Дороги, которые мы выбираем

Niro и Happiness, браво ! мне понравился стиль изложения и сильные эмоции фика, вы-молодцы, но все-таки хочется высказать свои мысли, добавив тем самым " ложку дегтя"
К сожалению , я так и не научилась вставлять цитаты в текст , попытаюсь объяснить на словах:
- разговор Иден и Роберта после секса о "что у кого было ДО"-мое мнение, что такого вообще не должно быть, не только конкретно по фику, а вообще.
От их разговора о Келли мне стало просто противно, Иден не должна была об этом спрашивать, а Роберт не должен был отвечать в таком тоне, даже если он по фику никогда не любил и не полюбил Келли.
-я подумала, что у Иден кризис среднего возраста, возникло ощущение, что ее интересовал чисто секс, так как ранее в ходе прочтения фика сложилось мнение, что ВСЕ-уходящая молодость, сорок лет, муж капитан, дети взрослые-ну просто скучающая домохозяйка, хоть плачь. Чисто по жизни в таком возрасте и от ощущения, что ничего не происходит случаются измены.
-Иден забеременела-женщине сорок лет, она банально не понимает, что может забеременеть, или мужу никогда не изменяла, забыла, каким образом дети появляются.
Отдельное спасибо, за описание чувств Келли-это что-то Надеюсь, она Роберта не застрелит на нервной почве ? понравилась ее фраза о пирожных, она мудра стала с возрастом.
Интересно, что будет дальше? Я даже Вам немного сочувствую -такой ответственный момент-в какую сторону повернуть судьбу героев....

Скорей бы продолжение! Потираю лапки, очень понравилось!

valentina 90, спасибо за подробный отзыв! Такие отзывы заставляют лишний раз задуматься и лучше понять, удалось или нет донести до читателей идею фика, в чем его сильные стороны, а что вызывает сомнения.
Хотелось бы прояснить некоторые моменты, на которые ты обратила внимание.

Цитата

В нашем фике Иден не скучающая домохозяйка. Она успешная журналистка и довольна своей работой. И ее устраивает жизнь с Крузом - она счастлива с ним. Иден не считает себя несчастной, неважно как ее жизнь воспринимается читателями, сама она не видит ничего плохого или ужасного в своей жизни - наоборот, у нее все хорошо, а по мнению окружающих, вообще, идеальный брак. И сама Иден в этом уверена. Роберта в ее жизни нет уже много лет, воспоминание о нем осталось где-то в закрытом от нее самой уголке сердца, и именно неожиданное появление Роберта в жизни Иден снова заставляет ее взглянуть на свою жизнь другими глазами.

Цитата

Иден не интересовал просто секс. Круз ее удовлетворяет по всем пунктам и с сексом как раз полный порядок. Если бы Иден был нужен только секс, то после случая в ЛА она мучилась бы только от чувства вины перед Крузом, а не думала бы о Роберте и звонить бы ему не пыталась. Все ее чувства и раздрай после - это внезапно вспыхнувшие, задавленные чувства к Роберту, которым она не позволила проявиться в полной мере много лет назад. Сама по себе Иден не способна на измену с первым встречным, она всегда была ответственной и умела контролировать себя. То, что произошло у нее с Робертом, могло случиться только с ним и ни с кем больше, потому что в отношении него она испытывает именно чувства - любовь и влечение. Просто произошло то, что должно было произойти много лет назад.

Цитата

Иден много лет не могла забеременеть от Круза ( об этом упоминается в фике), поэтому она даже и не задумывается. Она предполагает, что забеременеть вообще уже не в состоянии. Поэтому Иден настолько удивлена и растеряна, когда это с ней случилось.

Цитата

Мы рады, что тебе понравилось. И что образ Келли получился правдоподобным. Роберта она не застрелит, потому что Келли, как ты сама отметила, стала мудрее, а значит спокойнее и рассудительнее. У нее есть ради кого жить и она дорожит своим настоящим.

