Убежать от судьбы

Этот фанфик написан в результате дискуссии в теме МММД на ТС. Я мысленно «отсняла» эту сцену, а потом просто записала её.

Условия:
После взрыва в горах Мери выходит замуж за Марка. Мейсон помогает со свадьбой и т.д. и т.п. по сериалу. После выздоровления Маккормика, Мери с мужем уезжают из Санта-Барбары в Лос-Анджелес. Мейсон честно старается начать жить с начала, не ищет с Мери встреч (она его попросила об этом). Прошло пять лет…

Весна 1991 года

Мейсон брел по огромному магазину, чувствуя себя чужим на этом празднике жизни. Ему нестерпимо хотелось завернуть в какое-нибудь тихое кафе, заказать парочку двойных виски и погрузиться в тишину и покой. Останавливало только то, что он был за рулём и с ним Джулия и Саманта. Если бы он был один, ему бы ничто не помешало (в первый раз что ли), но рисковать их жизнями он не мог.

Джулия с дочерью отправились разорять детский этаж супермаркета, а Мейсон пошел прогуляться (лишь бы один и лишь бы без этих бесконечных «дорогой тебе нравится? А это? Посмотри какая прелесть! А вот это! Или лучше это? А может быть взять обе?»).

Они договорились встретиться у фонтана через полтора часа. Мейсон зашел в отдел галантереи, выбрал себе пару галстуков, чтобы Джулии опять не пришла в голову безумная идея подарить ему эту простую часть мужского гардероба, на которую у нее напрочь отсутствовал вкус (впрочем, как и на одежду вообще).

Выйдя из магазинчика, Мейсон остановился, решительно не зная, на что потратить еще 50 минут. Может все-таки двойной виски и в отель поехать на такси. Ну, покричит Джулия для приличия, ну, всплакнёт по привычке, ну, так она всегда кричит и плачет, это ее обычное состояние последнее время.

Решив пойти сразу к фонтану и подождать там, Мейсон покрутил головой, определяя направление, и вдруг увидел её!..

Сердце подпрыгнуло в груди, потом рухнуло куда-то в необозримые дали вселенной, остановилось там на секунду (или на года), и снова судорожно забилось, застучало бешено, ненормально, пытаясь вырваться из плена грудной клетки…

Она быстро и целеустремленно двигалась в потоке прохожих в его сторону. Да нет же, прямо на него двигалась! Голова чуть опущена, глаза смотрят в пол, видимо о чем-то глубоко задумалась, спеша по своим делам. Волосы собраны на затылке, но несколько прядей выбились и придавали ее лицу такое знакомое, такое родное выражение (сердце заныло, заболело). На ней было легкое летнее платье нежно-бирюзового цвета, босоножки на каблуках, в руках сумочка и папка для бумаг.

До нее еще метров десять. Мысли заметались в голове. Сделать шаг назад, чтоб пронеслась мимо, окутав нежным шлейфом несбывшейся мечты. Окликнуть, чтоб остановилась и подошла подготовившись, надев на лицо дежурную улыбку. Обреченно дождаться столкновения, разбив свое бедное сердце, чтоб опять осколки и брызги захлестнули, затопили никчёмную жизнь, пробуждая в памяти самое светлое чувство, которое он все пять лет усиленно прятал от себя и от окружающих.

В голове вдруг зазвучали слова, написанные им в тот день, когда она поднялась по трапу самолета улетающего в Лос-Анджелес. Он стоял на площадке для провожающих, зацепившись за нее взглядом как за соломинку. Это ее дурацкое розовое платье в цветочек, мелькающее в толпе пассажиров, было самым дорогим для него в тот момент. Рядом шел он, счастливый соперник, с которым Мейсону даже не удалось сразиться, которому он сам ее отдал великодушно и обреченно, не видя другого выхода.
… Ты - солнце, которое светит не мне,
Ты - воздух, которым дышу не я.
Ты - теплый свет не в моем окне,
И ты, увы, не моя семья.
Но ты - неизбывная боль моя,
Надежда последняя на Земле.
Я словно в омут смотрю в себя
И вижу любовь свою лишь на дне…

Мери с разгона налетела на Мейсона.
И все вокруг остановилось. Люди. Звуки. Воздух. Сама жизнь остановилась. Он почти не почувствовал толчка, чуть качнулся, продолжая не отрываясь смотреть на нее. Сумочка и папка медленно заскользили из ее рук. Так же медленно она начала поднимать на него глаза. Увидела. Этот ее взгляд, одновременно изумленный и радостный, восторженный и испуганный, узнавания и недоверия. И его в ответ – полный любви и боли.

