Иден Кастилио, Иден Барр, алёнка77, Amor, Лия, shvetka, Feda, ice-fate, Scout, shiza, mumu, Поклонница сериалов, Ratina, Ольга 0891, Gold, violet28, снежка! Спасибо большое за терпение!!!
Спасибо за разнообразные и интереснейшие мнения и дискуссии, за чувства и эмоции, за впечатления и комментарии, и особенно за ожидание!
Итак:
Надежды снять предгрозовое напряжение, не разрушая себя… вознести душу на высоту фееричного и стремительно густеющего неба, не боясь падения… пропустить через себя разряды свободной страсти, ощущая саму жизнь во всей ее полноте... принять всю противоречивость и парадоксальность своих желаний дарить и брать, таить и раскрывать, закрывать и открывать, любить и любить… познать истину, парящую над сонмами правд, и явиться молнией, пронзающей и возрождающей сердце, соединяющей в пламенном танце землю и небо… Только в этот миг они вместе. Земля и небо… Лишь в это мгновение они разделяют пространство. Земля и небо... Только в этот миг они обрушивают небо на землю очищающим все вокруг дождем. Земля и небо… Лишь в это мгновение они понимают, кто они друг для друга.
Еще одна молния ворвалась в корнуоллскую комнату яркой вспышкой и выбила искры вкраплений пуговиц белого пиджака, прочно и надежно занявшего освободившееся место солнечного вихря.
***
Вихря, взвившегося от открывания двери, хватило, чтобы ощутить на секунду то, что всякий раз настигало Круза на пороге дома Кепвеллов: ожидание.
Сколько он помнит, с какими бы чувствами и переживаниями, новостями и вопросами, ответами и сомнениями он не приходил сюда, всегда его охватывало именно чувство готовности ждать… Ждать, когда откроют дверь на его требовательные, нетерпеливые, осторожные, радостные, отчаянные, неуверенные и даже возмущенные звонки… Ждать, что вот-вот спустится Иден и посмотрит на него так, что он забудет обо всем и всех… Ждать, что за дверью окажется не Роза, а девушка его мечты, одним взмахом открывающая ему дорогу в очередной счастливый и трудный день… Ждать, пока СиСи примет или не примет его в своем исполненном солидным достоинством кабинете, и ощутить гордость и удовольствие от уважительного отношения к себе одного из богатейших людей города, приветствующего обращение «мистер Си»… Ждать, что его здесь ждут и любят как сына, и доверяют, как надежному другу… Ждать, что здесь может происходить все, что угодно, когда угодно, и с кем угодно…
Ждать… ждать… ждать… в окружении членов семьи… в толпе гостей… одному… наедине с кем-то… и даже не подозревая, что в холе есть еще кто-то, когда мнимое одиночество вдруг нарушалось озорным Брендоном, спрятавшимся за одной из колонн; или Джиной, воплощающей в этот момент одну из своих интриганских затей; или Мейсоном, глубоко и философски уснувшим в одном из кресел или даже в фонтане… Ждать…
Сколько лет прошло с первого посещения им этого дома, столько всего поменялось и даже перевернулось в его жизни, и снова он пришел сюда, охваченный противоречивыми ощущениями, а чувство ожидания осталось прежним…
На этот раз он ждал, когда кто-нибудь из семьи выйдет в холл. Почему-то не хотелось ходить по дому в поисках, и Круз просто стоял и ждал. Он еще утром позвонил на личный «кабинетный» телефон мистера Си и предупредил о своем приезде, сказав, что у него есть очень важные и радостные новости.
Он воспользовался поддельным паспортом для пересечения границы, ехал, тщательно проверяя, нет ли за ним слежки, и окончательно успокоился при подъезде к Санта-Барбаре. Переоделся в заранее приготовленный костюм, чтобы войти в парадную дверь; что-то подсказывало ему, что в этом нет теперь никакого риска, и дело было не в том, что он так и не обнаружил за собой слежки, а в каком-то особом чувстве уверенности, что опасность преследования стала настолько незначительной, что и тревожиться пока не о чем. Он даже предложил СиСи приготовить частный самолет для полета на небольшое расстояние, узнав, что сравнительно недалеко от дома Джона есть частная посадочная площадка авиатранспорта Кепвеллов.