От себя добавлю.
Мы рады любым мыслям и любым «ложкам дёгтя», которые появляются у читателей. Значит фик не оставляет их равнодушными.
Взаимоотношения Иден и Роберта большинству зрителей представляются неким идеалом, тем самым превращая их в икону высоких отношений, как ИК стали иконой волшебной любви.
Нам хотелось показать, что ИР - простые мужчина и женщина, что они могут любить друг друга приземлённой глупой любовью. Задавать друг другу глупые и в то же время откровенные вопросы. Именно этого им и не хватало в сериале. Нам так же хотелось во все разговоры вложить подтекст и страх говорить открыто. Они стали чужими друг другу за эти годы, они и хотят, и в то же время боятся вести прямые и подробные разговоры о том, что было и что будет с ними.
Почему в разговорах затронута Келли? Нам казалось, что отношения Роберта с Келли - это было последним, что помнит Иден из того что было с ними и свою ревность. Это стоит между Иден и Робертом.
После нескольких попыток Иден и Роберт решают больше ничего не обсуждать и разрешают себе любить без оглядки.

Сообщение отредактировал Niro: Воскресенье, 30 октября 2011, 15:29:06

Яська (Четверг, 30 декабря 2010, 08:37:39) писал:

Яська, спасибо! Мы очень рады ,что тебе понравился фик! Постараемся не затягивать

Niro (Четверг, 30 декабря 2010, 14:24:49) писал:

Это какой-то замкнутый круг получается- между Келли и Робертом стояла Иден, а теперь между Иден и Робертом стоит Келли.

И у Келли тоже чувства не остыли -такое у меня осталось ощущение при прочтении

valentina 90 (Четверг, 30 декабря 2010, 14:28:23) писал:

В настоящем Келли не стоит между Иден и Робертом. Но для Иден важно это прояснить. Поэтому она и спрашивает о сестре, в момент откровения.

Цитата

Нет, у Келли чувства остыли, но она в состоянии стресса и шока от услышанного провела аналогию с тем, что когда то Иден тоже вспоминала свои чувства к Роберту, и к чему это привело. Но исходные ситуации разные. Да и эмоции у Келли часто предваряют анализ ситуации.

Сообщение отредактировал Niro: Воскресенье, 30 октября 2011, 15:40:52

Глава 7.

Я раньше думал, что только смерть может отобрать у меня кого-то.
Но потом я узнал, что есть вещи, куда меньшего масштаба,
которые могут у тебя украсть человека так же полностью, так же навсегда.
Человек живёт, дышит, но тебе уже до него не дотронуться, не увидеть его голым,
не проснуться навстречу его улыбке, запаху его кожи на твоей простыне.
Есть вещи не столь драматичные, как смерть, но не менее постоянные. (с)

Келли ушла, вернее, стремительно убежала, одарив сестру возмущенным взглядом небесно голубых глаз и даже не потрудившись закрыть за собой дверь. Иден совсем не удивилась реакции сестры, не разозлилась и не расстроилась. А что она ожидала, когда попросила Келли приехать? Почему ей было так важно, чтобы именно Келли первой узнала правду? Может быть, она думала, что сестра ей посочувствует, пожалеет? Нет, конечно. Жалость к себе было последним, чего хотелось бы самой Иден. Они обе, Иден и Келли, знали об этом. И если в чем-то и были похожи, то именно в этом. Они обе терпеть не могли, когда их жалеют – данное качество, пожалуй, всегда входило в тройку лидеров хит-парада под названием «Топ 10 – как определить, что эти две блондинки сестры». На вершине его, бесспорно, покоился тот факт, что сестры – голубоглазые блондинки. Вторую уверенную позицию занимало ничем не пробиваемое упрямство. Ну, а третья строчка оставалась за формулировкой – «мне не нужна ничья жалость».

