От печали до радости

Тело было словно чужим – никаких ощущений. Отупевший от наркоза мозг отказывался признавать его. Тишина… Потом до нее стали долетать обрывки фраз, словно принесенные порывами ветра.
- …она сейчас? - взволнованный голос мужа.
- …спит. Вы можете уйти, она… - незнакомый ей голос.
- Нет, я остаюсь, вдруг… - снова СиСи.
- …ваше дело. Если что-то…
Тишина.
Разговор ворвался в ее сон. На этот раз голоса звучали неестественно громко, будто кто-то подкрутил громкость приемника.
- Как такое могло случиться? Мы что-то сделали не так? – требовал ответов СиСи, при этом в его голосе было больше отчаяния, чем жесткости.
- Нет смысла винить себя, Ченнинг. Я осматривал ее три дня назад, все было хорошо, - она узнала голос доктора Дугласа. – Шестнадцать - семнадцать недель. На этот срок приходится очень большой процент самопроизвольных выкидышей. Какой-то механизм, запущенный природой.
- Именно это я должен буду сказать Софии, когда она очнется?!
- Нет. Это могу сказать ей я. А ты должен сказать, что у вас все впереди.
- Что впереди? Кто может гарантировать, что…
- Никто. Гарантировать не может никто. Но, твоя жена – здоровая молодая женщина. Нет причин, по которым она не могла бы в будущем родить тебе здоровых детей.
- Ты сказал, что и сейчас их не было! – зацепился за слова СиСи.
- Причин не было. Но есть непредсказуемые вещи… Ченнинг, прими добрый совет – живи сегодняшним днем. Ты нужен своей жене…
***
Она, наконец-то смогла проснуться и открыть глаза. Полумрак. Повернула голову. В палате никого не было. Странная тишина, смешанная с запахами лекарств и еще чего-то, присущего только больницам. Возможно, стерильность… За дверью палаты мелькали тени – люди проходили мимо. Слышались голоса, шуршание, скрипы и стуки. Но ей все равно казалось, что вокруг нее висит неестественная тишина… Мертвая…
«Как глупо все получилось», - мелькнула мысль, потянув за собой воспоминания. Ребенок, Лайонел, СиСи, свадьба… «Что теперь делать?» Наверное, это из-за лекарств ей так хотелось плакать. Ребенок… Она жила, не задумываясь о том, что он значит для нее. Как-то сразу приняв абсолютную правильность его существования, она теперь оказалась полностью дезориентированной. Зачем ей этот город, зачем этот муж? Все это нужно было ради него, того, которого больше нет. Последние месяцы жизни казались чьей-то глупой жестокой шуткой. Словно сквозь мембрану, в сегодняшний день из прошлого просачивались только плохие воспоминания. Как было тяжело, как страшно, как неприятно. Она пыталась вспомнить, что хорошего было позавчера, неделю назад, месяц, но не смогла. Безысходность…
- София, - голос мужа вытащил ее на поверхность. СиСи сидел на кровати, обнимая ее, вытирая слезы… и, кажется, плача сам. Говорил что-то… И стало легче. Сейчас она прижималась к нему как к единственному живому существу, оказавшемуся рядом. Она не верила его словам о том, что все будет хорошо, не верила осторожному шепоту о будущих детях, но мысленно молила о том, чтобы он говорил, что угодно, лишь бы говорил. А еще, почему-то хотелось, чтобы он сказал о ребенке, о своей любви к нему, о том, что ему тоже плохо от ее потери. Тогда она смогла бы сказать что-то в ответ… Но он не сказал. И она не смогла. Не смогла сделать горе, которое считала только своим, их общим…
***
СиСи что-то набросил ей на плечи и, осторожно приобняв, повел по коридору. София шла, собрав все душевные силы, старалась не смотреть в глаза проходящим мимо людям и боясь их взглядов. В конце концов, что бы ей дало их сочувствие? Ничего. А еще она понимала, что за внешним сочувствием может скрываться что угодно. Она помнила, как однажды – недавно, а кажется, что миллион лет назад, пришла на прием и увидела молодую женщину, в слезах вышедшую из кабинете. О, тогда она ей посочувствовала, но это было ложью! Ведь единственно настоящей мыслью была другая: «Слава Богу, что у меня все хорошо! Что с моим ребенком все в порядке!» Потом она говорила себе, что это правильно, что это в ней говорил древний инстинкт сохранения рода, материнский инстинкт…
Она слегка повернула голову, словно отбрасывая прядь волос, упавшую на лицо, а в действительности отворачиваясь от стоящих слева людей, и почувствовала непонятное прикосновение к щеке. Опустив глаза, она увидела шикарную меховую накидку, покрывавшую ее плечи. «Это не мое… Откуда? СиСи взял что-то из вещей бывшей жены?» Опять в голове всплыло дурацкое: «Как глупо все получилось…», - неотвязно вертевшееся в голове последние дни. Она повела плечами, пытаясь скинуть меха. СиСи автоматически поправил накидку.
- Это не мое, - произнесла она, хотя, по большому счету, это ее мало беспокоило. Чужой мужчина, чужая накидка.
- Твое. Я собирался подарить тебе вечером… - СиСи замолчал, но не было нужды уточнять, каким именно вечером. Вечером того дня, когда ей стало плохо.
Они подошли к машине. Рядом стояла машина Августы Локридж. Хозяйка как раз закрыла дверь и, на ходу забрасывая ключи в сумочку, пошла к зданию больницы. София бросила на нее равнодушный взгляд и села в машину мужа. Локриджи… Сейчас и эта страница ее жизни уже казалась сданной в архив.

