7
Октябрь 1989 года (две недели спустя)
Энсенада, Мексика
Мэри сидела за столиком небольшого, но уютного уличного кафе и пила кофе. Одри бегала возле маленького фонтанчика, пытаясь поймать золотых рыбок плававших в нем, и заливисто хохотала, когда какая-нибудь рыбка задевала ее пальчики своим хвостом. Мэри любовалась дочерью.
Господи, как хорошо. Как хорошо сидеть вот так и нежиться под лучами теплого осеннего солнца, пить вкусный кофе, смотреть на резвящуюся дочь. Чего же ей не хватает снова? Откуда эта потребность опять копаться в своем прошлом. Откуда все эти сомнения? То она хочет узнать что-то, то нет, снова хочет и вот опять боится. Интересно, Мэри, ты всегда была такой трусихой? Всегда пряталось от неизвестного, непонятного? Или же, это твое новое приобретение, последствия всего случившегося с тобой?
Мэри сделала последний глоток, и уже было собралась подозвать официанта, чтобы расплатиться, как вдруг из-за угла показался небольшой ансамбль мариарчи. Эти уличные музыканты, ярчайшие представители традиционной мексиканской музыки, всегда вызывали в ней теплые чувства, будили какие-то неясные воспоминания, воспоминания о чем-то хорошем. Музыканты устроились ближе к выходу из дворика кафе, и полилась музыка. Мэри прикрыла глаза.
Опять эти странные ощущения. Этот мужчина, состоящий только из глаз и рук. Она чувствует его дыхание, слышит, как бьется его сердце…
Нет! Никаких сомнений больше! Она должна узнать кто он, кем он был для нее. Даже если это он бросил ее тогда умирать! Не может быть, что бы в ее жизни было только плохое! Не может быть, раз у нее есть ее Одри, раз у нее есть эти воспоминания! Она сегодня же позвонит доктору Мигелю, она скажет, что они с Одри немедленно едут в Санта Барбару. В конце концов, Анна уже давно зовет ее в гости.
- Одри, нам пора домой, скоро начнет темнеть!
Санта Барбара, США
- Дочка, нет. Потерпи еще немного, я пока на той же стадии, что и полтора года назад, не узнал ничего нового, так что спешить некуда… Да… Да. И в клинике ты нужна… Нет, Мария, ты не права. Ты очень там нужна… Нет, синьор Суарес не справиться без тебя. Мария прошу тебя, дай мне еще пару тройку дней… Хорошо дорогая. До свидания, поцелуй от меня Одри.
Доктор Хименес уже битый час отговаривал Мэри от ее намерения бросить все и немедленно ехать в Санта Барбару. Пробыв здесь неделю, он ни на шаг не приблизился к разгадке тайны. Он съездил в монастырь, в котором жила Мэри Дюваль в надежде поговорить с матушкой Изабель, с которой девушка, как он выяснил еще в прошлый свой приезд в Санта Барбару, была очень близка, но та оказалась в отъезде и должна была вернуться не ранние чем через месяц. Те пару монахинь, с которыми ему удалось увидеться, и которым он показал фото Марии, не признали в ней кого бы то ни было. Обращаться напрямую к Мейсону Кеппвелу он не хотел. Он все еще очень хорошо помнил их встречу на кладбище и боялся снова толкнуть парня в омут воспоминаний, особенно, если его предположения окажутся неверными. Да к тому же, Кеппвел вместе с женой находился сейчас в свадебном путешествии, из которого должен был вернуться только к концу недели.
Доктор как раз обдумывал дальнейшие возможные варианты своих действий, как судьба сама подкинула ему один из них.
Буквально пару часов назад, за чашкой кофе, Джеймс обратился к доктору с просьбой.
- Синьор Мигель, не могли бы Вы оказать мне услугу?
- Ты еще спрашиваешь, Джеймс? Я свалился тебе как снег на голову, живу здесь уже неделю ничего не объясняя, и ты спрашиваешь, не окажу ли я тебе услугу? Разуметься Джеймс, все что могу.
