Туман перед рассветом.

Фик - прямое продолжение фанфиков "Прошлое не властно" и "Нет покоя для грешников".
События берут начало в 2013 году, через два года после событий "Прошлое не властно" и через пять лет после "Нет покоя для грешников".
Основные действующие лица:
Старшее поколение - Келли и Крейг Хант, Иден и Круз Кастилио, Джулия и Мейсон Кепвелл, Натали и Куинн Барр(Армитадж), Флейм Бофорт и Роберт Барр.
Молодое поколение - Адриана(Кастилио)Барр и Роберт Барр-младший, Саманта Кепвелл, Ченнинг(Чип) Кастилио, Джейсон Янг.
Юное поколение - Кристиан и Дженнифер Хант, Эрин Барр, Эйдан и Даниэла Бофорт.

Сообщение отредактировал Келли Хант: Воскресенье, 19 января 2025, 22:23:13

Куинну совершенно не нравилось место, в котором он оказался. Коттедж на окраине Мадрида явно когда-то сдавался в аренду, но пустовал долгие годы. Общая неухоженность, представшая перед его взглядом, оставляла гнетущее впечатление, стоило ему подъехать к воротам. Здание нуждалось в ремонте, стены в свежей покраске, а окна в тщательном мытье. Странный выбор для деловой встречи. Он привык обсуждать сделки в подходящих для переговорах офисах. Но предложение о покупке торгового центра в Барселоне было чересчур заманчивым, поэтому стоило рискнуть.
Встретивший его мужчина, то ли управляющий, то ли просто присматривающий за домом, провел его от ворот до входной двери по запущенной аллеи, засыпанной гниющей листвой, что казалось странным для разгара весны.
Войдя, они прошли через холл с мраморным полом и лестницей. Каждый их шаг гулким эхом отражался от стен и пола пустого дома. Сказав, что хозяин скоро спустится, мужчина оставил его одного в гостиной. Куинн же ломал голову, не угодил ли в ловушку. Испытывал странное волнение и напряжение, которое не мог объяснить сам себе.
В гостиной было чисто, хотя мебель казалась ветхой, а обстановка в целом чересчур старомодной. Бархатный диван, весящие на окнах тяжелые портьеры, выцветшие и кое-где отходящие от стен обои. Стол, стулья, шкаф немедленно нуждались в новом слое лака.
И вот прошло уже более десяти минут, а в гостиной до сих пор никто не появился. И хоть Куинна не прельщало сесть на потрепанный диван, но, после операции на позвоночнике, ему удалили опухоль пару лет назад, стоять слишком долго он больше был не в состоянии.
Поэтому присел на диван, снова бросив взгляд на наручные часы. Пятнадцать минут одиннадцатого. Затем стал бесцельно разглядывать пространство вокруг, размышляя, что еще пять минут, и он уберётся прочь отсюда. Встреча была назначена ровно на десять утра. Пунктуальность не самая важная часть бизнеса, но все-таки предпочтительная. Пусть ему и хотелось стать посредником племенника для покупки торгового центра в престижном районе Барселоны, но теперь все больше казалось, что его просто кто-то разыграл и никаких переговоров не намечается.
Спустя еще пять минут Куинн поднялся с дивана, собираясь уходить.
— Я смотрю, что даже по пришествии десятилетий, терпение так и не стало твоей добродетелью, братец.
Куинн буквально онемел при звуках раздавшегося голоса. Его голоса. Их общего голоса. Какого черта…
Он резко обернулся, тут же вставая с дивана, все ещё подозревая, происходящее чей-то глупый и жестокий розыгрыш. Но, нет, за его спиной стоял его близнец. Не призрак или видение. Роберт Барр во плоти.
Не сказать, что теперь они были так уж и похожи. Волосы у Роберта тоже были полностью седыми, как и у него, при этом подстрижены довольно коротко. Морщин на его лице было чуть меньше, да и в целом выглядел он свежее. Даже моложе. Был в хорошей физической форме, подтянут, одет в джинсы и тёмную водолазку. Что создавало резкий контраст между ними.
Пока его братец томился внизу, они с Флейм наблюдали за ним по монитору наверху. В гостиной специально была установлена камера. Роберт нарочно испытывал терпение Куинна, чтобы усилить эффект от своего появления.
Выглядел Куинн в точности как на фотографиях в газетах и журналах, которые попадали ему в руки за последние годы. Ухоженный и холеный. Типичный представитель элиты. Правда в данный момент его перекошенное от шока лицо имело мало общего с человеком из высшего общества.
— Ты сукин сын, Роберт!
— По моему мнению, это вопрос дискуссии, кто из нас сукин сын.
— Я не притворялся мертвым более двадцати лет!
— Зато ты успешно притворялся мной более двадцати лет.
— Я уже давно не…
— Ты женился на моей бывшей жене, воспитывал моего сына, живешь на мои деньги. Все как в старые времена, когда ты занял мое место: в моей фирме, рядом с моей девушкой.
Слова Роберта попали точно в цель, всколыхнув в его душе вновь бесконечное чувство вины. Куинн разозлился и желал бы наброситься на воскресшего брата, но Роберт вряд ли после двадцатилетнего отсутствия решил с ним встретиться ради этого. Но при этом явно следил за его жизнью, притворяясь мертвым.
— И теперь ты жаждешь мести? Похитишь меня, чтобы в этот раз занять мое место?
— Отнюдь. Сам видишь, никто не целится в тебя из пистолета, не стреляет в спину, чтобы усыпить.
— Тогда…
— Ты угадал. Я хочу вернуться. Дать всем знать, что жив. В первую очередь своему сыну. И как бы мне не претила сама эта мысль, без твоей помощи мне не обойтись.
— Не думаю, что нужен тебе. Ты можешь вернуться без моей помощи.
— Если бы все было просто, я бы не стал обращаться к тебе. Есть некоторые нюансы. И я не хочу свалиться как снег на голову ни Роберту, ни Натали.
— А также Келли, Иден, Крейгу и прочим.
— Сейчас речь идет о моем сыне.
Роберт сделал несколько шагов вперед, и Куинн заметил, что его брат немного прихрамывает на правую ногу.
— Что с тобой случилось? Как ты выжил? Где был все эти годы?
— Терпение, Куинн. Я расскажу обо всем в свое время.
— Это такая шутка, братец? Притворяться мертвый все эти годы?
— Пятнадцать лет в психушке — вот по-настоящему стоящая шутка.