Нет, Иден не нужна была жалость Келли. Она слишком хорошо знала сестру и конечно догадывалась, что та именно так и отреагирует. Келли каким-то непостижимым образом видела истинную суть вещей. Эта её спонтанная реакция и резкие суждения были необходимы Иден, чтобы разобраться в ситуации, чтобы, наконец, пришло отрезвление.
Иден не ошиблась. Разговор с сестрой, несмотря на внешнюю напряженность, вывел её из оцепенения и болезненной погруженности в свой собственный мир. В этом мире Иден пребывала всё последнее время и ревниво оберегала. Она слушала, но не слышала, смотрела, но не видела. То, что было внутри неё – это не эмоции, не мысли, не воспоминания, а лишь образы, но она жила ими, изолировав себя от реальности. Руки Роберта, глаза Роберта, любовь Роберта, ее любовь к нему, ребенок Роберта, который был, несомненно, ЕГО в этом придуманном мире...
Вспомнив возмущенное лицо Келли, Иден вдруг подумала о своем маленьком племяннике – точно, она же не видела его целую вечность. Забавный малыш. Мамин. Именно с тем особенным Келлиным выражением, появляющимся в тот момент, когда его пытаются накормить чем-то, что, по его мнению, абсолютно непригодно в пищу... И дети – Адри и Чип, почему, почему они сейчас не дома? Не с ней, а с Софией? И встречи с мамой она тоже избегает. Мама сразу поймет. Все поймет, с самого первого взгляда. А то, что скажет ей София, Иден знает наперёд. И не останется никаких вариантов, кроме одного – правильного. Мама ведь любит ее и желает только добра.
«И что теперь? Каковы предлагаемые обстоятельства твоего неземного счастья? Ты хоть представляешь, как будешь жить?» Келли права. Она не представляла. Даже не пыталась. А надо бы. Пришло время очнуться и подумать именно об этом. Пришло время вернуться в реальный мир.

Иден медленно шла вдоль побережья. Ветер дул ей в лицо. Ветер, как и Келли, отрезвлял. Ей теперь всё время казалось, что у неё температура сорок. При другой температуре её любовь к НЕМУ не живёт. «Ты сошла с ума, Иден…». Нет, она не сошла с ума, она всё решит, она сможет. Смогла тогда и сможет сейчас. Холодный разум и жесткая воля – это всё, что ей нужно. Она не позволит больше чувствам опалить разум. Этого не должно повториться. Никогда...

На море штормило. Иден поежилась, пожалев, что не захватила с собой что-то более тёплое из одежды. Совсем, совсем не похоже на неё. Просто она забыла, что такое практичность и здравый смысл. И еще сошла с ума…

Иден прокручивала в голове ситуацию с определенным финалом – Круз, дети, семья – снова и снова, бесконечное множество раз. Как сказать, что сказать, какими словами сказать? Как вообще ТАКОЕ сказать? Иногда бывает так, что говоришь правду, а иногда бывает так, что лжёшь. Не только другим, не только близким, но и себе. Иногда можно полностью ВСЁ лгать, а иногда ЧТО-ТО лгать. Она почти начала придумывать себе речь, даже почти придумала… Но впереди ведь еще целая неделя – она все продумает окончательно, отшлифует текст, отредактирует эмоции и обязательно скажет. Правду… почти всю… совсем немного не расскажет… зачем ему знать всё… Пусть Круз сам решает.

А Роберт… Роберт выживет. Он выжил тогда и выживет сейчас. С обычным человеком счёт идет на обычные встречи, а с НИМ – совсем другой счет... Они все время расстаются. Почему? Значит так правильно, значит это судьба. Им нельзя быть вместе.
Вчера она узнала – с Робертом всё в порядке, ничего ужасного не случилось. Но он решил не отвечать на звонки и больше не впускать её в свою жизнь. Решил навсегда отгородится от неё стеной молчания. Он тоже понимает – ничего невозможно изменить, ИХ давно уже не было в реальной жизни, и сейчас ИХ опять нет. Хотя ему плохо, очень плохо. Она это постоянно чувствовала и запрещала себе думать об этом.
«Мы все несем ответственность за свои поступки, не правда ли?» Он отвечает за себя, а она не только за себя… за детей, за Круза, за родных и за него.… Но за него то совсем капельку, совсем чуть-чуть… а за других… Она уже почти все решила, как надо и как правильно. Ей только вдруг, на минутку, стало очень страшно, страшно за него, так страшно, словно … Она еще раз ему позвонит, попытается всего один раз… самый последний …

