Медленный танец

Clair (Вторник, 02 декабря 2008, 13:36:35) писал:

Ой, люблю я его, и все тут... Он красив умен, обаятелен, сексуален, остроумен. В общем, это имя для него....

FunSB (Понедельник, 01 декабря 2008, 22:47:41) писал:

Дак, там вроде понятно к чему все идет Другой вопр, кто за псевдонимом скрыт )

chernec,сюжет у Вас очень интересный получается и ,хотя, в основе СБ лежит,где всё известно нам уже,но в вашем фике мы не знаем чего ожидать и как повернутся события! Очень увлекательно,интересно и интригующе!
P.S. По-моему,у меня уже входит в привычку каждый день заглядывать сюда ,не выложили Вы продолжение.К чему бы это?

Nebel (Вторник, 02 декабря 2008, 17:31:02) писал:

Гран мерси.

Вот и и я подумала, если все как в СБ - скучно

Сообщение отредактировал chernec: Четверг, 02 апреля 2009, 14:37:39

chernec (Вторник, 02 декабря 2008, 10:29:12) писал:

Классно, теперь жду, когда он появится!!!

Цитата

А мне почему-то сразу граф Дракула представился и я подумала, что аналогия некая имеется...

Цитата

Ну, зная Круза, это не так и важно, до него всегда все поздно доходит!!! узнаваемый персонаж, особенно вот эта фраза:

Цитата

Цитата

Надеюсь все-таки взяться за него...

Цитата

Цитата

Это вряд ли... Долли атеистка, поэтому такие комплименты для нее весьма сомнительны...

Цитата

Вообще интересно, у меня как-то давно тож идея была написать "СБ по-русски", но все так и зависло на придумывании русских аналогов имен героев. Я по созвучности в основном выбирала, Мейсон у меня, например, был Максимом Кепкиным, СиСи - Сан Санычем, Соня так и осталась Соней, Иден - то ли Ида, то ли Инна, не помню точно, давно дело было... Крузу подобрала имя Кузьма Костыльков (хотя была мысль сделать его лицом кавказской национальности и назвать Крузен Костелян, он же и в СБ типа латинос из "понаехавших" ) Келли была Клава, Тэд - Федя, остальных не помню уже, ну, разумеется в главной роли Гарик Клинский - КЕРК в образе простого русского бандита!!! Ну короче все так на уровне задумки и осталось!!!

Наконец, прочитала. Снова все здорово! Костя Миронов очень понравился, обаятельный, любящий и не тупой, как некоторые Да и Ира с ним стала приятнее как героиня Хочу продолжения!!!!!!! и очень соскучилась по "подобному богу"

зацепило! Заинтересовало! Снова продолжения жду! Как там девочки поживают - Марина, например?

Совсем забыла добавить, что персонажи вашего Фанфика с большой буквы - как живые люди уже стали для меня.
Вы МОЛОДЕЦ Умница!
А это вашему Музу

