***
Круз сидел у постели Виктории. Медицинское оборудование методично пищало, отсчитывая мерные удары ее сердца. Звук был стабильным – сердце билось ровно – но почему-то вес равно наполнял тревогой. Круз подумал, что, наверное, Иден и правда было невероятно тяжело сидеть в палате Роберта в такой же пугающей тишине, где единственным звуком был этот сводящий с ума отсчет.
Иден…он пришел сюда в большой степени из-за нее. Хотел, чтобы она поняла, каково это было для него. Глупый, менторский поступок, но он надеялся, что она почувствует всю ту боль, которая жгла его и каким-то образом то примирит их. Они будут квиты. Наравных.
Но сейчас, сидя в палате, он понимал, что прийти сюда ему нужно было гораздо больше, чем он думал. Что он и правда волновался за Викторию. Что эти круги под глазами и неровное дыхание беспокоили его. И не просто потому, что он сочувствовал пострадавшему – а потому, что когда-то эта женщина была для него всем. А сейчас она фактически спасла их сына. Да, совершив необдуманную выходку, но ведь именно это помогло им. Круз вздохнул и накрыл руку Виктории своей.
- Спасибо, - сказал он. – Когда ты поправишься, Чип будет рад тебя видеть.
По правде говоря, Круз не видел большого смысла в том, чтобы разговаривать с человеком, лежащим без сознания, поэтому оставшееся время просто сидел рядом, думая обо всех них и прежде всего о Чипе.
Иден положила телефонную трубку, все еще продолжая улыбаться. Она подумала о том, что, если бы была моложе, она сейчас бы раскинула руки и закружилась, смеясь. Моложе? Она говорит так, словно ей все к шестидесяти и она уже бабушка парочки малышей! Ей всего двадцать семь – разве это много? Она огляделась. Ее дом. Абсолютно СЕМЕЙНЫЙ дом. Дом, где все правильно и по полочкам. Дом, где она жена и мать. Даже так: идеальная жена и идеальная мать. Есть и другой дом. Там она – идеальная дочь и идеальная сестра. Готовая выслушать, помочь, сделать как надо. Как надо. Последние годы она постоянно была такой, какой надо. Какой ее хотели видеть другие. Они были счастливы – и она была счастлива. Так, по крайней мере, она себе говорила. А ведь она была гораздо моложе, чем то положение, которое занимала в этом обществе. Этот дом, двое детей – это все могло случиться в ее жизни гораздо позже. И тогда сейчас она была ба просто молоденькой девушкой, играла бы в карьеру и бегала на свидания, а потом влюбилась бы до безумия – и снова в того же, кто однажды уже свел ее с ума. Иден обхватила голову руками. Легкость мигом испарилась – и появилось привычное чувство вины. Неужели это она сейчас мечтала, чтобы в ее жизни не было Круза и детей? Неужели она думала, что если бы их не было… Ведь однажды она сказала ему «Я все равно встретила бы Круза»… Теперь она уже не думала, не чувствовала этого? «Ему»… Иден вдруг подумала, что про себя, не вслух, никогда не называла Роберта по имени. Только «он», «ему», «с ним»…словно она боялась, что кто-то услышит ее мысли. Роберт. Она произнесла его имя про себя, словно пробуя. Красивое имя. В нем было что-то холодное и нежное – одновременно. А может, ей просто так казалось, потому что она знала его именно таким. Иден подошла к журнальному столику и из стопки журналов вытащила нижний – тот самый, с ним на обложке. С минуту она молча смотрела на его лицо, и в ее голове не задерживалась ни одна сумасшедшая мысль.
Кармен фактически силой отправила Иден ужинать. Дома не было ничего, кроме детского питания, а Иден толком ничего не ела с момента исчезновения Чипа. Иден думала было поехать к родителям, но видеть никого из родных почему-то не захотелось. Ей не нужны были вопросы о том, где Круз, и почему, и как, и дальше, дальше, как пинг-понге, она должна была бы отбивать мячик вопросов о ее рушащейся семье. Иден поехала в Ориент-Экспресс. Поначалу эта идея показалась прекрасной – для ужина было еще рано, и ресторан был полупустым. Иден провела там около часа и уже пила кофе, намереваясь возвращаться домой, когда в дверях показалась Келли.
- Иден! – сестра торопливо подошла к ней и обняла. – Слава Богу, все позади. Я только что была у вас, взглянула на Чипа. Спит, как ангелок.
Келли присела рядом. На минуту между сестрами все стало как раньше – тепло и забота, искренность и понимание. Все то, что было с ними эти годы и куда-то испарилось в последние недели. Иден едва успела рассказать, насколько счастлива, что все закончилось, как в Ориент-Экспресс вошел Роберт. Увидев ее, он улыбнулся и слегка кивнул, потом поприветствовал Келли и сел за дальний столик.
