвета. Сегодня возвращается Адам, я собираюсь испечь его любимый пирог, - Она замялась, опустила глаза, а когда подняла их, Никита снова увидела перед собой смущенного и наивного ребенка.

- Мне почему-то кажется, что все теперь будет хорошо!.. – тихо сказала Елена, глядя ей прямо в глаза. Как будто что-то тяжелое, мрачное, так долго державшее меня вот здесь… отпустило. – Она на мгновение коснулась груди рядом с сердцем и снова опустила взгляд. – Я даже сегодня подумала, что снова буду счастлива. Ты считаешь, такое возможно?

- Конечно!.. все будет хорошо!..

Никита накрыла своей рукой маленькую ладошку зардевшейся Елены и отвела взгляд. Прекрасное утро закончилось. Если даже Елена почувствовала, что Майкл освободил ее, покинув этот мир, то на что еще остается рассчитывать?.. И, черт побери, любил ли он ее, Никиту, если его уход так остро чувствует совсем не она?..

Зазвенел телефон. Никита напряглась, но вместо холодного «Жозефина!» услышала:
- Доброе утро, дорогая!
- Привет!.. как ты??? – ответила она Биркоффу с наигранным энтузиазмом, и шепотом пояснила Елене: - Мой бойфренд. – Елена расплылась широкой улыбкой и тактично покинула комнату, а Никита переключилась на закрытый канал, запоминая время и место предстоящей встречи.

Через пару минут Елена вернулась, неся огромное блюдо с румяными спелыми фруктами.
- Как я рада, что у тебя кто-то есть!.. - коснувшись плеча Никиты, сказала она, и затаила дыхание. Никита поняла, что Елена ждет романтичных подробностей, и не заставила ее долго ждать.
- Мы познакомились на работе. Он программист - страшно умный, практически гений. Иногда вытворяет такие вещи!.. мне и в голову не пришло бы, что такое возможно. Ну и в постели – то же самое… «наверное».. - про себя добавила она. - Он сейчас в командировке, но сегодня возвращается. Жду-не-дождусь, когда снова увижу его.

Еще пару часов они оживленно болтали о судьбе, о любви – и бог знает о чем еще могут говорить 2 молодые женщины. Елена суетилась на кухне, Никита помогала ей, очищая и нарезая для начинки пирога свежие фрукты, когда в дверь постучали. «Адам!» - наскоро скинув фартук, Елена бросилась к двери, отворила ее и замолчала. На пороге раздались тяжелые чужие шаги, и Никита услышала тихий и сдавленный вскрик.

Дальше все было быстро и просто: кухонный нож, нападение из-за угла, несколько пасов, выпад, захват... Елена, спустившаяся по стене, не проронив ни звука, широко распахнутыми глазами следила за схваткой Никиты и человека в маске. Наконец, поверженный Никитою бандит, зажав рукой кровоточащую рану, скатился вниз по крыльцу, рванул к своей машине, и через мгновенье, взвизгнув колесами и подняв клубы пыли, машина скрылась за поворотом.

- Как ты? – Никита опустилась к оглушенно сидящей на полу Елене.
- Я думала, это Адам… - еле слышно прошептала она. - Я даже не представляла, что такое возможно… средь бела дня…
- Что ему было нужно?
- Деньги, драгоценности… не знаю. Он сказал, возьмет все, что есть ценного в доме… - казалось, что Елена по-прежнему находится в полусне. – А где ты научилась драться?
- Курсы самообороны для женщин, - пожала плечами Никита. - Я выросла в не самом спокойном районе.
- Ааа…. – закивала Елена. – Майкл тоже знал какие-то подобные штуки. Наверное, у вас это семейное. Я должна позвонить, - опираясь на стену и протянутую руку Никиты, она встала, ища туманными глазами ближайший телефон. – Нужно вызвать полицию... рассказать обо всем... - Она покинула прихожую, и только тогда Никита заметила какое-то робкое движение у ступеней крыльца. Заглядывая в дверь, и придерживая обоими руками большой колесный чемодан, у входа в дом стоял Адам.

Мальчик смотрел на нее огромными испуганными глазами так ошеломленно и пристально, что первые секунды Никита не знала, куда деть свои руки и что сказать. Она развела ладони, потом подняла их к волосам, опустила в карманы, потом достала их и снова развела...

- Ты давно здесь? – наконец с мягкой улыбкой спросила она.
Адам молча кивнул.

- И что ты видел?

- Я видел, как тот человек схватил маму.

