Ниточка - Санта-Барбара: законченные фанфики - стр. 13

13

- Оставьте меня в покое! Все! Почему все считают нужным указывать мне как я должна жить! Я сама решу, что мне нужно! Я просто хочу быть счастливой! Я хочу родить ребенка и быть счастливой!

…Ветер. Какой ветер. Я хочу уйти отсюда. Я не хочу больше здесь оставаться! Мейсон, где ты?! Забери меня отсюда!..
…Нет!

…Больно. Как больно!
Мейсон…

- Мэри! Все будет хорошо! Скажи мне, что все будет хорошо!

Мейсон…

- Я рядом. Все будет хорошо. Ты справишься.

Холодно… Как холодно…

- Мой ребенок!..
- С малышом все будет хорошо, и с его мамочкой тоже!..
- Бедный малыш!..
- Мэри! Борись! Даже не думай сдаваться!..
- Бог уже здесь… Я не боюсь.
- А я боюсь, Мэри, я очень боюсь!..
- Я всегда буду с тобой… Мейсон, не забывай, я любила тебя, я очень любила тебя.

Мейсон…

Как темно. И легко. Уже совсем не больно.
Она умерла?
Она видит его. Он обнимает ее. Зовет ее. Умоляет не оставлять его. Она чувствует его слезы на своей щеке. Как это странно, одновременно видеть его, как будто откуда-то сверху и, в тоже время, чувствовать себя в его объятиях...
Господи! Как же ему больно. Как же он будет без нее? Как она может оставить его, когда ему так больно?
«Родной мой. Не надо так. Я не вынесу этого. Я не вынесу твоей боли! Я постараюсь. Я справлюсь. Ради тебя. Ради нашего малыша. Я не оставлю тебя. Не бойся. Все будет хорошо. Я обещаю тебе, все будет хорошо!»
Она хочет сказать ему что-то, но не получается. Хочет открыть глаза, но сил нет. Она зовет его, кричит ему, но он не слышит ее. Почему он ее не слышит?

…Все будет хорошо… все будет хорошо… все будет хорошо…

***
Мери открыла глаза. Она в больничной палате. Попыталась пошевелиться. Что-то мешает. Кто-то обнимает ее. Мэри опустила взгляд.
Мейсон…
Спит. Он провел рядом с ней всю ночь? Всю эту страшную ночь?
«Любимый… Я так напугала тебя. Прости… Я тоже испугалась. За тебя. За нашего малыша. И за себя. Но теперь все хорошо. Я ведь тебе обещала».

Мэри легонько коснулась его волос. Он пошевелился. Поднял голову. Взглянул на нее.
Какой смешной. Такой растерянный, напуганный, как маленький ребенок.

Мэри улыбнулась:
- Привет.
- Привет.
- Прости меня.
- За что?
- Я так напугала тебя. Но все ведь обошлось.
- Да.
Мейсон опустил голову ей на грудь. Он не мог сдержать слез.
- Мейсон, родной, ну что ты. Все ведь хорошо. Со мной все в порядке. У меня даже ничего не болит. Разве что голова немного.
Мейсон снова посмотрел на нее.
- Как же долго ты возвращалась ко мне.

Долго? О чем он говорит. Она, что, была без сознания больше чем одну ночь?

Мэри виновато улыбнулась и погладила Мейсона по щеке.
- Прости.
Он не мог вымолвить ни слова. Он мог только смотреть на нее. Смотреть и плакать.

Мэри показалось, что он, даже, не слышит ее, это почему-то пугало.
Господи, что это с ним? Что здесь произошло, пока она была без сознания?
В голове крутились какие-то странные картины. Что это могло быть? Сон?

- Знаешь, пока я была без сознания, мне тут такое привиделось. Буд-то я живу где-то далеко-далеко, и тебя нет рядом. Совсем нет. И еще мне приснилась…

Мэри замерла. Безумный страх буквально парализовал ее.
Одри…
Нет! Только не это! Что угодно, только не это! Ее малышка не может оказаться сном!
Мэри вскочила на ноги.
- Нет! Нет! Господи! Нет!
Мейсон вскочил вслед за ней и испуганно смотрел на Мэри, не понимая, что произошло.
Дверь палаты открылась, на пороге появился доктор Хименес.
- Мария, дочка, что случилось?!
Мэри застыла на месте. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они оба молчали. Мэри прикрыла глаза. В голове мелькало множество картинок, постепенно приобретающих какую-то форму.
Спор на крыше. Летящая на нее буква «С». Испуганное лицо Мейсона. Пробуждение в больничной палате. Доктор Хименес. Рождение Одри. Приезд в Санта Барбару. Сборы на конную прогулку. Снова Мейсон…
Наконец-то, две половинки ее жизни – прошлая и настоящая, соединились в ее памяти в единое целое. Мэри стало страшно.
Она отвернулась к окну и обхватила себя руками. Попыталась унять дрожь, которая пронизывала все ее тело.
Не надо чтобы они заметили, не надо. Она снова напугает их. Она не хочет их пугать.
- Мне нужно побыть одной, - произнесла Мэри, не поворачиваясь к мужчинам стоявшим за ее спиной, - пожалуйста, оставьте меня одну.
Ни Мейсон, ни доктор Хименес не шелохнулись. Мэри еще сильней сжалась, потом повернулась и с мольбой в глазах повторила:
- Пожалуйста… мне надо побыть одной.
Мейсон собрался уже броситься к ней, и умолять ее не прогонять его, но доктор Хименес жестом остановил его:
- Мейсон, нам лучше выйти. Ей надо прийти в себя. Да и нам с тобой есть о чем поговорить.
Несколько секунд Мейсон колебался, но, к удивлению и облегчению доктора, все-таки направился к выходу. Уже у двери он на мгновение остановился и, с отчаянием взглянув на Мэри, вышел из палаты.