Это было первое, что сделала Иден, войдя в дом. Она нашла телефон, взяла его и набрала номер. В последний раз, самый последний. «Телефон абонента выключен или…»

– Детка, любимая моя! – теплые руки заключили ее в объятия и закружили по комнате.
– Круз? – Иден ошеломленно уставилась на мужа.
– Да, это я. Удивлена?
– Ты… ты же должен был вернуться через неделю…
– Я постарался вырваться и сбежал домой. Угадай, почему?
– Почему? – улыбнулась она и замерла от ужаса, накрывшего её с головой.
– Я думал, ты догадаешься Иден... Боже, как я скучал…
– Я тоже, я тоже…
– Ну и?
– Что?
– Ты не хочешь поцеловать меня?
Иден не шелохнулась.
– В чем дело? Ты мне не рада?
– Нет, нет, Круз, я рада, очень рада… Я просто думала… я не ждала…
– Признаться, я разочарован. Раньше тебе нравились сюрпризы. Иден.
– Да.
– В чем дело? Что-то случилось?
– Ни в чем.
– Я так не думаю. Ты не смотришь на меня. Я уверен, что-то случилось. Иден, я хорошо тебя знаю.

Туман закончился, и время, предназначенное для бездумной оголтелой любви, бегства от реальности и иллюзий, закончилось. Начался тяжелый, мучительный кошмар – время путаных тягостных объяснений и принятия окончательного решения.

Круз молчал. Он сверлил, нет не сверлил, буравил Иден взглядом. А она смотрела на него, как смотрит на удава птица. С ожиданием неизбежного конца. Этот взгляд мужа был ее кошмаром. Хотя пока Круз молчал, можно было даже дышать, можно было даже попытаться сосредоточиться. Вот сейчас, прямо сейчас он проникнет в её мозг, увидит мысли и всё узнает, даже то, что она сама от себя скрывает. Только удав заглатывает жертву целиком, а Круз будет перемалывать её мозг по кусочкам. Нет, она этого не выдержит. Она больше не может, лучше сразу умереть.
И Иден, устав от ужаса неопределенности и окончательно решив, что спасения нет, мгновенно забыла все те слова, которые она попыталась придумать не берегу – про то, что она его любит, что она виновата, что у неё будет ребёнок… и почему-то скороговоркой пробормотала.
– Я встретила в Лос-Анджелесе Роберта Барра… Я не могу и не хочу это скрывать. И я беременная… Я не знаю, что делать – решай!

У Круза Кастилио резко закололо где-то в области сердца и перехватило дыхание. Его реакция на то, что он сейчас узнал и моментально понял – на измену, на предательство, была обычной для Круза. Она была схожа с реакцией на травму, как в детстве, когда несколько раз ломал руку. Сначала шок и ничего не понимаешь, и ничего не болит, а затем – думать, думать, что нужно сделать, как действовать. Не жалеть себя, не растекаться мыслями, нравится ему или нет стечение обстоятельств. Относиться к боли как к ситуации, требующей разрешения. Тогда боль переносится на удивление легко. И главное – тогда никто не посмеет увидеть, как ему больно.
"Спокойно, спокойно, капитан. Отдышись."

А Иден после своих слов выглядела как сломавшийся робот, такая она стала заторможенная. Стояла и смотрела на Круза. Ждала? Да и не ждала уже. Просто стояла и смотрела.
Её муж так и не произнес ни слова, даже не взглянул. Это было странно и страшно. С ним никогда такого не было. Вернее было, но очень давно и не так страшно… А теперь Иден была ещё и беременна, а отец ребёнка был …

– Кто отец ребёнка? – наконец выдавил из себя Круз, и все его силы ушли на то, чтобы достойно справиться, быть на высоте.
– Я не знаю, – прошептала Иден. Разве она могла когда-нибудь даже просто представить себе, что ответит такое мужу.
– То есть ты хочешь сказать, что случайно встретилась с ним в Лос-Анджелесе. А потом вернулась… ничего не сказала. …. легла со мной в одну постель… и между нами ничего не изменилось… – каждое слово давалось ему с трудом.
– Да. Я сделала это. А потом, когда ты уехал, я провела с Робертом целую неделю, – сказала, как в омут бросилась, и снова ужаснулась, теперь уже от собственной смелости.