Никита задержала дыхание. Сколько еще предстоит пережить этому ребенку, прежде чем у него начнется нормальная жизнь?.. Она сделала шаг к нему навстречу, села на корточки и постаралась снова улыбнуться:

- Дядя пришел не к вам. Он просто ошибся дверью, но вел себя невежливо, и я показала ему, что лучше уйти. – Ей было сложно лгать, смотря в эти внимательные и умные глаза, на эти маленькие скулы, нос и разлет бровей, повторявшие столь знакомые черты… Как она понимала Елену!.. Теперь Адам был напоминанием и испытанием для нее самой. Чтобы прервать мучительные воспоминания, она поднялась и снова сделала шаг, протягивая руку к его багажу:

- Я помогу тебе…
Но Адам, оставив чемодан на крыльце, вдруг быстрыми шагами поднялся навстречу ей, обхватил ее руками, зарылся лицом и задышал у нее где-то в боку...
Никита замерла, ошеломленная этой нежданной нежностью.

- Адам! – выбежала из гостиной навстречу им Елена. Мать подхватила сына на руки и прижала к груди, расспрашивая о поездке и впечатлениях.

Пользуясь этим, Никита отправилась к себе. Ей нужно было связаться с Медлин, чтобы сообщить о своих новостях:
- Я нашла решение. Оно потребует меньших ресурсов, позволит временно изолировать Елену и Адама, и плотнее заняться людьми, заменившими Вачека.

- Слушаю, – Медлин была вся внимание.

- Мне нужен новый дом, желательно подальше отсюда, и пара дней, чтобы организовать переезд и наладить систему безопасности, - ответила Никита.

===

- Мне кажется, вам нужно переехать, - решительно заявила она, вернувшись в гостиную к Елене. Не прошло и пятнадцати минут, как Елена поверила, что друзья Никиты, уехавшие в Австралию на несколько лет, хотели бы сдать свой просторный красивый дом. Впрочем, они рассматривают и возможность его продажи, так что, если ей понравится на новом месте… Говорят, там отличная школа, Адам сможет там заниматься спортом и завести новых друзей… Это довольно далеко отсюда, но, возможно, чем дальше – тем лучше… слишком много теперь фантомов у здешних мест…

Ей не пришлось долго уговаривать. Еще пару минут Елена молчала, а потом, подняв на Никиту усталые глаза, произнесла:
- Знаешь, мне кажется, это судьба. Я думала поначалу, что я предам Майкла, если покину этот дом, но как тяжело оставаться в нем!.. Я мечтаю, чтобы хотя бы у Адама появился шанс на новую жизнь.

«Если бы было так просто - сменить обстановку…» - подумала Никита, вспоминая серые коридоры Отдела, а потом подошла к Елене и крепко обняла ее:

- Это правильно решение. Так будет лучше для вас обоих. Майкл хотел бы, чтобы вы были счастливы. – Елена, слушая ее, и сглатывая слезы, молча кивала. – Но на дом слишком много претендентов, и у нас мало времени. Я помогу тебе собраться, как только вернусь.

Через полчаса минут, оставив Елену на попечение полицменов, которые все еще кружили вокруг дома, собирая улики и составляя протокол, Никита гнала автомобиль в центр города. В одной из дешевых бильярдных ей предстояла важная встреча: прячась за огромной кружкой пива и с опасением поглядывая на малочисленных полутрезвых игроков, ее ждал Биркофф. Наблюдая, как неохотно шары ныряют в отведенные для них лузы, он представлял, насколько удобней было бы делать это все на экране с помощью мыши, и жалел, что так неэффективно проводит свой долгожданный выходной. Наконец появилась Никита:

- Прости за опоздание. На дом Елены напали, и это заняло больше времени, чем я рассчитывала.

Биркофф поднял на нее обеспокоенный взгляд:
- Все в порядке?

Никита лишь пожала плечами:
- Конечно. Ведь нападение организовала я.

Через час Медлин уже просматривала запись их встречи в своем кабинете. Запись была достаточно качественной, чтобы увидеть: эти двое предельно искренни друг с другом, сканеры бета-ритмов подтверждали это. Медлин перекрутила ключевой фрагмент записи еще раз:

- Что происходит, Биркофф? – прислонившись ближе и сверля его глазами, хрипловатым полушепотом осведомилась Никита. – Что ты знаешь о Майкле и какого черта его понесло в Преторию? Что за таинственный проект и почему о нем не знает даже руководство Отдела?

Биркофф сделал большой торопливый глоток, кивнул и начал говорить:
- Если честно, я сам предпочел бы не знать ничего, Никита. – Он смахнул пену, усами зависшую над его верхней губой, и продолжил: - То ли Майкл ясновидящий, то ли он говорил правду, и у него была санкция Центра, чтобы заняться преторской лабораторией… откуда мне знать теперь?.. - парень коротким движением поднял глаза к небу и пожал плечами. – Но задолго до того, как Шеф поручил ему курировать безопасность южно-африканской базы, он стал интересоваться, что там происходит внутри…

Никита нетерпеливо перебила его:
- А ЧТО там происходит?

Сеймур сжался и снова заерзал на маленьком высоком сиденье:
- Я не знаю, как далеко они продвинулись. Я ни черта не смыслю даже в ботанике, не то что в генной инженерии… И в управлении сознанием я тоже далеко не специалист… так, читал кое-что во время подготовки в Отделе…

- ЧТО ОНИ ДЕЛАЮТ, БИРКОФФ?

