В поисках себя - И тогда папа забрал меня оттуда…
Я помню, как стояла на палубе и смотрела на медленно проплывавшую мимо морскую гладь. Было больно - резко, отчётливо. Я боялась, что это не закончится - никогда… Ещё больше я боялась, что это прекратится. Мне казалось, что ничего страшнее со мной никогда уже не произойдёт. Мне казалось, что ничего хуже нет - нет ничего хуже, чем потерять любовь.
Иден. Взрослая разумная Иден - любящая жена, дочь, сестра, заботливая мать, много пережившая и увидевшая в своей жизни, с теплом улыбнулась свои девичьим, почти детским мыслям. Как просто и глубоко, как понятно она рассуждала. Как ясны были её желания. А сейчас… Иден чуть вздрогнула: «Что ты хочешь сейчас, Иден?». Неожиданный при всей закономерности вопрос на миг выбил её из равновесия.
- Иден, всё в порядке?
- Да.- Иден отчётливо поняла, что не готова обсуждать свои мысли. Она немного помолчала.
- Это продолжалось долго, очень, казалось, этому не будет конца.
Пока мне не стало все равно… безразлично. Не он - всё происходящее вокруг меня, моя жизнь… Тогда мне стало действительно страшно
Иден замолчала, взяла протянутый Дорис стакан воды.
- Вы ещё видели его когда-нибудь?
Иден кивнула.
- В какой-то момент я поняла, что не смогу…пока не узнаю причину, пока не услышу от него… Пока не буду полностью уверена…- её голос сорвался. - Я собралась и поехала на Лас-Сиренас. Папа не смог остановить меня. Никто бы не смог.
Иден снова замолчала. Дорис ждала, пока ее дыхание выровняется, и она сможет открыть глаза. Бережно спросила:
- Вы хотели узнать, почему он оставил Вас?
- Да… я не могла иначе, я должна была знать.
Я вернулась на остров. Его дом был заперт, было ясно - он давно не возвращался сюда. Я нашла старых знакомых и расспросила…
- Что они Вам сказали? - помогла ей врач.
Иден улыбнулась - горько, спокойно.
- Он женился. Женился на другой. Он давно любил её, но они не могли быть вместе из-за обстоятельств. Я была не первым его развлечением.
Он никогда меня не любил.
Теперь слова лились свободнее, но легче все же не становилось.
-Это говорил мне каждый… все, к кому я обращалась.
Я уехала с острова. Я пыталась справиться, отпустить, забыть.
Иногда мне казалось- у меня получается…
Офис Ландал-Юнайтид Говорила в полголоса важное,
Но срывалась на крик в околесице
И шептались за спинами граждане:
"Ничего и она перебесится"!
Ей повсюду мерещилось главное,
То, что кем-то вообще не замечено
И совсем не стыкуется с планами,
Что-то очень простое, но вечное...
В дверях она увидела Крейга. Слышала, как он сдержанно поздоровался с ней.
Келли встала. Несколько раз, не взглядывая на него, прошла кабинет.
Только что произнесённое им её имя - привычно тёплая интонация, нескрытая поверхностным приветствием глубина.
Как надо? Как правильно? Как может поступить она сейчас...
Келли подошла к нему-близко.
- Почему?
- Келли, спроси свою семью.- прищурившись – чуть запоздало и слишком поспешно - ответил Крейг. - Уверен, у каждого из них заготовлен трактат о Крейге Ханте. Они давно зачитали бы его тебе, но ты никого не желала слушать.
- Я никого не стану ни о чем спрашивать - я хочу услышать от тебя!
- Услышать что? Очередную историю никем непонятого, одинокого, но в душе неплохого парня?
Келли вскинула голову как от резкой боли, закусила губу. Слишком сильно ударили его слова понятным только ей двойным смыслом.
- Крейг, прекрати! Зачем... зачем тебе это?
Он молчал, а с лица соскальзывало жесткое, насмешливое выражение; как в те дни, когда они только познакомились, а он старательно изображал из себя - Келли уже забыла, кого, ведь почти сразу она увидела его таким, какой он на самом деле. Или считала так. Или ошибалась. Опять. Снова. Как обычно.
Нет!
И Келли непроизвольно сделала к нему шаг. В глазах погасли негодование, решимость и гнев, они зажглись мягкими слезами.
