* * *
Этот вопрос – глаза в глаза, с тихой и четкой уверенностью – словно хлестнул ее по щеке. Она могла бы ожидать его – но не ожидала. Она была уверена, что достаточно хорошо владеет собой, чтобы он не мог догадаться о ее чувствах. Она ошибалась.
- Не понимаю, при чем здесь это. Мы говорим о человеке, который пять лет провел в тюрьме по моей вине. Для тебя это не имеет значения? Я вспомнила, как все было. Роберт был прав: если бы он рассказал мне сам, я бы сомневалась точно так же, как и ты. Но я вспомнила. Вспомнила, что произошло в тот вечер. Вспомнила, как ругалась с Раулем, как оттолкнула его, и как он упал. Я не знаю, был он жив или мертв – я не проверяла. Я испугалась, Круз! Я подумала, что убила его. Почему ты мне не веришь?
- Иден, я не собираюсь с тобой спорить. Всё, что ты вспомнила, легко можно оспорить в суде, твоя версия не выдерживает никаких контраргументов. И я не стану приводить их здесь и сейчас, потому что вижу – это бесполезно. Ты плачешь, ты нервничаешь, ты не в состоянии рассуждать здраво. И я хочу точно знать, почему. Мне важно услышать ответ. Как твой муж, я имею на это право, даже если тебе не хочется на него отвечать. Так... ты любишь его, да или нет?
- Я не вижу смысла продолжать этот разговор. Дай мне ключ от наручников!
- Нет, – жестко отрезал Круз.
- Это не просьба. – Ее слова звучали как вызов. – Отдай мне ключ.
- Даже не думай. Я не позволю тебе совершить эту глупость.
- По-твоему, жизнь человека – глупость? Особенно, если это жизнь Роберта, да? Ты пытаешься отомстить ему? Наказать за то, что у меня есть к нему чувства? Круз, я не верю, что ты на это способен! Пожалуйста, отдай мне ключ! Он не должен страдать из-за наших с тобой разногласий.
- Чувства?! Значит, у тебя есть чувства к нему? Это можно считать ответом на мой вопрос?
- Дай мне ключ. Пожалуйста. Я прошу тебя. Дай ключ.
- Иден... Боже мой! Ты не понимаешь, что творишь, – он шагнул к ней, и, схватив за плечи, слегка встряхнул. – Опомнись, детка. Не делай этого. Не надо.
Горло перехватило – от бессилия, отчаяния и несправедливости происходящего.
- Круз, – почти прошептала она сквозь слезы. – Я прошу тебя… Сделай это… ради меня.
Никто и никогда не мог ударить его сильнее, чем она. Ей даже не стоило ничего не говорить сейчас, а ему – что- либо спрашивать, настолько явными были её чувства. Прерывистое дыхание, дрожь во всем теле, которую он ощущал, сжимая до боли ее руки – всё в ней кричало о любви – не к нему, отзываясь эхом в его сердце. В глаза Иден он больше не смотрел, чтобы не видеть этого... ненавистного ему выражения мольбы и отчаяния. И что он мог сделать – какие были у него варианты?
Ответить болью на её боль.
Или отпустить – и позволить уйти.
Главное теперь выдержать, и выбрать тот, который не позволит ему перестать уважать себя. Подчиняясь первому, не зависящему от него самого, дикому порыву, он с силой стиснул ее плечи, но, почувствовав, как она вздрогнула, тут же отпустил. Оттолкнул.
- Уходи. Уходи отсюда. Куда-нибудь, слышишь? – она не шелохнулась, и он взорвался. – Убирайся отсюда! Я не хочу тебя сейчас видеть!
Несколько секунд она стояла, словно замороженная, не в силах пошевелиться. И не в силах посмотреть на него. Потом, когда смысл его требования все же дошел до ее сознания – и послужил руководством к действию, – не разбирая дороги из-за застилавших глаза слез, она подошла к двери, нащупала ручку и вышла.
