- Ты сказал, что когда думал, что София умерла, то простил ее. А сейчас?
- Мэри, ты представляешь, как мы жили, когда похоронили ее? Проще всего было Теду – он, конечно, плакал, звал маму, но не понимал. Иден и Келли были в шоке, но их взяла под свое крыло Роза. Хуже всего было мне и Ченнингу, - Мейсон посмотрел на Мэри, словно думая – говорить или нет, - Знаешь,- решился он, - мне казалось, что я второй раз потерял маму – без Софии, без ее любви и заботы... И думал, что теряю отца – совсем. Он был невменяем. Был тенью самого себя: движения, голос, эмоции – все размыто. Только отчаяние пробивалось сквозь все это безразличие. И все это я видел и понимал. Правда, Ченнингу было еще хуже, так как со мной отец почти не общался, а с ним… Они часами сидели на ее могиле, разговаривали о ней,- Мейсон помолчал и продолжил, - А спустя пятнадцать лет она явилась – шикарно одетая, в дорогих украшениях, с титулом графини. Мэри, тебе не кажется это несправедливым?
- Не знаю, Мейсон, бог наказывает и вознаграждает каждого по его заслугам, я в это верю.
- Значит, мы с ним по-разному оцениваем степень ее вины. Она поехала кататься на яхте с любовником, погрузила всю семью в траур и отчаяние…
- Мейсон, она ведь не специально упала с яхты. И к тому же, мне кажется, остаться без вас ей было еще ужаснее, чем вам без нее – я вижу как София любит каждого из вас.
- Мэри, - Мейсон с любовью посмотрел на девушку, - я вижу, ты пытаешься стать мостиком, который свяжет меня и Софию.
- Мейсон, София сказала почти тоже самое про меня, только имея ввиду тебя и СиСи.
- Мэри, между мной и отцом пропасть величиной с Гранд Каньон, здесь не мостик нужен, а реактивный самолет.
- Вот всегда ты так! – рассмеялась Мэри, - Но спасибо, что рассказал про Софию. Мейсон, я думаю, все будет хорошо. Мейсон? – Мэри видела, что Мейсон кивнул кому-то, и свет внезапно погас. На всех столах вспыхнули свечи. Послышалась мелодия скрипок. Мэри оглянулась – пока они разговаривали, столики чудесным образом бесшумно сдвинули, и теперь в свете свечей Мэри видела украшенный белыми розами зал, в центре которого стояли музыканты. Смычки извлекали светлую грусть и проблески надежды.
- Мейсон, - сказала Мэри шепотом, боясь спугнуть очарование.
- У меня для тебя небольшой подарок, - сказал Мейсон и встав, подошел к Мэри, - Но он самый важный в моей жизни, - Мейсон достал из кармана коробочку и открыв, показал ее Мэри. На бархатной подушечке лежало кольцо – один крупный и несколько небольших бриллиантов опоясывали золотую основу, - Мэри, - Мейсон встал на одно колено, - ты позволишь одеть тебе это кольцо в знак моей любви и верности?
Мэри протянула руку. Кольцо на ее пальце заиграло, ловя свет свечей.
- Мейсон, это самый удивительный подарок в моей жизни, и самый чудесный вечер, - добавила она, оглядываясь вокруг. Мэри снова посмотрела на кольцо, - У меня такое чувство, что так и надо, что это кольцо было здесь всегда.
Мейсон кивнул музыкантам, щемящая грусть мелодии, теряя ноту за нотой, оборвалась, смычки снова взмыли в воздух, и зал наполнился музыкой вальса.
- Мэри, потанцуй со мной, - сказал Мейсон, подавая руку. Сначала он повел Мэри в классическом вальсе. Потом Мэри склонила голову к его плечу и они остановились, плавно покачиваясь .
- Мэри, принц, за которого ты собралась замуж, почти нищий. Я не могу пообещать тебе такого дома, как у моего отца, таких украшений, как у Софии. Но я всегда буду любить тебя. И постараюсь, чтобы все наши важные даты мы отмечали подобными вечерами.
- Мейсон, я люблю тебя и даже если бы мы провели вечер, просто сидя на пляже, рядом с тобой я самая счастливая на свете. Но этот вечер я буду помнить всегда.
Еще долго в зале Ориент Экспресс звучала музыка.