Долгое возвращение в Санта-Барбару

Глава 27. Прощание.
Богота.

Мэри с большим удивлением узнала, что по завещанию Фернандо она получает миллион долларов. Деньги располагались на ее счете в государственном банке. Это было новостью для вдовы, так как она вовсе не помышляла о деньгах, ни принимая предложение, ни выходя замуж. Она решила, что с чистой совестью пустит их на развитие благотворительного фонда семьи Джоули, но Карина очень огорчила ее сообщением, что фонд закрывается. Спорить было бессмысленно: все сотрудники уже получили выходные пособия, все счета были аннулированы (и это всего за неделю!). Мэри осталось лишь подписать несколько документов, но она все-таки попыталась защитить дело, которому посвящала всю себя последние месяцы. Однако дочь дона Фернандо была непреклонна в своем решении, к тому же переняв у отца нежелание что-то объяснять окружающим.
Мэри очень рассердило то, что представители этой семьи все время ставят ее перед фактом уже свершившимся. Она хотела бороться за свое детище, каковым она по праву фонд считала, и за тех, кому нужна была его помощь в этом городе. За десять минут, не особенно выбирая выражения, она высказала падчерице все, что думала о закрытие ею фонда, и та выслушала, хотя не собиралась. Карина устало кивнула и, сказав только: «Поверь, Джо, я вынуждена так поступить, но это к лучшему», протянула Мэри документы. Что-то было в ее утомленных глазах, в равнодушных жестах, что заставило Мэри молча подписать проклятые бумаги. В этот момент она испугалась за Карину, несчастную больную и одинокую девушку. Та взвалила на себя слишком многое, и Мэри не была уверена, что ее душа легко со всем справится.
И еще, поставив последний росчерк, Мэри явственно со страхом поняла – в Боготе ее больше ничего не держит. Дело было, конечно, не только и не столько в отсутствии работы. Фернандо похоронили, Риккардо вновь уехал в Санта-Барбару, чтобы кинуться на поиски своей девушки, Карина погрузилась с головой в дела на фирме, которую унаследовала, а донья Абигаэль переехала в дорогой пансион за городом. Мэри сама отвозила старушку туда. После убийства сына донья очень сдала, и невестка советовала ей оставаться дома. Но старая синьора уперлась. Заведение, которое она избрала, славилось качеством услуг и дороговизной, а также избранностью его постояльцев. Так что донья Абигаэль собиралась найти здесь партнеров для игры в твист и светской болтовни, что казалось ей лучшим занятием, чем наблюдать за тем, как «внучка гробит свою жизнь, подобно ее отцу и деду». Она остро переживала все происходившее в доме, хотя и не показывала этого. Прощаясь, Мэри принялась обещать бывшей подопечной, скоро ее навестить вновь. Но донья Абигаэль велела ей заняться своими делами и не тратить время на «богатых старух». С тем Мэри и пришлось покинуть пансион.


………………………………
- Когда ты едешь? – спросила Карина за ужином.
Мэри удивленно вкинула брови. Она не заговаривала о поездке, так как еще не была окончательно уверена в правильности такого решения.
- Я пока не собираюсь…- начала она.
- Разве тебе не хочется навестить сестру? – тут же перебила ее Карина нетерпеливым вопросом.
- Я регулярно звоню Кристи, - все еще не понимая, что собственно происходит, ответила Мэри, - у нее все хорошо, Томми поправляется…
- Вот и съезди, взгляни на малыша Томми, - ехидно предложила девушка. – И оставайся в Акапулько подольше, хотя бы до весны.
- Ты меня выгоняешь?! – не веря собственным ушам, воскликнула Мэри.
- Да! – теряя терпение, ответила Карина. – Я тебя выгоняю. Тебе не место в этом доме – убирайся!
Она швырнула салфетку и, резко поднявшись из-за стола, направилась в кабинет. Мэри осталась на месте. Она сидела так, словно громом пораженная, несколько минут. Поведение Карины ошарашило ее. Последние время они мало общались, казалось даже, что от прежней их дружбы не осталось и следа, но все же Мэри чувствовала доброе признательное отношение девушки и во время похорон ее отца и впервые дни их совместного сиротства. От чего вдруг такая перемена?..
Мэри твердо решила это выяснить, невзирая на задетое самолюбие. Она встала и пошла вслед за падчерицей по коридору, уставленному огромными китайскими вазами, вернее их дорогостоящими копиями, к которым прежний хозяин питал слабость. Фернандо ко многому питал слабость: к дорогим винам, сигарам, классической музыке, красивым девушкам, к Джо – женщине без прошлого… Но любил ли он кого-нибудь, кроме дочери?.. Впрочем, не стоило сейчас занимать психоанализом – сделанного не исправишь… Мэри негромко постучала в дверь кабинета и вошла, не дожидаясь приглашения.
Карина работала за компьютером. Она устремила на вошедшего очень недовольный взгляд. Все в доме были извещены, что ее, как и отца, во время работы можно беспокоить только в крайнем случае. Узрев в дверях свою мачеху, Джо, которой она все только что сказала, девушка открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой по поводу непонятливости последней. Но та опередила ее, очень тихо, по-доброму глядя, спросив:
- Что случилось, Карина?
- Ничего…- буркнула девушка, вновь уставившись в монитор.
- Как же «ничего», - удивилась Мэри, - если ты обращаешься со мной как с врагом?
- Ты и есть – враг! - злобно прошипела Карина. – Ты никогда не любила отца! Ты приняла его предложение только из-за его богатства и положения в обществе! А теперь ты думаешь, что стала хозяйкой в нашем доме? Ну, уж нет! Рылом не вышла!
У Мэри было такое чувство, будто ее ударили по лицу. Она покраснела, слезы подступили к глазам. Синьоре Джоули очень хотелось бы сейчас напомнить падчерице и обстоятельства, предшествовавшие ее свадьбе с Фернандо, и сцену в больнице. Но она не стала говорить ничего этого. Мэри тяжко вздохнула.
- Ты сама понимаешь, - все тем же тихим голосом ответила она Карине, - что заблуждаешься на мой счет. Мне и вправду пора покинуть Боготу. Я слишком задержалась здесь, но не потому, что собиралась оспаривать твое положение хозяйки в доме. Я беспокоилась за тебя и донью Абигаэль, но, коли обе вы так стремитесь от меня избавиться…
Мэри умолкла. Слезы душили ее, но она продолжала сдерживать их, не позволяя себе развернуться и кинуться, рыдая, к себе и тем самым показать Карине, насколько уязвлено себя чувствует.
Карина долго молчала, не глядя на мачеху. Она встала, подошла к окну и уставилась на алый закат.
- Прости меня и в этот раз, Джо, - произнесла, наконец, девушка тихо. – Я знаю, что не имела права так с тобой разговаривать. У меня очень трудный период: отец убит, а дела на фирме идут не хорошо. Поверь, твое присутствие ничем мне не поможет, скорее наоборот…
- Что значит «наоборот», - Мэри задала вопрос автоматически, не задумываясь, еще не придя в себя от обиды.
- Это не важно, - поспешно отмахнулась Карина. – Важно другое: ты должна уехать. По сути ты не принадлежишь нашей семье, это не твоя жизнь. Я бы хотела этого, но наши желания не всегда исполняются… - Она тяжко вздохнула и продолжила:
- Ты сама призналась, что давно хочешь уехать… Я не терплю долгих сборов и прощаний, Джо, вот и напала на тебя… Прости, если можешь…
Мэри вдруг поняла, что выражение «гора упала с плеч» это не пустые слова. Все именно так и должно быть, и не нужно ничего объяснять. Она подошла к Карине и крепко ее обняла.
- Я вернусь, - пообещала Мэри твердо. – Разузнаю, как все было с моим погребением заживо, повидаю кое-кого и вернусь.
- Это не обязательно, - улыбнулась в ответ Карина. – Но я буду рада снова видеть тебя, даже в компании кое с кем.
- Это вряд ли, - грустно ответила Мэри.