Куинн застыл, пытаясь осознать, его брат вовсе не шутит и действительно провел пятнадцать лет в психушке. Чувство вины тут же поспешило напомнить о себе.
— Мне жаль, искренне жаль. Но я здесь ни при чем, Роберт. Клянусь! Я думал, что ты мертв.
— Не совсем ни при чем…
— Постой.
Куинн понимал, сейчас не время вести математические подсчеты, но это само собой пришло ему в голову.
— С 90-го года прошло больше, чем пятнадцать лет. Где ты был остальное время?
— Сказал же, Куинн, что расскажу обо всем в свое время. — С надменной усмешкой ответил Роберт.
Вопросы брата были ожидаемы, но все равно его нервировали. Изливать душу, словно они близки, ему совершенно не хотелось.
— Ты должно быть очень сильно ненавидишь меня.
На это Роберт лишь пожал плечами. Столько всего случилось за последние годы, что таким чувствам, как ненависть, в его душе не осталось места.
— Я не хотел твоей смерти. Никогда не хотел, Роберт. Все это Флейм. Она стреляла в тебя, думая, что это я.
По взгляду брата Куинн видел, его попытки оправдаться выглядят довольно жалко. Но брать на себя полную ответственность за случившееся с ним он не собирался. Флейм виновата не меньше. И ей тоже все в итого сошло с рук.
— Похищать меня, чтобы украсть мои деньги, ты, очевидно, тоже не хотел.
— План придумала и разработала Флейм.
— Сыграв на твоей жадности и алчности.
— Я искренне раскаиваюсь, поверь мне, Роберт.
Даже не зная версию Флейм, Роберт ни за что не поверил бы брату. Нет, вероятно, теперь Куинн искренне раскаивается, но Флейм точно никогда силой не заставляла его участвовать в своих делишках. Куинн с огромным энтузиазмом стал ее сообщником более двадцати лет назад.
— Я вернулся не для того, чтобы копаться в прошлом. Или для сведения счетов.
— Тогда почему не хочешь рассказать, как тебе удалось выжить?
— Правды я не знаю, могу лишь предполагать.
Куинн вернулся на диван, взглядом предлагая брату присоединиться к нему. Не только потому, что спина и ноги начали болеть от длительного стояния, но и потому что им по всей видимости предстоял долгий разговор.
Когда Роберт направился в сторону дивана, Куинн снова отметил, что его брат хромает. Последствия выстрела?
— Для меня достаточно, Роберт.
Роберт присел на диван, при этом стараясь сохранять дистанцию от Куинна. Они с братом едва знали друг друга. И навсегда останутся чужими друг другу.
— После выстрела я впал в глубокую кому. Ни пульса, ни дыхания. Что я все-таки жив, скорее всего, обнаружилось во время вскрытия. Но сообщать об этом не стали, просто сплавили меня в какую-то богадельню за пределы Санта-Барбары.
— Но кто и зачем это сделал?
— Кейт Тиммонс. Полагаю, ему хотелось упрятать за мое убийство кого-то из Кепвеллов, а я живой мог испортить ему дело. Вероятно, он не рассчитывал, что я выживу, тем более выйду из комы.
Роберт всерьез рассчитывал, что брат не задастся вопросом, откуда ему известно о намерениях Тиммонса. Что скрытие факта, что он жив, было частью личной мести Кепвеллам. Но своим вопросом Куинн подтвердил и так очевидный факт, в их тандеме мозгом всегда была Флейм.
— Но тебя ведь похоронили? На кладбище Санта-Барбары есть твоя могила.
— Где лежит урна с чьим-то чужим прахом. Кремация весьма надежный способ подменить покойника.
Роберта, несомненно, позабавило, что Куинн даже не в курсе, что захоронено в той могиле, тело или прах. За двадцать лет так и не нашел времени поинтересоваться.
— Но где ты был все эти годы? Провел в коме, поэтому не возвращался?
— Из комы я вышел через пару месяцев, и меня сослали в психиатрическую больницу, потому что я страдал амнезией, и у меня не было родных, которым обо мне могли бы сообщить.
— Но должны были сообщить! Келли, мне, Рэнфилд, в конце концов. Тому же Кейту Тиммонсу.
— Тиммонс отправил меня в больницу под чужим именем. Для вас я был мертв. Когда я вышел из комы, Тиммонс исчез, оборвав все связи.
Куинн чувствовал себя отвратительно, слушая рассказ брата. Такой судьбы и врагу не пожелаешь. И отрицать собственную вину по отношению к Роберту он не мог.
— Ты действительно был в психушке пятнадцать лет? И как вышел оттуда?
— Я провел там целую вечность. Но когда память вернулась, я смог покинуть то ужасное место. — Соврал Роберт.
Рассказывать о Флейм и ее роли в его освобождении из «Норфолка» в ближайшее время не входило в его планы.
От Куинна не укрылось, что его брат весьма дозировано предоставляет информацию о том, что с ним происходило все эти годы. И это не могло не вызвать определенные подозрения.
— Но с возвращением ты не спешил, насколько я могу судить.
— Выстрел и кома спровоцировали паралич, который мне долго пришлось лечить. Возвращаться несчастным калекой меня не прельщало.
— Поэтому ты хромаешь?
Роберт кивнул в ответ.
— Чего конкретно ты хочешь о меня?
— Хочу понять, чем живет мой сын. Что происходит в его жизни. Чтобы выбрать лучший момент дать знать о себе. Что я жив.
— Разве конкретно сейчас не самый подходящий момент? Роберт обрадуется, что ты жив. Это вызовет шок, но приятный. Я знаю, о чем говорю.
— А тебя самого радует мое возвращение? Трудно поверить.
— Но тем не менее. Я годами терзался тем, что был причастен к твоей гибели. Что не получил пулю Флейм, как того заслуживал. Сгорал от вины и раскаяния, смотря на Роберта-младшего. Был причиной многих ошибок, которые он совершил в итоге.
Брат сурово посмотрел на него. Упоминание о каких-то ошибках Роберта-младшего ему явно не понравилось.
Куинн нервно сглотнул. Этот разговор можно было бы отложить, но раз уж он уже открыл рот…
— Ошибок? О чем ты говоришь?