***
Мэри, наконец-то, смогла дать волю слезам. Ее бил озноб. Попыталась укутаться в одеяло. Не помогло. Она не помнила, сколько просидела вот так, рыдая и дрожа от холода. Может пять минут, а может час.
Надо взять себя в руки. Надо успокоиться и подумать о том, что произошло.
Она хотела знать… Теперь она знает. Знает, кто она. Знает, что с ней случилось. Почему же так страшно?
Столько времени прошло? Три года? Чуть больше. Три с небольшим года вычеркнутых из жизни…
Мэри! Как ты можешь! Эти три года подарили тебе жизнь! Подарили тебе друзей, заботливого и любящего отца! Подарили самое дорогое существо на свете… твою доченьку. И… отняли любимого…
В памяти всплыли слова Анны.
«Мы с Джеймсом приглашены на свадьбу. Его кузина, Джулия выходит замуж за некоего Мейсона Кеппвела…»
« Мейсон Кеппвел. Тоже, к сожалению, женат, на кузине Джеймса, Джулии…»
«Мэри, разреши представить тебе, кузину Джеймса – Джулию Уэнрайт Кеппвел…»
Джулия… Джулия Уэнрайт. Она говорила, что хочет помочь ей избавиться от Марка… А избавила от Мейсона.
Мэри снова затрясло от беззвучных рыданий.

***
Мейсон сидел на скамейке в больничном дворике и пытался осмыслить все то, что рассказал ему доктор Хименес.
Маккормик мерзавец! Он украл ее! Украл ее и чуть не убил!
От одной этой мысли Мейсону стало плохо. Плохо и страшно.
Господи! Если бы тогда он не позволил увести себя с этой проклятой крыши! Если бы поехал тогда с ней! Не было бы всего этого. Не было бы этих ужасных трех лет!.. А он ушел. Он оставил ее! Оставил наедине с этим чудовищем! А тот… Как он мог? Он же говорил, что любит ее. Как можно убить того, кого любишь? Как можно убить Мэри?!! Неужели, для Маккормика, видеть ее мертвой было легче, чем рядом с ним? Разве это любовь?!
Он был готов на все ради нее! Он бы отдал все, что у него есть лишь бы она жила. Он бы сидел у ее постели днями и ночами и умолял ее проснуться, и, однажды, она бы услышала его. Если бы ему сказали, что для того, чтобы спасти ее, он должен навсегда исчезнуть из ее жизни, он бы исчез. Поцеловал бы ее и исчез… А Маккормик предпочел убить ее…Этому подонку повезло, что он уже мертв…
Мейсона всего передернуло. Он снова подумал о том, что могло случиться, не появись доктор Хименес. Он спас его Мэри. И вернул ее ему.
Когда Мейсон слушал рассказ доктора, в нем, периодически, закипала такая злость на этого человека. Как он мог не найти его?! Не сказать, что его Мэри жива! Еще тогда, почти два года назад, на кладбище. Теперь Мейсон знал, почему лицо этого доктора казалось ему знакомым. Он часто вспоминал тот разговор, на кладбище, с каким-то пожилым мужчиной. Тот разговор причинил ему боль, и… одновременно, дал надежду.
«У моей дочери тоже сегодня день рожденья…»
У его дочери… Как хорошо, что именно этот человек был рядом с Мэри. Оберегал ее, заботился о ней. Мэри была не одна. Ей ничего не угрожало. Ведь все могло быть иначе…
Благодарность к этому человеку захлестнула Мейсона. Он в одно мгновение простил ему все. Его сомнения, его нерешительность, его нежелание, сразу, как только узнал, что Мэри это Мэри, сообщить обо всем.
«Он спас ее. Он заботился о ней. Он любил ее. Он вернул ее мне. Как же я смогу отблагодарить его за все то, что он для меня сделал? Господи! Спасибо тебе за то, что послал нам с Мэри этого ангела-хранителя!»
Мейсон улыбнулся, взглянул на больничные окна.
Она где-то там. Она жива. Она рядом. Может быть, она тоже смотрит на него.
Мейсон встал со скамейки.
Доктор прав. Мэри надо прийти в себя. Если она хочет побыть одна, он не будет ей мешать. Однажды, он уже пытался надавить на нее. Он не будет делать этого снова. Ему тоже надо прийти в себя. Сейчас он поедет домой, примет душ, приведет себя в порядок и примчится к ней!
Домой… Господи, ну зачем он перевез все свои вещи в дом к Джулии!