Биркофф сделал еще глоток, опустил глаза - и когда снова поднял их на Никиту, она поняла: он говорит то, что знает, но не слишком-то верит в то, что все это может быть правдой:
- Похоже, они готовят идеальных оперативников. Иногда – из готовых детей, но насколько я понял, они вплотную подошли к тому, чтобы клонировать людей.

Никита вспомнила маленькую голубоглазую девочку с восьмого уровня. Что, если все эти дети, которых она видела там тогда, - их маленькие копии?.. лишь более послушные? эффективные? прогнозируемые?..
- Ты уверен?.. – осведомилась она.

- Я уже ни в чем не уверен, Никита. Сначала я лишь собирал информацию, а потом написал по просьбе Майкла программу, которая позволяет вскрывать почти любую защиту. Она скачивает содержимое базы, зачищая все резервные копии и отправляя данные в указанном направлении. Причем хранитель информации при достаточном объеме дискового пространства может даже не подозревать об этом.

- То есть данные можно спрятать так, что до поры до времени их никто не найдет?

- Верно, - не без гордости Биркофф качнул головой.

- Ты можешь отследить место, куда Майкл мог бы отправлять данные?

Биркофф смущенно затеребил свой колючий затылок:
- Это задумывалось как дополнительный модуль, но сроки поджимали… я просто не успел.

- Не успел до… - Никита запнулась, - … исчезновения Майкла?

Биркофф снова покачал головой:
- Не так. Не знаю, зачем Майклу требовалась эта программа, он срочно должен был предпринять меры по охране и переносу преторской базы. Но Красная ячейка, кажется, опередила нас. Они давно интересовались этими исследованиями, пытались украсть то ученых, то информацию. Нападение было неожиданным и очень дерзким. Нашим непросто пришлось в таком пекле: я видел видеоотчеты housekeeper’ов – видимо, сначала был шквальный огонь, а потом, когда включилась система самоликвидации, что-то заклинило датчик, отчет понесся с утроенной силой… многие просто не успели уйти.

Никита сглотнула и подняла подбородок.
- Как и Майкл?

- Похоже. Все останки говорят, что это был именно он. И эпицентр был слишком близко. Нет оснований думать, что он мог уцелеть.

Пару секунд они оба хранили молчание. Тишину прервал Биркофф. Опустив голову к стойке он тихо и обреченно спросил:
- И что мне теперь делать, Никита?

Она задумалась.
- Лучше залечь на дно. Если ты понадобишься, Центр на тебя выйдет. Ну а если нет – думаю, нашему руководству лучше ничего не знать. – Никита посмотрела на часы и встала. Встреча была окончена, хотя и ненамного приблизила ее к разгадке.

Биркофф схватил ее за рукав и заглянул в глаза:
- Ты думаешь, Майкл жив? – с надеждой спросил он.

- Не знаю, Биркофф… не знаю, - ответила Никита, но больше всего на свете ей хотелось, чтобы это было действительно так.

Медлин выключила запись и раздраженно пожала плечами. Почти ничего нового. Разве что нужно заполучить у Биркоффа этот новый софт. Но что стало с лабораторией, почему Майкл действовал самостоятельно и каким чудом он мог остаться в живых, если это действительно так – на эти вопросы она так и не получила ответа. У Медлин появилась теория, но не было оснований для доступа к информации, которая позволила бы ее проверить. После пропажи Эдриан она не могла просто поделиться своими догадками с ранее благосклонным к ней Джорджем, а потому смирилась с тем, что снова придется подождать. Но неожиданно судьба сама пошла ей навстречу.

На мониторе высветилось новое сообщение. Медлин приглашали в Центр для консультации по вопросам возобновления исследований, проводимых ранее в уничтоженной южно-африканской лаборатории Четвертого Отдела. Медлин удовлетворенно подняла подбородок: «Что ж, все возвращается на круги своя». Ей предстояла интересная работа. В предвкушении этого удовольствия она подняла брови и слегка улыбнулась. Рука потянулась к лейке – ей захотелось поделиться радостью со своими растеньями. Новые питомцы Медлин, любовно взращиваемый в этом подземелье, особенно радовали ее в последнее время.

Раздался звонок интеркома. Пол приглашал поужинать сегодня в Башне и, судя по тону голоса, отказ совсем не входил в его планы. Медлин вздохнула, но потом поняла: этот вечер может быть значительно приятней, чем ожидает ее бывший напарник и теперешний Шеф. Мстительная усмешка промелькнула в ее глазах. Медлин поняла, как скрасить себе этот вечер.

===

«Слишком быстро она согласилась сегодня», - Пол терялся в догадках: что-то важное произошло между ними в последние дни или она тоже нуждается в близости? Ужин был прекрасен. На лице Медлин естественно и роскошно смотрелась вежливая, в меру заинтересованная маска. Безупречная прическа и платье, тонкий запах его любимых духов… Пару бокалов хорошего вина – и Пол стал оттаивать, вспоминая, как им было хорошо вдвоем, какой жизнью и страстью горели ее глаза в их короткие, но такие бурные ночи.