— Конечно, такого в газетах не раскопать. Твой сын пытался отомстить Иден Кастилио, считая, что именно ее пуля оборвала твою жизнь. Так дочь Иден и Роберт-младший познакомились. Он использовал девушку для мести ее матери. Теперь все это в прошлом, и они женаты. Ты же в курсе брака Роберта-младшего и Адрианы Кастилио?
Роберт оценил иронию. Хотел устроить братцу сюрприз, внезапно ожив, но Куинн преподнес ему более неожиданный сюрприз. И не самый приятный.
— Да, я знаю, что они женаты, но не представлял… С чего Роберт решил мстить Иден?
— Говорю же, узнал, что она тоже стреляла в тебя в ночь твоей гибели. Плюс, ты завещал Иден Сиренас. Это и всколыхнуло в нем ненависть.
Взгляд брата стал серьезным. Кажется, он чувствовал вину за некоторые свои решения в прошлом.
— Я думал, что все предусмотрел. В двадцать один год Роберт должен был получить Сиренас. Это было одним из условий моего завещания. Иден должна была передать…
— Об этом я не в курсе, братец.
Роберт решил не объяснять Куинну недоразумения с запиской, предназначенной для Иден, которую она получила слишком поздно. Он до сих пор был в шоке, что его сын пытался отомстить ей, используя ее дочь. Только тлетворное влияние его братца могло сподвигнуть парня на подобное.
— Не смотри так на на меня, Роберт. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы уберечь твоего сына от неверных решений.
— В этом случае ты бы близко к нему не подошел, как и к моей бывшей жене.
— Я полюбил Натали. Она…
— Узнаю, что ты хоть чем-то обидел ее…
— Она вся моя жизнь. Она, Роберт-младший и Эрин, наша с Натали дочь.
— Мне известно, что у вас с Натали общий ребенок. Даже рад за вас, наверное.
Отчего-то Куинн не поверил до конца в искренность брата. Что-то снисходительное было в выражении его лица, осуждающее.
— Тогда к чему тайны? Вернись. Роберт будет…
— Для начала я хочу убедиться, что в его жизни есть место для меня. Не хочу испортить своим появлением его устоявшийся мир.
— В жизни Роберта есть место для тебя, я точно это знаю. Иначе он не решился бы на месть.
Роберт чувствовал нарастающее раздражение. Его расстраивало и бесило одновременно, как Куинн говорит о Роберте-младшем. Словно тот действительно его родной сын. Но это ведь не так! Всего лишь племянник. Да и в целом, разговор с братом, его бесконечные вопросы, утомили его. Он уже какое-то время поглядывал на камеру на потолке. Знал, что Флейм пристально наблюдает за ними. И ему стало весьма любопытно, какие мысли и чувства одолевают ее относительно бывшего любовника. Гложила ли его ревность? Несомненно. Внешне Куинн сейчас выглядел более выигрышно, словно сошел с обложки глянцевого журнала, один из первой десятки списка «Форбс».
— Это мы еще обсудим.
Куинн вполне разделял нежелание брата, который явно заскучал от их разговора, продолжать обсуждать данную тему. Он то и дело поглядывал куда-то в сторону. А сам Куинн все еще пытался понять план Роберта.
— В чем заключается моя роль? Хочешь временно занять мое место? Или постоянно?
— Ты меня вообще слушал? Я собираюсь вернуть свою жизнь, твоя мне ни к чему.
— И каков план?
— Давай в другой раз. Думаю, нам обоим необходимо время переварить нашу встречу.
— Хорошо. Как я свяжусь с тобой?
— Я сам свяжусь. Твой номер у меня есть. Надеюсь, ты не проболтаешься. Из лучших намерений.
Роберт встал, считая их разговор оконченным. Куинн тоже поспешил подняться. Весь его вид выдавал растерянность.
— Это же не попытка выставить меня в дурном свете перед близкими?
— Ты слишком мнительный, Куинн.
Усмехнулся Роберт. Испытывать некое превосходство над братом, видеть сотни вопросов в его глазах, ему определённо доставляло удовольствие.
— Где выход, ты знаешь. До встречи.

Ура! Я надеялась на продолжение). Про Флейм и Роберта пока читаю)

elsi (Воскресенье, 19 января 2025, 22:22:20) писал:

Привет! Я очень рада снова видеть тебя в читателях. Приятно, что читаешь про Флейм и Роберта.
Да, надо привести всех героев и все линии к логическому завершению. Аттракцион безумия начинается)))

— «Барр Индастрис» активно развивается и завоевывает европейский рынок. Планируете ли вы обратить свое внимание на американский и азиатский рынок в ближайшем будущем?
— Со временем, определенно. Но пока мы только набираем обороты и хотели бы укрепиться на испанском и европейском рынках.
Адриана вошла в кабинет мужа в самый разгар интервью, которое должно было закончиться еще полчаса назад. Ждать за дверью ей надоело. Она уже почти накрутила себя, что застанет Роберта и длинноногую журналистку в компрометирующей ситуации.
И наполовину оказалась права. Декольте темноволосой журналистки было неприлично глубоким. К тому же женщина чересчур нагнулась над столом, так что ее грудь почти вываливалась наружу. Вот только Роберт, казалось, не обращал на прелести журналистки никакого внимания, что успокоило Адриану.
— В чем дело, дорогая? — Отвлекаясь от интервью, спросил Роберт.
На лице жены он прочел недовольство. И догадаться о причинах труда не составило. Ревность Адрианы ему показалась милой.
— В одиннадцать придет программист, насчет сайта фирмы. А нам следует обсудить еще пару деталей перед этим.
— Интервью затянулось по моей вине, мисс…
— Миссис Барр.
— Мартина, позволь представить мою жену. Адриана Барр.
Женщины вежливо, по-светски, поприветствовали друг друга, явно не испытывая взаимной симпатии, хотя только познакомились.
— Как я говорила, миссис Барр, интервью затянулось по моей вине. Ваш муж удивительно интересный собеседник.
— Поспорить сложно. У вас осталось еще много вопросов?
— Мы почти закончили.
— Тогда я останусь и с удовольствием послушаю.
— Сможешь исправить меня, если я где-нибудь решусь приврать. — Улыбнувшись любимой, шутливо сказал Роберт.
Журналистку явно не устроил подобный поворот событий. Но деваться ей было некуда. Сам Роберт обрадовался присутствию Адри. Мартина чересчур активно флиртовала с ним на протяжении всего интервью, отчего оно и затянулось.
— На чем мы остановились, Роберт?
— На расширении «Барр Индастрис» на другие рынки.
