Ещё один давних фик

Параллельность.

3 года

Он летит. Вверх-вниз, вперёд – назад, вправо-влево… Наклонились… Выпрямились… Поворот… У-у-ух ты!
-Приземляемся!
-Я ещё хочу!
-Нет, мы приземляемся, - и он утопает в мягкой постели, разукрашенной яркими звёздами – они с мамой покупали её вместе.
-Ма, я хочу историю! – тянет он игриво-капризным голосом.
-Значит, историю? – мама делает «страшное» лицо и изображает, что собирается съесть его, начиная с большого пальца правой ноги.
-Ой, мне щекотно, - он выдёргивает ногу и смеётся.
-Какую книжку читаем сегодня? – спрашивает мама.
Он встаёт ногами на кровати и дотягивается до полки с детскими книжками.
-Вот эту! – протягивает он изрядно потрёпанную книжонку с рыцарем на обложке.
Мама смеётся. Он уже месяц неизменно выбирает именно эту. Должно быть, успел выучить её наизусть.
-Значит, эту? – улыбается мама.
-Да!
-Тогда устраивайся поудобнее, закрывай глазки и слушай.
Он закрывает глаза, для пущей уверенности крепко прижимает к себе свободную мамину руку и утопает в мягком звуке её голоса. А вскоре оказывается где-то далеко-далеко, в далёком прошлом, он – рыцарь, смелый и бесстрашный, он летит на лошади, обгоняя шумевший в ушах ветер, он ничего не боится и всех - всех может защитить…

-Что, не будешь больше безобразничать?
Яркий свет врывается в ставшую уже привычной темноту и больно режет глаза. Он «крабиком» отползает назад и прижимается спиной к холодной стене.
-Тупой, что ли? – раздаётся небрежный голос приютского подростка.
Сильные руки приподнимают его и вытаскивают из чулана на волю.
-Вот, сестра Сибилла. Я свободен?
-Конечно. Спасибо, Том.
Подросток гордо удаляется. Сестра Сибилла наклоняется над ребёнком – нависает над ним непреступной массой, заставляя невольно отпрянуть.
-Крейг, - внушительно говорит она. – Как ты вёл себя за ужином?
Он всхлипывает.
-Пло-о-хо, - заученно говорит он. Если бы его попросили объяснить, что именно он сделал «плохо» - он бы не смог.
-Сейчас пора спать, - говорит монахиня. – Надеюсь, ты не будешь безобразничать перед сном?
-Не буду, - покорно вздыхает Крейг.
Монахиня ведёт его по коридору по направлению к детской.
-Не будешь капризничать? Не будешь жаловаться? Не будешь кричать ночью? Не будешь плакать?…
Он трясёт головой так отчаянно, что ему больно.
А потом он лежит на кровати, одной кровати из многих в приютской спальне, в окружении таких же ребят. Кто-то уже спит, а кто-то и не думает засыпать. Он хочет спать. Он очень устал. Но он не может заснуть. Монахиня прочитала им всего лишь один маленький рассказик и ушла, сказав, что ей некогда. Он даже понять не успел… Подушка слишком большая, а одеяло – колючее. Он заёрзал.
-Ты чего? – слышит он голос кого-то из старших ребят. – А ну спать быстро! Хочешь, чтобы пожаловались на тебя?
-Не надо! – шёпотом выкрикивает он. – Я уже засыпаю!
Он натягивает одеяло на голову и крепко закрывает глаза.