Крейг пытался не расслышать ее. Изо всех сил. Ну, что же ты, Хант? Давай, играй дальше в отъявленного негодяя. Если не хочешь стать им на самом деле. Скажешь ей правду? Сделаешь к ней шаг, заключишь в объятия, скажешь несколько слов- и она поверит. Она всегда верит. А дальше… что ждёт её поверь, доверься она тебе ещё раз.
Ну же, ударь еще раз - не можешь?
- Ты делаешь вид, что тебе все безразлично. Я не верю. Я видела тебя - другого. Того, кого ты скрываешь, знание о ком боишься доверить кому-либо. Но мне же ты верил. Тогда почему... - в комнате повисла тишина, Келли, сглотнув, снова повторила: - Крейг, ответь мне что-нибудь, просто скажи, почему ты это сделал? Я пойму… я постараюсь понять. Почему?
Резко взмахнув рукой, он четко выговорил, не глядя ей в глаза, глядя мимо них:
- Потому что ты ошиблась, Келли. Ты всегда будешь ошибаться. Пока не поймешь - не всем можно верить.
Она не вздрогнула и не отшатнулась, но он, не видя, чувствовал, как болью - новой, теперь уже безнадежной, лишенной примеси гнева, затопляется ее взгляд.
- Мисс Кепвелл, мистер Хант.
Вошедшие партнеры разорвали тишину. Крейг прошел с ними в комнату переговоров. Не слыша вопросов, давал ответы, чудом приходившиеся почти впопад, подписывал бумаги, читал резюме.
Несколько дольше положенного Келли собирала разлетевшиеся по столу документы.
До того, как он появился, было легче- она могла злиться на себя. Злиться, что снова ошиблась, что не умеет, никогда не научится разбираться в людях.
Теперь не было и этого.
Келли просто слышала, как беззвучно падали вокруг осколки.
Не она одна.
Одно на двоих Погасла боль, утихла дрожь
Лишь иногда воспоминания
Как в спину нож.
Из памяти тебя стереть
Как хлам, как маленькую смерть
Мне до сих пор так сложно.
- Вы все мне рассказали, Иден?
Выдержав мягкий, профессионально испытующий взгляд, Иден кивнула. Кажется, Дорис поверила. Или сделала вид. Во всяком случае, сеанс закончен. Все, довольно. На сегодня - довольно.
Она поднялась, простилась.
На мгновение прижалась к закрытой двери головой- из-под век просочились слезы, медленно стекли по щекам...
Она рассказала Дорис все о том лете. Смогла.
Не смогла рассказать только о последней встрече- взрывом оглушившей ее. Пять лет спустя.
---
- Если они согласятся, мы сможем начать поставки через неделю,- неуверенно закончила Ренфилд, чувствуя себя все глупее- похоже, текст она зачитывала в пустоту.
- Ладно, теперь займись отчетами с Токийской биржи,- не оборачиваясь, бросил босс.
- В Токио сейчас полночь, и… хорошо, хорошо, сэр.
За ней закрылась дверь, и Роберт порывисто поднялся, словно пытаясь резким движением поставить барьеры перед подступающими воспоминаниями.
В охватившей офис после ухода Ренфилд тишине слишком громко звякнули кубики льда, из золотистого, подрагивающего кружка виски медленно и неостановимо поднимался день на пляже… шесть лет назад.
---
Серебрится в солнечных лучах пена прибоя. Влажный, чуть опьяняющий аромат океана. Резкие крики чаек и беззаботное щебетанье играющих неподалеку детей, яркие пятна мячей.
Иден улыбнулась весеннему утру, нежно начинающемуся дню. Энергично подняла и бросила растрёпанному мальчишке лет десяти подкатившийся к её ногам алый мяч. С удовольствием и чуть детским интересом проследила, как он подбежал к друзьям, мяч вновь запрыгал по площадке.
Иден улыбалась, она чувствовала себя счастливой, без повода, просто так в душе. А это и есть настоящее счастье. Девушка пыталась поймать, задержать это нечастое, совсем недавно возникшее ощущение лёгкости и свободы.
Она только что вернулась из Европы, соскучившаяся по сестрёнке, братьям и папе, и со рвением принялась за семейный бизнес. А недавно она познакомилась с ним. Иден чуть смущённо и озорно улыбнулась воспоминаниям: заразительная, обаятельная улыбка, несомненная внутренняя сила и непревзойдённое упрямство. Порой казалось, им стоит лишь очутиться в непосредственной близости, и атмосфера тут же подскакивает до грани фола.