— Ах да. Но, учитывая приход вашей жены, можно задать пару вопросов о вашем знакомстве, о решении пожениться? Вы ведь оба еще очень молоды.
— Вы же из экономического обозревателя, Мартина. Вопросы о моей личной жизни были бы неуместны в подобной статье, вы так не думаете?
Журналистка, конечно, уловила легкую смену его дружелюбного тона на более серьезно-отчужденный.
— Вы правы. Простите мне мое женское любопытство. Вы с женой потрясающе красивая пара.
Лесть журналистки Роберт пропустил мимо ушей. К его радости, она действительно закончила интервью за следующие десять минут. Они согласовали, что статью пришлют на сверку перед публикацией, и Мартина ушла.
— Она буквально готова была раздеться перед тобой. — Упрекнула мужа Адриана, когда за журналисткой захлопнулась дверь.
— В этом нет моей вины, Адри. Я вел себя с ней предельно корректно. Но твою ревность я оценил, милая.
Роберт встал из-за стола, подошел к жене, сел рядом с ней на диван и взял за руки. Адриана фыркнула в ответ. Выдернула свои руки и отсела подальше.
— Тебя с первого дня нашего знакомства окружали толпы красивых женщин. Если бы я ревновала к каждой…
— К слову сказать, грудь у Мартины ничего. Если бы я был холост… — не удержавшись, подразнил жену Роберт.
— Ах вот как!
Адриана швырнула в мужа диванной подушкой, которую он ловко поймал. Затем оба весело рассмеялись.
— Ты хотела обсудить какие-то детали по сайту перед приходом программиста? — Спросил Роберт уже серьезно, придвинувшись ближе к Адри, обняв ее за плечи.
— Да. Насколько полно стоит отображать на сайте информацию о фирме, и кто будет заниматься постоянным обновлением информации. Одна я с этим не справлюсь.
— Найми помощника, специалиста в этой области. Ты же знаешь, Адри, вникать еще и в дела, связанные с сайтом, у меня просто физически нет времени. Отсутствие Джейсона ощущается для меня в полной мере.
— Он не по своей вине не может полностью включиться в работу, Робби.
— Знаю, милая. Так что лучше найми кого-нибудь.
— Бюджет фирмы потянет еще одного сотрудника?
— Раз сайт сделает нас более привлекательными и конкурентоспособными, будем считать это вкладом в будущее.
Адриана положила голову на плечо мужа, а затем тихо спросила:
— Как Джейсон держится? Когда ты говорил с ним в последний раз?
— Вчера днем. Буквально пять минут. Хотелось бы сказать, что он настроен оптимистично, но ты знаешь, он раздавлен происходящим. Ты для себя интересуешься или для Саманты?
— Конечно, для себя. Джейсон и мой друг. А Саманта за последние два года ни разу не спросила меня о нем. И, по-моему, это к лучшему.
— Учитывая, что она живет с твоим братом?
— Именно поэтому, Робби. Мне очень жаль Джейсона и небезразлично, что происходит в его жизни. Особенно в подобной ситуации.
— Я молюсь, Адри, чтобы он справился с неизбежным. Иначе снова сорвётся.
Адриане и хотелось бы что-то возразить на пессимистический настрой Роберта относительно состояния Джейсона, но оба знали, когда все закончится по худшему сценарию, ему потребуется вся сила воли, чтобы не сорваться. Ведь нет никакой надежды на чудо. Ставя себя на место Джейсона, Адриана была уверена, сама она сутками рыдала бы в подушку от боли и бессилия.
— Прогнозы неутешительные?
— Увы.
— Ладно, хватит о грустном. Давай готовиться к встрече с программистом. Я покажу тебе макет сайта.
Роберт с благодарностью посмотрел на жену. Ему не надо объяснять ей, что скрывается за его словами. И был рад, когда она решила сменить тему. Он бесконечно сочувствовал другу, силой воли подавляя мысли, что пройдет всего несколько лет и…
Роберт встал, выкидывая из головы тревожные мысли о сложных перспективах будущего, которое пока не наступило. Он взял Адриану за руку и потянул за собой к столу. Работа всегда помогала ему отвлечься от гнетущего его, сосредоточиться на настоящем, не рефлексируя о неизбежном.

— Я до сих пор жалею, что не позволила врачам выковырять тебя из себя, как только узнала о своей беременности.
Его мать со злостью, отвращением и испепеляющей ненавистью посмотрела на него.
Джейсон постарался придать лицу бесстрастное выражение, понимая, ее жестокие слова просто очередной приступ. Его мать больна, опухоль в голове давит на ее мозг, иногда заставляя говорить ужасные вещи.
— И уж точно мне следовало придушить тебя подушкой, как только ты вылез из меня!
Взгляд карих глаз матери был безумным. Словно она представляет, с каким удовольствием убила бы его, когда он был младенцем. Но уже в следующее мгновение ее взгляд снова стал осознанным, мягким и любящим.
— Джейсон, не стоит проводить со мной столько времени. Я же знаю, как много у тебя работы.
Бетани постаралась говорить бодро, хоть каждая частичка ее тела неимоверно болела. Сеансы химиотерапии были ужасными и истощающими, несмотря на все обезболивающие.
Джейсон ободряюще пожал руку матери, избегая смотреть на иголку и пластиковую трубку, тянущуюся из ее руки до капельницы. Специфический запах химиотерапии, сопровождающий больных раком, проходящих лечение, он давно перестал замечать. Никаких приступов тошноты, но яркое напоминание, смерть совсем близко, и избежать ее удается далеко не всем.
— Не хочу, чтобы ты проходила через это одна. Тем более я вполне успеваю выполнять все свои деловые обязанности.
Ему не хотелось врать матери, не нравилось подводить Бобби. Но что еще можно сделать? Сейчас он был там, где нужен больше всего.
— Ты выглядишь уставшим, милый.
— Не преувеличивай, мам. Давай я почитаю тебе, или поговорим о чем-нибудь? Чтобы отвлечься, и время прошло быстрее.
Бетани улыбнулась сыну, конечно, не собираясь озвучивать, что последнее, чего бы она хотела, чтобы время проходило быстрее. Ей осталось не так уж и долго, она знала это, несмотря на надежды врачей, что химиотерапия убьет опухоль в ее голове. О многом сожалела. Большую часть жизни растратила на пустые мечты и иллюзии. Бросила сына на своих родителей, хотя прекрасно знала, что расти в том доме невыносимо, ведь сама прошла через это. И вот пришла расплата за все грехи. Стоило ей обрести сына, узнать, что он простил ее и не ненавидит за отсутствие в своей жизни, как ее собственную Бог решил отобрать.