13 лет

Он устал. По-взрослому устал. Ещё бы, он занял первое место! На олимпиаде. По географии. Теперь семья ещё больше будет гордиться им.
Он лежит на кровати, закинув руки за голову. Калейдоскоп событий и впечатлений не позволяет отдаться сну. В кресле напротив сидит отец. Он улыбается.
-Ты уже думал о будущем, сын? – спрашивает отец.
Как же здорово это звучит – «сын»!
-Да, - кивает он. – Сегодня я убедился, что у меня может получиться.
-Я не сомневался в этом. Я знаю, что ты стараешься. И верю в твои способности.
Отец улыбается.
- Надо отметить твою победу. Какие идеи?
Он пожимает плечами.
-Никаких.
Он зевает. Всё-таки хочется спать.
Отец пересаживается на его кровать.
-А у меня есть идея. Как насчёт вечеринки? У нас дома?
-Па, но… Мы будем шуметь!
-Ну и что? Именно для этого нужны молодёжные компании! К тому же, двери нашего дома всегда открыты для твоих друзей. Ну, как, устраиваем праздник в выходные?
-Да!
-Вот и договорились. Спокойной ночи, сын.
Отец приподнимается, поправляет на нём одеяло и направляется к двери.
-Па! – окликает он его у порога.
-Да?
-Ты не передумаешь?
-Конечно, нет. Я ведь дал тебе слово, и мне важно, чтобы ты доверял мне. Спокойной ночи, – он выключает свет и выходит из комнаты.
-Спокойной ночи.

-Да не обращай внимания! – пытается он успокоить лежащего на соседней койке Дерека. – Он просто идиот, вот и всё!
-В следующий раз я его отделаю, и как следует, - шепчет Дерек сквозь зубы, глядя в потолок. – Скунс домашний… - Крейг слышит, как Дерек издаёт какой-то непонятный и совершенно недетский звук. Он зевает – демонстративно и неискренне. Впрочем, кто здесь что-то делает искренне? Взрослые – уж точно… Никогда и ничего…
-Дерек, давай сейчас спать. Мы же завтра планируем…
-Тебе правда всё равно?! – взрывается Дерек.
Крейг молча качает головой. Ему не всё равно. Разве может быть всё равно, когда в Музее Истории – туда их возили уже шестой раз, и каждая поездка носила гордое название «Просветительное мероприятие» - к их четвёрке пристал какой-то «домашний» сверстник. Поначалу этот сверстник казался вполне «своим парнем» - заметил «рыцарей» возле большой витрины с холодным оружием – целый стенд ножей, мечей и кинжалов, – сказал, указав на один из кинжалов, что, пожалуй, было бы неплохо иметь «вот такой».… Стивен согласно кивнул, Итан пожал плечами, Дерек смерил мальчишку презрительным взглядом и сказал, что тот ничего не понимает, мечи гораздо круче кинжалов, особенно вон тот и вот этот. Крейг высказал предположение, что мечи и кинжалы круты одинаково, только из кинжалов лучший не тот, а другой.… И всё бы было ничего, если бы к «домашнему» не подошла пара средних лет какого-то тошнотворно-интеллигентного вида.
-Ты опять отстал, Джек, - капризно-высокомерным тоном воскликнула женщина. Лицо мужчины исказила такая гримаса, что Крейг было, подумал, такое ли уж это благо – «родители»… Вот этот Джек явно не на седьмом небе от счастья.
-Вы вообще кто такие? – сурово обратился мужчина к Стивену, – видимо, потому что тот выглядел старше всех. Инициативу, как всегда, перехватил Дерек:
-Кто надо.
А потом их позвали монахини – те самые, которым было поручено следить за ними, и родители этого Джека всё поняли. Отошедшие в сторону «рыцари» оказались свидетелями неприятной «семейной» сцены:
-Ты понимаешь, кто это?! У тебя в голове хоть что-нибудь есть?! Это же детдомовцы! Будущие воры, насильники и убийцы! Ты хочешь свести нас с матерью могилу, выбирая таких приятелей?
-Это не приятели! – вдруг выкрикнул подросток. – Они сами ко мне пристали! Их четверо, что я мог сделать?!
Выражение лица мужчины сменилось:
-Они угрожали тебе?
-Да.
И они пошли втроём по коридору – мимо них, словно не замечая…

Крейг сам не понимал, почему его так задел этот эпизод. Какое ему дело до того пацана? Это же чужой человек… Но откуда тогда ощущение, что тебя опять предали, что тебя как всегда предали?…
Он не знал.
-Спокойной ночи, Дерек, - сквозь зубы сказал он, потому что надо было хоть что-то сказать…