Глава 28. В воздухе
Рейс до Сан-Франциско

Когда самолет, поднимаясь в воздух, словно осел на задние колеса, у Мэри что-то сжалось внутри. За годы проведенные в Боготе, этот город стал для нее родным. Долгое время она не имела другой родины и теперь с тоской расставалась, с черепицей на крышах, с кафе на площади Боливара, с «холмом чудес» и даже со своей, давно заброшенной, квартиркой на окраине. Мэри была уверена, что еще вернется сюда, ведь именно здесь теперь была ее семья и были друзья, которые ее ждали. И все же тоска и дурные предчувствия не давали Мэри покоя и она оттягивала свой отлет находя всяческие к тому предлоги, и не внимая недовольству Карины, которое росло, казалось, ежечасно. Нужно было: съездить в приют падре Хуана (куда Мэри пожертвовала крупную сумму из своего наследства), чтобы помочь с приемом новеньких и проститься со стариком, забрать документы из колледжа, сделать все необходимые покупки, и еще уйма дел… Но вчера все дела были ею завершены. Все чемоданы упокованы. Риккардо позвонил, сообщая, что уже снял большой дом для нее на побережье. Вчера Мэри в последний раз навестила донью Абигаэль, которая как и внучка долгих прощаний не любила. Мэри с болью потом вспоминала ее обреченный вид и сгорбленную старушечью позу. Больше они никогда не виделись: донья Абигаэль умерла, когда Мэри была уже в Санта-Барбаре, на пороге самого гнусного открытия в своей жизни, но некому было даже сообщить ей смерти старушки.
Потом Мэри заехала к Кэтрин. Здесь прощание было легким и даже веселым. Кэт полностью поддерживала решение Мэри все окончательно выяснить, только просила не забывать их дружбу и звонить хотя бы изредка. С Кариной они простились утром. Печальный взгляд, крепкие объятия – и все. В аэропорт «Эльдорадо» девушка не поехала.

Первую часть полета рейсом «Богота – Сан-Франциско» Мэри все время шутила, стараясь подбодрить совершенно сникшего Пако. Он, как и синьора понимал, что Карина, отправляя его в США как телохранителя мачехи, просто избавлялась от ставшего в одночасье ненужным молодого человека. Мэри была к тому же уверена, что не нуждается в охране или помощи в делах. Будь это кто-то другой, синьора Джоули отказалась бы на отрез, но Пако дело иное. Она взяла его с собой в надежде, если не избавить от любовной тоски совершено, то хоть отвлечь немного. Это все, что она могла для него сделать в сложившейся ситуации, ибо попытки образумить Карину ни к чему не привели. Девушка вбила себе в голову, что отец ее был прав, что Пако не достоин находиться рядом с ней. По крайней мере, так Карина объясняла свой разрыв с женихом. Мэри верить в подобную перемену в характере подруги не хотелось, но другого объяснения у нее не было. Что думал на этот счет Франциско, Мэри не знала, потому что он почти все время молчал. Молчал он и сейчас, отсутствующим взором измеряя проход в салоне первого класса, словно ища что-то или кого-то. И Мэри решила пока оставить молодого человека в покое, надеясь, что новые впечатления, чужая страна и другие люди вокруг, исправят его настроение скорее, чем она старыми анекдотами.
Умолкнув, она осознала, что своей болтовней пыталась отвлечь не одного лишь несчастного любовника. Ее собственное состояние было далеко от спокойного. Чем меньше времени оставалось до посадки, тем страшнее становились ее предчувствия. Правильно ли она поступает, оставив Боготе Карину, увязшую в околокриминальных (в чем можно не сомневаться) делах. Мэри, понимала, конечно, что Карина не стала бы слушать ее, но все-таки, не было ли долгом подруги и родственницы вмешаться? Впрочем, нет сомнений, вмешаться ей бы не удалось. Дело не в Карине. Дело в том, что сама Мэри страшится тех испытаний, что ждут ее. Что узнает она в клинике Сан-Франциско, а затем в Санта-Барбаре? И удастся ли узнать всю правду о том, кто виновен в ее похищении? Она подозревает Марка, но мог ли он все так хорошо организовать в одиночку? Он ли все-таки это сделал? Как оказалась в это замешена Джина? И… что скажет Мейсон, увидев ее живой?
У Мэри екнуло в груди. Все это время она старалась не вспоминать о Мейсоне. Глупо было надеяться, что он все еще ее любит. Глупо было надеяться, что он одинок. Она давно умерла для него. Он имел право все забыть, влюбиться, создать семью. И все же, все же… неужели он ВСЕ ЗАБЫЛ?! Глупо было любить его, но Мэри любила. Любила, даже не помня собственного имени, даже выходя за другого.
Ее вторая жизнь странным образом повторила первую: церковь, медицина, брак с нелюбимым по большому счету мужчиной. Это напоминало какую-то глупую карусель, вроде двигаешься и даже быстро, да только все по тому же кругу. Пришло время положить этому конец. Шесть лет назад ее похитили, упрятав подальше от любимого и любящего ее человека. Ее чуть не расчленили заживо, как безродную. Но Эдван выходил ее, а сестра вернула ей память. Значит, богу было угодно, чтобы она все же вернулась на место преступления, чтобы сказать всем, что оно было. Нет, она не станет мстить, просто узнает правду. И Мейсон тоже узнает. Не важно женат он, помнит ли о ней. Она просто хочет его увидеть. Ради него она когда покинула монастырь, ради него ушла от мужа, ради него летит сейчас в Сан-Франциско. И, пускай, нет у Мэри надежды вернуть былое счастье, но отказ от этой поездки означал бы только одно – ей нужно было остаться монахиней.
Объявили посадку. Пако неожиданно оживился и сказал:
- А знаешь, Джо, я думаю, ты права, я должен смириться и забыть… В США это сделать легче. Это хорошо, что мы сюда прилетели.
- Уж будь уверен, - отвечала Мэри, улыбаясь.

Глава 29. Грядут перемены.
Санта-Барбара.


Новость о том, что новый судья подает в отставку облетела курортный городок в одну секунду. Многим это казалось шуткой. Еще более невероятной была причина его ухода с совсем недавно приобретенного поста. Впервые услышав, в это мало кто верил, но вскоре все сомнения отпали. В первых числах февраля на пресс-конференции в офисе компании «Кэпвел-Интерпрайзис» было официально заявлено, что СИСИ Кэпвел снимает с себя обязанности главы корпорации и передает их старшему сыну – Мейсону. Эти события (Уход СИСИ и выбор Мейсона в качестве приемника) застигли многих врасплох. Город долго гудел, как растревоженный улей. И только самые близкие понимали, что послужило причиной таких перемен в управлении компании «Кэпвел-Интерпрайзис». В Санта-Барбаре было известно, что жена мистера СИСИ Кэпвела пострадала от рук чокнутой девицы, пробравшейся на свадьбу Локриджей и устроившей там пальбу. Некоторые связывали данное событие с отходом СИСИ от дел, и они были правы.
Обеспокоенный состоянием здоровья Софии, СИСИ забросил компанию совершенно. Само печальное было в том, что София чувствовала себя все хуже. Это было тем страшнее, что с самого начала врачи и близкие ожидали только благоприятного исхода. Пулевое ранение не было смертельным, и Софию обещали выписать в скором времени, но дни шли, а женщине становилось все хуже. После очередного обследования СИСИ сообщили, что организм его жены истощен, иммунитет снижен (недавняя попытка Кена отравить ее не прошла бесследно), что врачи сделают все возможное, но они не всесильны к несчастью. Фактически СИСИ предложили готовиться к худшему. Это был нежданный и тяжкий удар. Сейчас, когда его отношения с Софией, наконец, наладились, СИСИ был не готов потерять ее навсегда. Он проводил в палате жены все дни, лишь изредка оставляя ее наедине с Келли или Тэдом. В первые дни болезни Супруги многое обсуждали , кроме смерти, и вспоминали самые чудесные моменты, пережитые совместно. СИСИ продолжал надеяться, вопреки докторам и фактам, утверждавшим, что будущего для Софии уже нет. Ради ее выздоровления СИСИ совершил вещь прежде немыслимую – полностью примирился с Лайонелом Локриджем и пожал ему руку прямо у ее больничного ложа. Но ничего не помогало – София угасала на глазах. Она уже с трудом узнавала окружающих, лишь изредка устало улыбаясь мужу или детям. Для этих редких минут просветления, СИСИ и сидел теперь в ее палате почти неотлучно.
Тем временем империя под названием «Кэпвел-Интерпрайзис» требовала постоянного контроля, и СИСИ принял решение, единственно верное в данном случае.
Вопреки ожиданию отца, Мейсон согласился не сразу. Он не хотел пользоваться ситуацией и подавленным состоянием СИСИ. К тому же, Мейсон опасался, что со временем (не зависимо от того выздоровеет ли София и нет) отец пожалеет о том, что совершил, захочет вновь вернуться в компанию и тогда Мейсон, отбросивший собственную карьеру, ради управления «Кэпвел-Интерпрайзис», окажется в дураках. Но СИСИ был настойчив, казался вполне искренним. Он знал, что, кроме Мейсона, компанию поручить некому. Ни Тэд ни Келли сей воз не потянут, а Иден… эх, что говорить! Не было рядом любимой дочери. А Мейсон был рядом всегда. Былые разногласия давно в прошлом, Мейсону пора взять в собственные руки семейный бизнес, ведь руки отца так ослабели. Нечего сомневаться, сынок!
А Мейсон все тянул с ответом. Соблазн был велик, да и понятно было Мейсону, как и его отцу – если не он, то кто же?! Так неужели он боится?! Неужели он из банальной трусости провалить все дело, откажется от поручения отца, о котором мечтал всю сознательную жизнь?! От мысли Мейсона словно током ударило. Он не размышлял более и принял предложение СИСИ.