— Как насчет поговорить о Саманте?
— Зачем нам говорить о ней?
— Потому что я желаю тебе счастья. Ты любишь ее, и вы должны быть вместе.
— Она моя двоюродная тетка.
— И что из того, Джейсон? Не верю, что добродетельные Элеонор и Томас Янг все-таки отравили твою душу предрассудками.
— Они здесь ни при чем. Я просто не хочу портить Саманте жизнь. Тем более теперь, когда она счастлива. Сэм недавно получила повышение в фирме, в которой работает, и, возможно, вот-вот выйдет замуж. Я не вписываюсь в ее мир, никогда не вписывался.
Бетани с сожалением вздохнула. Пусть ее сын уже взрослый мужчина, красивый, сильный, умный, невероятно добрый, и ничего из этого не являлось ее заслугой, она хотела покинуть бренный мир, оставив его счастливым. Не хотела тащить в загробный мир, если таковой существовал, груз вины, что своим отсутствием испортила Джейсону жизнь.
— Я просто хочу понять, сынок. Ты отталкиваешь Саманту, потому что вы родня или из-за своей зависимости и страхов?
— Мам, нам обязательно продолжать этот разговор?
— Я верю, что ты желаешь Саманте счастья, но она сама может видеть его иначе, чем ты.
— Какой смысл обсуждать это?
— Потому что, раз мне не суждено умереть от старости, я хочу оставить тебя счастливым с той, кого ты любишь.
Джейсон смотрел на истощенную болезнью мать, понимая ее добрые намерения, желание наверстать упущенные годы, дать ему в тот короткий срок, который теперь ей отпущен, все свою заботу и ласку. И мог бы создать для нее иллюзию, что согласен с ней. Только откровенность всегда была для него гораздо важнее.
— Ты же в курсе, что твои родители приходятся друг другу двоюродными братом и сестрой. И мы с Сэм тоже родня, и это… ненормально.
— Родство твоих дедушки и бабашки лишь одна из версий.
— Одна из версий? Отец нанял детектива, тот все выяснил. Ошибки быть не может.
Мать окинула его вполне себе уверенным взглядом.
— Правда в том, Джейсон, что Томас и Элеонор росли как кузены. Но их генетическое родство можно подставить под сомнение.
— Как ты можешь быть уверена?
— Маленькой, пока родители проводили время с больной старшей сестрой, меня ссылали к родне. И частенько я подслушивала разговоры, не предназначенные для моих ушей. Не раз или два я слышала как моя бабушка, твоя прабабушка, нелестно отзывалась о дочери, подчеркивая, что в той нет ни капли крови Янгов. И что меня терпят в доме потому, что по отцу я точно Янг.
— Ты могла что-то не так понять. И детектив должен был откопать историю рождения Элеонор.
— Насчет детектива я не берусь судить. Но есть вероятность, что твою бабку взяли на воспитание во младенчестве, ведь других детей у нее родителей так и не появилось. Да и внешне она не особо похожа на остальную родню.
— Это просто вероятность, мам.
Джейсону совершенно не хотелось влезать в дебри своей родословной. Что бы там было не так с Янгами, их с Самантой родство это никак не отменяло.
— Сейчас я хочу полностью сосредоточиться на тебе и твоем здоровье. Мы мало времени провели вместе, столького еще не узнали друг о друге.
Джейсон осторожно, по-детски, прижался к матери, чтобы не вызвать у нее дискомфорт, потому что часы химиотерапии в принципе малоприятное времяпрепровождение. Он хотел верить в чудо, не хотел, чтобы его мать умирала, пусть опухоль в ее мозге продолжала расти и была неоперабельна. Вот чего он хотел, как можно больше времени провести с матерью, пока у него есть такая возможность. Что же до Саманты, Джейсон до сих пор считал, что лучшее, что он сделал для нее, это исчез из ее жизни.
— Если бы я могла все изменить, Джейсон. Мне не следовало оставлять тебя, нужно было остаться или забрать тебя с собой.
— Мама, не надо. Главное, что мы все-таки нашли друг друга.
Бетани склонила голову к плечу сына, чувствуя, что Бог милосердно позволил испытать ей немного счастья перед финалом ее жизни.

Едва Флейм сбросила звонок, в комнату вошел Роберт, выглядя серьезным и сосредоточенным. Сейчас его хромота была заметна, так происходило лишь, когда он сильно нервничал. Ее разбирало любопытство, как прошел его разговор с Куинном. Камера в гостиной не писала звук, лишь картинку. Но она знала, Роберт не любил, когда его настырно допрашивают.
— Как прошла встреча?
— Сумбурно.
Встреча с братом после всех этих лет затронула что-то глубоко внутри него. Позволила появится странному чувству связи с тем, кто был ему чужаком по сути, но самым близким по крови. Родной брат. Близнец. Точная копия. Хотелось убедить себя, что Куинн вовсе не рад его воскрешению. И раскаивался в своих прошлых поступках просто для галочки. Но Роберт знал, брат был с ним предельно искренним. И это пугало, оставляя осадок надежды… Но на что?
— Ты говорила с Мэй? Как Эйдан и Данни?
— Они в порядке, скучают и ждут нашего возвращения. Куинн ушел? Или снует где-то…
Роберт ответил не сразу. Задумчиво прошелся по комнате, а лишь затем кивнул головой. Пока спальня выглядела не особо уютно и комфортно. Они с Флейм находились в Испании чуть больше четырех часов и еще не успели заняться обустройством дома, чтобы привести его в пригодный для жизни вид.
— Уверен?
— Он ушел, Флейм. — Отрезал Роберт.
— Признаюсь, я едва сдерживала себя, чтобы не спуститься вниз.
— Соскучилась по бывшему? Накрыла ностальгия, стоило увидеть его?
Роберт задержал взгляд на Флейм, пытаясь понять, произошли ли в ней перемены, пока он был внизу. Сожаление? Облегчение? Безразличие? В ее взгляде он прочел заинтересованность, немного беспокойства, но не более. Когда после долгих лет видишь того, кто когда-то много значил для тебя, Роберт по себе знал, невозможно остаться равнодушным. Но что Флейм почувствовала, увидев Куинна на экране монитора? Представила хотя бы на миг, как все было бы, если бы она все еще была с его братом?