Несильный прибой ласково касался ступней, чуть ощутимый бриз перебирал локоны.
---
Серебрится в солнечных лучах пена прибоя. Влажный, чуть опьяняющий аромат океана. Резкие крики чаек и беззаботное щебетанье играюших неподалеку детей, яркие пятна мячей.
Роберт вдохнул воздух океана. Запах свободы, юности, счастья- другой прошлой жизни.
Слегка кружилась голова: от непривычки ли или от ожидания.
Линии пляжа убегают в даль. Игривые волны лёгкого прибоя оставляют на прибрежном песке незамысловатый, неповторяющийся узор.
Все, что происходило с ним за эти годы отодвигалось, забывалось все крепче, чем ближе становилась эта встреча. 150 миль до Калифорнии, два часа до Санта-Барбары, три квартала до Монтечито, три шага до Иден, два удара сердца до ее взгляда.
Он остановился. Вдохнул. Назвал её имя.
---
-Иден…
Иден обернулась.
---
Два взгляда. Последние мгновения: отделяющие, спасающие, отводящие. Ограждающие двоих от края, от общей боли - неразделённой, от боли каждого из них.
---
Она ждала его. Ждала пять лет назад, семнадцатилетней девочкой, плачущей в его доме в ожидании, что он придёт. Ждала и доказывала всем, что он её любит, не может бросить, что он вернется. Ждала весь год после, пытаясь жить без него. Ждала момента их встречи, когда вернулась на Лас-Сиренас. Ждала отгоняя от себя правду, ждала, что он придёт, разубедит, успокоит, а она поверит. Снова.
То ли она сама пошатнулась, так сильно было ощущение удара, то ли пошатнулся - снова мир.
Так не может быть,- отчаянно сопротивлялась она, а прожитые годы, выстроенный покой, забвение ускользали, ускользнули, свернулись и опали тончайшей пленкой, и она – вновь - была беззащитна перед болью.
---
Он ждал этой встречи. Ждал первые дни, недели, месяцы, когда казалось, что все это- ненадолго. Ждал, когда счет пошел на года. Ждал, когда подступало отчаяние, когда казалось, что больше не выдержать. Ждал вопреки тому, что она ни разу не пришла, не узнала о нём, не поинтересовалась судьбой, не ответила.
Что значат неоспоримые ясные факты перед словами любимого, единственного значащего в жизни человека? Все сомнения может разбить одно её опровергающее слово, стройный ряд одиноких лет- стереть один взгляд. Чтобы всё забыть -достаточно её прикосновения.
В самое страшное не хочется верить. И не веришь.
Даже в последние мгновения.
Даже, когда их больше нет.
---
Спасительное молчание разорвано сдержанным голосом Иден.
- Зачем ты здесь?
Дрожь в голосе не унять, не наполнить тон уверенностью и равнодушием. Не удастся. Когда он поспешно отвёл взгляд, поняла. Удалось.
- Зачем…- не в силах смотреть на нее, все еще бессознательно пытаясь уклониться от поджидающего обрушения, он почти беззвучно повторил её - первые за долгое время- сказанные ему слова. Невозможно поверить, но это и дает силы сказать уже увереннее и громче: - Не хочешь поговорить, Иден?
- Нам уже не о чем говорить.- произнесла она вслух, ему в лицо, много раз проговорённые слова. Когда-то казалось, это поможет, разорвёт нить воспоминаний, закроет прошлое. «Не о чем говорить» они чужие. Чужие. Когда-то страшно было убедить в этом себя, казалось, мир рухнет или изменится, или навсегда изменится она, теперь она сказала это ему. На секунду зажмурилась, открыла глаза. Ничего не изменилось. Ничего. Дальше будет проще, ещё немного.
- А чего ты ждал после всех этих лет?- добавила она спокойно.
Сознание выхватило из ее фразы сначала только это слово – «ждал»…откуда-то пришла горькая усмешка - оно как нельзя лучше выражало все, чем заполнены были последние годы.
- Не этого, - почувствовал, а потом услышал свой голос.