События эти, взволновавшие всю Санта-Барбару, никак не коснулись Риккардо Джоули: из клана Кэпвелов он знал лично лишь зятя миссис Локридж, да и то знакомство было шапочным. Вернувшись, молодой человек, по здравому размышлению, решил не обращаться в полицию с заявлением о краже. Это было как-то не по-мужски, и времени прошло слишком много. Для розыска Грейси нужно было нанять частного детектива, они справляются лучше полиции и не задают лишних вопросов. В каком же ступоре прибывал он прежде, раз такая простая мысль даже не приходила в голову! Знакомый коллекционер посоветовал ему детектива. Вручая художнику визитку, коллекционер уверял, что «этот парень один из лучших на всем юго-западе!». Риккардо сразу позвонил по указанному номеру, и секретарша довольно мило прощебетала в трубку, что патрон ее срочно улетел по важному делу в город ангелов. На вопрос, когда патрон будет, точного ответа она не дала, так как «он уже несколько задержался», и попросила перезвонить в конце недели. Рик решил, так и поступить, а покуда заняться поиском приличного жилья для Джо, которая должна была вскоре приехать.
В четверг художник снова позвонил и договорился о встрече с детективом в его офисе ровно в 15 часов. Риккардо, движимый понятным нетерпением, примчался несколько раньше и теперь ждал в приемной, пока сыщик общался с другим клиентом. Рик почему-то не подумал о том, что детектив мог потребоваться не только ему. Он так долго тянул с розысками Грейси, что теперь ему казалась тягостной каждая минута промедления. Рик жутко вдруг разнервничался. Он злился на детектива (хоть это и было глупо) и его нынешнего посетителя, который наверняка хочет проследить за своей неверной женой, в то время как у Риккардо ТАКОЕ ВАЖНОЕ ДЕЛО.
Без пяти три из кабинета вышел высокий мужчина в дорогом светлом костюме. Он с величественной осанкой кивнул секретарше и направился дальше, не взглянув на Риккардо, который тут же вскочил на ноги.
- До свиданья, мистер Кэпвел! – улыбнулась девушка вслед уходящему и тут же обратилась к Рику: - Секундочку, мистер Джоули – я доложу о Вас.
Пока она сообщала шефу о новом клиенте, художник успел подумать, что мир и впрямь тесен, раз ему удалось столкнуться здесь с одним из Кэпвелов. Вот и Джо интересовалась, не знаком ли с Мейсоном Кэпвелом.
Вернулась секретарша и пригласила Риккардо в кабинет патрона.
Детектив выслушал его молча, лишь мельком взглянув на карандашный портрет девушки, которую предстояло разыскать. Когда молодой человек окончил свой сбивчивый рассказ, он откинулся в кресле, сложил пальцы домиком и, постукивая мизинцами друг о дружку, с усмешкой произнес.
- Три тысячи.
Эта была неожиданно крупная сумма. Брови Риккардо непроизвольно поползли вверх.
- Что ж, если Вы не готовы заплатить… - все с той же усмешкой продолжал сыщик.
- Я готов! – поспешно отвечал художник. – Но…я не совсем понимаю…
- Тысяча за то, что я сообщу Вам место нахождения беглянки прямо сейчас, - равнодушно пояснил детектив. – А две сверху, чтобы другие заинтересованные лица сегодня же не узнали о Вас и Вашем отцовстве.
Не думая ни секунды о том, стоит ли иметь дело с человеком способным столь грубо нарушать профессиональную этику, Риккардо достал бумажник.

Сообщение отредактировал chernec: Суббота, 09 февраля 2008, 23:26:00

Глава 30. Ночные раздумья.
Сан-Франциско.

Ночью в гостинице синьора Джоули долго не могла заснуть. Она слушала поистине богатырский храп Пако в соседней комнате, ворочалась и думала о завтрашнем дне. Завтра предстояло начать поиски. На душе было тревожно и муторно, нехорошие предчувствия одолевали со всех сторон. Но отступать Мэри не собиралась. Она точно знала с чего начать. В больничной карте, доставшейся ей «в наследство» по смерти Эдвана были вырваны только первые страницы. Зато на записях о сделанных ей анализах стояли печати с названием клиники «Святой Еухении», адресом и, пусть не разборчивой, но вполне четкой подписью врача. Первые шаги следует делать именно в этом направлении. Отсюда Джина привезла ее в Колумбию. И прежде чем ехать в Санта-Барбару и расспрашивать миссис Кэпвел Локридж и т.д., нужно было узнать по возможности больше о ее роли в этом грязном деле, чтобы у опытной интриганки не было возможности вилять и отказываться. Интересно, зачем ей все это было нужно? Неужели Джина так ненавидела ее из-за Мейсона? Как ей пришло это в голову, или это все же была идея Марка? Как удалось ей или Марку убедить всех, что Мэри умерла, сохранить все в тайне? Как мог Мейсон им поверить? Как все это было?... Боже, сколько вопросов! На часть из них ответ может быть найден уже завтра, но лишь на часть…
Ее прежняя жизнь закончилась там, на крыше Кэпвел-отеля. Она сейчас даже плохо помнила разговор с Марком (если ЭТО можно было называть разговором!). Марк подло заманил ее в очередную ловушку, чтоб что-то там доказать. Он всегда пользовался тем, что считала себя виноватой перед ним. Она позволяла ему этим пользоваться. Сейчас Мэри понимала, что была не справедлива… к себе и Мейсону. Она понимала, что совершила очень большую ошибку, выйдя замуж за Марка, но еще большую ошибку она совершила, продолжая доверять ему, считать другом, даже после того, как он обращался с ней. Помнится даже бывшая жена Марка предупреждала ее, что он за птица. Но Мэри предпочла набивать собственные шишки! Что ж таково было ее воспитание. Даже нелюбимого мужа нужно было уважать и подчиняться. И видит бог – она пыталась! Нет, не ее вина в том, что этот брак окончился трагедией.
Мэри всю жизнь прожила с чувством вины, перед родителями, перед Кристи, перед Стивом даже, потом это место занял Марк. Но Джо научила ее жить иначе. Джо не была, конечно, полноценной личностью, у нее не было ни прошлого ни по большому счету будущего. Она была трудоголиком и одновременно слишком любила светские развлечения. Она постоянно боролась с чувством ущербности и потому загоняла себя работой, стремясь быть максимально полезной, но в тоже время ей слишком нравилось положение невесты богача Фернандо – это был соблазн, перед которым Джо не устояла, хотя она, конечно, не позволила бы себе пользоваться всеми благами и бездельничать. У Джо были недостатки. Она любила хорошую еду, драгоценности и машины (ее приучил к ним еще Эдван), но всегда могла отказаться от этого. Самое главное, Джо НИ ПЕРЕД КЕМ НЕ ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ ВИНОВАТОЙ. И теперь Джо ясно давала понять Мэри, что не стоит винить себя – брак с Марком она пыталась сохранить до последнего, вот только Марк ей в этом не помогал. И уж тем более она не виновна в том, что он ее изнасиловал. ОНА НЕ ПРОВОЦИРОВАЛА ЕГО! Прожившая год в трущобах, Джо прекрасно знала эту песню всех насильников. Повидала их и их жертв в клинике, где работала. Нет, с чувством вины перед мистером Маккормиком покончено. Впрочем, это и не особо важно теперь – он ведь давно умер…
И все-таки, что же произошло на крыше Кэпвел-отеля в середине июля (Мэри никак не могла вспомнить точной даты) 1986 года? Она стояла рядом с огромной буквой «С», которую раскачивал ветер. Она кричала и плакала, пытаясь что-то доказать своему бывшему мужу (что можно доказать параноику?!). Потом где-то в стороне почему-то раздался дикий вопль Мейсона (странно, его здесь быть недолжно). Страшный удар. Темнота. Боль. Слезы. Это Мейсон плачет. Не надо, милый – все будет хорошо…. СНОВА ТЕМНОТА. МОЙ РЕБЕНОК?!! МНЕ СТРАШНО….