* * *
Из каюты доносились голоса – слов было не разобрать, но все и так было ясно. Он машинально чуть повернул руку, словно пытаясь заново привыкнуть к почти забытому холодку стали вокруг запястья. Что же, он рисковал, а за риск надо платить…
Растворилась дверь – в коридор медленно вышла Иден.
- Роберт… – позвала она тихо. Он поднял голову, и у нее защемило в груди от острой боли и жалости, от сожаления и собственной вины. И еще от чего-то, чему она боялась найти название. – Я не смогла… – призналась она, не замечая слез, льющихся по щекам. – Он не дал ключ. Прости. – Она прижалась к нему. – Прости меня. Все будет хорошо. Я не оставлю тебя. Обещаю. На этот раз не оставлю.
Роберт молча обнял ее свободной рукой. Несколько секунд он и имени ее произнести не мог. Расплывался перед глазами свет в коридоре… Несколько секунд...
Наконец он чуть отстранил ее, чтобы заглянуть в лицо, не снимая с плеча руки.
- Иден, послушай... – приглушенно начал он, – обещай мне, что ничего не станешь делать. Что, как только мы вернемся в порт, ты поедешь домой.
Она покачала головой – несогласно.
- Я не оставлю тебя, – ее ладонь легла на его щеку, а глаза умоляли не отговаривать. – Не проси меня. Ты больше не будешь отвечать за все один.
- Нет, – с вернувшейся твердостью медленно сказал он, не переставая перебирать, гладить ее волосы. – Нет. Иден, я знаю, что делаю, и знаю, зачем. Ты не должна ни во что вмешиваться.
- Я не могу, – призналась она, не убирая ладонь с его щеки. – Не могу оставаться в стороне на этот раз. Я и так слишком долго… позволяла тебе защищать меня. Я сама могу за себя постоять. Ты же должен знать это.
- Да, я знаю, – он улыбнулся чуть дрогнувшей улыбкой. – Но… Иден, если ты вмешаешься сейчас, ты ничего не добьешься. Иден... – он крепче сжал ее плечо, – мне нужно знать, что тебя все это не коснется. Только так ты можешь помочь.
- Если бы я могла… сделать так, чтобы тебя это больше не касалось… я бы все сделала. Но Круз… он не отступится. Ты только… делай, что он скажет. Не зли его, – при этих словах на ее губах появилось что-то вроде виноватой улыбки. Так хотелось оградить его от всего этого – снова, и так больно было понимать, что она – как и тогда – почти бессильна. – Он порядочный человек. Он поступит справедливо.
Виноватая горечь ее улыбки вновь едва не лишила его самообладания – сильнее даже, чем ее слезы.
- Иден... не стоит бояться за меня. Я могу нанять самого лучшего адвоката.
Его слова не убедили ее – он это видел. Но сейчас все, что будет дальше, было ему почти безразлично. Значение имело другое.
- Иден, теперь я знаю, что ты не отвернулась от меня. Это все, что мне важно.
- Роберт… – почти беззвучно прошептала она, все так же мягко и бережно касаясь пальцами его щеки. – Пожалуйста, послушай, – она облизнула губы – соленые от слез. – Я любила тебя тогда… и люблю сейчас. – Ей показалось, что он сейчас заплачет – по-настоящему, и поспешно добавила, словно хотела сгладить только что сказанное, не давать надежду. – Не так, как Круза, но все равно – это любовь. И я никогда больше не отвернусь от тебя. Я обещаю.
Пока она говорила, он не мог смотреть на нее. Не мог.
Только, когда она закончила, поднял на нее глаза.
В них было столько невысказанного – того, что когда-то соединяло их, а теперь определялось страшным словом невозможность.
Его боль, его любовь, его нежность рикошетом возвращали ей когда-то утраченное – одно на двоих – сердцебиение.
