Дороги, которые мы выбираем

Ну, обо ВСЕМ ты так уверенно говорить не можешь, мы ведь обо всем мнениями не обменивались.

Это мое мнения. Сложилось на основе обсуждений на форуме в течение 3 лет.

Дорогие авторы!!!
Очень хочется продолжения!

Мы очень ждем и верим в вас

Сообщение отредактировал Ratina: Вторник, 03 июня 2014, 01:05:36

Niro, Happiness ну когда же продолжение!!!

Сообщение отредактировал Alleks: Воскресенье, 08 июня 2014, 15:21:26

Ratina (Вторник, 03 июня 2014, 01:02:18) писал:

Alleks (Воскресенье, 08 июня 2014, 15:20:56) писал:

Дорогие читатели!! Спасибо всем Вам за внимание и интерес к фанфику. Авторы просят прощения за то, что заставили Вас ждать так долго. После длительного перерыва потребовалось значительно больше времени, чем мы рассчитывали, на то, чтобы вновь "поймать волну", окунуться в атмосферу фика, определиться с дальнейшим развитием сюжета и линией поведения героев. Надеемся, что Ваше ожидание окажется не напрасным.

Глава 14.

Она была его единственным миром,
его вселенной, надеждой, солнечным светом.
Она была всем, чего он только мог желать. (с)

Роберт не знал, чем занять себя остаток дня и поехал в гостиницу. Если в последние дни все происходило слишком быстро, то теперь все тянулось слишком медленно. Гостиницу он выбрал наугад. Но это было не важно. В его жизни больше не будет безликих гостиниц, не будет одиноких дней и ночей, проведенных неизвестно где и неизвестно с кем.

Наконец-то мы вместе!
Эта мысль не оставляла Роберта. Она кружилась в голове, внезапно исчезала и снова появлялась, неотступно следовала за ним и уносилась вновь…
Наконец-то мы вместе…

В номере взгляд Роберта невольно остановился на календаре, висевшем на стене. Он взял ручку, достал свой еженедельник и несколько раз обвёл сегодняшнее число - 25 мая. Рука сама прошлась несколько раз по одному и тому же месту – как будто не знала, как сильнее выделить эту дату. Это был ТОТ САМЫЙ день в его жизни. День, который поздно, но все-таки наступил.

ИДЕН. Этому имени он был верен всю жизнь, даже когда ничего кроме имени у него не оставалось. Теперь у него было не просто имя, которое он мог произносить. У него была Иден из плоти и крови, у него было доказательство того, что она не тень и не мираж – их сын. И сегодня Иден будет полностью принадлежать ему и только ему.

Та ранняя, та первая любовь, которой, как он когда-то поклялся, суждено было стать последней, которая превратилась лишь в неясную тень и полузабытое воспоминание о прошлом, теперь стала будущим, ослепительно прекрасным будущим.

Мы вместе!.. Мы вместе!..
Роберт закрыл глаза, и его снова захлестнула та молниеносная радость, когда он услышал её слова: «Я беременна… Это твой ребёнок…» Жизнь так удивительна. Самая фантастическая его мечта относительно Иден сбылась.
Нас теперь трое!.. Мы вместе!..

В ожидании известий Роберт беспокойно ходил по комнате из угла в угол. Ему казалось, что оставаясь на ногах, он ускорит её звонок. Меряя шагами пространство между стеной и дверью, он неожиданно почувствовал как ликующее нетерпении сменяется тревогой.

Мы вместе!.. Мы вместе!..
Зазвучали в его голове теперь уже два голоса. В одном слышалась уверенность, другой был полон сомнений. Один ликовал, другой чего-то страшился.
Мы вместе!.. Мы вместе!..

Больше оставаться в замкнутом пространстве не было сил. Взявшись за ручку двери, Роберт обвёл комнату внимательным взглядом и вдруг остановился, рассеянно оглядываясь. В душе что-то замерло. А сердце сжалось, сжалось и заныло. Роберт встряхнулся, резко повернул ручку двери до отказа и выбежал на улицу, во власть солнечного дня.