23 года

Если есть рай – он только что там был. Неудивительно. Не будет же он, молодой преуспевающий работник престижной фирмы, вести девушку в какой-то второсортный отель. Он устроил ей праздник. По высшему разряду. Ведь она по-настоящему любит его, – у него было время убедиться в этом.
-Ты что делаешь?! – не выдерживает он и прыскает со смеху.
-А что? – абсолютно счастливая девушка отрывается от его тела и, улыбаясь, усаживается на кровати, глядя на него сверху вниз.
-Я самый счастливый человек на земле! – восторженно шепчет он, заваливая девушку на кровать и зарываясь лицом в её шею. Он чувствует, как её пальцы переплетаются с его волосами.
-Это правда? – спрашивает она. – Ты действительно счастлив?
-Да! – выдыхает он. – А ты?
-Больше, чем я могла себе представить!
-Иди сюда!
На какое-то время мир перестаёт существовать.
-Крейг, - выскальзывает девушка из его объятий и поцелуев минут пять спустя.
-Что не так?
-Всё замечательно. Настолько, что мне кажется, что это сон.
-Значит, он снится нам обоим! – смеётся он. И тут же делается серьёзным.
-У тебя будет всё. Всё. Обещаю.
Девушка прижимается к его плечу. Почему-то от неё пахнет чем-то неуловимо сладким.
-У меня уже есть всё, - говорит она.
-Правда? – он смотрит на неё, не мигая.
-Конечно. У меня ведь есть ты.
-Иди сюда, - он снова притягивает её к себе.
-Давай спать, - говорит девушка. – Нам обоим завтра рано вставать.
-Ты хочешь спать? – заботливо спрашивает он.
-Да. Спокойной ночи.
-Спокойной ночи. Приятных снов.
И она засыпает на его плече, а он долго смотрит сначала на неё, потом куда-то сквозь неё, а потом уже никуда не смотрит, потому что тоже засыпает…

Его взгляд скользит по желтоватой, исчерканной какими-то бороздами коже. А ведь эта девочка моложе его – он заглянул в её паспорт, когда она выходила… Впрочем, он знает… Он их перевидал… Когда она начала курить? Лет в 12? И с наркотиками явно знакома, и мужчин уже успела изучить - настолько, что ей противно, и сама она себе противна… И он, наверное, противен ей… Жалко девочку. Безумно жалко. И… себя… Нет, он не будет жалеть себя… Иначе… Иначе ему будет ещё хуже…
Он сам не знает, зачем он сюда пришёл. Нет, он знает, зачем он пришёл – развеяться. Внушить – самому себе и всей этой жизни, – что всё как раньше. Даже лучше. Он может снять номер – пусть дешёвый, но ведь может! Нет, это не первый раз. Даже не второй. Но он пока не привык…
Деньги дали какие-то внушительного вида ребята, видимо, работающие на Тоннела дольше него самого. В чём заключается его работа, он не разобрал. Наверное, что-то нечистое… Впрочем, вся жизнь – «что-то нечистое»… Его попросили где-то постоять, никуда не отходить, а потом что-то куда-то отнести. Спросили, сможет ли он. Он смог. Почему смог – потому что ему за это заплатили, или потому что иначе у него были бы неприятности? Кто ж скажет…
Полураздетый, взъерошенный и растерянный, он лежит на животе на кровати третьесортного гостиничного номера, подперев кулаком подбородок, и молча смотрит на девицу, неумело пытающуюся «соблазнить» его путём замедленного раздевания – совершенно неуклюжего. Тяжёлым камнем – он просто физически это чувствует – наваливается всё сразу: какая-то болезненная жалость к этой незнакомой девчонке, чувство тоски и обречённости… Он подтягивается и принимает сидящее положение. Нащупывает рубашку, накидывает, начинает застёгивать пуговицы…
Девица недоумённо плюхается на кровать и моргает.
-А как же?
-Извини, я… не могу.
Личико девочки – кажется, оно было довольно симпатичным – беспомощно вытягивается.
-Не волнуйся, я оставлю тебе деньги, - поспешно говорит он. – Просто… Я не могу…
Почему не может? Потому что ищет лучшего? Не пора ли понять, что не будет никакого «лучшего»?
Девчонка явно не понимает и боится.
-Но ведь ночь…
Он дёргает ручку двери.
-Ты ночуешь здесь, в номере. Я всё оплачу.
-А ты?
-За меня не волнуйся.
-Ты идёшь домой, да?
-Да, я иду домой.
Что означает это слово?
-Спокойной ночи, - говорит девушка. – Спасибо.
-Спокойной ночи, - говорит Крейг и выходит за дверь.