Нужно было что-то сделать, чтобы он знал, что она помнит – помнит всё. Что он не один.
Она коснулась губами его щеки – чтобы собрать его слезы, а потом прижалась к нему – чтобы спрятать свои.
* * *
Когда Иден ушла, как всегда интуитивно и безошибочно почувствовав его точку кипения – предел, после которого следовало подчиниться, чтобы сохранить то, что всегда присутствовало в его отношениях с женой и заставляло восхищаться окружающих, называющих их идеальной парой, Круз позвонил Босуэлу. Положил трубку, еще раз мысленно прокрутил в голове все возможные варианты. Активная мыслительная деятельность всегда его успокаивала. Помогала вернуть душевное равновесие и поступать так, как должен поступать Круз Кастильо – честный и порядочный человек. А с ней он поговорит дома. Еще все наладится, он не сомневался. Он же знает свою Иден. Она научилась.
Он не сразу определил в ней эту способность. Тогда, пять лет назад, маленький, капризный тигрёнок – пушистый и мягкий, такой приятный и тёплый на ощупь – своевольно, без спросу царапал душу острыми коготками. Иногда дерзко, иногда нежно, иногда больно, и, почти всегда, смеясь и играя. Очаровывал, дразнил, одурманивал. Иногда она его злила. До такой степени, что проучить – оставалось единственным способом выглядеть сильнее. Иногда она вызывала прилив безудержной нежности, и в этом случае почувствовать себя сильнее можно было, только подарив эту нежность ей.
А еще долгое время он не мог определить причину её постоянного душевного неспокойствия. Не знал, что же ей нужно. Все эти невозможные, порой шокирующие его поступки, порывы, мысли, ощущения, немыслимые ситуации, которые она создавала, ни за что не хотели вписываться в рамки его мироощущения. Для чего? Зачем? Почему она всё это делает? Иден, остановись. Иден, так нельзя. Иден, это – неправильно. Он находился в непрерывном поиске разгадки, изучал, пробовал, пытался, перебирал разные способы, пока не отработал методику, которая действовала безотказно. Все произошло само собой, интуитивно, методом подбора – определённая комбинация слов и поступков совпала и вот – вход открыт... Ведь Иден была, пожалуй, единственной составляющей его жизни, в отношении которой слово «логика» и процесс предварительного обдумывания поступков теряли свой смысл. Он не старался намеренно ее изменить, нет. Просто он хотел этого. Просто он ожидал этого. И тигрёнок оправдал его ожидания. Так получилось...
И сейчас он просто не мог потерять её – свою прирученную, выпестованную любовь. Свою Иден. Любить эту Иден никто не имел права, кроме него.
- Я любила тебя тогда… и люблю сейчас.
Он не сразу понял, что эти слова произнесла Иден. Он не ожидал её даже увидеть. Нет, конечно, ей необходимо было попрощаться, он даже выделил ей время. Он все понимал, хоть и был чертовски зол. В конце концов, она очень расстроена, чувствует свою вину перед этим… Ладно. Он даже решил, что обязательно проверит её версию.
Круз замер на пороге, не в силах двинуться с места. Казалось, что за мизерную долю секунды пространство, в котором он находился, лишилось воздуха. Опять – как и полчаса назад, когда он вошел в каюту и увидел их, – Иден и Роберт Барр.
Его рука на ее щеке, расстояние между ними менее полутора футов, взгляд. Её глаза, чуть подрагивающие ресницы, взгляд, провожающий движения его пальцев.
Только теперь она его целовала. Не страстно, без намёка на чувственность. Но какая-то острая, отчаянная нежность сквозила в каждом её движении. Особенная. Незнакомая. Предназначенная не ему. Отголосок другой жизни, другой Иден… которую он сейчас готов был возненавидеть.
- Я не помешал? – стиснув зубы, с трудом проговорил он.
Момент для своего появления Круз, несомненно, выбрал самый подходящий и правильный. Впрочем, как и все, что он делал.