Танец продолжился в постели. В ответ на его ласки Медлин глухо вздыхала, в нужные моменты подавалась на встречу его рукам… Был момент, когда Полу почудилось, что его Медлин вернулась… Но свечи погасли, закончился танец и на подушке рядом с ним оказалось прежнее, вежливое и внимательное лицо. Он с надеждой искал искру тепла в ее прекрасных улыбающихся глазах, хотел взять ее за руку и просто обнять, прижимая к себе все крепче и крепче, когда Медлин спокойно произнесла:
- Меня вызывают в Центр для консультации по возобновлению опытов в лаборатории Четвертого Отдела. Я отбываю завтра же. На две недели.

Пол на мгновенье осекся, пытаясь понять, о чем же именно она говорит. Но глубже заглянув в темные глаза, где светился торжествующий свет, он понял, что все, что было между ними сегодня – просто очередная иллюзия, и ее месть свершилась.

- Хорошо, - сдерживая всклокотавшие чувства, улыбнувшись, произнес он. - Отчет по Ирану должен быть на моей панели через час!.. – Вежливо кивнув Медлин, он накинул халат, вышел и закрыл за собою дверь.

===

Закончив с переездом Елены, Никита возвращалась в Отдел. Окидывая глазами серые и мрачные коридоры, она не могла отделаться от ощущения, что живет в декорациях какого-то затянувшегося фильма. Жизнь Елены: милый уютный дом, фотографии Майкла на столе, лепетанье и объятия Адама, ароматная выпечка – все это казалось таким настоящим и настолько дышало жизнью, что Никита с трудом понимала теперь, как Майкл вообще мог возвращаться в Отдел снова и снова. Она знала единственное место, где здесь еще сохранилась жизнь – и Никита зашагала к каморке Вальтера.

Это была их первая встреча после гибели Майкла. Старик молча обнял ее, и долго и нежно гладил морщинистой рукою склонившуюся к его плечу белокурую голову. Он не находил слов, да слова и не были нужны. Достаточно было того, что он знает, каково ей сейчас и как тяжело ей было в первые минуты после того, как она узнала, что Майкла не стало. Кто знает, сколько бы они стояли так, обнявшись, но загудел интерком. С очередной операции вернулась группа Девенпорта – и теперь Шеф, судя по тону, вызывал Вальтера для малоприятного разговора. Старик с досадой поправил бандану:
- Дождись меня, сладкая. Надеюсь, я скоро вернусь. Если конечно, меня сразу не запишут в расход, - с сарказмом усмехнулся он и в ответ на ее непонимающий взгляд, пояснил. – Ну, вдруг, это третья моя ошибка за последнюю неделю?..

Проводив Вальтера глазами – «Удачи тебе!», - Никита снова окинула взглядом коридоры Отдела. Все по-прежнему. Кипит спокойная и важная работа, коршуном восседает в своей прозрачной клетке Шеф. Только один кабинет теперь пуст и темен. Все на месте, но так не хватает Его… Она подняла подбородок и опустила веки, чтобы сдержать подступившие слезы. А когда открыла глаза, то просто не поверила им. Спокойно и собрано Майкл шагал к операторской по гулкому коридору Отдела.

Даже старожилы вряд ли могли припомнить, когда еще в подземельях их редкостно дисциплинированной организации стояла такая тишина. Коллеги Биркоффа, как выброшенные на сушу рыбы, ошеломленной волной молча и медленно распахивали рты и глаза навстречу этому зрелищу. Майкла сочли погибшим, оплакали, разве что не причислили к лику святых. Его наилучшие и наименее секретные показатели обнародовали и поставили в пример другим оперативникам для повышения эффективности… А он взял - и вернулся. Такой наглости не ждали даже от него.

Отдел замер. Зависший у окна своей «голубятни» Шеф сумел удержать потяжелевшую челюсть, но не справился с управлением сигаретой. Она рассталась с его нижней губой и, тлея и плавно паря, опустилась на пол. К счастью, все были слишком заняты Майклом, чтобы заметить это. А Майкл, словно не понимая эффекта от своего чудесного воскрешения, сосредоточенно шагал на отчет к руководству.

Никто не пытался его поприветствовать. Кроме Вальтера. Проходя мимо старого оружейника, только что вышедшего от начальства после очередной выволочки, Майкл получил неожиданно резкий и четкий удар, направленный в челюсть. Он автоматически отклонился, отчего контакт оказался несколько смазанным, выглядевшим в итоге как обычная отеческая оплеуха. Подняв на Вальтера непонимающий взгляд, он увидел, как взбешенный старик, с напряженными плечами и глазами на мокром месте, дрожа всем телом, яростно смотрит на него, сжимая сухие и жилистые кулаки. «Она не знала», - дошло до Майкла, и он понял, отчего такой ненавистью горели глаза Никиты, когда, он проходя мимо, встретился с ними, мягко коснувшись взглядом их голубой глубины, длинной шеи, вздернутого подбородка… А сейчас, скрыв предательски покрасневшие глаза за темными очками, натянув почти до плеч бесформенную шляпу и выпрямив спину, Никита уже шагала к ближайшему выходу. Майкл задержал дыхание, кивнул Вальтеру, и направился по ступеням вверх.

