В одном из отелей Санта-Барбары
Контрастный душ, крепкий кофе - и головной боли как не бывало. Сдернув с головы мокрое полотенце и бойко посвистывая, Чарлина вскочила в джинсы и отправилась ворошить сваленную возле шкафа разноцветную груду одежды. Лиловая рубашка с залихвастским узором абсолютно не шла к рыжим волосам, но Чарлине это нипочем. Хаос, нарушение стиля, дисбаланс, шквалы по утрам и ураганы перед ужином - вот это по ней.
Мимоходом взглянула на себя в зеркало и поддразнила собственное отражение. Небрежно расчесанные, вчера, волосы прикрывают смешную мордашку. Привет, подружка!
За этим забавным камуфляжем нелегко было разглядеть освещенные блеском глубоких черных глаз точеные черты лица. Да Чарлине этого и не хотелось. На то он и камуфляж, чтобы за ним скрываться...
Мама – красавица и умница, никогда не была счастлива в личной жизни. Она позволила себе полюбить, а потом – раз, и ничего не осталось. С Чарлиной такой номер не пройдет.
Она огляделась, отыскивая туфли. В номере успел поселиться страшный беспорядок - он неизменно появлялся вслед за Чарлиной в любом месте, где она проводила больше двух часов. C раннего детства она терпеть не могла правильность и однообразность. Виной тому был, наверное, семейный уклад, точнее, отсутствие такового. Мама обожала работу и терпеть не могла проводить вечера дома. Чарлин часто бывала у нее в кабаре, а вскоре, и вполне предсказуемо, она полюбила лихорадочно красочную обстановку, так резко отличавшуюся от серых будней и еще более унылых уикэндов.
Отец - Чарлина знала его по фотографии с маминого столика, да еще в памяти сохранилось смутные воспоминания о сильных руках и больно коловших носик пуговицах пиджака. Кажется, он не знал, что Чарлина его дочь… или… В любом случае мама не смогла преодолеть собственную личную боль, чтобы с ней можно было об этом поговорить. Но по обрывкам разговоров матери с подругами (взрослые говорят при детях слишком многое, ошибочно полагая, что их чада ещё не доросли до понимания многих вещей) Чарлина поняла, что мама никогда не рассказывала отцу, что у них родилась дочь. Она полагала, что он никогда не уйдёт к ней и не хотела обременять его и унижать себя. А Чарлине оставалось смотреть на фотографию на столе и представлять каким бы папой мог быть этот улыбающийся красивый мужчина.
Свободным широким жестом она растворила дверь холодильника. Так, йогурт, йогурт, бананы - до чего же скучна правильная еда! - молоко... Сдернула с полки и с треском разорвала пакет чипсов, сунула парочку ломтиков в рот и, прихватив- таки бутылку назойливого йогурта, уселась у стола - завтракать, обедать? - да какая разница!
Доев чипсы, снова скучно оглядела номер. Что он там говорил - подождать, потерпеть. Стоило Чарлине вспомнить его слова, как она почувствовала, что если не сделает что-то сейчас же, сию же минуту, то просто разорвется на мелкие кусочки. Чарли никогда не умела ждать. В самый первый раз принимаясь за игру в шахматы, она никак не могла понять, почему нельзя сделать сразу несколько ходов. Первая игра стала и последней. Чарлина не желала учиться терпению, ждать удобного времени и своей очереди. И сегодняшний день не стал исключением.
Место встречи, которое нельзя изменить
- Мама, Келли, мне нужно бежать. Увидимся вечером.
Явно расстроенная Иден старалась держаться слишком спокойно.
- Мама, прости… Мне тоже нужно оставить тебя.
Глаза младшей дочери зажглись игривым интересом, это значило одно - останавливать её бесполезно.
София проводила дочерей чуть обеспокоенным понимающим взглядом. Её девочки стали совсем взрослыми, и она не может, как бы ни хотела этого, оградить их от проблем и ошибок.
Оставшись одна, она невольно снова взглянула налево - Лайонелл и Августа.
Августа Локридж . Находчива, умна, в меру цинична. Эффектна. Красавицей не назовешь, но, увидев ее однажды, невольно запоминаешь надолго. Пожалуй, опасна. Твердо знает, чего хочет и спокойно пытается добиться этого. И это ей удается - за одним исключением.
Любовь Лайонелла Локриджа- не преходящая, добрая, ласковая и чуть виноватая - а пламенная, неизменяющаяся, безумная, та, что он дарил и дарит Софии Кепвелл - вот что нужно Августе Локридж.
За столиком Локриждей шутки всё ближе к грани фола, прикосновения рук всё интимнее, взгляды всё откровеннее.
София без труда отвела взгляд, успев уговорить себя, что не почувствовала, а, возможно, действительно не почувствовав даже малейшего укола ревности.
Она давно перестала убеждать себя, что счастлива с Сиси, она, действительно, была счастлива. Давно перестала приучать себя любить его- она любила. Давшаяся с таким трудом и так часто ускользающая от них гармония стала важнее искромётности чувств.
София попросила счёт. Она ещё не проследила за приготовлениями Розы к ужину, а всё должно быть безупречно.
Особняк в Монтечито
Сиси остановился на пороге кабинета - в особняке сегодня собралась почти вся семья и, хоть дети и жили сравнительно недалеко от него, такие минуты были драгоценны.
Вот Иден - с бокалом шампанского, смеется, слушая забавный рассказ Теда, обернулась, задорно блестя глазами, чтобы ответить на шутку Мейсона.