Она вздрогнула и отпустила Роберта. Потому что нельзя, потому что Круз не должен был всего этого видеть. Потому что – она знала это – он все не так понял.
Роберт почувствовал, как резко вздрогнула при звуке голоса мужа Иден. Когда она отстранилась, он быстро и небрежно провел рукой по глазам.
- Круз! – она обернулась, поспешно, как преступник убирает следы, вытирая мокрые от слез щеки. – Это не то, что ты думаешь.
Эти слова Иден разозлили его больше, чем увиденная сцена и то, что она сказала ранее.
- Иден... лучше не говори ничего. Ни-че-го, – с трудом произнес он.
Когда он вышел? Как давно он здесь? На каком именно… Он не должен был этого видеть! И она не знала, как будет объяснять ему. Если он еще захочет ее слушать… И все равно – нужно попытаться. Объяснить.
Он выглядел так, словно собирался убить Роберта, и никак не мог решить, как именно. Инстинктивно, желая защитить его, она вышла вперед, как бы заслоняя его собой, но не приближаясь к Крузу окончательно.
- Круз, я прошу тебя. Давай поговорим.
- Послушай, тебе не в чем винить жену.
- Роберт, не нужно, – она мотнула головой, не оборачиваясь к нему, – продолжая смотреть на мужа. – Круз, прошу тебя. Пусть он уйдет. Отпусти его.
- Иден, ты, кажется, собиралась звонить домой? Дети не видели тебя целый день, мама волнуется. Или тебе всё равно?
- Иден, он прав, – вмешался Роберт. – Тебе лучше уйти.
- Давай освободим его, и я уйду, – тихо повторила она, игнорируя замечание Роберта. Словно действительно верила, что Круз внемлет ее просьбе.
- Иден, чего ты добиваешься? Он арестован, и отпустить его я не имею права. Я понимаю, почему ты это делаешь – защищаешь его, но давай не будем устраивать сцен здесь!
- Это ты устраиваешь сцены! Ты создаешь проблему там, где ее быть не должно! Ты можешь не открывать дело! И арестовывать его не придется! Только не говори мне сейчас о своем долге!
- Сцены? Я устраиваю сцены? Как ты можешь! Я просто... не узнаю тебя! Минуту назад ты целовалась с ним у меня на глазах, я слышал каждое слово, и теперь ты ещё смеешь обвинять меня в том, что я устраиваю сцены? – он резко осекся, и, сжав кулаки, сделал очередное усилие над собой. – Иден. Уходи отсюда. Обещаю тебе, с ним обойдутся справедливо.
- Я не могу оставить его сейчас. Как ты не понимаешь?
Роберт, забывшись, сделал шаг к Иден, резко дернув браслет наручника.
- Иден, это все ни к чему. Уходи, слышишь?
- Пожалуйста, не вмешивайся! Круз. Отпусти его. И я уйду.
- Да ты с ума сошла! Он ослепил тебя! Ты только послушай, что ты говоришь! Тебе же наплевать на всё – на меня, на себя, на наши отношения, на наших детей, только бы я отпустил этого ублюдка!
Она покачала головой – своим мыслям.
- Ты не сможешь быть беспристрастен к нему. Если бы ты хотел поступить справедливо, ты отдал бы мне ключ.
- Прекрати это! Прекрати твердить одно и то же, как заезженная пластинка! Я сказал, что не отпущу его – раз, и что его дело рассмотрят беспристрастно – два. Или ты мне не веришь? Забыла, какой я есть? …Иден... – продолжил он после секундной передышки. – Прошу тебя в последний раз – уходи. Мне нужно задать ему несколько вопросов.
- Нет. Кажется, это ты забыл, какая я есть! Я сказала, что не оставлю его, пока ты его не отпустишь!
- Ладно, хватит, – на этот раз резко вмешался Роберт. – Иден, уходи.
- Роберт, нет.