Небо было ярче, чем когда-либо. Санта Барбара – рай, а рай, должно быть, ещё одна Санта Барбара. Это именно ТОТ самый день в его жизни. 25 мая. Удивительный день! Синий и золотой! Следующее за ним число – будущее!

Чтобы окончательно собраться с мыслями, Роберт вышел на берег океана и медленно побрел по самой кромке воды, иногда останавливаясь и вглядываясь вдаль, как будто там за горизонтом был ответ. Неожиданно с его губ сорвалось имя – ИДЕН. Он ещё несколько раз повторил – ЕЁ имя. И каждый раз когда он его произносил, ему казалось что на горизонте светлеет, а сердце успокаивается. Ещё миг и беспокойство окончательно рассеялось, и к нему вернулась уверенность в себе.
Роберт снова беззаботно улыбнулся – присутствие этой женщины озаряет все вокруг. Она любит его – значит, ему нечего бояться. Он снова увидел нежную прозрачность её глаз, услышал слова: «Я так тебя ждала.» И такая уже знакомая радость – любить и быть любимым – охватила его целиком.

У нас все получится. Мы будем вместе. Мы уже вместе.

Глава 15.

Love is betrayal.
Love is anguish.
Love is sin.
Love is selfish.
Love is hope.
Love is pain.
Love is death.
What is love? ©

Сумрачная больничная палата. Безликая серая дверь. Душно… Как болит голова! Какой гнусный, нескладный, подлый день. День начала её новой жизни.

Иден лежала, пыталась уснуть и в каком-то одурелом, полуобморочном бреду вспоминала свой разговор с Крузом. Ей было душно, словно совсем не было возможности набирать в легкие воздух. Она поднесла чашку с водой к губам, сделала судорожный глоток, поперхнулась, закашлялась. В груди, где-то глубоко, болело. Казалось, там сидела стрела.
Иден понимала, что до последнего надеялась – все разрешится само собой. И случится чудо. А чуда не произошло. Надежда, весь день трепыхавшаяся внутри, умерла.
- Дура, - сказала она не то себе, не то надежде.
Иден так много ждала от разговора с Крузом, так много о нем думала и … была не готова. Почему она верила, что найдет нужные слова? Что придет минута, и правильные слова найдутся сами собой? А Круз все спокойно выслушает и примет?
Она не могла говорить с мужем в своем новом сегодня. Вчера – другая жизнь. Другой век. Доисторическая эра. Круз ещё там. Он живёт в том доисторическом измерении. И им теперь друг до друга уже не достучаться, не дотянуться. Они уже не единое целое. Их уносит в разные стороны, разносит стремительным мощным течением.

Прощай Круз. Я здесь – но меня уже нет. Прости. Я устала оправдываться. Мне больше нечего тебе сказать.

А может быть она никогда и не умела с ним говорить? Говорить на равных? Ведь всего то и нужно было – все прямо сказать. А главное, самое главное, – заставить себя выслушать. Быть настойчивой и уверенной. Не оставлять ничего недосказанным. Твердо смотреть в глаза. Гордо держать спину. Она же Кепвелл. Когда она об это забыла? А Иден Кепвелл сильная. Она уважает Круза. Но и себя тоже уважает. Куда же исчезла эта женщина?

Иден ощутила вкус жгучей горечи на губах. Она с удивлением поняла, что предпочла бы встретиться с Крузом только в присутствии адвокатов или в суде. Разговаривать о таких вещах среди людей – это вернее. Там необходимо держать себя в руках. Стоять с высоко поднятой головой, с внешне невозмутимым взглядом. Там просто нет выхода. Здесь же, находясь в четырёх стенах, наедине с мужем Иден была беззащитной. И проиграла это сражение.

Потом Иден вдруг вспомнила, какие были глаза у мужа. Больные, воспаленные. А она его наотмашь. Брошенного, преданного, безоружного. Иден впилась ногтями в ладонь.

Как больно! Как об этом не думать? Как научиться об этом не думать? Не помнить? Забыть?

Иден с усилием встала и пошла в ванную. Пристально посмотрела на себя в зеркало. У неё усталое лицо. Надо умыться.