Мэри закричала и проснулась. Опять этот кошмар… Она напряженно перевела дух и села, спустив ноги на пол.
В окно ласково струились лучи калифорнийского солнца. В открытую форточку ветер задувал прохладу зимнего утра, которое еще не успело стать жарким. Женщина подошла к окошку и взглянула на вечно зеленый парк, привольно раскинувшийся за оградой. От вида колыхавшейся на ветерке хвои Мери как-то сразу стало покойно на душе. Как хорошо, что они остановились в этом пригородном отеле! Раздался осторожный стук в дверь.
- Джо! – голос Пако был несколько встревоженным. – С тобой все нормально? Ты кричала?

Глава 31. Тяжелый день Джулии.
Санта-Барбара.

Миссис Мейсон Кэпвел была на взводе еще до прихода членов комиссии по опеке и юриста, в присутствии коих планировалась передача ребенка Грейси на усыновление и регистрация его под именем Честера Кэпвела. День не задался с самого утра. Сначала Мейсон «обрадовал» ее сообщением о том, что еще «подумает над усыновлением» (и это сегодня!!!), но ничего объяснять не стал и умчался в «Кэпвел-Интерпрайзис», не дав жене устроить ему допрос с пристрастием. Джулия вообще не одобряла его возвращение в семейный бизнес и отказ от судейской карьеры. Немыслимо, казалось для Джулии, получив столь ответственную должность, отказаться от нее по первой же просьбе отца. Но разве это имело значение для Мейсона! Он ее никогда не слушал! И не беда, если бы их разногласия касались лишь работы. Джулию раздражали возникшие от чего-то не сразу сомнения мужа в вопросе усыновления ребенка Грейси. Мейсон будто вовсе не желал понимать очевидного: это подарок судьбы, скорее всего, единственный шанс, как для них завести сына (после истории с ложной беременностью это же ясно, как день, и обсуждать здесь нечего!) так и для ребенка вырасти в любви и достатке. По просьбе Саманты Мейсон вроде бы, наконец, уступил, но вот теперь снова что-то «думает». Пусть ему не понять, как сильно она хочет второго ребенка, как привязана к малышу Честеру, но Саманта искренне полюбила мальчика. Неужели ему наплевать и на чувства дочери тоже?! Эгоист!
В добавок к этим безрадостным мыслям, в начале одиннадцатого на пороге особняка Кэпвелов объявилась любимая сестра Джулии – Августа. От ее возвращения в Санта-Барбару ожидать чего-то хорошего не приходилось. Обычный разговор с сестрой всегда являлся истинным испытанием для Джулии. И после радостных объятий, поцелуев и комплементов, она сразу приготовилась к обороне. Но Августа оказалась неожиданно благодушна, даже мила. Она засыпала подарками Саманту, похвалила прическу и гардероб Джулии и даже (!) назвала Честера «милым малюткой», не принимаясь тут же осуждать сестру за идею его усыновить. Кроме того, Августа уверяла, что не останется в городе более пары дней, так как на свадьбу сына она «опоздала», а больше ей нечего здесь делать. Джулия решила, что бои быков отменяются, расслабилась и пригласила сестру выпить кофе.
Вот за чашкой кофе Августа и задала странный вопрос:
- Ты помнишь ту девушку, медсестру, что работала сиделкой СИСИ, а потом погибла? Она еще была подружкой твоего Мейсона, - Августа усмехнулась.
Такого вопроса Джулия не ожидала вовсе. Она растерялась и от этого снова приняла боевую стойку, ища скрытый подвох.
- Я не помню точно ее имени… - продолжала тем временем Августа.
- Мэри Дюваль, - отвечала Джулия. - Но почему ты о ней спрашиваешь?
- О, это такая смешная история…
Ничего смешного в рассказе сестры Джулия не увидела. Более того, он даже вызвал у нее поначалу смутное беспокойство, а вдруг и вправду… однако мысль эта была отвергнута сразу же как нечто фантастичное. Джулия припомнила довольно четко все детали смерти Мэри на крыше Кэпвел-отеля и ее похорон. Все это было трагично, горько, ужасно, но в этих событиях не было ничего необычного. Мэри, погибшая на глазах Мейсона, Марка, СИСИ и ее собственных, не могла бы быть сейчас жива даже чудом. И если Августе ничего не привиделось с пьяных глаз, то девушка Джо из Боготы, просто похожа на умершую. Чего в жизни не бывает!! Тем не менее, разговор с сестрой и вызванные им воспоминания оставляли в душе не очень приятный осадок. К тому же Августа не преминула уколоть напоследок вопросом:
- Интересно, как бы отреагировал твой муженек, узнав, что где-то есть двойник его прежней возлюбленной?
- Это не важно, - холодно ответила Джулия.
Августа умела задеть ее за живое, но только не в этот раз – ревновать к мертвым абсурдно. И все-таки Джулия рассердилась на сестру и стала всем видом показывать ей, что страшно торопиться. Августа не обиделась, ей и самой пора было на какую-то встречу. Так что простились они вполне мирно, тепло даже и Августа обещала «еще забежать до отъезда».
После ухода старшей сестры Джулия, вздохнув с некоторым облегчением, сразу выбросила из головы ее россказни о колумбийском клоне Мэри Дюваль. У нее была куча реальных забот. Какая-то смутная тревога не отпускает с самого утра. Наверное, это Мейсон виноват со своими чертовыми «думами». Миссис Кэпвел зашла в детскую. Здесь, слава богу, все в порядке. Саманта поглощена новыми игрушками, Честер спокойно спит, няня на месте. Пробыв с детьми несколько минут, Джулия решила, что надо бы повидать к Грейси, узнать, как она себя чувствует, готова ли к подписанию документов. Хотя до сих пор с ее стороны никаких возражений и не было, хотя Мейсону мерещилось не весть что. И все же стоит пойти к ней. Странно, что она еще не выходила сегодня. Не дай бог, заболела. Стоило проведать ее раньше, но неожиданное появление Августы заставило Джулию совсем забыть о Грейси, которую она не видела все утро. А ведь та вчера жаловалась на головную боль, даже пошла в сад вечером, чтоб подышать. Тогда-то Джулия и встретила девушку в последний раз.
На стук никто не отзывался, и Джулия после недолгих колебаний заглянула внутрь комнаты, отведенной Грейси. Девушки нигде не было видно.
- Грейси?! – позвала Джулия.
Ответа не последовало. Миссис Кэпвел вошла в комнату, осмотрелась, подошла к двери в ванную, постучала, еще раз окликнула девушку и дернула дверь на себя. В ванной было пусто. Джулия растерялась. Она подошла к раскрытому окну и выглянула в сад, надеясь увидеть Грейси там, словно девушка могла бродить по саду со вчерашнего вечера. Затем Джулия заглянула во все стенные шкафы. Все вещи подопечной были на месте, что несколько успокаивало. Впрочем, Джулия еще не успела подумать о возможности побега. Но тревога охватывала ее все сильнее и, окончательно убедившись, что Грейси здесь нет, женщина отправилась на кухню, чтобы расспросить слуг.