- Ничего не объясняя? Вы сказали, что это нужно Марии. Мне этого достаточно. Вы же знаете, с какой теплотой я к ней отношусь. А, что касается моей просьбы, она состоит в следующем. Свекор моей кузины Джулии, мистер СиСи Кеппвел, - при упоминании этого имени доктор Хименес замер, - несколько лет назад перенес инсульт, и длительное время находился в коме. Я познакомился с ним и с его женой Софией на свадьбе у Джулии и его старшего сына. Мне показалось, что он не очень хорошо себя чувствует. Я, как врач, поинтересовался у него, что его беспокоит, но он только отшутился. Но вот его жена, была не на шутку взволнована. Она стала уговаривать меня обследовать мужа, я пообещал. Вместе с ней нам удалось убедить в необходимости этого и мистера Кеппвела. Но, когда приехали Вы, я посоветовал мистеру и миссис Кеппвел обратиться именно к Вам, сказав, что лучшего специалиста в этой области им не найти. Они согласились, но прежде, хотят познакомиться с Вами и приглашают Вас послезавтра к себе на ужин.
Доктор Хименес не верил своей удаче. Он еле скрыл свой восторг от Джеймса. Он был, почему-то уверен, что именно в этом доме найдет ответ на свой вопрос.
***
- Мистер Кеппвел, миссис Кеппвел, разрешите Вам представить моего учителя - доктора Мигеля Хименеса. Всем, что я знаю и умею в медицине, я обязан ему.
- Рад знакомству с Вами мистер Кеппвел, миссис Кеппвел. И, прошу вас, не слушайте Джеймса, он преувеличивает. Он сам по себе огромный талант и у него большое будущее.
- К сожалению, я должен проститься с вами, - произнес Джеймс, - непредвиденные обстоятельства требуют моего обязательного присутствия в больнице, еще раз прошу вашего прощения.
Ужин прошел замечательно. Чета Кеппвелов произвела на доктора Хименеса хорошее впечатление. СиСи показался доктору немного снобом, но в целом неплохим человеком, хотя и довольно своенравным. Его жена, София, просто очаровательна.
Ужин близился к концу, СиСи и доктор Хименес перешли в кабинет, куда им был подан кофе. Подходило время прощаться, а доктор так и не узнал ничего о загадочной Мэри Дюваль, которая три года назад должна была стать невесткой хозяина этого дома.
- Доктор Хименес, я так увлекся разговором с Вами, что не заметил, как пролетело время. Уже довольно поздний час, а ехать Вам, как я понимаю за город. Да и погода оставляет желать лучшего. Я прошу Вас оказать мне честь и переночевать в моем доме.
- Мистер Кеппвел, мне не удобно злоупотреблять Вашим гостеприимством, - промолвил доктор, внутренне ликуя и, одновременно опасаясь, что хозяин дома передумает.
Но тот был настойчив, и доктору пришлось «сдаться».
В кабинет вошла София.
- Дорогая, наш гость останется у нас, попроси Розу приготовить для него комнату Мейсона.
***
- Прошу Вас сеньор, вот Ваша комната.
- Спасибо, Роза.
Доктор переступил порог спальни, прикрыл за собой дверь, включил свет, осмотрелся и…замер.
Никаких сомнений не осталось. С фотографии, стоящей на комоде, на него смотрела молодая женщина, не узнать которую было невозможно. На него смотрела его Мария.
Доктор подошел к комоду и дрожащими от волнения руками взял фотографию.
Мария, нет, теперь уж точно – Мэри, практически не изменилась за прошедшие три с небольшим года. Похудела только, и прическа немного другая, волосы у нее сейчас более длинные, чем на фото. Да, еще глаза. Здесь, на фотографии, они светятся, искрятся теплотой, нежностью, любовью и… счастьем. А сейчас, сейчас в них та же нежность, та же любовь, то же тепло и… грусть…
Какая-то надпись в верхнем углу фотографии, подчерк Марии, он его хорошо помнит: «Моему любимому». Внизу, более мелким подчерком: «Мейсон! Если когда-нибудь в мою глупую голову придет мысль снова сбежать от тебя, не отпускай меня, пожалуйста».
Не отпускай…
Вот он и не отпускает уже три года. Или все-таки отпустил?
Господи! Что же теперь со всем этим делать?! Его Мария и есть та самая Мэри Дюваль, она жива, где-то глубоко в подсознании она помнит и любит Мейсона. Любит… а он снова женат.
Возвращение Мэри может разбить эту семью. Имеет ли он на это право? Имеет ли право, ради счастья своей девочки, делать несчастной другую женщину, жену Мейсона? Она ведь не в чем не виновата.