Всего несколько часов назад Роберт был рядом. И было легко. И ничего не пугало. А сердце замирало и кружилось. Он сейчас придёт, и музыка снова вернётся. Ей хотелось немедленно увидеть его, хотелось снова слышать музыку. Пусть просто сидит и смотрит. Главное, что он был здесь, близко, рядом. Пусть даже будет молчать, и сядет от неё далеко… Всё равно, все равно – скорее бы возвращался. Его Bulgari. Удивительное совпадение: в последние годы Круз пользовался тем же Bulgari, но запах этот почему-то казался совершенно разным – от одного сердце кружится, а другой - просто запах.

Роберт, Робби. Сейчас бы открыть глаза, а ты за спиной. Вошёл неслышно, стоишь в шаге и смотришь на меня в зеркало, а я на тебя смотрю. И вода холодная вода льётся из крана, бурлит, шумит, как океан… Нет, под душ немедленно. Под душ, под душ, под струю прохладной воды.

Раздевшись, Иден решительно встала под душ. Она зажмурилась, отвела мокрые волосы со лба, подставляя под тонкие рассеянные струи лицо, голые плечи, уже покрытые ровным загаром, отпечатком ранней жары. Она не вздрогнула, не испугалась, когда ощутила тепло ладоней на своих бедрах, по которым стекала вода. Вода струилась вниз, ладони скользили вверх. И глаз не нужно открывать – Иден теперь узнает это тепло на ощупь, мгновенно. Это его ладони. Она моментально вновь почувствовала это странное, почти болезненное кружение сердца. Сердце кружится, оно в движении, а она, Иден, будто на высоких качелях: взлёт – падение, взлёт – падение. Сердце вздымается вверх, упиваясь свободой и силой полёта, и ухает в бездну.

Иден открыла глаза.
- Подожди, я оденусь.
Он вынул её из душа, молча завернул в больничный халат и понес в кровать.
- Когда ты пришёл?
- Сейчас…
- Вода шумела. Я не слышала.
- Иден, я скучал,- сказал он, садясь рядом, а на колени положил цветы – снова огромный глупый букет роз.
Розы мешали им обоим. Бутоны лежали на её коленях, а длинные колкие стебли – на его.
- Я все время думаю о тебе. Хочу видеть тебя каждую минуту, - он замолчал, не находя слов, и смотрел на неё странным долгим взглядом, как будто не мог насытиться.
- Я знаю, - отозвалась она одними губами, и волна радости снова толкнула её в грудь. Она все отчетливее понимала, как страшно соскучилась за те часы, что его не было рядом.
- Ты так и не позвонила. Забывчивость – это признак беременности? Буду привыкать.

Иден чувствовала, как Роберт дрожит от радостного нетерпения. Все на лице написано. Он счастлив. В этот миг Иден ему завидовала. Свободный человек, пришедший с другой земли. А Иден – она отсюда… Жизнь в два счёта напомнила ей, кто она такая. Один взгляд Круза. Одно его слово. И все.
Её Робби любит, и ничего не боится. Вольная кровь. Морские волны, брызги в лицо. С этим рождаются. Это или есть, или нет. А вот она, Иден, так уже не умеет, разучилась. Разучилась жить легко, радостно, не уничтожая своих желаний. И у неё это было. А теперь она разучилась. Теперь она даже ненавидит, когда никого ничего ни к чему не обязывает.

Ты потеряла голову, Иден. Захмелела от чувств, от его запаха, от… потеряла … как же это… Контроль. Да, контроль. Странно – как быстро забылось это слово.

Он смотрел на неё и улыбался. Вот его глаза, совсем рядом – они смеются. Вот уже такие знакомые огоньки радости и надежды. Огоньки счастья. Они пляшут, разлетаясь во все стороны, и искрящийся туман окутывает её с ног до головы.

Берег океана. Жесткий серебристый ежик около щеки. Дрожащие губы. Не вспоминай, не думай. Сейчас нельзя. Одно твоё слово и счастье исчезнет. Искры потухнут, останутся черные угли.