Когда в особняке Кэпвелов собрались члены городской комиссии по опеке, миссис Кэпвел была уже на грани нервного припадка. Тем не менее, она, лучезарно улыбаясь, провела посетителей в детскую, чтобы показать условия, в которых находится у них Честер. Джулия представила им няню и свою родную дочь – Саманту, показа все вещи и игрушки малыша, демонстративно покачала его на руках, покормила из бутылочки, погремела погремушкой, уложила спать. В подобном спектакле не было нужды – все присутствующие прекрасно знали, КТО намерен выступить в качестве приемных родителей и каково их социально-материальное положение. Все документы были готовы и получили в комиссии полное одобрение. Сторонам оставалась лишь поставить подписи. За этим важные дамы и господа и явились в дом клана Кэпвелов, недоумевая теперь над странной задержкой. Но Джулия упорно тянула время. Она проводила гостей в столовую, предложила кофе, а сама, извинившись как-то слишком путано и неловко, оставила их и опрометью кинулась к телефонному аппарату в холле. Она в сотый уже раз за последние три часа набрала рабочий номер Мейсона. В этом не было никакого смысла. Мейсон отсутствовал в офисе, со слов секретарши, всю второю половину дня, то есть все то время, что жена тщетно пыталась его разыскать. А сейчас его там быть и не должно, сейчас он должен быть уже дома. Но Джулии, обзвонившей к тому моменту все бары, всех друзей, звонившей даже в больницу, где находилась София, более на ум ничего не пришло.
- «Кэпвел-Интерпрайзис», приемная мистера Кэпвела, - как всегда очень четко, по-деловому ответила опытная секретарша, но Джулия тут же бросила трубку на рычаг, ибо входная дверь уверено открылась, и Мейсон без всякой спешки вошел в дом.
- Мейсон! – Джулия кинулась к мужу, не зная даже радоваться ей или закатить скандал. – Я ищу тебя весь день! Куда ты пропал?! Почему ты…
Мейсон удивленно вскинул брови.
- У меня была важная встреча, - миролюбиво произнес он. – Джулия, я опоздал не нарочно, прости. Один серьезный партнер задержал меня. Да и потом, рутинные вопросы вы прекрасно, думаю, обсудили без меня. А теперь я просто все подпишу, как ты и хотела.
Он, улыбнувшись, взял жену за плечи, собираясь поцеловать, но тут, наконец, заметил ее сметное состояние.
- Что-то случилось? - совсем уже другим тоном спросил Мейсон.
- Мы еще ничего не обсуждали, - с дрожью в голосе ответила Джулия, - потом что Грейси пропала.
- Тааак, - растягивая гласный, зло произнес Мейсон.
Он подошел к столику с напитками и залпом осушил бокал с содовой. Мейсон был готов к подобному повороту событий с самого начала, но новость все же удивила его. Вчера Грейси уверяла его, что не станет выдвигать никаких условий, что хочет только счастья своему сыну и им с Джулией, что очень стыдиться своего прошлого, хочет забыть о нем, и только потому не рассказала все сама. Девушка казалась столь несчастной и искренней, что ей трудно было не поверить. И все-таки Мейсон не поверил. Однако думал, что, имея на руках ее полное досье, он крепко прижал притворщицу, и у той хватит ума не дергаться.
- Ты о чем-то говорил с Грейси вчера, Мейсон? - подозрительно спросила Джулия. – Ты обидел ее чем-нибудь?
- Нет, - довольно резко ответил он. – Я посоветовал ей не делать глупостей.
- О чем ты?.. Каких глупостей?..
- Например, не уходить из дома без предупреждения. Но она меня не послушала. Что ж тем хуже для нее.
- Мейсон! - Джулия готова была разрыдаться. – Я не понимаю, о чем ты говоришь! А вдруг с Грейси беда… Ее надо найти!..
- Сама найдется, - холодно произнес Мейсон. – Эта малышка нигде не пропадет.
- Но как же…
- Забудь о ней! - велел Мейсон твердо. – Члены комиссии еще здесь?
- В столовой… Я не представляю даже, как им объяснить...
- Говорить буду я, - сказал Мейсон, стараясь всем видом и тоном вселить в жену хоть немного уверенности. – Пойдем, нельзя заставлять ответственных людей ждать нас весь вечер.
Войдя в столовую, Мейсон быстрым взглядом окинул собравшихся. Глава корпорации «Кэпвел-Интерпрайзис» сразу понял, что члены комиссии смущены и раздражены немногим меньше Джулии, а потому решил обойтись без долгих извинений.
- Добрый вечер, господа, - сказал он, усаживаясь во главе стола, - и дамы, - отдельный кивок директрисе приюта «Святой Варвары». – Мы с женой просим у вас прощения за доставленные неудобства, - продолжил Мейсон с поистине королевским достоинством. – Ситуация резко изменилась и мы с миссис Кэпвел должны были ее обсудить.
- Вы передумали? – нетерпеливо уточнил юрист опекунского совета.
- Не в коем случае, господа, - твердо ответил Мейсон. – Мы – я и моя жена, Джулия по-прежнему намерены усыновить ребенка рожденного 16 января 1993 года в этом доме мисс Грейс Фолли. Однако сама мисс Фолли на это собрание не явилась, проявив тем самым явное неуважение и к нам, хотя мы с Джулией более двух месяцев заботились о ней и ее ребенке, и к вам, господа. Для меня ее исчезновение было бы неожиданным, как это случилось для моей жены, если бы вчера мне не попало руки это полицейское досье.
Он выдвинул на середину стола пухлую картонную папку, которая все это время покоилась в его кейсе. Первой ее осторожно открыла директриса приюта, а за ней с содержимым папки бегло ознакомились все члены комиссии. Джулия так и не осмелилась взять компромат в руки. Ей казалось, что, прикоснувшись к этому досье, она вымажется в грязи. А Мейсон спокойно продолжал (о, как же Джулия ненавидела этот его тон!):
- Это доставили из Лос-Анжелеса. Как видите, дамы и господа, у мисси Фолли были проблемы с тамошними властями: проституция, воровство, подозрение в распространении наркотических веществ и прочее. Видимо узнав, каким-то образом, что я собираюсь сообщить полиции о ее место нахождении, Грейси просто сбежала, бросив ребенка. Ребенка, которого мы с женой успели так полюбить. Он не виноват, что его родная мать преступница. Я думаю, вы полностью согласитесь со мной, что он не должен разделить ее судьбу. Конечно, я прекрасно понимаю, что, не имея на руках формального отказа мисс Фолли от сына, нам труднее будет оформить опекунство, но я готов полностью положиться на ваш опыт и обязанность действовать в интересах ребенка.
Мейсон говорил еще долго и много. О воспитании подрастающего поколения, о недопустимости втягивания детей в преступность, о любви и заботе, о благородстве самих членов комиссии. Те слушали его внимательно, кивали, что-то уточняли, с чем-то соглашались. И Мейсон добился всего, чего хотел: вопрос о лишении Грейси родительских прав и официальной передаче ее сына мистеру и миссис Кэпвел будет решен вне очереди, к концу месяца, а пока Честер остается у них, так нет никакой необходимости помещать его в приют на столь короткое время.
Джулия уставилась в пол и почти все время молчала. Происходящее казалось ей чудовищным торгом, и было стыдно участвовать в нем. Ей хотелось встать и уйти, но она продолжала сидеть в столовой, иногда односложно отвечая на, задаваемые комиссией, вопросы.