К моменту его появления Пол уже отлично владел собой. Желая собственноручно разобрать своего лучшего оперативника на фрагменты биологического материала, он все же откладывал это удовольствие ради любопытства. Шеф рассчитывал, что ему предстоит услышать беспрецедентно захватывающий отчет. «Сколько же нужно наглости, чтобы на этот раз правдоподобно все объяснить?..»

Продолжение следует…

Терра, это бесподобно!!! Я настолько погрузилась в фанф, что забыла об окружающем мире на целый час!!!

Цитата

Каталась по полу от смеха

Цитата

И только я вползла с пола на кресло, как тут же свалилась обратно


С нетерпением жду продолжения!!!
Огромный респект и охапка цветов

Одно Слово "БЕСПОДОБНО"

Девочки, Delf, Musy - спасибо, что прочли.
Delf, а ты что-то совсем редко в гости к нам заходишь, а там есть чего почитать и помимо моего баловства.
Тем не менее - окончание дозрело, вот оно.

=============================

Наверное, это никогда не кончится: вечная ложь, опутывающая нас своей вязкой и мутной паутиной… люди, которые лучше нас знают, чему мы должны посвятить свою жизнь: чем жертвовать, кого защищать, кого ненавидеть… это подземельное небо: серое, цементное, без солнца, без начала и конца… Я не хочу такого неба для нас с тобой.

Выхожу из Отдела на залитую солнцем улицу. Лучи хлещут по щекам, опавшая листва шуршит под ногами, шумно и весело наперебой горланят птицы...
«Ты жив!..»

Вернуться, подбежать к тебе, обнять, прижаться всем телом, окунуть пальцы в пепельные завитки на затылке, вдохнуть твой запах – в той загорелой ложбинке у шеи, - и замереть счастливо.
«Ты жив!..»

И почувствовать, как оживаю сама. Почувствовать, насколько проще и радостней становится все наше подземельное существование, как наполняется оно светом и смыслом просто оттого, что ты - рядом.
«Я жива!..»

Она должна когда-нибудь стать такой – наша жизнь. Или - если это вообще возможно – хотя бы твоя. Сейчас так ясно понимаю это.

Если нужно умереть за тебя – я умру. Если нужно жить за тебя – я буду жить. Даже здесь. Но не оставляй меня больше одну в такой пустоте. Потому что, видит бог, я прошу не так уж и много. Мне нужно просто знать, что где-нибудь на этом свете есть ты. Что ты – жив. И ты – счастлив… насколько это вообще возможно.

Открываю дверь с номером 412.
Я дома. Я жду тебя.

===

Мой отчет завершен. Пол негодует – скорее чувствую это, чем вижу, - но он отменно владеет собой.

- Почему ты думаешь, что это сойдет тебе с рук? – вопрошает он, цепко глядя на меня ироничными глазами. Он не может знать, как тонкая жилка пульсирует у его виска. – Как бы то ни было, тебе еще долго работать со мной, а не с Джорджем. То, что ты выполнял его прямой приказ, не отменяет тех сложностей, которые возникли в Отделе из-за твоей… ммм… скоропостижной кончины. – Он позволяет себе улыбнуться, все еще не сводя с меня глаз.

- Я уже подготовил предложения по всем операциям, сроки которых были отложены из-за моего отсутствия. В каждой ситуации это время позволило нам получить дополнительные возможности. Все мои предложения – на вашем компьютере… – делаю паузу, чтобы Шеф мог прочувствовать важность следующей информации. - …Вместе с базой данных, украденной из Претории. – Вместо вопроса Пол поднимает бровь, и я продолжаю. - Она была там с самого начала. Адрес директории я также отправил вам. Центр решил, что курировать лабораторию будет Первый Отдел: у нас достаточно опыта и ресурсов, чтобы расширить и оптимизировать возможности, достигнутые при использовании процесса Гельмана… - бровь поднимается еще выше, но я спокойно продолжаю – и Шеф понимает, что тайна Эдриан осталась нашей тайной.

Несколько секунд Пол молчит, обдумывая свой (или мой?) следующий шаг. Наконец он сдержанно кивает головой:
- Спасибо, Майкл. Это хорошая работа. Надеюсь, отчет для Медлин будет таким же оперативным и полным.

Я лишь почтительно киваю:
- Конечно, сэр. Она уже получила всю необходимую информацию.

Он поднимает подбородок, довольный тем, что я снова признаю его высокий статус. Наверное, кажется, но его глаза немного оттаивают. «Сукин ты сын!..» - отчетливо читаю я в них. Что ж, похоже, соскучился не только Вальтер.