Сообщение отредактировал natka: Понедельник, 19 апреля 2010, 22:19:13

Написано все суперски -
НО

Брика жааалко (((

chernec (Четверг, 17 декабря 2009, 14:45:53) писал:

Нелли сейчас по тому же поводу в Скайпе плачет

Натка, это на тебя не похоже. У тебя такие позитивыне фики всегда. Были. Ну зачем ты так с малышом!

У меня вышел мир без Ченнинга, а тебя без Брика(((
Надеюсь, что счастье всеже найдет героев
эх.........

Цитата

Цитата

Цитата

natka, потрясающе передано!!Без слезливости, и так,что даже читать больно. Чувства Софии-предельно объемно изображены..Спасибо!!

marusik (Четверг, 17 декабря 2009, 14:53:54) писал:

В жизни всякое бывает...
P.S. Надо полагать, что после этой версии "аннуляции Брика", "Рука судьбы" тебе уже не покажется такой жестокой.

Цитата

Обязательно!

Цитата

Спасибо

natka (Четверг, 17 декабря 2009, 15:02:10) писал:

Вот подумалось, раз ребетенка нет, значит мерзкий Ченнинг, от которого моему лапке столько бякостей было, в доме не появится. А Брика очень жалко.

«Три с лишним месяца…» - Кэпвелл сидел в кабинете, как рак-отшельник в своей раковине. Всякий раз, видя жену, он готов был лезть на стену от неудовлетворенного желания. Он сказал себе много «лестных» слов, пытаясь перебороть природу, но желание проводить ночи с любимой женщиной никуда не исчезало, даже под давлением горя от потери ребенка. Тем более, что физически София выглядела абсолютно здоровой, что, собственно и подтвердил накануне ее врач, заверив супругов, что ничто не мешает им попробовать создать новую жизнь. Но для его жены время словно остановилось. Она почти перестала смеяться, закуклившись в своем горе, до последнего времени старалась избегать мужа. К тому же, изменилось ее отношение к Мейсону… СиСи четко видел, что София упорно ограничивает свое общение с мальчиком.
Кэпвелл открыл папку с документами, которые надо было просмотреть. Сегодня он уехал из офиса пораньше, не успев закончить дела – Роза сказала, что София собирается в церковь, и он решил сам ее отвезти. СиСи не понимал подобных порывов, но готов был уже на что угодно, лишь бы это помогло жене прийти в себя. Просидев в машине почти час, он с надеждой всматривался в лицо появившейся на ступенях Софии. И, кажется, его надежды были не напрасны. София ожила, выглядела так, словно решила какую-то важную проблему. Приехав домой, она не исчезла, растворившись в пространстве дома, а пошла к Розе – СиСи застал их обсуждающими какой-то вопрос, что-то о хранившихся вещах. Потом СиСи видел, как жена играет с сыном… Теперь ждал, что перемены коснуться и его.
Посмотрев на документы, СиСи захлопнул папку. В этом не было никакого смысла! Единственное, о чем он был способен думать – секс. Пока он сидел в кабинете, за окном стемнело. Настольная лампа давала достаточно света, чтобы комфортно работать, но не освещала всего пространства кабинета. Когда массивная дверь открылась, явив взгляду Кэпвелла Софию, тот уже готов был принять ее за видение, навязанное измученным воздержанием организмом. В полутьме она походила на статуэтку, затянутую в шелка. Свет, льющийся их коридора, подчеркивал все изгибы фигуры, беспрепятственно проникая сквозь шелк халата.
- СиСи, ты не занят? – София сделала шаг вперед, закрыв за собой дверь.
- Нет. Проходи, - предложил Кэпвелл, боясь сказать лишнее слово, боясь спугнуть видение.
- Нам надо поговорить, это очень важно.
- Хорошо. Выпьешь? – предложил он. Услышав отказ, он, тем не менее, прошел к бару и налил жене вина, а себе рюмку коньяка. Донеся спиртное до стола, он поставил вино перед Софией, а свою рюмку залпом выпил, посчитав, что опьянеть от коньяка сильнее, чем от виды собственной жены ему вряд ли грозит.
- Я сразу хочу тебе сказать, что все прекрасно понимаю, - начала София, отбросив сомнения. Тянуть дальше было просто бессмысленно. И так прошла много времени. – Ты меня не простишь, и я об этом не прошу. Я уже собрала вещи… Те, с которыми пришла в твой дом, - видя, что СиСи встает, испугавшись, что он подойдет и она уже не сможет ничего сказать, бросила в лицо мужу. – Это был не твой ребенок. Я была беременна, когда выходила за тебя! – выпалив все это разом она, уже спокойнее продолжила. – Я все ждала, что ты сам мне все выскажешь… Я слышала, что доктор тебе говорил, что срок семнадцать недель… Потом поняла, что ты не понял…
- Кто?! Кто отец?! – СиСи не мог понять, шепчет он или кричит, но, судя по тому, как вздрогнула София, он кричал.
- Это не важно. Он женат. О ребенке он не знал… и уже не узнает.
- Ты! Ты! - он не находил слов. Бешенство застилало разум. – Вон! – теперь собственный крик звенел у него в ушах. И здорово ныло сердце… Рухнув в кресло, он смотрел как София выходит из кабинета. Словно в насмешку над разумом, тело все равно упрямо хотело эту женщину, только что отвергнутую хозяином.

СИСИ трогателен, пожалуй. его легко понять