Через полтора часа все закончилось. Члены комиссии разъехались. Мейсон, вполне довольный собой и исходом дела, сидел в кресле посреди огромного холла и расслаблялся со стаканом виски.
- Ты солгал, - сказала Джулия, не глядя на мужа.
- ДА? – Мейсон бросил на нее удивленный взор и снова уставился в свой стакан.
- Ты не собирался идти в полицию, - постепенно распаляясь, продолжила Джулия. – Ты просто шантажировал Грейси, поэтому она и ушла. А сейчас ты заочно ее растоптал, пользуясь тем, что она не может защитить себя! Это подло!
- Что же ты-то ее не защитила? – как-то слишком равнодушно поинтересовался Мейсон.
Джулия опешила. Муж не только не попытался хоть как-то опровергнуть и оправдать свои поступки, но хладнокровно вернул ей обвинения.
- Как так можно, Мейсон… - Джулия беспомощно всплеснула руками
- А что не так?! – Мейсон совершенно искренне выразил удивление. – Мы хотим усыновить ребенка, родная мать которого не хочет и не способна позаботиться о нем. И мы его усыновим - без проблем.
- Этого всегда хотела я одна, а не ты.
- Ты получила, что хотела. Или теперь твои желания изменились?
Джулия поняла, что Мейсон просто издевается над ней. Она открыла уже рот, чтобы достойно ответить, но тут раздался громкий возглас Тэда, опрометью несущегося в низ по лестнице:
- Мейсон, Джулия, маме хуже… я в больницу.
- Я с тобой, - быстро поднимаясь, сказал Мейсон.
Джулия тоже взволновалась и выразила готовность ехать, но Тэд попросил кого-нибудь остаться дома, чтобы найти Лили и Келли и сообщить им. Джулия решила взять это на себя, а мужчины скорым шагом направились к двери.
Торопясь выйти и потому поспешно открывая массивную дверь дома Кэпвелов, Тэд налетел на, стоящих за ней молодых людей. Он секунду удивленно таращился на парочку, затем быстро, кивая, поздоровался с обоими: «Грейси, мистер Джоули!» и помчался дальше, не дожидаясь старшего брата, который так сверлил пришедших очень подозрительным взглядом.
- Я приеду чуть позже, - крикнул Мейсон ему вдогонку.
Он сделал шаг в сторону, освобождая проход, и сухо обратился к Грейси:
- Проходите мисс Фолли. Не думал, что у вас хватит наглости объявиться здесь снова. Видимо ваш приятель…
- Я не приятель! – твердо оборвал Мейсона молодой человек. – Я – муж Грейси. Мы пришли только забрать ее вещи и нашего сына.
- Это не возможно! – вскричала только что подошедшая Джулия.

Глава 32. Расплата.
Санта-Барбара.

Мейсон многозначительно хмыкнул.
- Даже если вы успели за сутки пожениться (в чем я сильно сомневаюсь) – сказал он, - факт Вашего отцовства доказывать долго.
- Не важно женаты ли мы официально – ответил Риккардо краснея. – Грейси мать и Вы обязаны отдать сына ей!
- Я обязан сделать только одно, - холодно произнес Мейсон, - вызвать полицию при появлении в моем доме этой женщины.
- Миссис Кэпвел… - беспомощно пролепетала Грейси, с мольбой глядя на Джулию. – Прошу Вас, простите меня, я могу все Вам объяснить.
- Я слушаю тебя Грейси, - вздохнула Джулия. – Но, боюсь, твои объяснения запоздали.
Реакция жены взбесила Мейсона. Он весь вечер из кожи вон лез, чтобы Честер остался у них, но Джулии похоже на это плевать!
- Если ты, - обратился он к Джулии подчеркнуто холодно, - собираешься слушать очередную ложь этой проходимки…
- Не смейте оскорблять Грейси! - вскипел Риккардо. Он обернулся к любимой: – Ты не обязана ничего объяснять, дорогая! Это наш ребенок! Твой и мой! И он останется с нами…
- Что все это означает, Грейси?! – не выдержала, наконец, Джулия.
- Миссис Кэпвел… - простонала девушка. – Я действительно хотела… я думала так будет лучше…
Она залилась слезами.
- ХОТЕЛА?.. Значит, ты передумала?! – с ужасом спросила Миссис Кэпвел. – Значит, все это время ты лгала мне, и Мейсон был прав?!
- Не важно, что она Вам обещала, - вмешался вновь Риккардо Джоули. - Она не могла что-то решать, не посоветовавшись со мной!
- А нам казалось, - со злой иронией произнес Мейсон, - что Вы, молодой человек, выразили свое мнение давно, когда выгнали беременную девушку на улицу, перед тем избив ее. Или это очередной вымысел Грейси?
- Не пытайтесь нападать на нее, вбивая клин между нами! Вы не знаете, ЧТО ЕЙ ПРИШЛОСЬ ПЕРЕЖИТЬ?
- Не благодаря ли Вам?! – повысил голос Мейсон.
- Нет, - твердо сказала Грейси. – Рик ни в чем не виноват. Я сама от него сбежала.
- Все ложь… - понимающе произнесла Джулия.
- Миссис Кэпвел…- ломая руки, девушка приблизилась к ней. – Простите меня. Я не хотела никому ничего дурного. Я убедилась, что Риккардо любит меня, не смотря ни на что. Что он хочет нашего ребенка.
- Я рада за вас, - Джулия отстранилась. – А как же мои чувства и чувства Саманты? Ты уже забыла, что сама приняла решение? Это больше не твой ребенок. Ты от него отказалась!
- Не правда! – вскричал Риккардо. – Грейси ничего не подписывала!..
- Это уже не имеет никакого значения, - ответил ему Мейсон, протягивая копию решения комитета попечителей. – Я как официальный опекун Честера, прошу вас покинуть этот дом.
- Я не позволю ВАМ… - почти прорычал Рик, - отбирать ребенка у матери… и у меня.
- Вы пока что не иметь к этому ребенку никакого отношения, - спокойно объяснил опытный адвокат Мейсон Кэпвел. - Мать же может заявить официальный протест из тюрьмы, куда она сейчас же отправится, потому что я звоню в полицию.
- Не надо! – Грейси побледнела и вся дрожала. Она панически боялась тюрьмы, – Мы уходим…
- Грейси?! – негодующе вскричал молодой художник.
- Уйдем, Рик, - рыдая, попросила девушка. – Я ведь говорила тебе, не стоило этого делать.
- Я не смирюсь, - отрезал Риккардо. – Это мой сын! Я его даже не видел.
- И не увидите, - отчеканил Мейсон. – Хотите настаивать на Ваших правах – пожалуйста, жду Вас в суде. Но если Вы или мисс Фолли задержитесь в моем доме еще 2 секунды, будете иметь дело с полицией.
Видимо у Грейси окончательно сдали нервы. Она как-то по-детски визгнула и кинулась прочь из дома Кэпвелов.
- Этого я так не оставлю, мистер Кэпвел, - пообещал Риккардо Джоули и поспешил вслед за любимой девушкой.
- Что теперь будет? – со страхом спросила Джулия.
- Ничего не будет, - спокойно ответил Мейсон, плеснув в бокал порцию виски. – Они ушли.
Его равнодушие выводило Джулию. Мир катится к черту, а ее драгоценный муж, как всегда, пьет!
- А если этот парень и вправду отец Честера?!! – вскричала она. – Мы же ничего о нем не знаем! Он же…
- Узнаем, - уверено ответил старший сын СИСИ. – Ты заметила, что он знакомый Тэда?
- Мне все равно, чей он знакомый! – не унималась Джулия. – Он хочет отнять нашего сына…
- Успокойся! – заорал в ответ Мейсон, надеясь хотя бы криком привести жену в чувство. – Я в суде справлюсь с ним в два счета!
Несколько секунд оба молчали, переводя дух. Затем Мейсон резко повернулся и решительно направился к двери.
- Ты куда? – прокричала Джулия.
- В больницу, - ответил Мейсон и хлопнул входной дверью.