Вопрос Роберта прозвучал грубо, но Флейм решила не обращать внимания, понимая, какое сильное напряжение он сейчас испытывает, собираясь в самое ближайшее время восстать из мёртвых.
— О тебе беспокоюсь.
— Я в норме.
— Что-то не похоже. Куинн сказал тебе что-то…
— Мне кажется, он не до конца поверил, что я жив.
На самом деле его мысли теперь перескакивали с одного на другое. Прямо сейчас Роберта тревожил рассказ брата о попытке Роберта-младшего отомстить Иден с помощью ее дочери. Он ведь искренне полагал, после того, как Куинн стал донором костного мозга для его сына, далее у Роберта жизнь складывалась вполне благополучно. Что, будучи ребенком, его сын переживал его потерю, а став взрослым смирился, оставив смерть родного отца грустной страницей своего прошлого.
И Роберт точно не хотел, чтобы его сын когда-то познал ненависть, которая испепеляет и уничтожает душу. Или стал причиной новых переживаний для Иден, тоже познавшей в своей жизни боль и страдания. Прекрасно, что дочь Иден и Роберт-младший преодолели историю с его местью, поженились в итоге, но лучше бы они познакомились по иной причине, более правильной.
Конечно, можно во всем слепо обвинить Куинна, напомнить себе об их с Флейм роли в событиях двадцатилетней давности. Но собственную вину Роберт тоже ощущал. Наскоро состряпанное завещание, просто чтобы Натали от него отстала, в итоге стало одной из причин, почему его сын решил отомстить женщине, которую…
В голову Роберта пришла мысль о записке, отправленной Иден спустя годы в импульсивном порыве, содержащей просьбу найти его сына и передать ему Сиренас.
— Или уже прикидывает в уме, как от тебя избавиться, чтобы не лишиться всего, что у него теперь есть.
Вспоминая лощенную морду Куинна, в дорогом костюме, отражающуюся на экране ноутбука, Флейм поняла, что все еще злилась на него за то, как он в прошлом поступил с ней. Ей не понравилось подобное открытие. Хотелось навсегда похоронить ту историю. Почему ей все еще не все равно?
— Мой брат действительно изменился. Пусть в это трудно поверить. Даже обрадовался в итоге, что я жив. Обещал помочь.
— Обещал, или ты его вынудил? Я до сих пор не понимаю, Роберт, зачем тебе его помощь? Можно ведь просто вернуться.
— Прошло больше двадцати лет. У Роберта-младшего и Натали своя выстроенная жизнь, и Куинн часть этой жизни. Я хочу сблизиться с сыном, а не разрушить его мир. К тому же нельзя забывать о дочери Куинна и Натали, а также об Эйдане и Даниэле. Их жизни тоже скоро изменятся.
— Да, у них появятся старший брат и двоюродная сестра, но мне сдается, что тебя больше беспокоит необходимость открыть наши отношения.
Роберт вопросительно уставился на Флейм. Если его это и заботило, то явно не было в приоритете. Все и так слишком сложно, слишком хрупко.
— Ты ведь не сказал Куинну о нас?
— Еще не время. Или тебе не терпится, Флейм, оповестить всех? Или только Куинна?
Роберт несколько секунд пристально разглядывал ее, с гневными искорками в глубине зеленых глаз, а потом в мгновение оказался рядом, схватил, крепко прижав к себе. И не дав опомниться, поцеловал. Настойчиво и требовательно.
«Неужели к Куинну приревновал?» — Промелькнуло у Флейм в голове.
— Тебе прекрасно известно, Роберт, что, если бы все зависело от меня, мы бы остались в Луизиане.
Отстраняясь и высвобождаясь из его объятий, раздраженно произнесла Флейм. При этом она с недовольством разглядывала его. Роберт понимал, что был груб, но не мог поступить иначе. Мысли о том, что она, наблюдая за Куинном, снова начала что-то испытывать к бывшему любовнику, вызывали ревность и желание немедленно застолбить свое право на нее.
— Куинн давно ничего не значит для меня.
— Ничего? Ты неистово годами лелеяла план мести ему. Не похоже на безразличие.
— Я выбрала тебя!
— Потому что рядом не было его?
— Поговорим позже, Роберт, когда ты перестанешь сходить с ума из-за ерунды.
Флейм отвернулась от Роберта, направляясь к двери. В последнее время их отношения стали портиться. И все из-за решения Роберта воскреснуть из мертвых. Ей не хотелось этого, потому что она думала, его возвращение приведет к их расставанию в конце концов, когда он вновь окажется в окружении людей из своего прошлого, которые ее, Флейм, искренне ненавидят.
Роберт пожалел, что перешел грань в отношении Флейм, но он все еще пребывал под впечатлением от встречи с братом, который фактически прожил за него его жизнь, и пока не был в состоянии справиться с эмоциями. Как и не думать, какие отношения связывали Флейм и его брата в прошлом. Какие чувства она все еще могла питать…
— Прости. — Окликнул Роберт Флейм.
Она обернулась к нему.
— Мне не следовало так себя вести. Я благодарен, что ты поддержала мое решение о возвращении, пусть оно тебе и не по душе.
Флейм, тяжело вздохнув, произнесла:
— Тогда не устраивай глупых сцен ревности. Я знаю, что ты не любишь меня и никогда не любил, но я боюсь потерять тебя. Все мои чувства к Куинну в прошлом.
— К черту Куинна! Если бы я не хотел быть с тобой, то давно бы ушел.
Роберт понимал, в данном случае легче всего и проще было бы произнести слова любви, но за годы, проведенные с Флейм, он так до конца не разобрался в своих чувствах к ней.
— Но разве не это ты собираешься сделать сейчас?
— Я не бросаю тебя.
— Но в итоге все приведёт именно к этому.
— Откуда столько пессимизма? Я хочу вернуть ту часть своей жизни, которую еще возможно. Неужели я о многом прошу?
— Ты хочешь вернуть гораздо больше, но даже себе не готов пока в этом признаться.
Флейм вышла за дверь, а он пытался понять, что означают брошенные ей слова. Он одинаково лишний, как в жизни Натали и Келли, так и в жизни Иден. Возврат ни к одному из этих вариантов невозможен, что бы не связывало его с этими женщинами когда-то в прошлом. Важен лишь Роберт-младший. И именно на построении отношений с ним он собирался сосредоточиться.