33 года.

Даже не верится, что это – настоящее. Но это реальность. Единственная реальность, имеющая значение. Биение сердца, прерывистое дыхание, эта тёплая тяжесть, плотное кольцо ручонок, обхвативших его шею… Знает ли это создание, какую бесконечную власть имеет над ним?
-Я не хочу спать, - говорит создание.
-А мы разве собираемся спать?! – восклицает он. – Мы собираемся в далёкую-далёкую страну. Помнишь, как попасть туда?
Лежащий у него на руках ребёнок смеётся и вытягивает ручонку в сторону кровати, при этом чуть не попав ему пальцами в глаз. Крейг уворачивается, тоже смеётся и опускает малыша на кровать. Тот сладко утопает в мягкой постели и улыбается.
-Папа, давай начинай! – крохотные ладошки со всех сил сжимают его руки.
-Закрывай глазки, - ласково говорит Крейг.
Ребёнок нетерпеливо подчиняется.
-Итак, мы с тобой остановились на том, как Славный Рыцарь доехал до замка Злого Колдуна. Едва он преступил ворота, как к нему навстречу тут же кинулись стражники с мечами и копьями наготове и грозно закричали: «Кто ты такой? Куда ты идёшь?». Но рыцарь не поддался страху. Он посмотрел прямо в глаза самому главному стражнику и сказал…
Одна рука ребёнка расслабляется и безвольно падает на кровать. Другая продолжает, хоть и не так крепко, сжимать его ладонь. Он на мгновение замолкает, прислушиваясь к дыханию крохи – засыпает ли?
-Дальше! – сонным голосом требует ребёнок.

Сколько времени прошло с того дня? Год? Полтора? Два? Он не помнит. Он иногда забывает, который час, какой день, какой месяц, какое время года… Какая разница, какое сейчас время года? Что это меняет?
В чём его обвинили? Что он не понял. Не понял, что надо держаться подальше. Что он им не нужен. Он никогда не был нужен. Он всё испортил. Его постараются забыть как можно скорее. Он сам виноват. Сам…
Крейг не может заснуть – ему душно. Он сидит на тюремной койке, прижав колени к груди, и смотрит куда-то сквозь стену. В детстве он так видел будущее. Сейчас не получается. Он не видит никакого будущего. Может, потому что никакого будущего нет?
-Хант! – грубый голос охранника врывается в его и без того растрёпанные мысли.
Он поворачивает голову на крик, давая понять, что слышит.
-Ночуешь один! Завтра приведут подселение.
-Ладно.
Ему всё равно. Правда, если он будет один – его легче убить. Ну и что? Может… Скорее бы… Тем более, его не убьют. Не убили же до сих пор…
-Спокойной ночи, - говорит охранник и удаляется.
Крейг закрывает глаза и слегка покачивается в такт удаляющихся шагов. А потом его куда-то уносит… В какое-то далёкое место, где его ждут, которое он всегда искал, и которого не существует… Он падает на койку, то есть, куда-то глубже… Всё дальше, дальше… А, может, он не падает, а летит? Нет, он слишком взрослый, чтобы летать… Значит, он падает… Он вытягивает руку, чтобы как-то спастись, остановиться…
Какой-то странный треск… Он просыпается… Он лежит на тюремной койке, и он только что порвал во сне казённую простыню… Сколько лет этому материалу, двести? Достанется ему завтра от охраны… Впрочем, плевать. До завтра надо дожить.
Он переворачивается и снова засыпает.