- М…Мейсон… Ты?, - она боялась поверить. (Может быть обозналась?)
- Мери (Произнес кто-то другой, не он, у него слова не могли протолкнуться через перехваченное горло).

Глаза в глаза, и нет сил отвести, оторваться…
Окружающая реальность начала плавно приходить в движение, закручиваясь вокруг них двоих.
- Ты здесь? В Лос-Анджелесе? (Какой-то он измученный, совсем на себя не похож, похудевший и взгляд потерянный).
- (Соберись, соберись, маску на лицо, Кэпвелл, вся страна смотрит на тебя) Ну, свободу передвижения в этой стране пока никто не отменял, вот я и решил воспользоваться, так сказать, конституционным правом.
- Какая я неловкая, извини, - Мери присела за упавшей папкой.
- Прости, это я не вовремя задумался. Я помогу, - их руки встретились. Оба вздрогнули словно от разряда электричества. Мери инстинктивно отдернула свою, Мейсон тоже инстинктивно потянулся вслед. (Не успел, ускользнула. Не успел вспомнить нежность кожи, мягкость ладони, её тепло… Своя рука ледяная, пальцы сводит от желания прикоснуться.) Он поднял папку, выпрямился. – Держи и больше не теряй.

(Она совсем не изменилась, все такая же легкая и светлая. Только взгляд как будто стал строже. И появилась едва заметная морщинка между бровями. Раньше ее не было. Кто посмел обидеть тебя, Мери?)

Как же хочется вот так и простоять всю оставшуюся жизнь. Не говоря ни слова. Просто смотреть. К чему слова, когда все так прозрачно и ясно. Словно не было этих пяти лет. Словно вчера расстались после встречи в бельведере. Словно вчера был пляж и его неуверенный шепот «Мне кажется, я люблю тебя». И это ее непонятное, но звучащее как наивысшая похвала: «Мейсон, ты – чудесный!», тоже было вчера.

- Так какими ветрами тебя занесло в наш мегаполис?
(Ей было невыносимо молчать. Хочется обнять его, хоть на мгновение прижаться к нему, как когда-то в далеком прошлом, которое она сама безжалостно вычеркнула из своей и из его судьбы. Хотелось почувствовать уверенные сильные руки, которые тогда казалось влекли ее по жизни, раздвигая ветви встречных деревьев и убирая камешки из-под ног.)
- Возвращаемся из отпуска. Джулии захотелось шопинга, вот и завернули сюда.
- Джулии?..
- Да. Джулия Уэнрайт. Может быть ты помнишь, она адвокат. Мы поженились.
- Поздравляю. У вас есть детишки? (Зачем она спрашивает? Чтоб снять с себя вину за то, что сделала его несчастным? Что бы увериться, что у него всё отлично без неё?)
- Дочь. Саманта. Ей четыре. А у тебя? (Ах, какие мы вежливые, Мери, просто две жеманницы на балу, любо-дорого посмотреть).
- Две дочки – Эмили и София.
- Уверен, они похожи на свою замечательную маму.
- Не смейся. (Да куда уж. Тут не завыть бы от тоски). Но они и вправду обе вылитые я в детстве. Ой, я тебе сейчас покажу их, - Мери начинает смешно копаться в сумочке, опять роняет папку, наконец находит фотографию, на которой она с двумя хорошенькими девочками-погодками лет трех-четырех.
Мейсон берет в руки фото. Он не хочет, он не может смотреть. Это должны были быть ЕГО дочери, рядом с ЕГО Мери, это ЕМУ они должны были весело улыбаться в объектив и радостно махать руками.
- А у тебя есть фото Саманты? (Ну, зачем тебе это надо, Мери?!)
Мейсон кивает головой, достает бумажник, пытается достать карточку Сэмми, она медленно тянется из прозрачного кармашка, вытягивая за собой другую. Та, другая фотография, падает. Мери видит на ней себя – в синем платье, она стоит на лестнице в доме Кэпвеллов, ее глаза светятся от счастья и радостного предвкушения незабываемого вечера. Мейсон смущенно кашляет, быстро наклоняется и прячет фотографию назад.
- Извини, никак не соберусь ее убрать.