Она куда-то бежала. Не убегала от чего-то. Бежала навстречу кому-то. По теплому песку, ласкающему босые ноги. Ветер в волосах, жаркое солнце на коже. Легкость и свежесть морского бриза. Шум океанских волн.
— Скажи, что ты счастлив? Я хочу знать, что ты счастлив!
— Я счастлив, Иден!
Ответил ей почти забытый голос, и она оказалась в объятиях Роберта. Он смотрел на нее сияющими зелеными глазами, с улыбкой разглядывая ее. А ее сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди.
— Скажи это, Иден! Прошу, скажи!
— Я люблю тебя. Очень сильно люблю. Любила на Сиренас, любила после, все еще люблю.
— И я люблю тебя.
Песок вокруг них мерцал нежным голубым светом, и они были неимоверно счастливы, целуясь посреди бесконечного пляжа.

Иден резко открыла глаза, выныривая из сна. Сердце продолжало бешено стучать, отдаваясь пульсацией в ушах и голове. Губы горели, будто их поцелуй с Робертом… Ощущения столь реальны, словно воспоминания, а не туманная дымка сновидения. Она все еще чувствовала солнце на коже и руки Роберта на своей талии. Пылало не только ее лицо, полыхала каждая клеточка ее тела.
Стараясь успокоиться, восстановить сбившееся дыхание, Иден откинула одеяло и встала с постели, решив выпить воды. У столика с графином обернулась к Крузу убедиться, что он все еще спит. Вдруг она говорила во сне, и он мог услышать имя Роберта, невольно сорвавшееся с ее уст.
Круз крепко спал. Она налила воды в стакан и сделала несколько медленных глотков, приводя мысли и чувства в порядок. Роберт не снился ей уже много лет. И она не понимала, почему приснился этой ночью. Казалось, она действительно давно смирилась с его смертью, его утратой. А брак Роберта-младшего и Адрианы окончательно успокоил ее советь и чувство вины за ложь перед бывшим возлюбленным.
Несмотря на то, что сон был светлым, наполненным счастьем, любовью, их с Робертом любовью, теперь она не испытывала ни успокоения, ни счастья. Больше вину и необъяснимую тревогу.
Круз пошевелился, открыл глаза, включил настольную лампу и морщась сел, вопросительно смотря на нее.
— Не спишь? Сколько сейчас? — Он бросил взгляд на электронные часы на столе. Десять минут третьего ночи. — Что-то случилось, Иден? Кошмар приснился?
— Нет, пить захотелось. — Солгала Иден.
Взглядом указав на стакан в своей руке, надеясь, что в полумраке муж не заметит ее смятения.
Круз понимающе ей кивнул.
— Тогда пей скорее и возвращайся в постель.
Он выключил лампу и снова лег.
Иден вернула стакан на столик, а пока шла обратно к кровати, пыталась справиться с тревогой, вдруг ее объявшей. Ее сон не был плохим. Они с Робертом были в нем вполне счастливы. И, конечно, проблема состояла именно в этом. В реальности она счастлива с Крузом, а Роберт мертв более двадцати лет. И никакие фантазии и сны этого не изменят.

Вернулся домой Куинн около пяти вечера. После встречи с братом отправился в бар в центре Мадрида и не заметил, как пролетело время. Ему хотелось осознать случившееся наедине с собой. Он укрылся в самом дальнем углу барной стойки. Бармен, парнишка немного за двадцать, наливал ему виски, порцию за порцией, а его терзали воспоминания о прошлом. Как Флейм впервые показала ему снимок более успешного брата в том журнале. Как злость, ненависть и зависть охватили его тогда. На брата и предавших родителей, избавившихся от него как от мусора. С каким упоением он воплощал в реальность план Флейм по похищению Роберта, усиленно проникал в суть братца, пытаясь стать не просто его внешней копией, полной его заменой. Все те невероятные сны, мучавшие его, когда они стали проникать в сознание друг друга, сплетаясь в единый бессознательный организм.
Куинн помнил первое столкновение с братом лицом к лицу, когда тому впервые удалось сбежать. Их первый разговор, попытка Роберта понять, что вообще происходит, и почему на него смотрит его точная копия. Помнил борьбу за пистолет на чердаке в ту роковую ночь его разоблачения и смерти брата. Мнимой. Как смотрел на труп Роберта, уже приняв решение снова выдать себя за него, но видел при этом перед собой собственную смерть. Роберт выглядел мертвым тогда. Не выглядел живым. Но тем не менее его брат жив. Был жив все эти годы, пока он бесконечно винил себя в его смерти.
Натали ждала его в гостиной. Сидела на диване с глянцевым журналом в руках, почти безразлично перелистывая страницы одну за другой.
Увидев вернувшегося мужа в дверях гостиной, Натали отложила в сторону журнал, с радостью посмотрев на Куинна. Его не было дома почти целый день, и она безумно соскучилась по нему. Но выражение на его лице заставило ее забеспокоиться. Кажется, что-то случилось.
— Переговоры прошли неудачно?
Вместо ответа, Куинн подошел к жене и поцеловал ее в щеку. Натали поморщилась, учуяв исходящий от него запах алкоголя.
Он присел на диван рядом с ней и обнял за плечи. Она озадаченно разглядывала его.
— Не думаю, что со сделкой возникнут проблемы.
— Тогда чем ты расстроен, Куинн?
— Я расстроен?
— Да, у тебя расстроенный вид.
— Просто устал, милая.
— Спина беспокоит?
— Немного. Но тебе не стоит волноваться.
Куинн ободряюще улыбнулся жене, ведь сейчас в ее взгляде читался страх. Оба прекрасно знали ситуацию с его болезнью. И спина у него действительно болела. Но прямо сейчас он не мог ей объяснить, дело не в болезни, а в его внезапно воскресшем брате. Как Натали отнеслась бы к тому, что его брат и ее бывший муж жив и здоров?
— Давай я позвоню Анхелю и договорюсь о консультации на завтра?
— Не к чему это. Я отдохну, отосплюсь, и все будет хорошо. Обещаю, Нат.
Куинн встал с дивана и подошел к бару, налил себе немного виски, самую каплю.
— Может, тебе уже хватит, Куинн?
Тон Натали звучал осуждающе.