Иден резко вскочила с кровати, сгребла в охапку букет роз, и, прижав бутоны к лицу, судорожно вдохнула свежий, чуть сладковатый запах.

Что же делать? Где взять силы для удара? Ты и ему причинишь боль. А кого больнее бить – еще счастливого или уже несчастного? Сейчас узнаешь.

Руки, сжимающие цветочные стебли, подрагивали от слабости. Острые шипы впились в ладони.

Тебе больно? Вот и хорошо, что больно. Дальше ещё больнее будет.. Главное решиться… А если уж решилась – терпи.

- Какие красивые! - искусственно оживленным голосом произнесла Иден. - Знаешь, я всегда любила белые розы. Они напоминают мне детство. Точно такие же росли в нашем саду. Мы с мамой… а потом с Келли любили поливать их, когда были маленькими. Представляешь, в каком виде мы возвращались домой? Мокрые с ног до головы! Где-то тут была ваза…Наверное, унесли…

Роберт смотрел на неё непонимающе. Ждал объяснений. Внезапно внутри, в груди, за ребрами, кто-то снова провернул острую иглу. А в голове, опережая сознание, встрепенулся и синхронно с Иден заметался знакомый голос.
Что-то не так. Что-то случилось.

Понадобилось еще секунда, чтобы он наконец понял – Иден что-то скрывает. Скрывает и боится. Волосы, резким жестом откинутые назад. Дрожащие пальцы, теребящие сережку. Ладонь, торопливо спустившаяся ниже, к шее. Взгляд, упрямо ускользающий из-под опущенных век. Как же он сразу не понял? Он, который почти всегда безошибочно угадывал, когда она нервничала, был настолько ослеплен счастьем, что ничего не заметил?