Спускаясь по звенящим металлическим ступеням, осознаю, что мне тоже не хватало этого места. Но сейчас больше всего на свете не хватает ее.

===

- Конечно, сэр. – Его голос по-прежнему тих, почти скромен. «Сукин ты сын!..» - чуть не вырывается у меня, когда я вижу, как он спокоен и доволен: у него все опять получилось!.. И все опять сойдет ему с рук.

А что, собственно, произошло?.. По заданию Центра проверена новая генная технология, разработанная в преторской лаборатории перед ее уничтожением. Теперь похищение многих лидеров террористических групп можно обставить так натуралистично, что никто не усомнится в их гибели. Да и многие приставы, озадаченные защитой свидетелей, смогут, наконец, заснуть спокойно: смерть их очень даже живых подопечных подтвердят даже самые въедливые криминалисты. Если наши лишь развели руками… Бездельники! они обязаны были догадаться!.. «Это стратегическая ошибка», - успокаивает мое негодование внутренний голос (как некстати это отсутствие Медлин!)…

Но ошиблись не только мы. По иронии судьбы мы скорбили о потере лаборатории вместе с Красной ячейкой, которая слишком близко подобралась к тому, чтобы завладеть всеми наработками Четвертого Отдела. А тут – паффффф! – и ничего. Столько времени, денег, столько планов и надежд – и все просто взлетает на воздух: ищите, если сможете. Красивый ход!.. Он дает мне право гордиться Майклом. В конце концов именно я его воспитал. Но он не дает ему право думать, что можно дурить руководство и держать под контролем все, что заблагорассудится!..

Но и у победителей есть слабые места. Это не будет местью - обычное ограничение допуска из соображений безопасности, - но операция «Вачек» продолжится без участия Майкла, я позабочусь об этом. Это поможет ему держать в руках свое властолюбивое эго!..

Есть еще Биркофф. Точнее, малютка Дори. После отъезда Медлин девчонка исчезла на следующий же день. Вместе с данными собственного профайла, вместе с многими системными кодами… Ее сложно назвать невежливой, все же она оставила нам прощальный подарок. – Пол недовольно поморщился. – Теперь где-то в недрах нашей системы сидит вирус, способный обрушить всю нашу сеть при первом же запуске той новой программы внутри нее – или в случае, если мы все же доберемся до этой маленькой наглой девчонки! Что ж… Майкл у нас специалист по новейшим технологиям? – Он не без ехидства усмехнулся. - Вот пусть и займется этим.

===

- Майкл, дружище!.. как же я рад тебя видеть!.. – мне кажется, еще немного - и Биркофф бросится мне на шею, чтобы задушить в объятиях. Неважно выглядит – нервы, бессонные ночи… пожалуй, неделя не прошла для него даром… передергался парень… немудрено.

- Здравствуй! – стараюсь вложить в это слово столько тепла, сколько возможно, чтобы дистанция между нами осталась прежней. Эта работа не позволяет заводить друзей, но я знаю, что могу на него положиться – пока он будет хотя бы слегка сомневаться, кто же я на самом деле: друг или враг? А потому, меняя тон на более сдержанный, продолжаю: – Как продвигается восстановление преторской базы?

Биркофф тут же мрачнеет:
- Плохо. Слишком мало информации, бесследно пропали важнейшие участки системы… не думаю, что вообще реально восстановить ее целиком. К тому я потерял помощника… есть осложнения. Маловато ресурсов даже для поддержки текущих задач, не то что для восстановления такого объекта…

- Этого больше не требуется. Задание было тестом. Подготовь для Центра отчет о том, что вообще удалось восстановить. – Биркофф опускает глаза. Не знаю, радует ли его эта новость. Кому приятно делать огромную и бесполезную работу?.. Впрочем, это не самое худшее: нечасто за последнее время я просил его выполнить то, что согласовано с нашим непосредственным руководством.

- Майкл, есть еще одно осложнение… - Биркофф мнется и краснеет, опускает глаза.

Здесь есть что-то личное или мне только кажется это?.. или это просто досада профессионала, которого обвел вокруг пальца собственный ученик?.. Прости, Биркофф, но Дори - твоя женщина и твоя проблема. Как бы тебе это мягче объяснить?..

Перед глазами встает лицо Никиты… она ждет. Набираю в легкие воздух, надеваю непроницаемое лицо и говорю:
- Поиск Дори – твоя работа.

Через пару минут за мной захлопывается тяжелая металлическая дверь. Сегодня Отдел обойдется без меня. Есть место, где сейчас я нужнее - маленькая квартира на окраине города. Квартира с номером 412.