А, Мария? Разве Мария виновата в чем-то? Разве Мария не заслуживает счастья?!
А что, если… что, если Кеппвел, смирившись с потерей любимой, искренне полюбил другую женщину? Он ведь сам, полтора года назад убеждал его в том, что время лечит. Но он ведь не знал тогда, что тот оплакивает его девочку! Не знал.
А почему не знал? Ведь были подозрения, но он отмахнулся от них, посчитал бредом! Если бы тогда он слушал свое сердце, а не руководствовался исключительно здравым смыслом, не было бы этой свадьбы. Все было бы намного проще. А как проще? Кеппвел и тогда был женат. Жена ждала ребенка. Это сейчас он знает, что ребенок не Мейсона, тогда ведь не знал! Но тогда, Мейсон все еще любил Мэри! А сейчас? Сейчас «воскрешение» Мэри может сделать несчастными троих людей, одна из которых – его Мария.
Может забыть все? Сказать Марии, что его версия не подтвердилась, увезти ее подальше от Калифорнии.
А Одри? Мейсон может быть хоть тысячу раз женат, но от этого он не перестанет быть отцом Одри. А то, что именно Мейсон отец девочки, доктор знает наверняка. Он на днях был в больнице у Джеймса и ему, применив небольшую хитрость, удалось посмотреть медкарту Марка Маккормика. Для чего это понадобилось ему, он не знал, просто почему-то захотел взглянуть. Марк не мог иметь детей, и, видимо, скрыл этот факт от Мэри, иначе, как бы он смог потом шантажировать ее, грозя отнять ребенка. Это был блеф.
Мейсон имеет право знать, что у него подрастает дочь! И Одри должна знать, кто ее отец.
- Господи! – теперь уже вслух произнес доктор, - Господи, что же мне делать?
На ум пришла фраза героини американского фильма конца 30-х годов: «Я подумаю об этом завтра!»
Доктор разделся, погасил свет и лег в постель.
Энсенада, Мексика
Мэри перенесла уснувшую у нее на руках дочь в кроватку и легла сама. Сон снова не шел. Позавчера вечером она говорила по телефону с синьором Мигелем и просила его разрешить ей приехать с Одри в Санта Барбару. Доктор просил подождать еще немного.
Еще немного. Она пообещала подождать пару-тройку дней. Два – три дня. Вчера был первый день, сегодня – второй, завтра будет третий. Значит, послезавтра она имеет полное право ехать в Санта Барбару. Синьор Мигель не сможет упрекнуть ее в этом. Она честно выполнит свое обещание. А звонить доктору она больше не будет. Иначе он придумает новую причину, что бы не пускать ее туда.
Завтра необходимо будет попросись Россарию помочь ей собрать веши, ее и Одри. С этими мыслями Мэри наконец-то уснула.
8
Санта Барбара, США
Доктор Хименес проснулся поздно, накануне он долго не мог уснуть.
Комната была залита солнечным светом. С фотографии на комоде на него смотрела Мария.
Значит, это был не сон. Значит, ему придется принимать нелегкое решение, и, причем, в ближайшее время.
Доктор Хименес оделся и спустился вниз. Встретив в холле Розу, он поинтересовался у нее, где хозяин дома. Роза провела доктора в кабинет.
- Доброе утро мистер Кеппвел.
- Доброе утро синьор Хименес. Как Вы отдохнули?
- Спасибо, замечательно.
- Вот и отлично. Роза как раз приготовила завтрак.
- Мистер Кеппвел, я повторюсь, мне не удобно злоупотреблять Вашим гостеприимством.
- О чем Вы говорите, доктор! Я рад принимать у себя такого человека как Вы! Никакие отговорки не принимаются. Скажу Вам по секрету - Роза прекрасно готовит, к тому же, она, как и Вы из Мексики и, думаю, порадует нас сегодня чем-то из национальной кухни.
Доктор улыбнулся.
- Не могу отказаться от Вашего приглашения.
СиСи уже было направился к двери, жестом приглашая и доктора, как вдруг доктор Хименес спросил:
- Мистер Кеппвел, в комнате, в которой я сегодня провел ночь… там был портрет молодой девушки. Это ваша дочь? Мне показалось, я встречал ее в Мексике, не так давно.
СиСи замер и, как показалось доктору, помрачнел.