Иден суетливо металась по палате. Вымученно улыбалась, пытаясь скрыть свои чувства. Мысли путались, сбиваясь в огромный серый клубок, несуразный и бесформенный.
- Наверное, унесли… Нужно попросить медсестру поставить их в воду...
- Ты говорила с ним? - голос Роберта догнал ее у выхода. - Иден…
- Да, он приходил, но… нам не удалось ничего обсудить.
- Почему? Что случилось? Ты плохо себя чувствовала?
- Я в порядке. Просто... не получилось и все.
- Он знает, что я здесь? Ты сказала, что остаёшься со мной?
- Он догадался. Роберт… я задыхаюсь в этих стенах. Мне необходимо выйти отсюда. Надо… надо поставить цветы в воду, а то завянут.
Она знала, что несет чушь, и сама себя презирала. Всё наши страхи. Наши глупые детские страхи. Отвергнут, не полюбят, не похвалят. Так нельзя, она должна быть честной и перед собой, и перед ним. Жалкие уловки. Отсрочка неизбежного. Перестань. Прекрати цепляться за них. Посмотри ему в глаза и скажи правду. Он ни в чем не виноват. Перед ними пропасть, и они оба уже рухнули в неё. Вот оно, дно. Сейчас она коснется его ладонью.
- К черту цветы. Иден, остановись! Ты считаешь, я ничего не должен знать об этом разговоре?
- Я подумала, ты расстроишься. И решила ничего тебе не говорить. Что в этом плохого?
- Ничего, кроме того, что ты скрываешь от меня правду. Что произошло? Что он тебе сказал? - наконец, он поймал ее мечущийся взгляд. Осторожно отвел от лица спутанные пряди волос. - Иден, я хочу помочь. Не беги от меня, не прячься.
- Ты не сможешь мне помочь. И никто не сможет. Никто. Круз прав - я должна все проблемы решить сама.
- Без меня?
- Это моя жизнь и моя семья. Только моя.
- А я в этой только твоей жизни кто?
- Роберт….прошу тебя, не начинай. Ты мне не веришь? Не веришь, что я люблю тебя? Я всё бросила, я... предала мужа… предала детей! Тебе этого мало?
- Наша любовь - такая невыносимая жертва для тебя?
- Нет… но это больно. Для всех. Для каждого.
- Мне нет никакого дела до всех. Я больше не хочу видеть твоих слез. Мы завтра же уедем отсюда, слышишь?
- Я так не могу, пойми. Я думала, что смогу. Что Круз… мы поговорим и... он согласится ускорить развод. Поможет объяснить Адриане и Чипу, что произошло. Глупо было на это надеяться. Глупо, малодушно и бесчеловечно. Я не вправе рассчитывать даже на каплю его сочувствия и участия после того, что сделала. Ты бы видел… в каком он состоянии. Ты бы видел!
- Значит, вы не договорились, потому что ты пожалела его? А может, ты жалеешь, что осталась со мной? Тогда стоит вернуться, пока не поздно.
- Я была права, ты мне не веришь! И имеешь на это право ... я знаю. Но разве я не доказала..? Разве нет?
- Ты «глупо» и «бесчеловечно» рассчитывала на помощь Круза, но с завидным упрямством отказываешься принимать мою. Неужели ты подумала, я допущу, чтобы ты решала все проблемы одна?
- Роберт, ты не понимаешь, что все это значит для меня?? - она оттолкнула его, розы упали на пол, рассыпавшись по тусклому больничному полу. - Конечно, откуда тебе знать, ведь у тебя никогда не было!...
- Договаривай. Ну же. У меня никогда не было семьи и детей. Ты это хотела сказать?
- Зачем ты мучаешь меня?
- Это ты мучаешь нас обоих.
- Я всех мучаю. Роберт … брось меня. Брось! Беги, пока не поздно.
- Иден, почему ты не хочешь просто позволить помочь тебе? Почему?
- Я всего лишь не хочу никому больше причинять боль. И тебе тоже!... Прошу тебя, не вмешивайся. От этого будет только хуже.
- Не переживай за меня. Я в порядке. Мы вместе, остальное неважно. Давай лучше подумаем, как нам быть дальше.
- Пока я здесь, все равно ничего не решится. Ничего не изменить, не исправить. Надо просто ждать. И терпеть.
- Зачем? Ты не сможешь ничего изменить и исправить. Ни пока ты здесь, ни потом. Просто признай это и перестань себя терзать.
- Пожалуйста, возвращайся в отель, а еще лучше уезжай в Лос-Анджелес. И больше не приходи... пока. Я не хочу, чтобы Круз и дети...чтобы все тебя видели. Я позвоню тебе. Я буду звонить тебе каждый день.
- Иден...нет. Тебе нельзя оставаться одной. Тем более сейчас - в таком состоянии.
- Нет, я должна… Ты... ты меня совсем не понимаешь! Даже ты! - отчаянно выкрикнула она.
- Ошибаешься, я все понимаю. Ты - должна. А мне снова предлагается занять свое место где - то на обочине твоей жизни. Ни во что не вмешиваться и молча наблюдать за твоим благородным самобичеванием. Так? - резко выпалил он и тут же осекся, увидев, как вздрагивают ее плечи в уже не сдерживаемом беззвучном рыдании.