Ему захотелось ударить Иден. Аккуратно, обдуманно, словно выполняя намеченное. Точно выверив удар и довольно сильно. Ему также захотелось сказать ей несколько коротких слов, точно обозначив, кто она и что именно она делала со своим любовником.
«Ты сошёл с ума, старый идиот, это же Иден, Иден, его детка, его жизнь.»
И он ничего не сделал и не сказал – только сжатые губы выдавали его ярость.

– Круз…, – Иден сделала шаг вперед и тут же отпрянула назад, встретившись с полубезумным взглядом.
– Нет, – процедил он сквозь зубы. – Не подходи. Не надо, – сил хватило только на то, чтобы развернуться и выбежать из дома.

Шторм усиливался. Бессилие. Страшное, утомляющее своей безысходностью слово. Отбирающее надежду и лишающее способности не то, что действовать – думать. Лишь ощущение неконтролируемого падения, когда все вокруг сливается в нечеткий фон, в котором не разглядишь ни серого песка под ногами, ни грозового неба, ни бушующего моря.
Крузу вновь приходилось возвращаться к тому, через что уже довелось когда-то пройти. Несколько минут он, не мигая, смотрел на огромные волны. Кулаки непроизвольно сжимались и разжимались. Жаль, что под рукой не оказалось ничего, что можно было бы разбить, искромсать, разорвать на клочки, уничтожить прямо сейчас, немедленно, и, торжествуя, посмотреть на обломки. Тяжело дыша, он стоял и пытался совладать с собой, унять тигра внутри себя, дикого, рвущегося на волю, готового… на все.
У него всё же хватило сил признаться самому себе, что пару минут назад, если бы он не ушел, если бы она только подошла, сказала бы что-то или сделала, он бы… Нет, нет, он бы не смог. Никогда, никогда ничего бы не сделал ей. Иден, детка, его девочка, только его, его… А вот Роберта Барра… его он бы уничтожил. Прямо сейчас и немедленно. И, торжествуя, посмотрел бы на осколки этого человека. Не находящая выхода злоба душила, заставляла рычать и искать крови, которая хотя бы ненадолго утолит жажду.
Рука непроизвольно потянулась к пистолету. Однако холод стали заставил Круза очнуться. Нет, он не позволит превращать свою жизнь в дешёвый сериал. Он так поступать не может и не станет.

Другому, не такому проницательному и умному человеку, как Круз Кастилио, скорее всего было бы легче всё вынести и примириться с происходящим... Недоумение, растерянность, обида – все, что испытывает брошенный мужчина, долгие годы любивший женщину... да что там любивший, всего себя отдавший одной единственной женщине, все эти чувства удесятерялись у него тем, что на этот раз он не понимал… Он не мог понять одного – ЗА ЧТО? За что его предали?

Нет, ну если бы он увидел, что она его разлюбила. Если бы их семейная жизнь перестала быть такой прекрасной, такой особенной. Но ведь ничего, ничего не предвещало! Иден была счастлива рядом с ним, не было никакой принужденности с ее стороны! Их страсть, их любовь, их жизнь – все оказалось ложью, притворством, и это мучило его больше всего. За что?

Он всегда понимал про нее все. И тогда, и сейчас. У Иден были чёткие и ясные представления о семье. Он точно знал – то, что с ней произошло, это не жажда новых ощущений. У неё не могла закружиться голова от скуки семейной жизни, она не могла заиграться и не разглядеть грань между шагом из обыденности и своей личной единственной жизнью, их жизнью. Тогда почему? Почему?

