Глава IX
Первая попытка разбудить ее сознание окончилась неудачей. Ничего, кроме обрывков каких-то странных воспоминаний. Нет явно не воспоминаний, скорее фантазий. Но очень ярких. Удивительно ярких. Как будто и вправду девушка из 21-го века умудрилась побывать на балу при дворе какого-нибудь просвещенного монарха. Платья, парики, веера, блеск драгоценностей. Воздух до головокружения пропитан ароматами духов, чтобы замаскировать другие, менее приятные запахи. Речь французская... Девушка начиталась дамских романов… Красивые картинки скрыли первобытный ужас, а ужас сковал сознание, но воля была сильна и дальше не продвинешься.
Доктор Бронский без сил упал в кресло. Голова болела страшно. Нужно было заставить себя спуститься в кафетерий и что-то поесть. Но сил не было даже на то, чтобы снять халат. Пациентка совсем его вымотала. Врач-медиум не ожидал, что защита окажется такой крепкой. А стоило быть готовым - Катерина многое пережила. Ладно, он что-нибудь придумает… позже…
Андрей взглянул на часы и тяжело вздохнул. Скоро позвонит мать. Не желательно, чтобы она догадалась о его состоянии. Напоминать Ей, что он сам давно врач просто бесполезно. Мамины лекции о том, сколько следует работать, а сколько отдыхать и как именно отдыхать, утомительнее учебника по фармакологии. Словно сама в его возрасте не работала на износ!
Его родители (как мать Ольга Юрьевна, так и умерший еще до его рождения отец, в честь которого его назвали Андреем) были потомственными врачами. В отличие от старшего брата Андрей никогда не сомневался, что продолжит семейную традицию. И все-таки угодить престарелой матери не смог. Мало того, что выбрал "не ту" специализацию (психиатрию мать никогда не жаловала), так еще и работать захотел не в какой-нибудь "приличной" Израильской больнице, рядом с домом, а в "заведении со странной репутацией". Можно подумать, с его отношением к армии и религии ему бы дали работать в Израиле! На него даже здесь в центре либеральной Европы смотрят с подозрением, но хоть работать не мешают. Объяснить все это матери он уже не пытался. Она ничего не желала слушать, сетуя, что под старость оба сына бросили ее на "краю света", в "пустыне".
А кто гнал некогда главного врача ведущего Краснодарского роддома на этот «край»? Рассказам о разрухе в стране и тоске по исторической родине, Андрей не верил, всегда легко шестым своим чувством улавливая фальшь в словах матери. Да и без всяких экстраспособностей он прекрасно помнил богатую квартиру в центре города, мамину личную «Волгу» и английскую спецшколу. Контраст с той бедностью, чуть ли не нищетой, в которой они оказались после эмиграции, был колоссальный. Почти все деньги, что мама выручила от продажи своего имущества в России ушли, как подозревал Андрей, на подкуп сотрудников консульства, ибо найти подходящие корни в их родословной оказалось делом непростым.
Старший сын не поддерживал идею Ольги Юрьевны уехать. Андрей прекрасно помнил, как мама что-то отчаянно доказывала Леониду по телефону. Сам он не то, чтобы не хотел переезжать, а как-то не верил, что это в серьез и насовсем. Относился к эмиграции, как к забавному путешествию. Только оказавшись в тесной квартирке, на окраине Хайфы впервые ужаснулся - здесь они будут отныне жить!
Мальчика угнетала не бедность, а жара, пыль, новая школа, незнакомые люди вокруг, чужой язык. И хотя он все же адаптировался, но Израиль так и не полюбил. Школу он окончил очень быстро, чем прославился на всю Хайфу и получил государственную стипендию для поступления в университет. Вскоре о его способности к обучению (все прочие он научился скрывать еще будучи звеньевым в отряде пионеров), прослышали журналисты. И началось…интервью, съемки, фотосессии… Это помогло выбраться из нищеты, но быстро надоело. К тому же, прожив в новой стране совсем не долго, 14-летний вундеркинд не понимал до конца каверзности многих вопросов. Честно отвечал, что не намерен служить в армии, не ходит в синагогу, не одобряет систему воспитания детей… Он и теперь не понимал, для чего задавали подобные вопросы подростку-репатрианту. Тогда он не умел так остро различать чувства людей посторонних, а потому подвоха не распознал. Его словно намерено загоняли в ловушку. Впрочем, журналисты в конце концов «отстали». А вот преподаватели и студенты университета, стали поглядывать косо. На двери их дома то и дело появлялись угрожающие надписи, в почтовом ящике анонимки, а потом Андрея сильно избили. Он не стал давать показания, не желая мести, хотя прекрасно запомнил озлобленные лица, но окончательно возненавидел эту страну, со всеми ее песчаными бурями, военной пропагандой и ортодоксами в длинных черных одеждах.
Тогда в первый последний раз он воспользовался даром в корыстных целях. Андрюша еще совсем малышом легко находил спрятанные игрушки или потерянные мамой вещи. глядя в субботу по телевизору розыгрыши спортлото, развлекал Ольгу Юрьевну, отгадывая номера прежде, чем улыбающаяся ассистентка вытаскивала очередной шарик. Мать внушала ему, что использовать эту способность не честно. Андрей знал и сам - нечестно, но иного выхода не было - терпеть угрозы и издевательства дольше он не мог.
Лотереи дело обычное. Он избрал непопулярную, да и приз выбрал не главный, больше не желая привлекать к себе внимание. К вечеру в кармане у него был чек на солидную сумму в американской валюте.
Мать долго возмущалась, кричала, но ни выбросить, ни вернуть деньги так и не заставила. Андрей даже уговорил ее спустя время переехать в район поприличнее, чего сам не ожидал - видно возраст и беднота поколебали принципы. Но не поколебали характера. Желания сына уехать учиться в Европу (именно затем и понадобились Андрею деньги) Ольга Юрьевна так и не приняла, считая, что ее просто бросили.
Порой так трудно быть и послушным сыном и медиком в четвертом колене, да еще обладая его способностями. Нет, он определенно устал сегодня о того лезут в голову все эти неприятнее воспоминания.
Усилием воли Андрей заставил себя подняться и скинуть халат. Пожалуй, он выпьет кофе в ресторанчике, а ужин закажет прямо домой. И впредь нужно быть аккуратнее с этой пациенткой, а то не ровен час, он и сам сляжет с нервным истощением.