- Прости, прости меня, любимая... Я не должен был этого говорить. Я всё понимаю, - неимоверным усилием воли он задушил в себе желание продолжать что-то спрашивать, выяснять, доказывать. Помолчал еще немного, а потом обхватил Иден и крепко прижал к себе. Она не сопротивлялась. И вот они уже кружат по комнате, кружат, кружат. Нелепый, странный танец.
- Отпусти! - она попыталась высвободиться, но он не выпускал её из своих цепких, сильных, не дающих сосредоточиться рук.
- Все будет хорошо, обещаю. Надо просто это пережить. Как бурю, как шторм.
- Пережить? Я не знаю, что мне делать. Я не могу найти нужные слова… А для тебя опять все просто - «пережить»…Ты ничего не понимаешь...
- Иден, я с тобой. Я люблю тебя, слышишь, - шептал он успокаивающе. - Просто доверься мне. Ты отдохнешь, и мы поговорим спокойно. И вместе найдем выход.
- Да? - она вздрогнула в его объятиях, отодвинулась, окинула взглядом с головы до ног. - Очень хорошо. Что ты предлагаешь? Сбежать? Это твой единственный выход?
Иден старалась быть спокойной, но Роберт чувствовал, что она на грани истерики. Он снова замолчал, напрягся и впервые за это время ощутил ту старую, давно забытую, горькую уверенность в бессмысленности любых разговоров и объяснений. От него по-прежнему ничего не зависело. Никакое его действие или поступок не помогали найти решение. Проклятье! Почему она не понимает?! Они могли быть счастливы. Счастливы, как никто другой на этом свете.
- Вот видишь. Тебе нечего сказать. Никаких вариантов нет! Но ты не хочешь этого признавать! - теперь она уже кричала. - Что ты вообще хочешь? Чего ждешь? Почему ты еще здесь?
- Я хочу быть рядом с тобой. Постоянно. Не прятаться. Никого не бояться и ничего не стыдиться. Смотреть на тебя. Любить тебя. Обнимать. Каждый день, - он старался быть честным и перед ней и перед собой, но Иден уже ничего не слышала.
- Тебе только это нужно от меня, да? Любить? Обнимать? - отрывисто выкрикивала она, а тело продолжало кружить по комнате в нелепом танце, и сердце билось в такт: взлёт падение, взлёт падение. Она попыталась глубоко вздохнуть, но безуспешно. Черная бездна поглощала её, и она погружалась в неё, все яснее осознавая, что с ней что-то не так, что она неправильно себя с ним ведёт.
- Тише, тише, всё… - ему вдруг показалось, что она сейчас задохнется от слёз. - Послушай меня. Я знаю, что делать. Я сейчас пойду к нему и поговорю, - он осторожно встряхнул её за плечи. - И сегодня этот ад закончится. Ты мне веришь?
Сейчас он пойдет к Крузу. Иден обжёг страх при одной мысли об этой встрече. Страх за Круза. Страх за Роберта.
- Нет! Нет, я запрещаю тебе, слышишь?! Я запрещаю, - это прозвучало уже не истерически, а по-новому жестко.
- Что мне сделать, Иден? - произнес вдруг Роберт истово и ожесточенно. - Скажи. Я все для тебя сделаю. Для тебя и нашего ребёнка.
- Пусти, - прошептала Иден. Она замерла около стены, прижимаясь головой к его груди. А он все повторял, повторял «что мне делать», «я все для вас сделаю» как иступленное горькое безнадежное заклинание, и все крепче и крепче прижимал её к себе. Она упёрлась ладонями ему в грудь:
- Уходи! Уезжай! Мне нужно побыть одной! - и встретив остро полоснувший привычной болью взгляд - оттолкнула. Отвернулась, зажмурилась, закрыв ладонями лицо, лишь бы не видеть его ошеломленное, сразу замкнувшееся лицо. Раз, два, три... пусть только уйдет, уйдет немедленно, и она выдержит. Нет!!!
- Нет... подожди. Останься. Роберт… - крик чайки, резкий и протяжно-пронзительный. - Скажи мне это еще раз…
- Что? – проговорил он глухо уже около двери.
- Что все будет хорошо. Скажи мне так, чтобы я в это поверила... Скажи, прошу тебя...
Роберт резко обернулся и увидел её лицо, полное беззащитной муки. Сердце стало стремительно падать вниз, ударяясь об обрывы и выступы, ломая ребра изнутри. Несколько торопливых шагов. Он подошел к ней вплотную, протянул руки, и Иден обняла его крепко-крепко. Она чувствовала жар его ладоней так, как будто плечи у неё были обнажены, как будто между его и её кожей не было плотного заслона больничной одежды.
Она отстранилась и заглянула в его глаза. Теплые и родные. Как прежде.
Он наклонился и коснулся её губ. Мягких и трепещущих. Как прежде.