Снова вечность в молчании.
- А я вот выскочила из офиса на пару минут. У Кристи скоро день рождения, хочу купить ей подарок.
- Передавай ей от меня привет и поздравления.
- Да, конечно… Как у тебя дела, Мейсон?
(Как у меня дела? С тех пор как ты поднялась по трапу самолета, а я стоял и мысленно молил тебя обернуться, у меня нет никаких дел. Что я скажу тебе? Что жена меня не понимает так, как ты. Что она вечно стремится меня усовершенствовать. Ей хочется, что бы меня все любили, а мне хочется, что бы меня оставили в покое. Что от тоски и непонимания у меня есть только два средства: работа и старый добрый друг алкоголь. Что отец всеми правдами и неправдами пытается затащить меня назад в «Кэпвелл-Энтерпрайзерс», а я как могу сопротивляюсь этому. Что Иден и Круз расстались, и на Земле рухнула последняя стена крепости под названием Любовь… Зачем тебе всё это знать, моя дорогая, моя любимая Мери?)

- Нормально… А как ты живешь в этих городских джунглях?

(Как я живу? Что я скажу тебе? Что я не живу, а существую. Что брак – это не сахарное печенье. Что Марк опять ошибся при назначении лекарств больному, и его действия едва снова не привели к гибели пациента. Что мне пришлось лжесвидетельствовать в суде, выгораживая его. Что его лишили лицензии, и он сидит целыми днями дома, злой на весь мир и пьяный. Что дочерей пришлось отправить к маме и Кристи. Что последний год превратил мою жизнь в кошмар, и я не вижу выхода из замкнутого круга, разрываясь между детьми, мужем и работой. И что по ночам я плачу, закрывшись в ванной, вспоминая твои ласковые объятья и поцелуи. Вряд ли бы ты захотел услышать, Мейсон, что благословил меня когда-то на такое счастье…)

- Отлично. У меня все отлично…

(Ах, какие мы замечательные лжецы, Мейсон! Как же здорово, Мери, мы научились врать друг другу и сами себе. Экзамен на доверие провален! Мери Дюваль и Мейсон Кэпвелл с треском вылетают из школы, без права восстановления. Но, как и прежде, одна мысль на двоих. Я люблю тебя! Ты - чудо! Ведь сердцу не нужны слова, ему достаточно взгляда, прикосновения, улыбки.)

Что-то надо еще сказать, пока она не исчезла, как мираж, что-то важное для них обоих.
- Мери, я понимаю, что это лишнее. Но я хочу, чтоб ты знала… Я уже говорил тебе это когда-то, и повторюсь. Если тебе вдруг потребуется помощь, позвони, пожалуйста мне. Ты знаешь номер телефона в моей квартире… Ну, или к отцу, я часто бываю там. В любое время дня или ночи.

(К чему я это? Да просто, что бы ты знала, что я всегда жду твоего звонка, и днем, ночью, все пять лет.)