Сообщение отредактировал Ацуко: Пятница, 10 апреля 2009, 13:34:13

Глава IX

Марина осторожно опустилась на стул в уличном кафе и смущенно огляделась. Давненько не бывала она в подобных местах, со студенческих лет, наверное. Тогда все было иначе. В Санкт-Петербурге всегда многолюдно, здесь же до самого начала курортного сезона будет стоять сонная тишь и леность. Вот и барменша, кажется, спит, уложив на стойку пышный свой бюст. Пригрелась на солнышке, которое еще лишь пробует свои силы после пасмурной зимы. Подозвать ее или подойти самой? Как теперь это делается? Марина даже не знала - всему придется учиться заново. Лучше подождать дядю Артура.
Девушка вдохнула, наполняя легкие весенним воздухом. Воздух пьянил, кружил голову, звал куда-то. Она вдруг ясно осознала, что именно, этого пьянящего воздуха ей так не хватало последние два года.
Осознала и тут же погрустнела. Неужели все тщетно? Два года подготовки и усмирения впустую? Марина еще раз вздохнула, потерла лоб. Сомнения обуревали. Может напрасно она покинула обитель и вернулась домой? Это было не обязательно. Мать Елизавета вообще сочла, что ее поступок продиктован гордостью. Она, наверное, права. Ничего страшного нет в том, что отложили постриг, ведь Марина отлично понимала, что не готова. Но в самом факте мерещилась ей, если не обида, то горькая насмешка судьбы. Не будь этого страшного несчастья, не попадись на пути ее сестры такого ужасного человека, стояла бы сейчас Мариночка на коленях посреди светлого храма с заветными ножницами в руках. Она протягивала бы матушке ножницы, а сестры чистыми голосами пели бы над ее головой святые гимны. Не было бы никакой боли и суеты - одна бесконечная благость. Блаженство и единение. Как долго ждала она этого святого праздника! И вот в шаге от него вдруг споткнулась. Коварная судьба поставила ей подножку. Упала Мариночка с незамутненных высот прямо в житейскую грязь, замаралась злобой, ненавистью даже. Именно ненависть была страшнее всего. Непросительный грех для будущей монахини. Справится с ненавистью Марина не могла. При одном упоминании имени насильника ее начинало трясти. После ареста Павла она молилась всю ночь, о даровании покоя и прощения, но покоя не давала даже молитва. А на утро Марина не выдержала, отпросилась в госпитале, пошла с дядей Артуром на пресс-конференцию, которую давал Михаил Корнеев. Он, конечно же, взялся защищать брата. Михаил говорил много, красиво, убедительно обелял насильника. Слушая его, Марина чувствовала, что сходит с ума от гнева. Сперва ей хотелось заткнуть уши. Потом появилось желание заставить замолчать говорящего. Хотелось броситься, вцепиться ногтями в это самодовольное красивое лицо, разодрать его в кровь. Пусть бы взвыл от боли, как выла Катенька, когда изверг измывался над нею. Только бы замолчал, перестал изливать потоки лжи. Ведь он лжет! Лжец!
Почувствовав крепкие дядины руки на плечах, Марина поняла, что стоит посреди зала и кричит во весь голос «Лжец!». Дядя Артур заставил ее замолчать одним взглядом, снова усадил на место и уже не выпускал ее ладоней. А Марина беззвучно плакала.
Михаил остался невозмутим. Он казалось бы и вовсе не заметил произошедшего, спокойно окончил речь и покинул кафедру. Дядя Артур, все также не оставляя рук племянницы, кивнул кому-то. На сцену поднялся мужчина в синем прокурорском мундире, чтобы достойно ответить выступившему Корнееву. Марина больше не слушала. Она думала о том, как хорошо, что мамин брат тут и помогает им. Если бы не его вмешательство, кто знает, арестовали бы вовремя этого упыря?! Сбежал бы Корнеев заграницу, ищи его потом! Но дядя приехал сам, взял дело под свой контроль. Все шло как надо.
И только вернувшись в святые стены обители, послушница Марина осознала, в каком тяжком грехе погрязла душа. В ту ночь не смогла она помолиться толком. Все будто спорила со вседержителем, убеждала его, что не может быть для жестокого садиста у ней прощения.
А под утро сморил ее тревожный сон. И виделись в том сне грехи и кошмары, о которых не вспомнишь без содрогания.
Марина во всем призналась на исповеди, отцу Феодосию. Грехи он ей отпустил, а вот с постригом велел не торопиться, обсудить дело с матушкой настоятельницей. Это звучало, как приговор, но Марина во всем согласилась и со старым священником и с матушкой. Неделю носила она епитимью. Но не за долго до срока, когда должно было состояться ее «обручение» со святою церковью, бросилась в ноги к настоятельнице, умоляя, разрешить принять сан. Старая монахиня всплеснула руками, подняла девушку с колен, рядом с собой усадила. Проговорили они до рассвета.
На утро Марина приняла решение покинуть монастырскую обитель. Настоятельница не одобрила, но отец Феодосий неожиданно поддержал. Он даже благословил девушку, сопроводив прощание добрым напутствием. Это очень подбодрило Марину. Она покинула монастырский двор со спокойным сердцем, но оказавшись у дверей родного дома с пожитками в руках, вновь заколебалась.
С того момента сомнения ее не отпускали. Не отпускали, даже не смотря на то, что дом встретил ее неожиданной чистотой, запахами лагмана, плова и чебуреков. Удивлению Марины не было пределов - мать не готовила узбекских блюд с самых папиных похорон! Вот, что значит присутствие в доме старшего маминого брата! Да и сама мама вдруг преобразилась. Она была чисто даже с намеком на стиль одета, накрашена и причесана. Старшую дочь встретила она радостно, насколько в сложившихся обстоятельствах это было уместно. А Марина расплакалась, глядя на мать, потому что та напоминала сейчас себя - Тамару Петровну, скромную учительницу русского языка и литературы средней школы № 7 города Ташкента, примерную мать и жену инженера-тоннельщика Владимира Глотова. Как же давно это было! Отец строил метро, а когда приходил с работы, на столе была свежая лепешка и шаурма - он очень любил узбекскую кухню. А еще он любил свою работу и город Ташкент, где всегда лето. Уезжать не хотел до последнего.... И маму он очень любил. Они любили друг друга. Теперь мама выглядела почти также, как в те счастливые годы, только излишняя худоба и резкость черт выдавала ее застарелый хмельной недуг.