===

/ за день до этого/

Те же стены – только более глянцевые, - те же металлические подлокотники с фиксаторами. Они думают, это поможет деморализовать меня?.. обычная рабочая обстановка, просто иная точка обзора. Возможно, опыт интересен, но он совсем не нов. Сколько раз я садилась в это кресло, чтобы продумать метод воздействия на собеседника, который предпочел бы оказаться сейчас совсем в другом месте... Жаль, холодный металл слишком плотно охватывает запястья. Опять вечерами будут ныть суставы…

Интересно, помнит ли Пол, как именно мы с ним впервые увидели друг друга?.. Я сидела в таком же кресле, а он говорил мне про то, что я уже умерла. Какая глупость!.. Только здесь жизнь обретает и ценность, и смысл. Как они могут – там, за этими стенами, - проживать жизнь, разменивая ее на бесцельные порывы?.. Секс, гамбургеры, шопинг… ради этого стоило появляться на свет?.. Жажда денег, жажда славы… А можно просто делать свое дело – дело, которое и позволяет этой земле вертеться по своей оси. Им этого не понять – тем, кто живет по другим законам, - того, как терять близких, чтобы не иметь слабых мест… того, как забывать о себе, чтобы собственные чувства не имели значения… Есть человек, которого я потеряла так быстро, что не успела даже понять, был ли он в моей жизни… Странно, что все эти мысли приходят в такой обстановке. Неужели нервы? – Вряд ли… после стольких-то лет…

Бесшумно отплывает в сторону белая полусфера двери – и на пороге появляется Майкл. Я не удивлена, и могу опередить его, первой задавая вопросы.

- Здравствуй, Майкл. Отлично выглядишь - особенно, с учетом обстоятельств твоей гибели. – Только человек, отлично знающий меня, сможет разглядеть сарказм в мягком и спокойном тоне моего голоса. Голос – мой любимый инструмент. Он послушен и гибок. Он всегда делает именно то, что мне требуется сейчас.

- Здравствуйте, Медлин. – Сдержанный и почтительный кивок. Майкл не спешит с ответами. Просто вежливость, не больше.

- Я жду объяснений. Зачем я здесь?
- Чтобы помочь.
Он смотрит внимательно и почтительно. Прекрасный актер, непростой собеседник – для кого угодно, но не для меня. Я сама воспитала тебя, Майкл. Я понимаю все твои взгляды и вздохи, и отлично знаю твои слабые места… ты слишком рискуешь, Майкл. Интересно, ради чего?

Он делает паузу, а потом продолжает:
- Когда-то много лет назад на базе ваших разработок был основан Четвертый Отдел. Он стал важной частью организации, и его роль сложно переоценить. – Майкл стоит рядом, скрестив руки перед собою. Его голос по-прежнему сдержан и тих. – Предложенные вами технологии стали реальностью. А люди, которые испытали на себе их влияние – идеальными солдатами: исполнительными, управляемыми, послушными. – Он делает паузу, и я понимаю, что впереди – плохая часть новостей.

– Однако есть серьезные осложнения, и именно они беспокоят Центр. У подопечных Четвертого Отдела низкие коммуникационные навыки. Их сложно использовать в долгосрочных миссиях – они не умеют и не хотят строить отношения с другими людьми. У них высокая мотивация – и высокая смертность. У них просто нет того, для чего стоило бы жить.

Как такое возможно???.. Четвертый Отдел подвергает своих воспитанников такой обработке, что подобных вопросов вообще не должно возникать?.. Зачем им вообще нужны эти эмоциональные привязанности, когда они лишь усложняют жизнь?.. Я всматриваюсь в лицо Майкла, стараясь понять истинный смысл того, что происходит. И он продолжает:

- У обычного оперативника в критической ситуации включается «фактор Х»: рациональная оценка ситуации подкрепляется эмоциональной основой - стремлением выжить и преодолеть все… даже то, что кажется непреодолимым с точки зрения рацио.

Я прерываю его:
- Центр считает, что воспитанникам Четвертого Отдела нужна дополнительная мотивация?

Майкл мгновение молчит, а потом – отрицательно кивает головой:
- Не совсем. Сотрудничество с организацией должно стать результатом их доброй воли.

Добрая воля?.. откуда такие сантименты?.. Джордж, вероятно, впадает в маразм, если он счел, что эмоциональный фактор – это то, на что мы действительно можем опираться. И все же к креслу прикована я, а не Майкл. Поэтому мне остается лишь полнее понять задачу. Мне нужны ответы, и нужна пауза, чтобы разобраться с этой ситуацией. Поэтому лишь согласно киваю головой и вопрошаю:
- Что требуется от меня?..

Ответ не заставляет себя долго ждать:
- Сохранить их навыки – и помочь им стать нормальными людьми. Вы должны научить их чувствовать, Медлин.

===

Я знаю, что это он. Я знала это еще до того, как он поднимет руку, чтобы тихо, но настойчиво постучать. Касаюсь темного силуэта на экране – и открываю дверь. Он молча смотрит на меня… то ли «прости!», то ли «здравствуй!» светится в этих глазах.

- Я уже похоронила тебя, Майкл.
- Я знаю.

