Мэри разбудил любимый аромат молочного коктейля с клубникой. Она действительно только, что проснулась, и предрассветный ужас в доме не затронул ее сна. Она вспомнила, что оставила любимого на диване, и больше всего ей захотелось быть рядом с ним. Она соскользнула с кровати и прямо в сорочке и босиком юркнула из спальни. Диван был пуст и из кухни доносились соблазнительные запахи. Она решила, что покапризничает немного перед тем как поглотит все вкусненькое , что приготовил ей Мейсон. Ей и малышу. Светясь от счастья , она почти бегом забежала на кухню. Мейсон обернулся. И через мгновение они были в объятиях друг друга. Мейсон долго не отпускал Мэри из своих рук, так что ей пришлось отольнуть от него, что бы пожелать доброго утра.
- Мэри, ты бы надела халат – услышала она совсем неожиданно и покраснела.
Действительно, вчера совершилось ужасное, а она, бесчувственная дура, почти голышом ходит перед Мейсоном, соблазняя его. Странно, но то, что случилось вчера, почему-то не тревожило ее, пока она не вспоминала о нем, но и тогда основным желанием было поскорее пережить это время. Ей стало стыдно за себя перед Мейсоном. Ведь он почитал ее сестрой милосердия всему человеческому роду.
- Да, конечно, родной, прости – только и смогла сказать она в свое оправдание.
- Нет, ты меня прости – спохватился Мейсон – я просто боюсь, что ты простудишься на сквозняке. Пока межсезонье – побереги себя, одевайся дома потеплее.
И протянув руку к висячему на кухне мужскому халату, он завернул в него Мэри, и затянул потуже кушак на ее талии.
Мэри хлопала широко распахнутыми глазами, полными доверия к его наспех скроенным доводам.
«А, пусть видит, мерзавец» - подумал Мейсон и жадно приник к губам, которые были слишком близко, что бы он мог сдержаться от желания потопить в себе их дыхание, пока хватит дыхания самому.Руки пожалели, что сами только что воздвигли преграду между собою и теплым от недавнего сна воджеленным телом.В такие минуты Мейсон мог разорвать в клочья любую одежду.Эту первобытную силу обладать и нежное ее проявление одновременно пробуждала в нем только она.
Тогда, после их первой ночи в шатрах, у него было чувство, что он - мечта любой женщины, впервые узнал близость по-настоящему.Проснувшись раньше, он с удивлением и восторгом рассматривал любимую. Ему хотелось разбудить ее, чтобы снова и снова испытать новые для себя ощущения, но также, он мог ждать сколько угодно, сколько угодно будет ей."Ты уже проснулся" - его жадные взгляды разбудили ее."Нет я сплю и продолжаю видеть сон"- улыбнулся Мейсон и нагнулся к ее губам...
Зазвонил телефон, но Мейсон то ли не слышал, то ли не мог оторваться от сладостных воспоминаний . Мэри оказалась более ответственной перед долгом хозяйки дома. Насильственно прервав поцелуй, она подошла к аппарату. Это была матушка Изабель.
Она долго о чем-то уговаривала Мэри и, наконец, та сдалась, оставив для себя лазейку, что она посоветуется с Мейсоном. Но Мейсон горячо поддержал настоятельницу, и Мэри опять не заметила подвоха. В конце концов, Марк не был посторонним в ее судьбе, а держать траур («целых 40 суток»- ужаснулась она) будет почти нереально рядом с Мейсоном. Или Мейсону рядом с ней. Вдоволь нацеловавшись напоследок и с трудом удержавшись от последующих действий, они собрали немного личных вещей Мэри и Мейсон отвез ее в монастырь на неделю, как им казалось.
Сообщение отредактировал ИЖЕН: Суббота, 25 апреля 2009, 03:29:01