***
Немного успокоившись, Мэри поднялась с постели и подошла к окну. На скамейке, в больничном дворике, она увидела знакомую фигуру.
Он сидел, низко наклонив голову и обхватив ее руками.
Мэри улыбнулась.
…Родной мой. Что же нам теперь с тобой делать?
Поднял голову. Улыбнулся. Так трогательно… Как она соскучилась по его улыбке! Такой родной, такой любимой.
Посмотрел в сторону окна, у которого она стояла.
Мэри отскочила.

Когда она снова решилась подойти к окну, Мейсона уже не было.
В дверь постучали.
- Да, войдите.
На пороге появился доктор Хименес.
- Мария, как ты?
- Мария…
- Тебе не нравиться? Если тебе не нравиться, я не буду тебя так называть.
- Что Вы, синьор Мигель, мне очень нравиться. Для Вас я была и всегда буду Марией.
- Спасибо, дочка.
Доктор снова повторил свой вопрос:
- Как ты?
- Думаю, что для ситуации, в которой я оказалась, в порядке.
Доктор немного помедлил, а потом спросил:
- Ты вспомнила все?
- Да. Ну, разве что какие-то мелкие детали, - и помолчав, добавила, - Вы были правы доктор, я действительно, та самая Мэри. Только, ума не приложу, что же все-таки снова подтолкнуло Вас к этой мысли. Ведь сначала Вы отказались от нее.
- Твоя реакция на имя Мейсона.
- ?
- Его имя произвело на тебя такой эффект. Я не мог поверить, что это только имя. Там было гораздо большее.
- Мейсон…
- Он хороший парень, Мэри.
- Он самый лучший…
Оба молчали.
- Мария, что ты собираешься делать теперь?
- Где он?
- Кто?
- Мейсон.
- Мы поговорили с ним, я рассказал ему все, почти все.
-?
- Я не стал говорить ему об Одри. Это право принадлежит только тебе.
- Спасибо.
- Мария… я должен сказать… ну, если ты еще сомневаешься. Одри его дочь. Я знаю это наверняка. У твоего мужа не могло быть детей. Когда он шантажировал тебя ребенком, - доктор взглянул на Мэри, - ты помнишь это, Мария?
Мэри утвердительно кивнула.
- Он блефовал Мария, он не мог иметь детей и прекрасно знал это.
Мэри усмехнулась.
- Еще один сюрприз от друга детства... Синьор Мигель, я не сомневаюсь, в том кто отец Одри. Достаточно взглянуть в ее глазки. Правда, они очень похожи? Одри и Мейсон?
Мэри улыбнулась. Доктор тоже ответил ей улыбкой.
- Да дочка. Она похожа на вас обоих, на каждого понемногу. Но глаза, бесспорно, у нее папины.
- Знаете, когда я впервые увидела ее глазки, я… сразу поняла, что это глаза ее отца. Я не помнила ничего о нем, не помнила кто он, как его зовут, но я точно помнила, что люблю эти глаза.
Мэри замолчала, а после, снова обратилась к доктору.
- Сеньор Мигель, вы не договорили, где он?
- Ах, да! Мы поговорили, и я посоветовал ему поехать отдохнуть. Кажется, к счастью, он воспользовался моим советом. Он ведь провел у твоей постели всю ночь. Надеюсь, что сейчас он спит.
«Спит. Плохо вы знаете Мейсона Кеппвела, доктор, - с улыбкой подумала Мэри, - в лучшем случае, он примет душ и уже через час будет здесь. Хотя… три года прошло. В любом случае, времени мало, надо что-то решать».
- Синьор Мигель, я могу уже вернуться домой?
- В Мексику?!
- Нет, я имела в виду к Анне.
- В принципе да. Твое состояние не вызывает никаких опасений. Но, разве ты не хочешь дождаться Мейсона и поговорить с ним?
- Не сейчас. Мне нужно время. И ему тоже. Я напишу ему записку. Вы не могли бы найти для меня лист бумаги и ручку?
Пока доктор Хименес искал то, что она попросила, Мэри успела переодеться. Она взглянула в зеркало.
- Ну, что теска, вот мы и встретились. Я рада, что ты жива. А ты?
Теперь Мэри понимала, почему вчера ей так хотелось выглядеть особенно хорошо. Для него. Она всегда хотела нравиться только ему. Даже когда была с Марком.
Вошел доктор Хименес с медсестрой. Мэри быстро написала записку, передала ее медсестре, дав соответствующие распоряжения, и, вместе с доктором, покинула клинику.