- Вы ошиблись синьор Хименес. Вы не могли видеть эту девушку, во всяком случае, недавно, - СиСи опустился в кресло, доктор Хименес последовал его примеру.
- Но, в остальном, Вы, пожалуй, правы, эта девушка действительно была для меня как дочь, - СиСи помолчал, - Она была невестой моего старшего сына - Мейсона. Они собирались пожениться, ждали ребенка, но… Мэри погибла. Более трех лет назад.
СиСи тяжело вздохнул.
- Простите, мистер Кеппвел.
- Да нет, это Вы простите. Мне до сих пор тяжело вспоминать об этом.
После гибели Мэри сын несколько дней жил здесь, Вы ночевали как раз в его комнате, это он поставил там фото Мэри, с тех пор ни у кого рука не поднимается убрать его. В этом доме все очень любили ее. Да и Мейсон, хоть и редко, но бывает в своей комнате.
- Вы с такой теплотой говорите об этой девушке. Не часто встретишь такие чувства по отношению к будущей невестке.
- Она ухаживала за мной, когда я находился в коме. Она спасла мне жизнь, когда меня пытались убить, отключив от системы жизнеобеспечения. Прежде, я полюбил ее как дочь, и уже после был рад назвать ее своей невесткой. Хотя…
СиСи задумался.
- Вы сказали «хотя», что Вы имели ввиду?
СиСи молчал.
- Простите, я, наверное, вмешиваюсь не в свое дело.
- Нет, нет, доктор, что Вы. Пожалуй, это у меня есть потребность выговориться. Я никогда и ни с кем не говорил на эту тему. Боялся вслух признать свои ошибки, не соверши я которых, кто знает, возможно, Мэри была бы жива сейчас, растила бы моего внука… Я действительно очень тепло относился к Мэри, и лучшей невестки и матери для моих внуков я и пожелать не мог. Дело было не в ней. Наоборот. Я считал своего сына недостойным такой девушки. Я хотел защитить Мэри от него. Мои отношения с сыном всегда были сложными. На тот момент они были особенно обострены. Тогда, мне казалось, что Мейсон неспособен на какие-либо глубокие чувства, я думал, что он может обидеть ее, причинить боль. Я искренне считал, что Марк это идеальная партия для Мэри, молодой, подающий надежды врач, ее давний друг, к которому сама Мэри относилась прекрасно. Ну не верил я, что такая девушка как Мэри может полюбить моего непутевого сына!
В слове «непутевый», произнесенном СиСи, доктор отчетливо почувствовал горечь и еле уловимые нотки теплоты и любви к этому самому – «непутевому».
- Я был искренне рад, когда Мэри вышла замуж за Марка, хотя, конечно, представлял себе все несколько иначе. Но все равно ликовал! Ну, конечно же, теперь Мэри надежно защищена от Мейсона, а сын получил по заслугам! Так мне тогда казалось. Как я ошибался. Каким ничтожеством оказался этот Маккормик! Сколько зла он причинил Мэри. …И как сильно любил ее мой сын! Я понял это слишком поздно, понял только тогда, когда она умирала у него на руках, на этой проклятой крыше!
СиСи сжал кулаки.
- Мистер Кеппвел, еще раз прошу простить меня за то, что заставил Вас вернуться к этим тяжелым для Вас воспоминаниям.
- Мне это было необходимо. Честно говоря, я сам себе удивляюсь, с чего вдруг мне пришло в голову нагружать Вас своими проблемами.
- Я буду рад, если этот разговор принесет Вам облегчение. Я знаю, как иногда необходимо выговориться и, как правило, сделать это гораздо легче перед посторонним человеком, а не перед кем-то из близких. Я обещаю Вам, что наш разговор останется между нами.
- Спасибо Вам, доктор.
- Мистер Кеппвел, позвольте еще спросить. Если я правильно понял, речь идет о Вашем сыне, который сейчас женат на кузине Джеймса?
- Да, это именно он. Простите меня, я, говоря о том, как Мейсон любил Мэри, не подумал, что, возможно, это будет не очень приятно Вам слышать. Вы ведь друг Джеймса и, возможно, Джулии. Но, смею Вас уверить, Мейсон прекрасно относиться к Джулии, я очень рад за них, надеюсь все у них сложиться благополучно.