- Знаешь, Барр, на этот раз я соглашусь с тобой. Действительно хватит, – он сжал её локоть и рывком притянул к себе. – Пойдем, Иден.
- Хочешь увести меня силой? Давай, не стесняйся!
Она попыталась выдернуть руку, но его пальцы сомкнулись на ней, словно тиски.
- Ты же не стеснялась, так? Говорить ему о любви, обниматься? Почему я теперь должен церемониться?
- Ты все не так понял! – она дернула локоть еще раз – и так же безрезультатно. – Он человек, и имеет право на поддержку в трудной ситуации! Я не сделала ничего предосудительного! Мне нечего стыдиться.
- Иден, кого ты пытаешься обмануть? – он ткнул пальцем перед ее носом. – Меня? Или себя? Или всех нас? Я не собираюсь ничего анализировать – твой стыд, твою совесть, твои чувства – в поисках истины! Мне достаточно того, что я видел и слышал. Что-то подсказывает мне, что лучше доверять собственным глазам и ушам, нежели выслушивать твои доводы.
Он резким движением вытолкнул ее вперед и впихнул в открытую дверь каюты.
- Думаешь, это все решит? – усмехнулась она отчаянно, понимая, что сопротивляться уже бесполезно.
- Иден, поверь мне, я делаю это для твой же пользы.
- О, да! Я в этом не сомневаюсь! Только запомни одну вещь: если с ним что-то случится, я никогда тебе этого не прощу!
Он хотел что-то добавить – такое же гадкое, как состояние его души, но не стал. Он захлопнул дверь каюты и решительным шагом подошел к Роберту.
- Ну а теперь продолжим разговор с тобой, мистер Барр.
- Ты всегда так обращаешься с женой? Затыкаешь рот, запираешь. Черт возьми, она ни в чем перед тобой не виновата!
Ответом стал удар в челюсть.
- Не тебе меня учить, как обращаться с женой, ясно?
От резкого удара Роберта швырнуло в стену, снова врезался в запястье браслет.
- Судя по всему, ты никогда этого не умел, – переведя дыхание, ответил он, – да и вряд ли научишься.
- Все не угомонишься, приятель? Так вот, знай. Еще раз подойдешь к Иден – и ты труп. Ясно?
-Ты предельно лаконичен, инспектор, – усмехнулся Роберт, выделяя последнее слово.
- Вот и отлично. Надеюсь, мы поняли друг друга в этом вопросе. А теперь поговорим о том, что случилось 30 июля 1979 года. Ты имеешь право хранить молчание, все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя в суде.
- Не продолжай, я знаю список прав.
- Ладно, я понимаю, тебе не впервой. Будем считать, что ты ознакомлен с правами при аресте. – Круз вытащил ручку и блокнот из внутреннего кармана куртки. – Назови свое полное имя.
- Роберт Барр.
- Это настоящее имя?
- Нет.
Он помедлил долю секунды – слишком мощным оказался эффект дежа вю – прежде чем ответить:
- Роберт Паризи.
- Ясно. Двойная "р"? – переспросил Круз, записывая фамилию.
- Нет, – сквозь сжатые губы выбросил Роберт.
- Место рождения?
- Лас Сиренас, республика Сан Себастьян.
- Итак, тебя зовут Роберт Паризи. Ты родился и вырос на острове Лас Сиренас, республики Сан Себастьян. И там же был приговорен к пожизненному заключению за убийство Рауля Мондрагона 5 сентября 1979 года. Все верно?
Роберт оперся свободной рукой о стену.
- Да.
- И сбежал оттуда в мае 1984 года?
- Да, я ускользнул оттуда, – криво усмехнулся он. – Все вышло случайно, и я счел приговор чрезмерным.
- Какого числа? Назови точную дату.
- Восьмого мая, – ровность тона давалась все с большим трудом.
- И считаете приговор суда несправедливым? То есть не признаете себя виновным?