Келли - Сиси чуть сдвинул брови- конечно же, привела сюда этого типа. Ярко красное платье подчеркивает хрупкость белокурой девочки, с улыбкой принимающей протянутый ей цветок.
Мейсон переходит от группы к группе, всюду рассыпая искорки остроумия. Время от времени пересекается с Джулией - и тогда кажется, что в комнате взрывается маленький фейерверк.
Круз хлопает Теда по плечу, о чем-то беседует с Софией.
Увлеченно поглощают мороженое Саманта и Чип, воркует на руках бабушки Адриана.
В этом доме происходило многое, очень многое. О чем-то трудно забыть, о чем-то нельзя. Здесь пережито много боли.
Но в такие вечера дом озарен одним из самых ярких огней на земле- огнем домашнего очага.
Один из офисов многоэтажного бизнес-центра
- Теперь вы довольны?
- Вполне, -объявила Рут, собирая рассыпанные по столу документы. - Если бы мы еще смогли договориться насчет филиала в Чарльстоне…
- Вы всегда так настойчивы?
- А вы нет?
- Неудивительно, что наш поединок закончился ничьей.
- Ничьей? - взметнула брови Рут. – Я отстояла пять пунктов из семи.
- За мной остались два важнейших,- невозмутимо возразил он.
- В какой-то момент я была уверена, что вы отступите,- призналась Рут.
- Я никогда не отступаю.
- Иногда это единственное верное решение,- с забавной серьезностью сказал Рут.
По лицу ее собеседника пробежала тень.
Простая фраза ясноглазой девочки всколыхнула слишком много воспоминаний.
Особняк в Монтечито
Выстудить дом, засыпать огонек пеплом обид и неприязни очень легко. Порой достаточно фразы, взгляда, движения - и только что родные, близкие люди, уходят как можно дальше друг от друга, запираются наглухо, опускают ставни и одиноко подсаживаются к успевшему заледенеть очагу.
Начал все Мейсон. В семье Кепвелл все всегда начинал Мейсон. Так считал СиСи.
СиСи постоянно ошибался насчет первенца. Так считала София.
СиСи и Мейсон с трудом ладят, но они любят друг друга и когда-нибудь смогут найти общий язык. Так хотели думать остальные.
- Я горжусь тобой, сынок,- улыбнулся отец Теду. – Пожалуй, если так пойдет и дальше, ты сможешь возглавить один из филиалов компании.
Мейсон чуть сильнее сжал бокал. Справиться бы с нахлынувшей волной обиды и уберечь хрупкий атолл взаимопонимания. Но если волна не первая и не вторая - сделать это почти невозможно.
-Отец, что такого сногсшибательного совершил Тед в Европе, что ты предлагаешь ему пост, которого я не удостоился даже после Гарварда и списка выигранных дел размером с колонну Нельсона?
- Мейсон, не начинай.
- Конечно, нет. В этом нет смысла.
Подоспела встревоженная Джулия, дотронулась до рукава мужа.
- Мейсон, пожалуйста…
Оглянулись Келли и Круз, решительно направилась к ним через комнату Иден.
- У СиСи Кепвелла было три сына,- приняв нарочито сосредоточенную позу, продолжил Мейсон. - Одним он гордился незаслуженно, вторым - в аванс, а третьим – никогда. Это аксиома, сродни Евклидовым. Без нее рассыпется весь Кепвелловский мир.
СиСи сжал кулаки. Упоминание Ченнинга всегда лишало его самообладания, и сейчас он почти с ненавистью взглянул на сына.
-Убирайся!!!
-Папа, Мейсон…
-Не волнуйся, Келли, все в порядке. Всего лишь окончание маленького интермеццо.
Келли с отчаянием смотрела вслед уходящему брату. Её семья, только что казавшаяся самым надежным, что было в ее жизни - снова оказалась фантомом, иллюзией. Келли стало одиноко – пугающе, безнадежно одиноко - в родном доме. Пока он не подошел к ней, не полуобнял за плечи. И Келли, закрыв глаза, уютно положила голову ему на плечо.
Пять минут изменили все до неузнаваемости - даже дети притихли, ощутив повисший в комнате незримый мрак. Джулия молча одевала Саманту, Иден что-то горячо говорила Крузу, София смотрела на Сиси обвиняющим взглядом.
Дернув за галстук, он вышел в сад.
Мейсон, первенец. Сиси пытался иной раз заглянуть в прошлое и понять, где и что сломалось в их отношениях – а может, в самом Мейсоне. Но сделать это с каждым годом становилось все труднее, и в конце концов Кепвелл сдался и просто поплыл по течению. Ссорился с Мейсоном, порой едва ли не отрекался от него. А потом - в больнице или во время похорон - его разрывало отчаяние: сын так и не узнал, как сильно он любил его!
Но Мейсон возвращался - и все шло по - старому.
Наверное, старик философ из Греции все же был прав, когда писал, что, общаясь с близким человеком, нужно помнить, что завтра, быть может, он умрет.
Хотя, попадись ему отец и сын Кепвеллы, он ,скорее всего, развел бы руками - им не поможет даже такая вот шоковая терапия.
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Суббота, 20 октября 2012, 23:28:18
.
Цитата
. И поэтому я подсознательно жду момента, когда идеалы будут развенчаны. Хотя и жаль... красивая картинка. 
Наверх
Помимо ростбифа еще образовался круасан? 
... иногда такое натворит 
.
.