И почему опять Роберт Барр? Почему он опять возник как чёртик из табакерки? Почему он? Что в нём такого необыкновенного и особенного?

Случись это тогда, ну даже семь или десять лет назад, Круз не раздумывая ни минуты, ушел бы из дома. Навсегда. С гордо поднятой головой, ничего не выясняя. А сейчас он хотел знать – почему? Посмотреть ей в глаза и задать один единственный вопрос – почему? Почему после стольких лет?
И только потом уйти… Теперь, без объяснений, он был уйти не в состоянии…

Круз ушел. А Иден осталась одна. Наедине с тишиной комнат и своим придуманным миром. Хотя и этого мира, больше не было. У Иден больше ничего не было. Была реальность, в которой существовал, обманутый, убитый горем муж, она – обманувшая, изменившая, забывшая про стыд и про совесть, обделенные вниманием дети… И ребенок… Возможно же, что это ребенок Круза. А возможно… Нет. Она не будет об этом думать. Больше она себе не позволит, никогда, никогда в жизни. И она постарается все исправить, если еще можно что-то исправить. И спасти, если еще можно что-то спасти. Если ей разрешат это сделать.
Для Иден оказалось невыносимым увидеть ничем неприкрытую злую боль, исказившую лицо мужа, вмиг заставившую его постареть на несколько лет. Но самой невыносимой была мысль, что она, снова она, виновница этой боли.
И вдруг неожиданно она вспомнила ЕГО лицо… там на телеэкране в ярком свете софитов. Нет, нет, неееееееееееееееет!!! Она не хотела видеть этого лица. Не хотела видеть нестерпимое одиночество, льющееся из ЕГО глаз. Это лицо и глаза должны навсегда исчезнуть из её жизни, из её памяти. Их не было и никогда больше не будет.
Мир устроен так, что счастье одних возможно только при несчастье других.
Иден не могла ответить, почему именно Круз и их дети должен быть несчастными.
Хотя она также не знала, почему несчастным всегда должен оказываться ОН.
Бедная, бедная, Иден. Всегда такая сильная и решительная. Всегда знающая правильный ответ. Она все прикидывала, все взвешивала на точнейших весах – кто же из них двоих несчастнее? Кто? Кто??? Любимый, умирающий где-то от любви Роберт Барр? Или Круз Кастилио – прошедший рядом с ней бок о бок всю жизнь и испытавший вместе с ней такое, что другим даже представить страшно? А может она просто не может потерять того, кто столько лет был частью ее самой? Ее дыханием. Биением ее сердца… Это значило потерять себя?
Сравнивать чужое несчастье запутаешься, вот она и запуталась. Кого можно оставить, бросить, предать?
Вот такая самая правдивая правда и такая одинокая со своей правдой Иден. Ну что же делать – Иден была довольно сложно устроенная женщина, и у нее было много разных мыслей, а среди множества разных мыслей легко могут найтись такие, которые другим людям и в голову бы не пришли…
А ей вот пришло. И она не просто сравнивала. Оставить, бросить, исчезнуть навсегда, предать – сама мысль об этом была ей не то чтобы противна, но… в общем, да, противна. Она точно знала, каково это, когда тебя оставили, бросили, предали. Мама однажды сделала это.
И взрослая Иден всю жизнь носила с собой свой детский ужас и недоумение – за что? И она до сих пор размышляла, почему ее мама исчезла тогда и появилась спустя так много лет. И ее детский страх предательства превратился в невозможность теперь предать самой…
Да, это было именно так. Иден и правда очень боялась предать. Бедная, бедная Иден…

– Почему? Почему после стольких лет? – сказал Круз прямо с порога.
Иден вздрогнула и не ответила, она еще не готова была даже себе признаться: «Почему? Почему после стольких лет?»
Круз не ожидал того, что Иден будет молчать. Был уверен, будет молить, плакать, оправдываться. Только не молчать.
– Почему, Иден? Почему?
И тут к Иден вдруг пришло единственно возможное решение – попросить прощения и, если он ее простит, то тогда они снова всё начнут сначала. Они уже начинали всё сначала, и всё у них получилось. К чему причинять ненужную боль? Хватит и той, что уже есть.
Есть ещё ребёнок? А что ребёнок? Это будет их ребёнок…