Пока дядя гостил у них, жизнь в доме Глотовых текла мирно. Мама была идеальной хозяйкой. Дядя ездил с инспекциями по местным судам, а вечером все собирались за столом и молча, ужинали. Дядя Артур был человек неразговорчивый и строгий. Но он одобрил возвращение Марины. Как в прошлом партийный, Артур Петрович никогда не понимал и не принимал ее сближения с церковью. Один раз племянница и дядя поссорились на этой почве. Дошло даже до взаимных обвинений. Обвинений мутных и страшных в равнодушии к семейным делам. Потом они, конечно, помирились, но Марина еще долго переживала.
Позавтракав, Марина каждый день отправлялась в больницу к сестре. В госпитале она взяла бессрочный отпуск, решив, что сама будет ухаживать за Катей теперь, когда ее перевели из реанимации. Работа была абсолютно привычной, да и больных в состоянии шока Марина насмотрелась немало. Но видеть беспомощной и безответной с остекленевшим взглядом родную сестру, было тяжелее в сотни раз. Марина дни напролет беседовала с ней, пытаясь вызвать хоть проблеск жизни, но Катя напоминала куклу, которая двигается, когда двигают, но ничего не говорит. Вечером заходил лечащий врач Вадим Анатольевич (знакомый с Мариной еще по колледжу, где он преподавал) и почти насильно отправлял добровольную сиделку домой.
Сегодня Катеньке были назначены процедуры и обследования, присутствие на которых Марины доктор счел излишним. Тогда девушка позвонила дяде Артуру, чтобы предложить вместе пообедать. Дяде пора было возвращаться в Краснодар. Марина подумала, что это удобный повод поговорить со старшим родственником, так сказать, на территории нейтральной. Вдруг, да удастся убедить его еще хоть немного задержаться у них. Она боялась, что без его помощи дело против богатого насильника пойдет медленнее или его вовсе «прикроют». И мама вернется к прежним привычкам…
Мама… Марина вздохнула, потерла лоб… Неужели все так и будет продолжаться? Может ли она - Марина - своими силами что-то изменить сейчас, если не смогла прежде? Не поздно ли?! Но ведь мама начала пить не так давно. После смерти отца она еще держалась. Долго держалась. Только когда пришлось идти работать на рынок… Новая жизнь, новые «друзья»… Тамара Петровна очень стыдилась статуса «торговки». Да и торговать она не умела. Но, скорее, подкосило ее несправедливое увольнение с прежней должности. Быть страховым агентом учительнице никогда не нравилось. Но это была все же обычная государственная служба, которую можно было назвать редкой удачей после нескольких месяцев полуголодного существования. А тут выгнали ее, оскорбили еще, за три года до пенсии - попробуй, устройся теперь. Марина тогда в петербургском 1-ом меде училась. На второй курс после лета вернулась. В ту осень все и стряслось. Впрочем, Тамара Петровна дочери не жаловалась - даже денег поначалу стала присылать больше. И только спустя полтора года Марина поняла, какой ценой. В очередное лето Марина застала мать горько пьющей в компании с неприятного вида мужичьем. Марина ужаснулась. Она просто не узнала мать. Самое страшное дома не было Катеньки. Не ночевала младшая дочь один день или несколько Тамара Петровна даже не помнила, и не знала, закончила ли та 8 класс с положительными отметками.
Институт Марина бросила. Экстерном закончила она медицинский колледж - помог Вадим Анатольевич, которому трудолюбивая смышленая студентка очень приглянулась - и с головой ушла в работу. Чтобы оплатить все материны долги (Тамара Петровна снова была безработной), как-то прокормить всех троих и одеть в школу Катю, работала и в больнице, и в госпитале, и уколы делать ходила по знакомым.
Пытался поддерживать Марину только Макар, не реже двух раз в неделю приезжавший из Сочи, где учился. Но девушка, скорее тяготилась его вниманием, догадываясь, что дружбы молодому человеку мало. Порой медсестра чувствовала, что сходит с ума. Она почти не спала, а от вида, валяющихся на кровати прямо в башмаках, материных "друзей" ее мутило. Иногда она ловила себя на том, что хочет ударить неподвижное тело. С Катенькой отношения тоже не ладились. Сестра отказывалась учиться, часто не ночевала дома, а временами пропадала неделями, позвонив только - жива мол, чтоб Марине не пришло в голову в милицию бежать.
Тогда-то и встретила Марина в больнице прежнюю Питерскую знакомую. Студентка 1-го Медицинского Института снимала квартиру в доме, где жила скромная девушка Светлана. В Петербурге они почти не общались, но теперь обрадовались друг другу. Одна возможности вспомнить и красивый и величественный город на широкой реке и беззаботные студенческие годы, столь резко оборвавшиеся, другая просто знакомому лицу в новом и еще чужом месте. С этого дня началась их нежная дружба.