Шепот. Его? Её?
Сплетенные пальцы рук. Белокурые локоны на щеке.
Дрожь. Её? Его?
Опущенные ресницы. Вспышки под веками.
Нетерпение. Его? Её?
Аромат ванили и грейпфрута. Соль на губах.

Ещё миг и они оба уже ничего не замечали вокруг. Все желания отринуты. Все, кроме одного. Не уходи. Иначе просто не выжить. Все чувства притупились. Все, кроме одного. Не могу дышать без тебя. Иначе воздух не попадет в легкие. Все страхи исчезли. Все, кроме одного. Не отпускай меня. Иначе смерть.

Ласка. Её? Его?
Дыхание, разрываемое на вздохи. Пульс, повторяющийся биением в висках
Стон. Его? Её?
Бред. Безумие. Необходимость.

Дверь хлопнула. Вошёл доктор Коллинз. Он ошалело взглянул на женщину и мужчину, моментально отпрянувших друг от друга.
- Сумасшедшие… - оторопело пробормотал он.
- Сумасшедшие! - повторил он возмущенно.
- Вы понимаете, что вы делаете, Иден?! – наконец он взорвался. - Мистер Барр, как вы сюда попали? Кто вас сюда пропустил!

Как внезапная острая боль прошивает насквозь тело, так Иден прошиб стыд, мучительный нестерпимый. Она отчётливо увидела себя со стороны глазами этого давно знакомого ей врача. Жена капитана Кастилио - растрёпанная, красная, в смятой больничной рубашке. Застигнутая врасплох и беременная от любовника.

Иден попыталась выбежать из комнаты… Глухо вскрикнула… пошатнулась… не устояла на ногах и стала оседать на пол, ударившись бедром о край стола… И снова полетела в бездну… Её окутала темнота, голоса поплыли, их заглушал протяжный ровный, уплывающий, уже почти не слышный звон. Она куда-то падала, медленно, в темноту, в пустоту, глубоко, на самое дно. Тело лёгкое, невесомое, оно тает, растворяется в этой ласковой теплой ватной тьме. Только теперь совсем не страшно. Она падает. Падает…
Оказалось, что можно падать и падать, медленно-медленно, долго-долго, как во сне, обмирая от страха и ничего не боясь. Можно парить в пустоте, в ласковой тьме, зная, что Роберт рядом, вот его руки, вот его плечи, вот его губы… Ничего не страшно, вольная воля, свобода, свободное падение… И это продлится вечность.
- Мы падаем?
- Падаем. Не бойся. Это не страшно. Я рядом.
- Только не отпускай меня, пожалуйста.

- Иден, очнись.
- Иден, вы слышите меня???
- Я здесь…

- Мистер Барр. Одумайтесь. Мало ей одного обморока. Сегодня. Как вы могли так поступить, мистер Барр??? Это самое настоящее преступление, то что вы делаете, - врач пристально, неотрывно, осуждающе сверлил Роберта взглядом. Но тот молчал и только в упор, не мигая смотрел на врача. Коллинзу показалось, что сейчас этот бледный взъерошенный мужчина его ударит, он даже отступил немного. Кто его знает, что там у него в душе творится. Совсем себя не контролирует. Нужно немедленно вызвать охрану.
- У неё нервный срыв. Сейчас опасны даже не патология беременности, а её внутренне состояние. Причём крайне запущенное. Вы же прекрасно понимаете, чем это вызвано. Скажу более прямо. Вы мешаете моей пациентке. Я уверен, именно вы угрожаете её здоровью, - продолжал вбивать гвозди Коллинз.
Роберт по-прежнему не мог прийти в себя. Голос врача доносился до него как будто издали. Кровь крепко стучала в висках. Он болезненно осознавал весь ужас, порожденный этими словами, порожденный им самим.
- Попрошу вас попрощаться с миссис Кастилио и немедленно уйти. Мы строго установим часы посещений. В интересах пациентки.
Роберт повернулся и подошел к кровати Иден, подошёл вплотную. Он боялся смотреть на неё. Она лежала, неподвижная, бледная, с ввалившимися глазами, как неживая. Губы и брови казались нарисованными на восковом лице. Ему было стыдно, нет не стыдно - отвратительно. Он знал, что виноват перед ней. Должен оберегать её, а повел себя как как глупый безответственный мальчишка. Должен защищать её, а сам довел до такого состояния. Не смог сдержаться, потерял голову, потерял... Как же это… Контроль. Да, контроль. Свой хваленный контроль, который не подводил его столько лет и которому не было места рядом с этой единственно необходимой ему женщиной.