Риккардо уже во второй раз гнался за Грейси по саду поместья Кэпвелов. Вот также он бежал за ней вчера, когда, выйдя вечером из дома, она увидела его и бросилась прочь, не разбирая пути.
Сразу после разговора с детективом художник отправился к дому Кэпвелов. Рик подошел к воротам, но как часто бывало с ним вы критические моменты, долго (слишком долго!) не решался на следующий шаг – подойти к двери и нажать на звонок. Он все жизнь ненавидел себя за эту нерешительность, но вот и сейчас – уже стемнело, а художник продолжал стоять в тени какого-то дерева, пялясь на это дом и массивную дверь. Он знал, ведет себя не по-мужски и ругал себя теми же словами, что когда-то отец в подобных случаях, но это не помогало. Риккардо БОЯЛСЯ встречи с Грейси в стенах этого дома. Дом Кэпвелов словно защищал ее от него. Молодой человек был совершенно уверен, что его от туда прогонят. Ведь ясно, что Грейси не хочет с ним встречаться. Не оставалось сомнений, что он пряталась от него здесь, мало того, что девушка прекрасно зная, как его найти не давала о себе вестей, но и здесь он жила очень тихо – дом Локриджей-то совсем близко, и Рика в нем хорошо знают. Неизвестно, как Грейси себя поведет, когда Риккардо появится на пороге ее нынешнего убежища…
Но провидение сжалилось над ним – девушка сама вышла и направилась куда-то вглубь сада. При виде ее у художника перехватило дыхание, а сердце, кажется, остановилось совсем. Он смотрел на Грейси и его поочередно охватывали противоречивые чувства: обиды, страха, любви. И было еще что-то, чего он не смог сразу осознать – что-то было не так как должно, как он ожидал, что-то изменилось в ней, и Рик ужасался, еще не понимая чему именно. Грейси была явно чем-то огорчена и смотрела только себе под ноги. Молодой человек осторожно последовал за любимой. Они углубились в сад. В центре его оказалась живописная беседка вся обвитая декоративным кустарником. Грейси вошла в нее и села на кушетку. Она сжала руки в кулачки на коленках, как делала всегда, когда была напряжена. Эта поза была привычна, и молодой человек хорошо ее знал. В последние месяцы Грейси так не делала – мешал живот. И тут Рик понял, ЧТО так его ужаснуло…
От неожиданного открытия художник довольно-таки громко вскрикнул. Грейси вскочила на ноги, оглянулась, увидела его и бросилась наутек. Попытка удрать была отчаянной и неловкой. Надо было побежать к дому, но девушка растерялась и оказалась в самых густых зарослях. Здесь Риккардо ее и настиг. Грейси не хотела с ним говорить, гнала от себя, требовала и умоляла уйти. Риккардо в ответ тоже ругался, требовал, просил, умолял… Кончилось тем, что молодые люди рыдая заключили друг друга в объятия. Потом Рик взял любимую за руку, вывел из сада Кэпвелов и отвез к себе.

Сидя с ногами на старом продавленном диване, Грейси, вся закутанная в плед пила чай из большой кружки и рассказывала свою историю. Она говорила совершенно бесстрастно, словно о ком-то постороннем, и глаза ее были пустыми. Правда о прежней жизни возлюбленной ужасала Риккардо, но не количеством кровавых деталей или разгульностью оргий, а беспощадной банальностью судьбы маленькой девочки, сбежавшей из дома в 15 лет в поисках лучшей доли. Такое случается сплющь и рядом: ребенок попадает в большой город и преступный мир проглатывает его, переваривает и убивает. Но Рик впервые столкнулся с этим вот так в лоб. Он несколько раз просил Грейси остановиться, а она продолжала. Девушка хотела, чтобы он узнал все. Она была уверена, что, когда закончит рассказ, Риккардо отвернется от нее навсегда. Но он потребовал правды, так пусть услышит всю ее – без остатка.
В конце она рассказала, как приехала в Санта-Барбару с каким-то случайным парнем, спасаясь от полицейской облавы. Она не собиралась оставаться здесь, но, встретив Риккардо, решила, что судьба сжалилась над ней, предоставила шанс начать жизнь сначала. Первое время все складывалось удачно. Грейси забеременела и ждала, что они, поженившись, уедут к Рику на родину, где ее уж точно не найдет полиция Лос-Анжелеса. Потом объявился один из ее прежних знакомых. Он нашел девушку, скорее всего, случайно, но решил воспользоваться ситуацией, принялся вымогать деньги. Грейси был известен лишь один способ разрешения проблем – она как обычно бросилась в бега. Девушка прихватила тысячу, что Рик скопил к свадьбе, и ушла, куда глаза глядят. На дороге ее подобрали Мейсон и Джулия. Они оказались добрыми, богатыми и влиятельными людьми. Грейси подумала, что в доме Кэпвелов ей уж точно ни что не угрожает, и сделала все, чтобы оставаться в нем как можно дольше.
Риккардо не прогнал ее. Он не осудил девушку ни за прежние преступления, ни за ложь, искренне полагая, что иного выхода у нее просто не было. Художник твердо решил, что все равно женится на ней и увезет в Колумбию – подальше от ее поганого прошлого. Услышав об этом, Грейси вновь разрыдалась, а Рик опустился передней на колени. Потом он вытер ей слезы и на руках отнес в спальню. В эту ночь он не прикасался к ней. Они просто лежали рядом, глядя в глаза друг другу. За этот вечер оба поняли больше, чем за всю предыдущую жизнь.


Опершись о решетку ворот поместья Кэпвелов, Грейси громко рыдала. Риккардо подошел к ней и, обняв нежно за плечи, повел к своей машине.
- Это мне наказание, - произнесла девушка, вздрагивая от слез. – За все расплата…
- Брось, - спокойно сказал Рик, ибо уже знал, как поступить с четой Кэпвелов. – Эти люди решили, что вправе судить тебя, но это не так.
- Я сама виновата… я отказалась от нашего сына… струсила…
- Ты была одинока и испугана, - твердо произнес Риккардо. – они не должны были этим пользоваться. Я этого не допущу!
- Ты не сможешь ничего сделать, - махнула рукой Грейси. – Мистер Кэпвел известный юрист. К тому же он все про меня знает. Он, не колеблясь, сдаст меня копам. Я не хочу в тюрьму, Рик!..
Потоки слез усилились троекратно. Лишь спустя минут 10 Риккардо удалось ее как-то успокоить, и они смогли поехать домой.
Решение было принято Риккардо сразу, еще когда он шел по дорожке от дома Кэпвелов к воротам. Оставалось лишь все продумать и воплотить. Риккардо хотел было обратиться к сестре, но решил не взваливать на нее свои проблемы. Джо тоже не подходит на роль соучастницы, а значит, он все сделает сам. Грейси беспокоится напрасно. Напрасно и Мейсон Кэпвел ждет легкой победы в суде. Риккардо Джоули – сын дона Фернандо не собирался рисковать свободой любимой женщины. Всю жизнь он старался забыть, кем являлся его отец и отвергал преступный путь. Теперь все было иначе, ради Грейси и того мальчика, что Кэпвел называл Честером (имя хорошее, он согласен оставить его своему сыну), Риккардо готов был преступить закон. И разве это преступление – вернуть своего ребенка??! Может быть, так решат Кэпвелы и власти США, но на его родине все будет расценено совсем по-другому.

«Вот он – конец. Точка. Расплата» - подумала София, обведя взглядом собравшихся у ее постели родных. Келли, Тэд, Мейсон, СИСИ. Кого-то не хватает. Иден, ее бедная девочка где-то далеко… но и это не все…Ченинг? Она убила Ченинга… София в очередной раз остановила глаза на муже (бедный, как постарел он за эти дни!) с трудом вспоминая вопрос, который хотела задать ему.
- Брик? – прошептала женщина едва слышно.
- Лайонел нашел его, - ответил поспешно СИСИ. – Брик уже вылетел.
«Опоздает…» - с тоской подумала София. Впрочем, это она опоздала. София собралась с силами и произнесла, обращаясь уже ко всем:
- Келли, Тэд, СИСИ, Мейсон, я вас очень люблю и всегда любила. Передайте Иден, ее я тоже люблю. Передайте Брику, что я хотела увидеть его и попросить прощения...
- Мама… - зарыдала Келли. – Не надо…
Она подошла к матери и упала ей на грудь, заливаясь слезами. София погладила ее волосы, так похожие и на волосы второй дочери. Она представила, что дарует последнюю ласку и Иден тоже.
- Не плачь Келли, - сказала умирающая, преодолевая боль. - Все правильно, так и должно быть. Я слишком часто ошибалась, потому и плачу дорогую цену, но ты не плачь из-за этого. Вам не должны достаться мои долги, я кажется расплатилась по всем счетам… Простите меня …
Больше София ничего не говорила. Она потеряла сознание. Приехавший под утро, Брик застал родную мать уже в коме. Он, как и все сразу понял – это конец похожей на авантюрный роман жизни Софии Кэпвел Армонти.