Анхель запретил ему увлекаться спиртным. Но разговор с братом все еще гулом приносился в его голове. Разные его детали. О пятнадцати годах, проведенных в психушке. Одно это не укладывалось в его сознании. Еще меньше он понимал, что Роберт делал последние восемь лет. Что он скрывает? Почему не торопился вернуться к тем, кого задела его смерть? Кому он был небезразличен.
— Скажи, если бы…
— Что?
— Роберт вдруг воскрес.
— Роберт? Почему ты заговорил о брате?
— Не знаю, последнее время часто думаю о нем. Наверное, потому что скоро нам предстоит…
— Пожалуйста, не надо. Куинн, не надо.
— Но все-таки, Нат, если бы Роберт вдруг ожил, что бы ты почувствовала?
Натали не понимала, с чего вдруг Куинн завел этот странным разговор о брате. Его снова совесть мучает, поэтому он решил напиться? Или сделка, на которую надеялся, сорвалась? Или дело в физическом недомогании? Неужели муж врет и чувствует себя гораздо хуже, чем готов признать? Надо все-таки позвонить Анхелю и проконсультироваться с ним.
— Я бы была рада, несомненно. Но очень беспокоилась за Роберта-младшего и тебя. Как это повлияло бы на вас.
— Роб был бы в восторге.
— Да, но он не перестал бы любить тебя.
— Уверена?
— Почему мы говорим о том, чего никогда не случится? Роберт мертв уже более двадцати лет.
Куинн сделал еще один глоток виски. Он не знал, сколько времени пройдет, прежде чем его братец решит заявить, что жив, как и не знал, что будет происходить до этого, для чего конкретно понадобился ему. Очевидно было лишь одно, их жизнь никогда не будет прежней. Даже если воскрешение Роберта не отразиться на их с Натали браке, сказать того же о его отношениях с племянником, увы, нельзя.
— Ты права. Не стоит нам говорить об этом.

Она спешно перешла дорогу, оглядываясь по сторонам. Куинн уже ждал ее на противоположной стороне. Оказавшись рядом, она впорхнула в его объятия.
— Я ужасно скучала!
— Как и я, крошка.
Куинн притянул ее к себе и поцеловал. И все неприятности прошедшей ночи вмиг вылетели из ее головы. Она ненавидела клуб, в котором ей приходилось работать, но волею судьбы именно там они и познакомились.
— Как работа? — Отстранившись, спросил Куинн.
О работе ей говорить не хотелось, хотелось побыстрее оказаться в его квартире, полностью переключиться на него, откинув все прочее.
— Тебе давно пора найти себе что-то более подходящее.
Куинн уже не в первый раз заговаривал об этом. Явно ревнуя ее ко всем тем мужчинам, всю ночь глазеющим на нее полуобнаженную, но в клубе прилично платили, и в данный момент было бы глупо лишиться этих денег.
— Я пробовала устроиться горничной в Букингемский дворец, но меня не взяли, дорогой.
Оба рассмеялись, а затем отправились к дому, в котором Куинн снимал небольшую комнатушку.
Квартира Куинна не была намного лучше той, что она снимала до встречи с ним, но находилась ближе к ее работе, что теперь экономило ей кучу времени.
Когда они вошли, Куинн тут же завалился на диван, который одновременно служил им спальным местом и занимал большую часть и так небольшой комнаты.
— У меня для тебя сюрприз.
Куинн с вожделением разглядывал ее, не особо заинтересованный в сюрпризе. Буквально раздевал взглядом.
Она вытащила из сумочки бутылку виски.
— Стащила из бара. Это самый дорогой виски в клубе.
Флейм кинула бутылку Куинну, он ее ловко поймал.
— Надо же, шотландский.
Куинн с довольной ухмылкой разглядывал этикетку бутылки в своих руках. А потом отставил ее на тумбочку.
— Ты же постоянно жалуешься, что нам по карману лишь всякая дрянь.
— Чем еще ты порадуешь меня, крошка?
Уточнять, что Куинн имел в виду, ей не надо было. Она бросила ему свою сумочку.
Он тут же запустил руку во внутрь, доставая оттуда смятые купюры. И, почти не распрямляя их, пересчитал. Результат его, несомненно, порадовал.
— Удачная выдалась ночка? Здесь хватит, чтобы я смог купить себе приличную пару ботинок.
Она подошла и уселась рядом с Куинном. На душе было радостно оттого, что она угодила любимому.
— Мне сегодня пришлось терпеть ужасно противного типа, который все лапал и лапал меня. Даже вспоминать неприятно.
Флейм передернуло от отвращения. Тот огромный толстый тип действительно был мерзок и нахален. Но руководство клуба требовало одинаково внимательно относиться к каждому клиенту.
— Думаю, это я смогу исправить.
Куинн подбросил деньги вверх, осыпая ими их, словно конфетти. Затем привлек ее к себе, поцеловал, укладывая на диван.
— И что же трогал этот негодяй? Твою прекрасную шейку?
Куинн прошелся дорожкой поцелуев по ее шее.
— Или твои милые плечики?
Его губы коснулись ее плеча. Флейм уже ощущала прилив желания по всему телу. Куинну всегда удавалось мгновенно разжечь в ней страсть.
— Ласкал твои умопомрачительные ноги?
Куинн медленно провел ладонью по ее ноге. Снизу-вверх, сжимая пальцами кожу.
— Пытался схватить тебя за попу?
Его рука прошлась по ее бедру.
— Но моя малышка ведь не дала ему прикоснуться к своей восхитительной груди? Или целовать себя в сладкие губки?
Ладонь Куинна легла на ее грудь, и он тут же поцеловал ее в губы. Требовательно и настойчиво, словно ставя на ней свое клеймо.
— Я люблю тебя. — Немного отстранившись, прошептала Флейм.
— Станцуешь для меня? Обожаю, когда ты танцуешь!
Флейм с неохотой высвободилась из объятий любимого. Но порадовать Куинна еще немного ей очень хотелось, особенно когда он с бесконечным желанием смотрел на нее.
Она включила радио, нашла подходящую песню. Сбросила туфли с ног. Покачиваясь в ритм мелодии, стянула с себя жакет. Затем настала очередь юбки. В итоге осталась в красном боди и чулках, мало что скрывающих в ее фигуре.
Куинн не торопясь подошел к ней, притянул к себе, настойчиво лаская горячими ладонями. Его губы оказались прямо у ее уха. Он со страстью прошептал:
— Запомни, ты только моя. Единственная. Я обожаю тебя, Флейм.