- Ку-ку! – внезапно раздалось у Мейсона над ухом, - А вот и мы! Там столько всего, ну просто глаза разбегаются! – Джулия налетела как ураган. Полные руки пакетов мешали ей жестикулировать, она обернулась, ища глазами Саманту, которая тащила в руках здоровенную коробку размером с неё саму.
- Папа, папа, посмотри какая кукла! Она умеет ходить и говорить «мама»!
- Ты не представляешь сколько там всего! Мы скупили полмагазина, и… Ой! Привет… Мери…
- Привет, Джулия…
- Какая неожиданная встреча.
- Да уж, неожиданная. Извини, я уже убегаю.
(Уходит! Опять уходит! Забирает с собой все: радость, счастье, даже тень свою забирает… Мери! Как остановить? Как вернуть?)
- Ма-ам, па-ап, я пИсать хочуууу!

Полгода спустя…

Мейсон и Джулия сидели на диване и разговаривали. Это был самый тяжелый разговор в их жизни, потому что он был последний. Последний в их совместной жизни.
- Прости, я старался.
- Я знаю. Мы оба старались. Но, Мейсон, очень тяжело ломиться в закрытую дверь. У кого-то из философов есть выражение: «По характеру я феодал, сидящий в замке с поднятым мостом и отстреливающийся». Это про тебя, Мейсон. Я устала стоять перед поднятым мостом. Просто устала. Боюсь, что если ты его и опустишь когда-нибудь, то он меня раздавит.
- Я понимаю. Прости меня, Джулия, за все, что я сделал. И за то, что не сделал, тоже прости.
- У того же философа есть еще одна фраза, что самая несчастная любовь, это не неразделенная любовь, как думают многие, а любовь, которую нельзя разделить… Так что мне ещё повезло с моей неразделенной любовью... Ты тоже прости меня.
- Джулия…
- Молчи. Твои слова могут ранить меня, а у меня и так вся душа порвана в клочья.

Вечером он собрал свои вещи и уехал к отцу. В тишине родного дома было спасение. Взяв в баре бутылку виски, Мейсон закрылся в кабинете отца. Сел на диван, вспоминая, как тысячу лет назад, они сидели здесь с Мери, и он не сомневался, что они смогут преодолеть все невзгоды и неприятности, которых даже не было еще на горизонте.
А теперь и горизонта не видно из-за невзгод и неприятностей. И Мери рядом нет, и не будет. Поморщившись, как от боли, Мейсон подошел к столу, поднял телефонную трубку, послушал длинный непрерывный гудок. Работает. Каждый вечер он слушал этот гудок.
- На тебя вся надежда, дружок, - сказал Мейсон трубке, - Ты один в силах мне помочь. Только ты.
(Надо было взять у нее номер. Ну, просто, на всякий случай. Вот на такой как сейчас. Нет, не дала бы. Обещал ведь не искать и не звонить. Так не искал! Сама нашлась! Господи, ну пусть позвонит!)

Он налил себе бокал, снова сел и уставился на телефон невидящим взглядом.
Сколько времени он так просидел? Может даже заснул, погрузившись в мечты…

В ночной тишине разрывался телефон. Мейсон вскочил, ничего не соображая. Узрев наконец источник звука, бросился к нему, но в самый последний момент телефон замолчал. Трубка равнодушно гудела в ухо.
Аккуратно положив ее на рычаги, мужчина сел перед телефоном на корточки: - Ну давай, позвони еще раз! Только не сдавайся сразу! Ведь если ты звонишь, значит это важно! Пожалуйста!

Телефон снова зазвонил. Мейсон схватил трубку:
- Алло, Мери, это ты?! – тишина и какой-то треск на линии, - Мери!!!
- Мейсон, мне нужна твоя помощь…
- Мери, я вылетаю в Лос-Анджелес прямо сейчас.
- Мейсон, Марк застрелился…
- Мери, только ничего не предпринимай, я скоро буду. Я люблю тебя, Мери!

Сообщение отредактировал Сэммис: Пятница, 22 апреля 2011, 12:10:18

Цитата

Не верю, что Мейсон мог так думать, мысленно так пренебрежительно относиться к жене, так ее... принижать.

Цитата

Это Джулия то слабая плаксивая особа? Почему-то я этого не замечала. То, что поводы плакать были - да, и плакала. Но ПО ПРИВЫЧКЕ?

