Одна из таверн в Порт-Рояле. Поздний вечер.

- Я уже говорил. Я - скромный художник. Портреты, миниатюры. А оказался я в такой, как вы выразились, компании, потому что у меня практически не было выбора, - развел руками Абрахам, - Ночные прогулки полезны для здоровья, но очень часто опасны для жизни. Я предпочитаю не спорить с вооруженными людьми, когда они меня о чем-то просят.
Абрахам улыбнулся красавицам. Не заискивающе, спокойно. Он очень постарался, чтобы ни тени злорадства или преаосходства не мелькнуло в его глазах. На самом деле эти девушки казались Абрахаму смешными.
Свобода. Да что они понимают в свободе? Сбежать от виселицы? Отобрать в потьмах кошелек у горожанина? Подстрелить кого-нибудь и остаться в живых? Пусть думают, что они постигли смысл свободы...

Беседа подруги с их новым знакомым показалась Вожанс интересной и занимательной, да и личность художника вызвала в ней неподдельный интерес.
-- Клоя, чтобы приготовить рагу из зайца, нужно иметь как минимум кота, а чтобы делать все, что хочется, мы хотя бы должны знать, что именно нам хочется делать, - холодно произнесла она, закуривая сигару и бросая из-под полуопущенных черных ресниц любопытный взгляд на мужчину. В ее голосе и интонациях улавливалось столь странное для такой красивой, гордой и независимой женщины отчаяние и скептицизм. Несмотря на то, что она была отчаянной пираткой, и немало испытала в своей недолгой, но отмеченной яркими впечатлениями жизни, морская романтика была ей полностью чужда.

приготовить рагу... интересное сравнение... нет, как-то слишком... хотя... Эх, сейчас бы в мастерскую, где есть бумага и карандаш. Ускользнет ведь мысль. А это могло бы быть лучшим переходом в череде переходов в ечность. Две воительницы, объединенные... Абрахам даже головой встряхнул, прогоняя желание немедленно что-то делать со своей идеей.Или это хмель ударил в голову? Ну, что за страна, то приступ некстати, то алкоголь... Абрахам взял себя в руки, сжав кружку так, что костяшки побелели. Он с трудом отвел взгляд от вероятных жертв... Интересно, он все еще не решил... потому что ничего не чувствовалось, никакого знака... Абрахам, отводя взгляд, столкнулся с другим взглядом.
Она была здесь. Зачем? Абрахам зажмурился. Слишком много. За один день слишком много всего. Голова закружилась.

Вожанс не могла не заметить, что с ее новым знакомым происходит что-то странное. Похоже, крепкое спиртное для несчастного художника - совсем непривычное дело! Ну как же, знаем мы вас, англичан...
-- Вам дурно? - спешно погасив сигару, Андре подбежала к Абрахаму, резко встряхнула его за плечи. - Да вы, любезный друг, похоже, кроме кисти и карандаша, ничего в руках не держали... Ничего, привыкнете. Здесь вам, должно быть, душно, выйдем отсюда... а дурнота скоро пройдет, - предложила пиратка.

Абрахам не стал сопротивляться и спорить. На улицу, так на улицу. Может, там эти красотки, наконец, оставят его в покое, и он сможет вернуться домой к своим рисункам.

После удушливой атмосферы таверны, насквозь, казалось, пропахшей винным перегаром, потом и жженым табаком, легкий свежий морской ветерок был воспринят Абрахамом и Андре как дар свыше.
-- Вот видите... - мягко улыбнулась Андре, поглаживая тонкими пальцами тыльную сторону его руки, и никак не догадываясь об истинной причине его недомогания. - Вам уже лучше... А пить много - это большое искусство, приходит с опытом. Сразу напиваться до чертиков не стоит, не ровен час, в ящик сыграете... - завершила она свою речь "оптимистическим" прогнозом.

Абрахам в ответ улыбнулся как можно более беспомощно.
- Видите, я оказался не лучшим сотрапезником, миледи. Надеюсь, я найду дорогу домой.

-- Если вам угодно, я могу вас проводить, - предложила Андре, зная, что со стороны это выглядит несколько несуразно - дама провожает мужчину до дома. Впрочем, если дама - оторва-пиратка, а мужчина - утонченный английский художник, не так уж и несуразно...

- Я... не хотел бы вас затруднять, - Абрахаму даже не нужно было притворяться беспомощным. Ну, разве что чуть преувеличить. Конечно, сам бы он прекрасно добрался до дома... ну, не прекрасно, но без сомнения добрался бы. Но ему хотелось, чтобы будущая избранница вечности узнала, где он живет... и возможно, потом пришла туда сама... Он пока не знал точно, можно ли назвать избранницой этцуне совсем обычную женщину... но необычность и привлекала. Затуманенное алкоголем сознание уже рисовала кровавые картины перехода в вечность. И красота этих видений приводила Абрахама в трепет. Он дрожал, ка кот лихорадки. - Я - всего лишь ничтожный художник, я недостоин вашего участия...

-- Бросьте... - небрежно отмахнулась испанка. - Ложная скромность вам не к лицу. Это я недостойна много из того, что имею... Кроме того, когда-то, в моей прошлой жизни, я тоже неплохо рисовала. Немного лучше, чем это требовалось от девушки из высшего общества, - почему-то вспомнила Вожанс, мысленно возвращаясь к тем временам, беспечным и счастливым, когда она была герцогиней де Медина, и грезила о том, кто по своему положению был равен ей, но никогда, никогда не мог бы стать ее мужем. Это наваждение до сих пор еще мучило ее, но она никогда не называла свою безумную запретную страсть ее истинным названием.