– Круз, прости, прости меня… Я не хотела …я не хотела …я знаю, что не заслуживаю твоего прощения. Ну, пожалуйста…
– А я думал, что ты предпочтешь убить меня, чем предать.
– Я сделаю все, что ты захочешь…
– Я это прекрасно знаю. Теперь я должен подумать, какие дать тебе распоряжения, так?
– Круз, я твоя жена. Дай нам шанс.
– Да, ты моя жена! Жена! Но разве для тебя это имеет значение? Нет, не имеет. Что бы я ни сделал, что бы я ни говорил, что бы ни чувствовал – это уже не важно.
– Что мне сделать? Я постараюсь, я все исправлю. Я смогу…
– Ты и в тот раз смогла, верно? Постаралась.
– Круз, пожалуйста, не говори так. Умоляю.
– Иден, скажи, ты любила меня? Все эти годы?

И вот странность – чем больше Круз был не похож на себя, чем больше он сжимал губы и смотрел на неё ненавидящим взглядом, тем более виноватой она себя чувствовала и тем нестерпимее жалела мужа. Повинуясь безотчётному порыву, Иден подошла к мужу и обняла его. Щека, к которой она прижалась, была влажной от слез. У неё защемило сердце – он не хотел их показывать.
И Круз вдруг моментально понял, о чём думает его жена. Он знал, что у него есть только два пути – разом уничтожить всё или попытаться склеить обломки, дать им, именно им обоим, еще один шанс. А Иден была так близко, и Круз ощутил её дыхание на своем виске, услышал стук её сердца. А память словно ждала именно этого момента, и он представил, как завтра проснётся, а Иден нет рядом. Её больше никогда не будет рядом с ним. Не будет её запаха и поцелуев, не будет мелких ссор и их примирений, не будет его требований и её желаний. Не будет даже её слёз и виноватых глаз. «Иден, детка, его девочка, только его, его…» Есть же ещё ребёнок. Ребёнок? Это же его ребёнок, иначе просто быть не может.
И Круз Кастилио прижал Иден Кастилио к себе, касаясь губами её волос, судорожно вдыхая ее запах.

…Но почему-то… Почему? Отчего? Их примирение этой ночью, торопливое, с закрытыми глазами и сжатыми губами, не сблизило их, а, наоборот, еще больше отдалило друг от друга. Словно ярким светом высветилось между ними что-то невозможное, что-то неправильное…
Круз сделал Иден больно. От боли она вцепилась зубами в подушку, и, когда все закончилось, на подушке отпечаталась смешная рожица – два мокрых глаза и след от зубов… Такую свою внезапную изнеженность Иден отнесла на счет беременности – пусть она была еще незаметной, но она все же была. И беременности, вероятно, было противопоказано такое примирение с мужем. Но несмотря ни на что, Иден была уверена, что поступила правильно. Вот только почему-то лежала с закрытыми глазами, будто она была не рядом с мужем, а в другой галактике и между ними много-много световых лет. Но ей было уже не больно, как будто она была не жива – её было никак, как будто ее самой у себя не было.
А Круз вдруг молча встал в своей собственной другой галактике и ушел от Иден в кабинет. Его, конечно, невозможно было обмануть отданным ему на десять минут уже не любящим его телом…

Наверное, Бог все же присматривал за Иден – он дал ей тяжелую, очень тяжелую беременность. Это выяснилось на следующий же день, при утреннем обходе врача гинекологического отделения окружной больницы Санта Барбары. В эту больницу Иден привезла скорая помощь – ночью, с кровотечением.