Женя! Еще раз, - мое Искреннее Восхищение!!!!!!!!

Сюжет - все Более Захватывает! Просто Жду-Недождусь, когда же Мэри и Мэйсон Наконец Встретятся!!!!!!!!!!! (И КАК ВООБЩЕ ЭТО БУДЕТ?! .........) Даже пытаюсь уже Сама "Досочинять ", как бы Это Могло Произойти....... (Хотя, думаю, что Интереснее, чем у Тебя, - Вряд-ли Выйдет.......... )

Мне, почему-то думается, что в Твоем Фике Еще Должен "Выстрелить" Портрет Мэри, нарисованный Риком...... (Хотя, возможно, я и Ошибаюсь..........)

В общем, жду С Нетерпением Дальнейшего Продолжения Событий!!!!!!

Удачи и Творческого ВДОХНОВЕНИЯ!!!!!!!!!!!!!

Цитата

СПАСИБО - ТОЛЬКО Вы меня и поддерживаете.
очень хочу поскорее написать то, что все ТАК ждут, но пока никак....

Цитата

- chernec, как не стыдно прибедняться?! Я ведь тоже все время здесь, да и ИВАН заглядывает. Кроме того - много народу просто молча читают - судИте по количеству посещений.

Глава 33. Неизвестная на похоронах.
Санта-Барбара.

В начале 11 утра Роза вошла в комнату своего хозяина. СИСИ не спал, но лежал, устремив пустой взор в потолок. Роза никогда в жизни не видела патрона в таком подавленном состоянии, как в эти дни. Как и все кругом, она сочувствовала СИСИ, очень жалея его и покойную Софию. Семья была сейчас в страшном трауре, каждый переживал утрату по-своему. СИСИ просто лежал и ничего не делал. Это пугало его детей, пожалуй, больше смерти матери. Роза была уверена – патрон поднимется, нужно лишь время. Она, как обычно учтиво, поздоровалась и, тяжело вздохнув, сообщила то, что было необходимо:
- Церемония начнется в четырнадцать часов, мистер Кэпвел. Вам нужно приготовиться…
- Не беспокойся, Роза, - произнес СИСИ Кэпвел глухо, - я буду готов.
- Мейсон хотел Вас отвезти… - сказала Роза с участием.
Эта весть заставила СИСИ встрепенуться. Он сел и отвечал довольно твердо:
- Не стоит. Поблагодари Мейсона… Хотя я сам это сделаю.
Роза кивнула.
- Я поеду один, немного раньше, - продолжил СИСИ. – Подай мне, пожалуйста, халат.
- Я знала, что вы справитесь! – почти восхищенно произнесла Роза, помогая патрону одеться.
- Придется справиться, - сказал СИСИ грустно.
Роза заботливо погладила шефа по плечу, и он благодарно пожал ее руку.

Когда СИСИ вымытый и выбритый вышел из ванной, Роза закончила уборку в его комнате и собралась идти, но патрон задержал ее вопросом:
- Как дети?
- Все как-то держаться… - вздохнула Роза. – Тяжелее всех было Келли… и…
СИСИ вопросительно взглянул на нее.
- Иден так и не нашли….
СИСИ ожидал этого, но все-таки весть причиняла ему явственную боль. Он долго молчал.
- Придется пережить и это, - произнес СИСИ тихо, а вслух спросил: - Келли очень переживает?
- Да, - подтвердила Роза. – Первый день она все время плакала, но сейчас ей немного лучше, ее поддерживает…
Роза замолчала, не будучи уверенной в том, стоит ли вываливать на патрона все новости разом. Но, решив, что СИСИ все равно в скором времени это узнает, он продолжила:
- С приездом Круза ей стало полегче…
СИСИ реагировал спокойно.
- Хорошо, что Круз здесь, - сказал он. – Я буду рад его видеть.

СИСИ приехал в церковь на час раньше официального начала церемонии, чтобы в последний раз побыть наедине с женщиной принесшей ему столько боли и столько счастья, родившей ему прекрасных детей, женой, которую он порой яростно ненавидел, но всегда горячо любил. Он стоял у гроба, вспоминая минувшие года и пытаясь сказать сейчас что-то очень важное, чего так и не успел пока София была жива. Это был очень тяжелый разговор. Слова, казалось бы, совсем простые, никак не шли на ум. В какой-то момент СИСИ почувствовал, он готов разрыдаться от того, что неспособен просто сказать покойной жене «Прости…». Он отошел от гроба, уселся на скамью, закрыв лицо руками. Так, беззвучно плача, он пытался проститься с Софией навсегда. Потом он вспомнил какую-то молитву и произнес ее про себя. Так истово он не молился с самого детства. Эта молитва принесла СИСИ неожиданное облегчение.
Он вновь взглянул на гроб. Рядом с Софией стояла незнакомая женщина в траурном облачении и широкополой шляпе. СИСИ не слышал, как она вошла. Казалось, словно женщина эта материализовалась из воздуха. Он испытал подряд испуг, удивление, раздражение и даже обиду от того, что его уединение было так беспардонно нарушено. Однако, взглянув на часы, СИСИ увидел, что стрелки стремительно движутся к двум часам дня – его время вышло. Он поднялся и сделал несколько шагов к гробу. Заслышав их, женщина неторопливо надела большие темные очки и развернулась, намериваясь спуститься к рядам скамеек.
- Простите… - растерянно произнес СИСИ.
- Примите мои соболезнования, мистер Кэпвел, - ответила женщина полушепотом.
- Мы знакомы?
- Вы меня не знаете, - все так же тихо отвечала незнакомка. – Мы когда-то… дружили с миссис Кэпвел. София очень помогла мне однажды. Жаль, что я не застала ее…
Женщина тяжело вздохнула.
- Вы приехали от куда-то из далека? - сам не понимая почему (женщина и впрямь казалась ему незнакомой), СИСИ стремился продолжить разговор.
- Из Колумбии, - каким-то странным тоном ответила незнакомка. – Я живу там пять лет.
СИСИ не произвольно пожал плечами. Послышались шаги. Церковь стала заполняться, пришедшими на отпевание. Таинственная дама снова двинулась к месту, которое видимо, выбрала заранее среди других сидений.
- Простите, - вдовец вновь удержал ее жестом. – Как все-таки Вас зовут?
- Джо Джоули, - ответила женщина.
Она опустилась в одно из кресел во втором ряду. СИСИ тут же забыл о ней, так как к нему подошли дети: Келли и Тэд под руку с Лили.

Мейсон и Джулия приехали церковь позже других членов семьи Кэпвел. Женщина в широкополой шляпе из-под темных очков пристально следила за тем как они шли по проходу: Мейсон с пятилетней дочерью на руках, следом его жена. Мейсон поставил девочку, обнял отца и уселся в первом ряду, через проход от Джо Джоули, взяв Саманту на колени. Джулия долго говорила со свекром, а затем опустилась рядом с Мейсоном, положив ладонь на его руку. Все втроем они выглядели очень по-семейному.
Повинуясь уже давно жгущему затылок чужому взгляду, Мейсон резко оглянулся. Сзади не было ничего примечательного. Он, правда, заметил неизвестную в огромной шляпе и очках, закрывавших почти все лицо, но не придал этому значения: мало ли кто мог прийти на похороны мачехи, да и смотрела та женщина совсем в другую сторону…
- Что с тобой? – спросила Джулия.
- Не знаю…- пожал он плечами, впрочем, чувство жжения уже прошло. – Показалось что-то…
Жена ласково ему улыбнулась, чего давно не случалось, и в благодарность Мейсон нежно погладил ее ладонь.
Последним появился Лаойнел Локридж сопровождаемый Бриком и Джиной в довольно дорогом траурном платье. Пропустив сына и супругу вперед, он сел у самого прохода. Никому не известная дама в шляпе вынула из ридикюля блокнот и быстро что-то написала, вырвала этот листок и сложила вчетверо. Как только служба закончилась, дама, представившаяся СИСИ как Джо, поднялась первой и быстро проследовала к выходу. Когда она проходила мимо четы Локриджей на колени Лайонелу упала свернутая записка. Джина заметила это и, схватив ее первой, зажала в руке. Убедившись, что письмо доставлено по адресу, женщина в шляпе стремительно покинула церковь.