Снова тишина. Он все же входит в открытую дверь и мягко закрывает ее за собой. Дверь внимает его прикосновениям так же, как я. Вздыхая, слышу за спиной, как тихим хлопком она отделяет нас от остального мира. Прохожу в комнату, сажусь на софу и опускаю руки. Настало время мне все объяснить, Майкл. Я слишком долго этого ждала!..

Вместо ответа Майкл лишь тихо вздыхает.
- Кита… - его лицо опущено, мы смотрим в одну и ту же точку где-то там, на ковре. - Когда же ты научишься просто мне верить???...

Еще ниже опускаю голову: «Наверное, тогда, когда сама смогу рассказать тебе обо всем…» - и слышу, как мягко накрывает мою руку его теплая ладонь.

===

Она знает, что такое одиночный поиск. Такое уже было с нами однажды. Но теперь, когда мой рассказ окончен, она снова смотрит на меня словно ища ответа. В ее глазах нет слез, и я скорее чувствую, чем вижу, ее боль.
- Ради чего, Майкл? – спрашивает она. – Какова была твоя цель, если она стоила этого?..

И опять я должен молчать, потому что не в праве ей все объяснить. И все же я приоткрываю дверцу:
- Помнишь ту девочку с восьмого уровня?.. ты рассказывала мне о ней.
Она поднимает глаза, с надеждой и недоумением ища ответа. И в нарушение всех правил я даю ей этот ответ:
- Эти дети действительно существуют.

Ее глаза светятся благодарностью. Она опускает взгляд и накрывает своей рукой мою руку:
- Спасибо, Майкл. Это все, что мне нужно было знать.

===

Я молчу еще минуту, а потом решаю, что время для объяснений уже истекло. Наклоняю голову к его плечу… как мне не хватало его плеч!.. вдыхая их теплый, немного терпкий запах, яростно шепчу:
- Не знаю, что тебе придется сделать, чтобы в следующий раз я вместе со всем Отделом поверила в твою смерть!..
- А ты не верь. – Губы Майкла касаются моего виска… его дыхание греет мне ухо и тихо шелестит в волосах: - Именно это помогает мне жить.

Я не знаю, это сдавленный смех или стон вырывается из моей груди. Отстранившись, упираюсь ладонями в его широкие плечи, и – поднимая взгляд, – тону в темных от страсти глазах. Прильнув соскучившимися губами к седеющей щетине, нахожу его губы, и жадно глотаю их вкус… Обвивая руками могучую шею, падаю куда-то вниз, притягивая его к себе сильней и сильнее. Его дыханье становится тяжелым. Он наклоняется ко мне, не отрывая горячих губ от моего дрожащего рта, и привычным жестом захватывает в плен мои запястья, прижимая руки к изголовью софы у меня за головой. И тогда мое терпение заканчивается.

Я не могу больше играть по его правилам, и не хочу больше ждать!.. «Я слишком поверила, что ты мертв, чтобы наслаждаться сегодня твоей долгой, томительной нежностью!..» Горя отчаяньем и желанием, выскальзываю из-под него, переворачиваюсь и придавливаю его к кушетке. Теперь его руки в плену у меня. Удерживая их у Майкла над головой, почти что рыча, опускаюсь к его губам, плечам, сильной шее, покрывая их то ли стонами, то ли укусами. Он не против такого начала. Покорно принимая мои мстительные ласки, Майкл медленно прикрывает уставшие глаза. Лишь уголок его рта чуть изгибается в мягкой улыбке. Последнее, что я помню, – тихий шепот: «Как скажешь, cheri… как скажешь…»

===

/снова за день до этого/

- У вас 2 недели на разработку и внедрение соответствующих программ, Медлин. Центр будет наблюдать, но ключевые решения – за вами. – Майкл кивает мне на прощанье и поворачивается, направляясь к двери.

- Ко мне предполагаются еще какие-то санкции? – я выразительно перевожу взгляд на металлические кольца на своих запястьях.

- Нет, конечно. Просто вам предстоит еще одна встреча.
Дверь тихо закрывается, фигура Майкла исчезает в ее темном проеме. Мне остается только ждать - сама не знаю, чего.

…И вот он входит, серьезный и собранный, сверля меня недетскими глазами на нежном детском лице. Розоватый отсвет щек и нежных ушей оттеняет глубину его карего взгляда… со времени нашей встречи Джером существенно вырос. Я по-прежнему обездвижена, но в отличной форме и отлично владею собой. Что бы ни придумал сегодня этот Маленький Мук, я справлюсь с этим, потому что, несмотря на его навыки и ум, я опытней. Я готова к этой встрече. Я справлюсь. Главное понять, зачем он здесь.

Джером подходит совсем близко и поднимает на меня глубокие глаза:
- Медлин, вы - моя мать?..


К О Н Е Ц

terra (Пятница, 08 декабря 2006, 19:46:40) писал:

Terra! Ты молодец! Пишешь так, что прям дух захватывает! Очень хочется побольше таких трогательных сцен.

Рычу от полученного удовольствия!