Крузу пришлось ждать в приемном покое. Он беспокоился, рвался то к Иден, то к врачу. Был возбуждён, чувствовал свою вину. Всё корил себя, что оставил Иден так надолго, что мало звонил, что всё говорил о себе, и не замечал напряжения в её голосе. А оно было, было это напряжение, теперь Круз это точно знал… И то, что случилось вчера… Об этом тоже было почему-то стыдно вспоминать…
Этот ребёнок был их ребёнком, сыном его и Иден. В том, что будет мальчик, Круз уже ни на минуту не сомневался. И тогда всё решится само собой. И Иден останется с ним… А Роберт Барр исчезнет туда, куда ему и положено исчезнуть. Он, Круз Кастилио, ещё придумает, куда ему исчезнуть…

Диагноз у беременной Иден Кастилио был угроза выкидыша, причина угрозы – резус-конфликт. У Иден был отрицательный резус-фактор. В её крови было обнаружено такое количество антител, что врачи ахнули и укоризненно посмотрели на Круза Кастилио – как будто он был в чем-то виноват! «Взрослые люди, не знаю, о чём вы думали…» – отчётливо читалось на лице врача. Круза спросили, не прервать ли беременность. Он вздрогнул, неприязненно взглянул на врача и промолчал. И на предложение сдать кровь на анализ, чтобы врачи могли еще раз убедиться, и посмотреть, и подумать… – тоже промолчал. Он и так знал результат анализа – резус отрицательный… У него и у Иден никакого резус-конфликта не было и быть не могло. Даже в этом, природа предназначила их друг для друга. А теперь этот конфликт был…

И такая сложная и уже решённая задачка для Иден и такая простая и теперь уже тоже решённая задачка для Круза вдруг моментально снова получила однозначный ответ. Резус-конфликт означал, что только у Роберта Барра это самый резус мог быть положительным.

Круз стоял и размышлял – имеются ли в данной ситуации какие-то варианты?
Он понимал, что нет, вариантов не имеется. Тогда развод. И эта однозначность, полное отсутствие вариантов было тоже ошеломляющим и болезненным, словно он неправильно решил задачу, но почему-то задачу не разрешают перерешить…
Уже нельзя простить, забыть, сделать вид, что ничего не было. Он уже сделал это однажды. Он попытался сделать это вчера.
Привычка анализировать все, в том числе и мотивы собственных поступков и поступков Иден, то и дело возвращала Круз к тому постыдному, что произошло вчера. Теперь-то он понимал, что, простив её и помирившись таким образом, он позволил себе отступить и оправдать её предательство. Теперь он мысленно корчился от злости за собственную растерянную слабость. Вчера он думал, что ее раскаяние и его прощение – это начало, а оказалось, что это конец. Теперь, при здравом размышлении, он оценивал свое вчерашнее поведение как неправильное, и своё прощение представлялось ему теперь в точности тем, чем оно и было, – нелогичностью, попыткой прикрыть глаза и вообразить ситуацию такой, как ему хотелось.

Был Роберт Барр, был конфликт и был резус-конфликт. И, да, был еще ребёнок… Но этот ребёнок очень не хотел появляться на свет. Этот ребёнок знал, что он конфликт, и никому не нужен. Но когда Круз Кастилио думал об этом, то он, как собака, встряхивал головой, такой болезненной была одна мысль об этом…«Мальчик, а как же мальчик? Теперь он уже не мой? Теперь это не наш мальчик?»

Круз Кастилио не зашел в палату к Иден Кастилио, а вышел из больницы и поехал на работу. … Он даже не предупредил детей, что вернулся… Он не позвонил ни Софии, ни Келли, никому не позвонил.

Всё происходящее казалось ему нереальным. Внутри кровило и болело. Слово «предательница» пульсировало в голове и обжигало.

Сообщение отредактировал Niro: Четверг, 10 ноября 2011, 19:38:58

Niro (Пятница, 10 декабря 2010, 13:48:14) писал:

еще в топ можно добавить - мне не нужны ничьи советы.
На данную минуту у меня основная эмоция- мне жалко Круза не представляю как он держит себя в рамках. Над остальным нужно подумать