Глава 10.
От любовного пламени иногда остается лишь зола дружбы.
Из зала суда она выходила подобно королеве, идущей сквозь толпу подданных. Но в номере отеля было уже не до игр.
- Выплесни эмоции в конце-то концов. Можешь наорать на меня – я разрешаю, - Ирвин сидел в кресле, закрыв глаза и прислушиваюсь к стуку каблучков – София нервно перемешалась из одного угла номера, в другой. – Разбей что-нибудь, сломай – спишем на представительские расходы.
- Я хочу уехать.
- Как ты себе это представляешь? Суд обязал тебя явиться на следующее слушание.
- Ирвин, причем здесь суд?! Ты слышал, что я сказала?! Я хочу уехать! До чертиков, до дрожи в позвоночнике… Исчезнуть, раствориться!
- Нормальное желание, - Барретт открыл глаза и повернулся. –Тебе здесь плохо.
- Ты меня не слышишь! Что со мной? Это какой-то кошмар! Что я за мать, если от какого-то там «плохо» готова бежать без оглядки? Даже зная, что мои показания, скорее всего, действительно помогут СиСи, я ставлю свои интересы выше интересов детей! – София усмехнулась, смахивая слезы с глаз. Ирвин встал.
- Ну, во-первых, я готов поставить все свое состоянии на то, что ты не уедешь – будешь честно нести этот крест… А хочешь - не хочешь, это нервы, это не критично, София, - Барретт встал перед ней на расстоянии шага. - А во-вторых… О каких детях мы говорим? О тех, что уже много лет как могли бы тебя найти, и ни один! Слышишь меня?! Ни один не пошевелился! Ты не могла приехать – были младшие, несовершеннолетние. Но что мешало старшим тебя найти, позвонить? Детки при деньгах, а ты не в хижине в забытой Богом дыре живешь! Твой адрес на раз выдаст любой мало мальски нормальный детектив за чисто символическую сумму. Или что? Брать от мамы подарки, причем с каждым годом все более и более дорогие подарки – это нормально. А найти, спросить как дела – это ниже их достоинства?
- Перестань! Ты не знаешь, о чем говоришь! У тебя… - она осеклась, ругая себя, но было поздно. Ирвин продолжил.
- …нет детей! Ты ведь это хотела сказать? – спокойный голос, немного грусти…
1980 год.
Она стояла в ванной комнате, опершись на раковину. Мир вращался, качался, вызывая тошноту. Она только что встала, дошла до ванной комнаты и началось… Дверь открылась, впуская Ирвина. Даже в таком состоянии она не могла ни улыбнуться. Он был такой красивый, такой родной. Любимое тело в пижамных штанах. На щеке красовался след от подушки, волосы, торчащие во все стороны… Таким его знала только она. В офисе он был образцом элегантности. Если бы она создавала мужскую одежду, то вершиной блаженства было бы рисовать модели для него.
- Маленькая, доброе утро, - Баррет улыбнулся и, подойдя, потянулся за щеткой.
«Маленькая…» Как она это любила… и как ругалась с ним поначалу из-за этого прозвища. Казалось, что это как-то глупо… А теперь ругалась, если он называл ее по имени. Исключение составляло рабочее время. В офисе она готова терпеть официоз, но только в офисе, и то, если они не одни.
- Ау?! Ты здесь? Пора собираться - у нас через час летучка с отделом сбыта, - напомнил Ирвин, вглядываясь в растерянное выражение лица Софии.
- Извини… - Мир снова закачался, и она инстинктивно прижалась к любимому.
- Маленькая, что такое? – испуганный голос, сильные руки.
- Мне что-то нехорошо…
Она лежала в спальни. Ирвин отменил совещание, вызвал врача и все оставшееся время сидел на кровати рядом с ней. В те моменты, когда переставало штормить, казалось, что это просто выходной день – не надо вскакивать с постели и бежать в офис; можно проснувшись просто лежать, разговаривать или молчать, глазеть друг на друга или в потолок, переваривая какие-то свои мысли. Звонок в дверь прервал рассуждения Ирвина о поездке во Францию – они хотели в Париж.
Приоткрытая дверь спальни, приближающиеся голоса.
- …по симптоматике все что угодно. Сейчас посмотрим, - голос Лидии, их семейного врача, приблизился к двери. София поднялась повыше на подушках, не желая выглядеть совсем уж жалко, но дверь не открылась. Зато она услышала вопрос Лидии. – Ирвин, а какова вероятность, что она беременна? Вы столько лет вместе… Не надумали, случайно?
- Нет, - лязг опускаемых переборок в голосе. – Не думаю, что дело в этом… - Надежда… Она слышала в его голосе надежду! «О, Господи, нет!!!» - Не буду вам мешать, - Барретт открыл дверь, впуская врача.
Она уговорила Ирвина съездить в офис… и сбежала. Лихорадочно собрала вещи и сбежала, не позвонив ему, не сказав ни слова. Они вместе шесть лет. Почему?! Почему она не задумывалась над этим? В самом начале Ирвин предложил ей кольцо, брак, …детей. Она отказалась от всего. Мисс Вейн и мистер Барретт. Президент и вице-президент компании. Женщина и мужчина, любящие друг друга. Он больше никогда не поднимал вопрос о браке, сказав, что если она надумает, то придется ей как-то намекнуть ему о своих желаниях. И о детях больше не говорил… София застонала в голос, закидывая что-то в чемодан. Она не может иметь еще детей! Не может! Там, в Санта Барбаре все эти годы ее дети растут без ее любви и заботы. Как она может дарить то, что должна была отдать им, кому-то другому?! Как она может любить другого ребенка, если ее детям плохо? Это невозможно! София была уверена, что сейчас не беременна, но это не важно. ОН хотел ребенка. ОНА нет. Им придется расстаться и она не будет с этим тянуть. Сказка, которой была ее жизнь, благодаря Ирвину, закончилась.
Две недели спустя она вернулась- загоревшая, отдохнувшая, …облапанная чужими взглядами и руками. В квартире не было вещей Ирвина. Она нашла его в офисе, в его кабинете, за столом.
- София? – холодно, выверено. По-деловому. – Рад, что ты вернулась, - движение руки к ящикам стола. Несколько листков.- Это от Лидии – ты перед отъездом сдавала анализы. Не смертельно - у тебя была просто кишечная инфекция, - листок переместился правее, на край стола.
- Я знаю, - слова ушли в никуда. Он продолжал перечисление.
- Несколько договоров, требующих твоей подписи, - в стопку правее. – Письмо от Жана, - правее. – Подборка молодых талантов,- правее. – Мое заявление, - лист лег по центру. – Пока не об уходе. Я уезжаю в отпуск. Не знаю, когда вернусь, - он посмотрел на календарь, проставил сегодняшнюю дату. – Подписывай!
Тогда, в восьмидесятом, Ирвин вернулся. Она до сих пор не знала, где он провел эти два месяца. С тех пор она ни разу больше не слышала обращения «маленькая»… И больше никогда не была счастливой тем счастьем, что мог подарить ей только он. Но, ангелы ее не оставили – Ирвин не ушел насовсем. Они смогли построить отношения, которые устраивали обоих… Устаивали… Какой нереально слабый заменитель любви и счастья. У него другие женщины, у нее мужчины. Работа, развлечения, жизнь. И кажущийся нежный шепот, от которого она все еще иногда просыпается по ночам: «Маленькая моя…»