В целом, по ощущениям, жалко всех.
Да, если подумать, то Мэри здесь - ну просто Джулия! (в том понимании, какое в это слово вкладывают маньячные). Живет с пьющим мужем, не уважает ни себя, ни детей, которых вынуждена куда-то ссылать от такой жизни...

Интересно. Условия задачи удивительно похожи, но решения разные.

Многое смутило.

Почему Джулия выставлена в таком нелестном свете?
Липучка, истеричка, с дурным вкусом. В СБ же ей костюмеры одежду подбирали.
Как-то Мейсон неуважительно к семье своей...

Цитата

Это радует.

Цитата

Ничё се у него кошелёк, полароидная фотка помещается.
Интересно, а Джу её видела?

Цитата

Марк же не увлекался алкоголем никогда.

Жаль, что опять Марк оченно плох. Вот бы почитать, как она уходит от него хорошего, имея от мужа двух дочек . ))) (это вовсе не заказ на фик )))))))))))

Цитата

Бедолага.

Цитата

Мда... Как всё "благополучно" разрешилось.


Спасибо за фик, но я его и героев абсолютно не чувствую. Но предложенную картинку посмотрела.

Это фанф-протест!
Я против вообще идеи счастливого брака Мери-Марк, хоть в Санта-Барбаре, хоть за ее пределами. Его по определению быть не может (уточню, это только мое мнение ).
Вот поэтому такая пичаль.

А насчет Джулии... Я достаточно хорошо следила за ее печальными попытками стать счастливой примерно до 1998 года (и скажу вам по секрету, очень ей симпатизировала, по списку она у меня шла прямо после Мери).
И мне честно (опять же уточню, лично мне) не нравилось как ее одевают в сериале (сплошные мешки и крокозябры какие-то), значит у героини со вкусом прокол.
И истерики Джулькины - это не мои выдумки. Она и с Джеком и с Девидом очень любила повыкаблучиваться. А уж с Мейсоном и подавно. А когда пять лет мужик квасит непрерывно, взвоешь не только по привычке (Мери вон и года хватило Марковкиных возлияний)
А Мейсон про Джулию так думает спокойно, потому что не было беби-контракта, ему не приходилось ее убеждать, они просто спокойненько сошлись на почве: ты свободный мужчина, я свободная женщина, почему бы не попробовать создать семью.

Сообщение отредактировал Сэммис: Суббота, 28 мая 2011, 17:27:34

Цитата

Понятное дело.

Цитата

А как насчёт среднестатистического, достаточно терпимого?

Ой, а Мэри тоже порою так чудно одевали.
Я фильмы с Харли смотрела (период -после СБ, спустя неск. лет), так там она моложе выглядит, чем в сериале, совсем девчушка. Как же много зависит от одежды и причёски! И от макияжа.

Так что Мейс имел полное право и Мэри в дурновкусии обвинить.
Конечно, разница, - дурновкусит любимая или нелюбимая. А зачем тогда на Джу женился?
ааа... уже вижу ответ
А страсть между Мейсом и Джу была? Была, да сплыла?

Всё же не пойму, чего это Маккормик квасит, если алкоголь - не его конёк. Поняла бы ещё, если бы он сексуально маньячить начал.
Тут уж с ним развестись сам Бог велел. И насильника - в тюрьму.

Lucy (Воскресенье, 19 декабря 2010, 16:13:55) писал:

Ну, он там про дурацкое розовенькое платьеце проходится, когда провожает ее в Лос-Анджелес. Мери мне тоже не нравилось как одевали порой.

Сообщение отредактировал Сэммис: Вторник, 19 апреля 2011, 17:18:26

Lucy (Воскресенье, 19 декабря 2010, 16:13:55) писал:

Ну, это было в сериале. Не помогло.
Поэтому он будет квасить (пусть Мери сравнит, что алколик алкоголику рознь) и придет к нему такой ма-аленький зверек (не, не белочка) - писец называется (простите за бедность речи).

А застрелился Марк по какой причине?
Может, не выдержал пытки алкоголем?