- Признаю, – на этот раз без пауз ответил он.
- Признаешь, значит. Но мою жену заставил поверить в то, что убила она. Мразь. – Заметив его реакцию, Круз добавил. – Не переживай, это не для протокола. Я обещал ей, что буду справедливым, и сдержу слово.
- Ладно, тогда закончи все это побыстрее, – отрывисто сказал Роберт.
- Расскажи, как это произошло, – Круз вновь щелкнул ручкой и открыл блокнот. – Как ты убил его? Почему и за что?
Роберт отнял руку от стены.
- Это произошло случайно. Мы не слишком ладили, и однажды во время ссоры я ударил его, он упал, ударился головой и скончался, – почти без выражения проговорил он.
- Где это произошло? Почему вы не ладили?
- У нас с его отцом были конфликты – не могли поделить сферы влияния. Ссора произошла на яхте, на которой Рауль работал.
- Это была яхта Си Си Кэпвелла?
Он пожал плечами.
- Не знаю. Это было давно, я не помню деталей.
- Да? Но у меня есть точная информация о том, что Рауль был убит на яхте Си Си Кэпвелла. Почему ты находился там в тот вечер?
- Разыскивал Рауля и поднялся на борт.
- Роберт, чего ты добиваешься? Ты был там с Иден, так?
- Она не должна упоминаться в протоколе.
- Не будет. Мне это тем более не нужно. Но я хочу знать правду.
- Какой в этом смысл? – с усталой размеренностью он добавил. – Я не видел Иден в тот день на борту.
- То есть то, что утверждала сейчас Иден – ложь? Она это придумала?
- Она плохо помнит те события. Ее воспоминания сильно искажены.
Она отняла стакан от стены – невозможно было слышать все это – и отчаянно заколотила по двери.
- Круз! Выпусти меня! Он выгораживает меня, неужели не ясно?! Круз!
Ответа не последовало.
Она сползла по двери вниз.
Почему он это делает? Почему?
Неужели Круз ничего не понимает? Неужели он настолько глух и слеп, что не слышит и не видит ничего из того, что выходит за рамки его концепции? Это ведь не то, что они привыкли называть справедливостью. Это даже нельзя назвать человеческим отношением.
Она не может здесь оставаться и позволить Роберту отвечать одному. Она уже бросила его однажды. Больше это не повторится.
Размазав по щекам слезы, она схватила трубку и набрала короткий номер.
- Мистер Форд! Это Иден, – стараясь унять волнение и дрожь в голосе, начала она. – Послушайте, это так нелепо, но я не могу открыть дверь каюты. Не знаю, как так могло случиться. …Да, я внутри. …Нет, нет, все в порядке, просто я немного разволновалась. Не могли бы вы прислать кого-то, чтобы меня выпустили? …О, большое спасибо.
- Все в порядке, мэм? – вежливо поинтересовался ее освободитель.
- Да, большое спасибо. Когда мы придем в порт?
- Примерно через полчаса.
* * *
Все было по-прежнему: Роберт так же пристегнут, Круз с блокнотом – по-хозяйски – расположился напротив.
- Роберт, остановись! Круз! Неужели ты во все это веришь?!
Вместо ответа он сверкнул глазами – не глядя на нее, и стиснул зубы так, что желваки заиграли на скулах. Она расценила это, как ответ.
- Я хочу дать показания.
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Пятница, 19 октября 2012, 19:50:17
Цитата
Он это заслужил 
А любовь, чуткость и понимание 
Наверх
даже не могу что-то одно выделить. Все так сложно, тяжело у них и драматично. Такой накал 
Жалко всех. Не смотря на то, что жалко Круза, я рада, что он увидел Иден и Роберта вместе, целующимися, обнимающимися. Нечестно, что он ничего этого в сериале не видел 
очень понравилось, очень интересно. 
убийство Рауля, побег из тюрьмы. Это сыграет важную роль? 