Она вскинула голову, бросила – чем пронзительнее становилась боль, тем жестче, увереннее звучал голос:
- А чего? Что я, едва увидев тебя, кинусь тебе в объятия? Что я ждала тебя все эти годы? Да, Роберт?
- Иден, все эти годы…
- Я не думала о тебе-, перебила она его. - Ты удивлен?
- Ты лжешь, – коротко, последней преградой - уже проникнутой безнадежностью.
- Хочешь правды? - она резко вскинула голову, все еще пытаясь ухватиться за остатки самообладания. – Ложью было все там, на острове. Я никогда тебя не любила. Стоило мне уехать, как я забыла обо всем. Слышишь? Обо всем!
-Ты не могла.- в остановившемся времени ровно, на одной ноте, сказал он.
- Могла. – ровно, с отчаянием, которое так легко было спутать с равнодушием, произнесла она. Задохнулась и снова, еще резче, заговорила, опережая подступающие, душащие слезы. - Я многое смогла. Я уже не та наивная семнадцатилетняя девочка, что ты встретил когда-то. Ее больше нет, а мне ты не нужен, я не знаю тебя!
Он чуть отвернулся, затем открытым, последним, пристальным взглядом взглянул ей в глаза. Она не отвела блестевших жестким блеском глаз.
- Ты ошибся, Роберт. Во всем. Мы никогда не знали друг друга,- медленно, четко, подводя черту подо всем, что пережила, подо всем, чему не позволит- больше не позволит- разрушить свою жизнь. Отвернулась и шагнула, не разбирая дороги от хлынувших – наконец, неудержимо - слез. Достигнув поворота, почти побежала. От него. От себя. От памяти.
---
Она убегала от боли все те годы. Потом просто вошла в другую жизнь- с Крузом. И все изменилось, просто не от чего и не от кого стало бежать, все изменилось.
Тогда почему она - снова - бежит…
Только, когда она исчезла, он медленно, с трудом перевел дыхание.
---
Вдохнул еще раз - выпитый залпом неразбавленный виски обжег горечью. В офисе почти стемнело, за окном равнодушно и невнятно шумел город.
Прожитые- а может, просто пропущенные - годы, бывает, отступают, и тогда ничего нельзя сделать с тем днем, часом, который перевернул все, отнял у тебя самого себя - все бессильно перед оглушающим, зиюящим разрывом.
---
Нестерпимый солнечный блеск отражается в потускневшей воде, ослепляет, медленно, неуклонно поглощает действительность...
Боли нет, она исчезла после первых ее слов, обожгла последним резким ударом. Боль ушла, прихватив с собой цвета, звуки, шум прибой и запах бриза, прошлую жизнь. Ровная тишина пустоты боли не причиняет - это было бы легче.
---
Приложила руку к мокрой щеке... «Почему сейчас… Снова… Зачем...»- монотонно, привычным стуком в висках.
Вдох. Ещё вдох. Ты сможешь, Иден, ты сильная.
Равнодушно шумит океан, бесцельно бьются о берег утихающие волны.
Вытерла слёзы, вдохнула.
Несколько секунд, принёсших мимолётное, видимое облегчение. Когда ничего не чувствуешь, не чувствуешь себя.
Спрятала лицо в ладони…
Казалось это не закончится- никогда.
---
- Когда-нибудь это закончится,- снова шепнула она, стоя этажом ниже, у окна, выглядывавшего на безучастно однотонный закат. Те же слова – но уже не ожиданием прозвучали они. Ведь ей больше не нужно было надеяться, что все закончится. Сейчас все было только воспоминанием.
Ничего не начиналось.
Все снова закончится.
Почему же так трудно верить в это…
---
Все еще сжимая в руке пустой бокал, он медленно слепо шагнул вперед, оперся рукой о заваленный бумагами стол.
---
Шагнул - к океану. Еще шаг. Бесцельно.
***
Так будет продолжаться не день и не неделю. Бесцельное движение вперед: без права на эмоции, без надежды на счастья, без тепла- этим и будут заполнены следующие года. Кроме одного недолгого промежутка…
На страницах ненаписанного дневника Сегодня мы вместе ездили на экскурсию, на водопад.
Мелантинг очень красивый, вокруг него потрясающе живописно, а в его озере можно купаться.
Я купалась, ныряла, подплывала к искрящимся потокам. А он сидел на приозёрных камнях и смотрел на меня, и улыбался. Он сказал, что не любит купаться в пресной воде. И просил меня быть осторожней.