- Нет, нет, с вашей невесткой я даже не знаком. Я просто хотел сказать, что очевидно, Ваш сын уже оправился от душевных ран нанесенных ему гибелью любимой девушки.
- Не знаю, оправился ли? – СиСи покачал головой, - Скорее смирился с тем, что невозможно изменить. Я уверен, он до сих пор любит Мэри и вряд ли сможет полюбить кого-то так же как ее. Я надеюсь только на то, что он сможет любить иначе, хотя, что такое это «иначе»?..
СиСи замолчал. В кабинет вошла София.
- Доброе утро доктор.
- Доброе утро миссис Кепвел.
- Завтрак уже на столе.
- Действительно, доктор, завтрак готов, а я тут разговорами Вас кормлю! Пойдемте в столовую.
Все трое вышли из кабинета.
Мейсон подъезжал к дому отца. Ему необходимо было кое-что сделать.
Джулия с Самантой с утра пораньше ушли гулять в парк. Никакой работы у него в данный момент не было, так как они с Джулией все еще должны были находиться в свадебном путешествии. Сидеть без дела дома тоже не хотелось, к тому же, это был дом Джулии и Мейсон не мог пока воспринимать его, как и свой тоже.
Они вернулись вчера вечером. Позвонила няня Саманты и сказала, что девочка приболела. Ничего страшного, но Джулия посчитала необходимым немедленно вернуться домой. Мейсон не возражал, он тоже беспокоился о Сэмми. Слава Богу, с девочкой все было в порядке, легкая простуда.
Свадебное путешествие как-то не очень клеилось. Все время чувствовалась какая-то напряженность. Когда они с Джулией просто периодически делили постель такого не было. Тогда им было легко вдвоем, сейчас же, они как будто играли друг перед другом роли, и чем сильнее старались, тем менее убедительно это у них получалось.
«Ничего страшного, - подумал Мейсон, - со временем это пройдет. У нас с Джулией есть все необходимое, чтобы стать хорошей семьей. Дружба, уважение, общая профессия, общие интересы. Ребенок даже есть. Это все, что нужно, почти все. А любовь… любовь, это слишком сложно и…слишком больно».
Мейсон вышел из машины и пошел к дому. Дверь отворилась, на пороге стоял отец и какой-то мужчина, лицо которого показалось Мейсону смутно знакомым.
- Мейсон! Привет, не ожидал тебя увидеть, вы ведь должны были вернуться только послезавтра?
- Здравствуй отец, не думал, что ты настолько интересуешься моей жизнью, что осведомлен даже о таких незначительных ее эпизодах, как возвращение из свадебного путешествия.
СиСи нахмурился.
- София, сегодня за завтраком упомянула об этом.
- Вот это уже ближе к реальности. Моя вторая и, в одном лице, четвертая мать, всегда была гораздо внимательнее ко мне, чем родной отец.
- Мейсон, прекрати! Ты не можешь без своих колкостей! В конце концов, мы не одни, - обращаясь к доктору, СиСи добавил, - познакомьтесь доктор, мой невыносимый старший сын – Мейсон. И, разрешите сразу посочувствовать Вам, поскольку, учитывая Вашу близость к семье Джеймса, думаю, Вам не один раз придется столкнуться с его черным юмором и, далеко не всегда уместными, шутками.
Доктор улыбнулся и протянул руку Мейсону.
- Рад познакомиться с Вами, Мейсон. Меня зовут Мигель Хименес, я друг и коллега Джеймса Купера, кузена Вашей жены.
Мейсон пожал руку доктора.
Каким-то шестым чувством он почувствовал, что тирада отца не произвела на этого человека должного эффекта, и Мейсону это было приятно. Он улыбнулся.
- Рад знакомству доктор. Отец, я надеюсь, дома все здоровы?
- Все здоровы, Мейсон, не переживай, - нехотя ответил СиСи.
- Да, Мейсон, волноваться нет причин, я просто хочу обследовать Вашего отца, чтобы исключить какие-либо серьезные последствия перенесенного инсульта и последующей комы. Мы, как раз, направляемся в клинику.
- Что ж, тогда не смею вас более задерживать. Надеюсь, отец, что все будет в порядке.
- Конечно, все в порядке, - отмахнулся СиСи, - Да, а ты по делу приехал или просто?