Протянув руку, Роберт осторожно отвел локон с виска Иден и вдруг увидел её глаза полные отчаяния и любви. Он застыл, пораженный силой этих чувств. Её губы шевельнулись:
- Люблю… тебя…
Она прошептала это почти беззвучно, так что он скорее угадал, чем расслышал.
- Прости, прости меня, любимая. Я…

Какой у него испуганный взгляд! Брови сошлись к переносице, образовав глубокую вертикальную складку.
У Иден оборвалось сердце от жалости. Захотелось подняться, потянуться к нему и прикоснуться губами к этой складке.
- Мы просто сошли с ума…
- Да, сошли… я прошел бы вместо тебя через весь этот кошмар… если бы мог…

Они замолчали. Роберт молчал. И Иден молчала. Потом она улыбнулась ему – в этой улыбке не было ни тени сомнения. Они продолжали смотреть друг на друга, и в зыбкой больничной тишине вдруг все замерло, время остановилось. Они не замечают ничего вокруг. Их души обнимают друг к друга. Одно из тех мгновений, которые никогда не повторяются.
- Робби...
- Иден, любимая, я рядом… Прости меня.
- За что?
- За все. За то, что сказал. За то, что сделал.
- Это ты прости...
- За что?
- Я не смогла...не сумела...
- Я не хочу тебя потерять.
- Не потеряешь.
- Я больше не смогу без тебя…
В их взглядах была такая интимность, которая никогда, наверное, никогда, не может быть даже в самом страстном поцелуе. Коллинзу стало не по себе.
- Мистер Барр, вам пора!!! Немедленно уходите!!!
Роберт и Иден вздрогнули. «Объятия» разомкнулись. Волшебство исчезло.
- Я лично прослежу, чтобы вас пропускали в строго установленное время, – раздраженно бросил доктор Коллинз вслед уходящему Роберту. Но тот не ответил и взялся за ручку двери.
- К сожалению, не в моей власти полностью прекратить ваши визиты, - хрипло добавил Коллинз, его лицо исказилось, усы задергались.
Вот так, открытым текстом - ты здесь лишний, ты один во всем виноват. От этих слов у Роберта сдавило горло. Он осторожно перевел дыхание, медленно сжал и разжал кулак, молча открыл дверь и скрылся за нею. Оправдываться или откровенничать с врачом он не собирался. Не собирался объяснять этому чужому, враждебно настроенному человеку, что происходило с Иден и с ним в последний месяц. Он уже осудил их, осудил безапелляционно. «Приговор вынесен и обжалованию не подлежит», - явственно читалось в его взглядах и тоне.

Хотя этот приговор, Роберт, уже вынес себе сам. Той ночью ему приснился сон, будто он убил маленькую девочку. Приставил ей ко лбу пистолет и нажал на курок.

Сообщение отредактировал Niro: Четверг, 12 июня 2014, 16:51:54

Цитата

Вера, Надежда, Любовь в одном флаконе!

Спасибо за долгожданное продолжение и я, чувствую себя Робертом, который ждет известия об Иден, а я жду продолжения вашего фика.

Обалденно непередаваемо потрясающе!
Happiness, Niro - большое спасибо за эти главы!

Столько эмоций, столько чувств, что сложно передать словами...
Так все пронзительно описано...Очень жалко их обоих...И Иден, и Роберта...
Надеюсь, у них все будет хорошо!

Сообщение отредактировал снежка: Четверг, 12 июня 2014, 16:41:25

Цитата

Какой ужас! Надеюсь, с их малышкой все в порядке.

Цитата

Надеюсь, это игра гормонов. Иначе, я как Роберт, не понимаю ее. Но я рада, что Роберт остался с ней и не повелся на ее провокации. Жалко Роберта... Ну а Иден, признаться, я тоже встревожена за ее душевное состояние. На грани безумия оно. Качели... Но, видимо, у меня более приземленный взгляд на Иден и я этих качель в ней не вижу.