Я улыбнулась. Ловко нырнула, проплыла под водой пару метров и оказалась прямо перед ним. Убрала назад мокрые светлые волосы, положила руки на его колени и пристально заглянула в глаза: «Русалки не могу утонуть»- пошутила я.
После этих слов он внезапно стал очень серьёзным и, мне даже показалось, немного грустным. И несколько секунд не смотрел на меня. Должно быть, он волновался за меня, и шутка пришлась совсем не к месту.
«Я пошутила»-потёрлась я щекой о его руку- «Со мной ничего не произойдёт, я всегда буду с тобой». Он перевёл на меня взгляд- потеплевший и снова счастливый. «Я не русалка»-добавила я. Внезапно сравнение с морской красавицей показалось мне холодным и вычурным. «Я настоящая, простая и обычная. Я живая. И только твоя».
Он целовал меня в мокрые губы. Гладил волосы, плечи… Медливший на побережье вечер неохотно загасил последний, вынесенный волнами к берегу отсвет зашедшего солнца, и у кромки высеребренной звездами волны встретил ночь . Вечер печально взмахнул длинными сумерками, словно руками, признавая- он не смог справиться с тем, что передал ему день. Впрочем, не его эта задача. Вечер- только подводит итоги, вечер- время для передышки, порог. Может быть то, что не смог изменить солнечный свет, осветит ночная тьма?
Все тропы сходятся на вершине- Добро пожаловать на борт рейса Транслайн 475. Мы приземлимся в Санта-Барбаре через 6 часов. Желаем вам приятного полета.
- Вниманию пассажиров рейса Транслайн 475: самолет идет на вынужденную посадку, просьба …
Шум - разрастается, поглощает конец сообщения, заглушает крики, становится частью пространства, заполняет самолет, разрывает его, вжимает в землю, опрокидывает небо.
…
Жгучая боль в затылке - оранжевые пятна - животный, бессознательный страх.
Широкие листья пальм - полет.
Он приподнялся на локте, смутно надеясь обнаружить где-нибудь за листьями аэропорт Санта-Барбары. Обвел взглядом величественно мрачные джунгли.
Ударил нарастающий звук- неподалеку отчаянно кричали, звали на помощь. Он инстинктивно поднялся, шатаясь, направился к маячившему между стволами пробелу.
Обломки самолета, клубы дыма, крики, плач…
Он метнул взгляд на высокого седоволосого мужчину, девушка возл е- лицо залито кровью, без сознания.
- Я врач,- бросил он девушке постарше. - Пустите.
Остановил кровь…
Прошел час.
Остатки самолета неспешно догорали, окрашивая черным дымом. Тяжело раненых не оказалось, но Скотт еще не закончил обрабатывать средние и легкие ранения. Отец девушек отделался переломом запястья, младшая дочь вскоре должна прийти в себя. Возле - парень мексиканец, ссадину на лице нужно зашить. Еще дальше темноволосая, темноглазая девушка плотно сжала губы, налицо легкое сотрясение мозга.
Скотт окинул внимательным взглядом остальных - высокий парень шатен, кажется, в порядке физически, зато впал в глубокий шок. Седоволосый мужчина в парике - все время прячет лицо- не иначе, как тоже что-то с головой. Молодой темноволосый парень- кажется отделался парой ссадин и скоро придёт в себя.
Скотт вздохнул, прикидывая, где отыскать запасные аптечки с борта и еще раз обвел глазами пассажиров- пациентов.
Все было позади. Первые мгновения шока, первая волна запоздалого, оглушающего страха, первое, еще робкое ощущение не оборвавшейся жизни.
Все было впереди.
Сообщение отредактировал veiled: Понедельник, 03 декабря 2012, 03:53:21
0
Последние сообщения
Кому пришло в голову настроить жителей острова и говорить Иден ложь? Явно не Роберт это просил. Может жители острова были настроены против нее, после этого случая? Жалко, что Иден не встретила тогда Луизу. Она бы рассказала ей правду о Робби.
Цитата
Хоть и разные СС играли, в сериале и в воспоминаниях ИР, но характер похож. 
По прежнему нравятся образы героев, описание их чувств, мыслей, разговоров - всё живое.
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
Четверг, 29 ноября 2012, 19:31:29
Наверх