Глава V
В самолете Александра упорно молчала, несмотря на постоянные попытки Леонида завести разговор. Хотелось побыть одной. Разобраться в своих чувствах и мыслях - у нее ведь не было на это времени.
Александра не могла поверить, что ввязалась в подобную авантюру. Она вообще не могла поверить и, наверное, до конца осознать произошедшее. В первый момент, услышав от Леонида о том, что их общий сын жив, Александра решила, что давний возлюбленный просто сошел с ума. Не может быть, что ее мальчик жил все это время с матерью Лени, а она - Александра воспитывала чужого ребенка. Бывает, конечно, что детей путают или меняют специально, но в кино, в сериалах, в мыльных операх - не в жизни. И уж тем более не с ней. Не с ней! Но Александра позволила уговорить себя, взяла лишь самое необходимое, села в самолет, не предупредив даже детей... А если все же бывает - в жизни, с ней? А если у нее и правда отняли ее мальчика. Нет, не может быть! Она бы почувствовала...
- Не хочу я ничего пить! - с раздражением отмахнулась Александра, наверное в сотый раз. - Оставь меня в покое! Боже, ну, когда же мы уже прилетим?!
- Еще три часа... - он вздохнул. - Не держи в себе... нужно выговориться - станет легче...
- Легче! - она горько усмехнулась. - Чушь! Ты не знаешь, как это потерять ребенка...
Александра отвернулась к иллюминатору, вовсе перестав обращать внимание на спутника. Внизу мирно засыпала Европа. В салоне притушили огни, чтобы и пассажиры могли немного отдохнуть. В полумраке Александра почувствовала себя чуть лучше - теперь она могла притвориться спящей. Только притвориться, потому что сна все равно не будет. Женщина вновь и вновь переживала свои первые роды, восстанавливая в памяти мельчайшие детали. От обезболивания она отказалась, вернее, отказывалась до последнего. Потом сдалась - в самом конце... Нет, роды были не слишком тяжелые, но долгие («первые» так ей объяснили), и она устала... Когда все это вдруг кончилось, ей показали маленькое, красное, пищащие существо - «у вас мальчик!». Только показали - тогда не было принято давать подержать, положить на грудь. Только показали... Она пыталась разглядеть что-то затуманенным от усталости, слез и лекарств взором. Потом провал - она спала подряд часов 20 - на процедуры, конечно, будили, но помнилось это смутно. Второй раз она увидела Сереженьку - она заранее решила назвать сына именно так - только на первом кормлении - через два дня. Тогда изучила каждую черточку, тогда испытала щемящее чувство материнской любви, бездонной, всепрощающей любви. И бесконечную нежность, и радость несравнимую ни с чем.
Нет, Сережа был ее мальчиком - не мог он быть чужим! Александра открыла глаза. Зачем она летит? Ее сын умер. Вернуть его не удастся... А этот Андрей... Что она ему скажет? Что он ей скажет? Захочет ли вообще видеть? Согласится ли делать анализ? И для чего все это? Не предает ли она в любом случае память Сережи?
Она не должна... Она сразу купит билет на обратный рейс. Да, решено.