Светлана переехала в их городок с мужем, недавно рукоположенным отцом Георгием, которому после Питерской духовной академии дали приход в новой церкви на окраине. Вернее и церкви-то еще не было, ее нужно было достроить. Прежний священник недавно скончался, оставив стройку и прочее свое хозяйство в состоянии слишком далеком от идеального. Так что молодому батюшке пришлось засучить рукава не только в переносном, но и во вполне натуральном смысле. Пока он метался в поисках материалов, рабочих и спонсоров, пока сам работал на стройке плотником и каменщиком, матушка Светлана неспешно привела в вид пригодный для обитания дом и двор священнослужителя, насадила огородик, да ждала рождения первенца.
К несчастью беременность протекала не совсем гладко, сказывалась смена климата и некоторая усталость. Почему и вынуждена была молодая матушка часто посещать докторов. Марина несколько раз провожала ее домой по окончании приема или процедур. Они быстро сблизились, а как-то после крупной ссоры с матерью и ее новым приятелем, Марина призналась сердечной подруге, что не в силах вернуться домой и отправляется ночевать на вокзал, как делала уже несколько раз. Она теперь прекрасно понимала, почему Катя дома фактически не живет. Тогда Света предложила переночевать у них под предлогом собственного неважного самочувствия. Марина осталась бы с радостью. В доме священника ей было хорошо, она легко приняла домашние обычаи этой семьи. Вместе с ними молилась коли приглашали к трапезе, не однократно сопровождала Светлану на воскресную службу, если не дежурила в больнице. И все же воспользоваться гостеприимством, даже под благовидным предлогом, она стеснялась и отговорившись, что переночует в больнице, вновь отправилась на вокзал. В другой раз молодая матушка рассказала Марине о новой женской обители открытой совсем недавно, практически в центре городка, где есть и гостиница для попавших в трудную ситуацию. Марина сразу же ухватилась за эту мысль не только из-за себя, но и в хрупкой надежде устроить туда же меньшую сестру. И в первый же выходной Света отвела ее к настоятельнице обители матери Елизавете. Настоятельница была приветлива. Она с готовностью согласилась принять еще двух постоялиц.
Но Катерина и слушать ничего не стала. Она заявила, что бросает школу и переезжает в Сочи, где легко найдет жилье и работу. Марина неделю потратила, пытаясь образумить сестру. В конце концов, та просто сбежала, прихватив только смену белья и недавно полученный паспорт. Молодая медсестра хотела ехать следом, но в одиночку она вряд ли что-то смогла бы в чужом городе. Ждать помощи было не откуда. Свете пришел срок рожать, и просить ее мужа было бы неуместно. И тут она вспомнила про Макара. Его мобильный номер легко нашелся в ее нетолстой записной книжке. Макар выразил живейшее участие, но принялся отговаривать от поездки. Мол, все разузнает сам и перезвонит. Марина не спала всю ночь и все же решилась ехать. Телефонный звонок догнал ее уже в дверях. Макар сообщил, что нашел Катю, все у нее хорошо, что он скоро приедет и подробно расскажет. Встреча со школьным приятелем и впрямь полностью Марину успокоила. Катя действительно устроилась на работу, но это временно, потому что осенью она собирается поступить в педагогическое училище. Удивляло лишь, что сестра об этих планах и словом не обмолвилась. Макар руками в ответ развел - мол молодежь, что с них взять.... Вот только расстались они как-то не хорошо, скомкано. Макар был явно раздосадован решением Марины "переехать к монашкам". Он даже попытался отговорить ее предложив пожить у него, пока он сам учится квартира все равно пустует. Марина отказалась на отрез. Предложение выглядело заманчивым, но Марина не хотела быть столь обязанной даже старому приятелю. Да и тема "поехать прямо сейчас", мягко говоря, смутила. Она практически сбежала от него в тот вечер.
А утром девушка собрала не хитрый скарб и, не став будить спящую тяжелым сном мать, покинула свой дом. В обители девушку приняли ласково, сразу определили в маленькую чистую келейку с иконой матери божией на полке у окошка. И пошла для Марины жизнь куда более спокойная. Поначалу она так же много работала. И почти каждый день заходила домой: занести Тамаре Петровне продукты и узнать новости о сестре. Денег маме она не оставляла, не смотря ни на какие уговоры. Но и скандалов больше не было. Марина научилась избегать острых ситуаций. Жизнь в обители наполняла душу покоем и порядком. Она и не заметила, как перестала считать монастырь временным убежищем и мечтать о собственном жилье. Девушка стала посещать все службы, на которые успевала между работами. Ее стали считать в кругу монахинь почти своей. Ей такая жизнь нравилась. Марина давно чувствовала потребность в вере. В годы учебы в ВУЗе правда от церкви отдалилась, но еще лет шестнадцати она тайком читала молитвы, когда отец уходил в море. С моря-то все и началось…