- Вы договорились встретиться? – глаза Келли изменились мгновенно. Куда делся милый котенок, которым только что была ее сестра? Перед Иден сидела тигрица, готовая защищать свою территорию. Сестра сидела перед ней – младше всего на три года и моложе на вечность. Вот она, в своем ярко-красном костюме, упорная и уверенная в себе, держит в руках журнал, где девушки куда менее красивы, чем она сама. Иден кольнула ревность. Келли так красива и так по-кепвелловски упряма. И ей так нравится Роберт. Что, если…? Но нет. Он любит только ее. Он мечтал только о ней. В этот момент она в очередной раз поняла, как важна для нее была эта его любовь. Вдруг вообразив, что она может потерять ее, Иден не смогла представить, как будет жить дальше. Жить рядом с семьей Роберта и Келли, улыбаться, беря на руки их детей и лениво беседовать о погоде. В очередной раз устыдиться своих мыслей Иден не успела, потому что Келли повторила своей вопрос.
- С чего ты взяла такую глупость?
- Глупость, - усмехнулась Келли. – Ты всегда говоришь это, стоит мне попасть в точку.
- Только давай не будем вспоминать, когда и сколько раз это было. Я уже слышала твой вариант нашего детства. Если ты заметила, мы пришли в разное время. Я уже собиралась уходить.
- Я не могу знать этого наверняка, - Келли сузила глаза с выражением лица, достойным Шерлока Холмса. – Но зато я знаю. что ты оправдываешься только когда виновата.
Иден слишком нервничала в последние дни, чтобы просто рассмеяться в ответ на неуместные замечания. Вместо этого она разозлилась. Иден гордо вскинула голову и улыбнулась. Она знала, что эта гордая улыбка взбесит Келли. «Он мой», - словно говорила она. «Что бы ты ни делала. Как бы ни старалась. Какой бы ни была. Он только мой».
- Ты хоть соображаешь, что ты делаешь? – тихо произнесла Келли.
Еще одна улыбка. Еще более уверенная и снисходительная. «А что мне делать, я решу сама».
Этот взгляд сверху вниз – как Келли его ненавидела! Иден смотрела на нее так считанные разы, но этот раз превосходил все предыдущие: сестра словно выставляла ее из своей комнаты, говоря, что этот фильм Келли смотреть еще рано.
- Ты как собака на сене, Иден, - вырвалось у Келли. – Тебе нужно все, хотя на самом деле не нужно ничего. Ты любишь только себя и хочешь, чтобы все любили только тебя. Ты не можешь дать ему и капли того тепла, которое… «могу дать я» - очевидно читалось в этих словах, но Келли предпочла не договаривать.
Иден все-таки всегда была немного актрисой. Поэтому ее крайнее раздражение вылилось в следующем: медленно, медленно, как в замедленной съемке, она открыла блестящую сумочку, достала из нее маленький кошелек, отсчитала нужную сумму и положила на стол. Как она и была уверена, Келли следила за ее неторопливыми движениями как в цирке за действиями искусного фокусника. Потом она встала, плавно прошлась по залу и остановилась рядом с Робертом. Келли не видела ее лица, когда она наклонилась, чтобы что-то сказать ему, но зато видела его лицо, с которого на эти секунды исчезла повседневная маска холодности и равнодушия. Его глаза засветились такой необъятной любовью, что Келли захотелось расколотить половину сервизов Ориент-Экспресса. А потом он встал, и они вместе с Иден направились к выходу. В дверях Иден обернулась и посмотрела на Келли в последний раз. В этом взгляде отчетливо читалось: «Никогда». Келли готова была ненавидеть ее.
- Так что же такое секретное ты хотела рассказать мне? – с улыбкой заговорил Роберт, когда они оказались на крыше Ориент-Экспресса.
- Ничего, - беззаботно повела плечами Иден. – Мне просто захотелось подышать, а еще посмотреть на вечернюю Санта-Барбару.
Она беспечно улыбнулась, но на душе заскребли кошки – сцена, разыгранная ею в ресторане, была на редкость гадкой.
- И поэтому ты увела меня, оставив половину Ориент-Экспресса гадать, куда же мы направились? – продолжил Роберт, все еще улыбаясь.
- Мне все равно.
- Правда? – он заглянул ей в глаза, и по его смеющимся глазам она поняла, что он уже все знает. Все знает про нее. Ей оставалось только сдаться. – А может быть, один зритель тебе все-таки был особенно важен?
Смеется – значит, не сердится? Значит, ее спектакль не оскорбил, а позабавил его? Иден тихонько вздохнула с облегчением и уже была готова ему подыграть.
- Не понимаю, кого ты имеешь в виду, - она состроила невинное личико.
Улыбка Роберт стала еще шире.