- По делу. Я бы хотел, - Мейсон замялся, - оставить здесь кое-какие вещи, которые принадлежат мне… и Мэри. Не хочу, чтобы они находились в пустой квартире, и вести их в дом Джулии тоже не хочу. Ты не против, если это будет находится в моей комнате?
СиСи только сейчас заметил в руках Мейсона большую деревянную шкатулку.
- Разуметься, ты можешь их там оставить, это ведь твоя комната.
- Спасибо.
СиСи пошел к машине.
- Да, отец, еще, когда ты будешь дома? Мне необходимо кое-что вернуть тебе.
СиСи внимательно посмотрел на Мейсона, уже догадываясь, о чем идет речь.
- Поговорим завтра, сегодня я буду занят весь день.
Мейсон зашел в дом.
- Теперь Вы видите, доктор, каков мой старший сын? С ним просто невозможно нормально общаться, - с легким раздражением произнес СиСи.
- А мне он понравился, - просто ответил доктор.
СиСи искоса взглянул на доктора и самодовольно усмехнулся. Его лицо просияло.
Мейсон вошел в свою комнату. С фотографии на комоде ему, как всегда, улыбалась Мэри. Он улыбнулся ей в ответ. Поставил шкатулку в ящик комода и бережно взял портрет. Нежно провел пальцем по щеке девушки, обвел овал ее лица и легонечко прикоснулся к губам.
«…не отпускай меня, пожалуйста».
- Не отпущу родная, никогда не отпущу.
Мейсон поставил фото на место.
Энсенада, Мексика
Мэри заканчивала паковать чемоданы. Это оказалось весьма утомительным занятием. Проблем с ее вещами не возникло, они уместились в небольшой дорожной сумке, но вот вещи Одри… Кто бы мог подумать, что для того, что бы отправиться с ребенком в небольшое путешествие необходимо будет снарядить целый караван верблюдов, иначе как перевести всю эту гору вещей! Наконец-то, последняя (кажется десятая по счету) любимая игрушка упакована. Все «обязательно нужные» 15 книжек сложены. А так же «это цюдесное платье, сто подаил дедуска», «гоюбинькие бьючьки» и обязательно «вот эту кофтоську со слоником», и еще много, много, много другого.
Одри, в радостном возбуждении, бегала вокруг матери, всеми силами стараясь помочь, хотя, разумеется, мешала при этом гораздо сильнее. Она пришла в полный восторг, когда Мэри сообщила ей, что завтра они на большом-прибольшем самолете полетят в гости к тете Анне и дяде Джеймсу. Одри не могла дождаться, когда же наступит, это самое - волшебное «завтра», и через каждые 5-10 минут дергала мать: «Мамочка, ну может быть уже завтра?». Когда Мэри сказала, что «завтра» наступит не ранее чем пройдет ночь, и они успеют хорошо выспаться, Одри готова была улечься в постель прямо сразу, в 5 часов вечера, не дожидаясь прихода ночи.
Синьор Мигель не звонил уже второй день. Впервые Мэри была рада этому. Позвони он, ей пришлось бы сказать, что она собралась в дорогу и, не известно, что доктор придумал бы снова, что бы не пустить ее, а так, билеты на самолет уже лежат в ее сумочке и завтра она будет в этой загадочной Санта Барбаре.
Сердце Мэри сжалось от какого-то предчувствия, тревожного и одновременно радостного. Неужели она скоро сможет что-то узнать о своем прошлом. Раз синьор Мигель так долго не возвращается, значит в этой истории, рассказанной им, действительно что-то есть… Или наоборот. Он тщетно пытается найти хоть какую-то связь между ней и той девушкой и, не находя ее, ничего не говорит Мэри, чтобы не расстроить. В любом случае, завтра она с дочерью летит в Санта Барбару и… будь что будет!
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Среда, 03 марта 2010, 01:49:28
natala (Среда, 02 декабря 2009, 21:16:36) писал:
Наверх
Я в предвкушении. 
Тут никакие платки не спасут. 
Мне его с первого взгляда пришить хотелось. 
даже, когда он еще симпотного парня разыгрывал. Видимо, предчувствие какое-то посетило. 
Всё же, она, как-никак, с "того света" через 3 года явилась, а это вам не шухры-мухры!!! Как бы Сиси там снова в кому не слёг! 
с самого первого своего появления. Но все равно не смогла бы. 
хотя и есть за что. Отправила бы его куда нибать на Аляску. Снег убирать! Весь!