- А я ведь никогда не знал, что ты ревнива.
- Я? – удивление Иден было искренним. Пусть он догадался, что все это она разыграла от раздражения на Келли, но понять саму причину…она сама ее до конца не понимала.
- Ты была великолепна, - наконец рассмеялся Роберт. Этот смех…он всегда смеялся так…соблазнительно, словно и был тем красивым и самоуверенным Робертом Барром с обложки журнала. Словно в нем не было этой трепетной любви к ней, не было ничего, что так ценила она. Но этот смех все равно отзывался в ней мурашками по коже.
- Ты не сердишься?
- На что? На то, что ты выставила меня остолопом, ходящим за тобой как на веревочке? В общем-то, да, - усмехнулся он и уже серьезно добавил. – Зато я здесь.
У Иден мелькнула мысль, что Круз бы не простил ей подобной выходки. Задеть его гордость. Это было неприкасаемо. А Роберт махнул на это рукой – и не потому, что у него не было гордости. И – странное дело – она не стала из-за этого уважать его меньше.
- Все равно прости. Я поступила как… Не знаю, за что я так с Келли. Она не сделала ничего такого… («Всего лишь активно давала понять, что ты – не для меня»)
- Забудь о Келли, - он предложил ей свою руку. – Потанцуем?
Соглашаться было опасно. Танец предполагал слишком близкую дистанцию, одно дыхание на двоих, и его глаза – эти наполненные любовью глаза – в такой близости от ее глаз. Но Иден согласилась. Роберт легко сжал ее руку и едва ощутимо положил руку на талию. Каждый слышал какую-то свою мелодию, возможно, оказавшуюся одной на двоих. Вечер был теплым, темнота – обволакивающей, а огни Санта-Барбары – яркими и манящими. И эта крыша – такое странное место, где никого не было на мили вокруг, словно они вообще остались одни в этом мире. Иден прислонилась виском к виску Роберта. Она понимала, что может сейчас сделать все, что угодно – он ждет ее, он не хочет напугать ее, и Иден вдруг подумала, до какой же степени он беззащитен перед ней. Она могла поцеловать его и убежать. Признаться в любви и взять свои слова назад. Сказать, что они больше никогда не должны видеться и заявиться к нему в дом завтра же. А он принял бы все это. Он давал ей возможность выбирать самой. И она испугалась этого выбора. Годами за нее выбирали, как жить, и вот сейчас перед ней стоял человек, ждущий ее выбора. Она знала, какой выбор будет правильным. Но музыка в голове звучала так настойчиво, место было таким сказочным, а объятия – такими сквозь эти годы до боли незабытыми, что она не смогла сделать правильный выбор. Правильный выбор, который, возможно, и не был верным.
- Скажи мне, - шепнула Иден.
- Что? – едва слышно ответил Роберт.
- Здесь нет места для слов. Только для трех, - Она слегка отстранилась, чтобы иметь возможность смотреть в его глаза. – Они нужны мне. Я…я стала зависима от них.
- Я люблю тебя, - просто выдохнул он. Ее глаза засветились, словно она слышала это впервые. Роберт легко коснулся губами ее губ, и она ответила на поцелуй. В голове оглушительно звенела музыка ночи. И все вокруг казалось таким неправдоподобно верным, что Иден стало страшно. Она обернулась и облокотилась о решетку крыши. Роберт обнял ее за плечи и долго смотрел на вечерний город.
- Похоже, ты хочешь побыть одна, - наконец сказал он.
Иден растерянно посмотрела на него. Она действительно готова была сбежать сейчас. Но все-таки было и то, что она готова была признать:
- Я боюсь, что никогда этого не забуду.
Роберт печально улыбнулся.
- Хорошая память иногда делает нас очень несчастными.
Он направился к двери и, уже уходя, негромко произнес:
- Или счастливыми. Тебе решать.
Иден была полностью потеряна. Впервые не она убежала, а ушел он сам. И она чувствовала себя покинутой, хотя минуту назад сама намеревалась сделать то же самое.
Однажды она сказала Софии, что Роберт простит ей все, а Круз так не сможет. Быть может, это и заставляло ее поступать так, как диктовал Круз, в надежде, что Роберт все же останется рядом? Она понимала лишь то, что больше в эту игру он играть не станет.
Иден снова посмотрела на огни Санта-Барбары.
- Я люблю тебя, - тихо произнесла она и замерла в испуге. Она повторила слова Роберта или произнесла их от своего лица? Страшно было то, что Иден не ручалась за первый вариант.
0
Последние сообщения
Глава получилась очень динамичной и эмоциональной 
Надеюсь, что Виктория не умрет, она в этом фике крайне необходима 
Цитата
очень жду продолжения. 
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
Четверг, 17 ноября 2011, 20:53:42
Наверх