Круз ждал уже минуты три, когда со стороны выхода в сад послышались легкие шаги. Он внутренне подобрался, догадываясь, кто именно может идти такой быстрой и в то же время как будто никуда не торопящейся походкой. Он не спросил у СиСи во время телефонного разговора, здесь ли Келли, но спросил у самого себя, хочет ли он видеть ее и говорить с ней, чего он ждет от возможной встречи, если это можно назвать ожиданием… В тот момент понимание ответа на свой же вопрос несколько удивило его самого, и вот с этим пониманием Круз осознал сейчас, что все-таки немного волнуется, и было это волнение не тем, о которого вздрагивает сердце и тело, а скорее опасением, что при виде Келли появится неловкость, и трудно будет подбирать слова. Или… все-таки сама Келли еще немного волнует его?
– Круз?!
Круз понял, что уже какое-то время стоит, прикрыв глаза. Он взглянул на Келли, оказавшуюся совсем близко от него. Настолько близко, что в первый момент он увидел лишь большие глаза и обаятельную, но чуть неуверенную улыбку, выдававшую определенно неловкость, которую Келли напрасно постаралась спрятать за тщательным поправлением своей прически. Это было так трогательно знакомо, что Круз начал улыбаться, с облегчением почувствовав обычную радость, и на выдохе отозвался:
– Келли… Рад тебя видеть.
– Да…? – Келли растерянно смотрела на Круза, и ее улыбка стала не столько неуверенной, сколько немного натянутой.
– Да. Рад. Но особенно я рад тому, что пока мы можем поговорить с тобой наедине. Я не знаю, сколько времени у нас сейчас будет на разговор, поэтому скажу кратко и по существу, – Круз остановился, почувствовав, как неловкость все-таки примешалась к его легкому волнению, и заторопился сказать все сразу в надежде изгнать это грозящее выбить его из колеи чувство:
– Иден стало гораздо лучше, настолько, что можно говорить о ее выздоровлении, но на данный момент по двум причинам она не может приехать сюда. Зато мы можем устроить встречу в одном месте. Иден очень хочет увидеться с родными после такой долгой разлуки и всего, что произошло с ней с тех пор, как она покинула Санта-Барбару.
Говоря все быстрее, Круз с удивлением обнаружил некий обратный эффект: как в будто медленно сгущающемся вокруг воздухе он видел, как меняется взгляд Келли, и изумление в ее глазах поочередно уступает место радости, потом тревоге, а затем и подступающему откуда-то из глубины страху.
– И она очень хочет видеть и тебя тоже, – добавил Круз, и тревога в ставших совсем уже огромными глазах Келли окончательно превратилась в страх. Круз понял, почему это произошло: последнюю свою фразу он сказал неожиданно для самого себя резким и почти вызывающим тоном, будто и правда хотел ее напугать. Странно, несколько отстраненно подумал Круз, к чему бы это ему понадобилось? Он вспомнил выражение лица Келли пару минут назад: было такое впечатление, что она посчитала, будто он пришел лично к ней, ради разговора о них, возможно, о его прежних чувствах к ней и его надеждах (или ее надеждах?!), и все это невольно задело его, не настолько, чтобы заставить страдать, но в той степени, чтобы захотеть сказать или показать отсутствие этих самых чувств.
Келли осторожно уточнила:
– Значит, Иден гораздо лучше, и она очень хочет при этом видеть меня? Ты уверен, что понял ее правильно?
– Это ведь Круз, сестренка, а он всегда уверен в правильности того, что говорит, не так ли? – Мейсон закрыл за собой дверь библиотеки и приблизился к ним. Он с самым серьезным видом пожал Крузу руку и серьезным же, но взволнованным тоном спросил:
– Ты говоришь, что Иден лучше? Это, видимо, та самая важная новость, о которой мне сказал отец?
– Так новости все-таки об Иден?! О господи, Круз!!
Все трое одновременно обернулись к Софии, спешащей к ним со стороны входной двери. Она взволновано прижала правую руку к груди, другой рукой сжимая изо всех сил сумочку, и глаза ее заблестели от близких слез.
– Надеюсь, я не опоздал услышать главную новость! – голос СиСи ворвался в их тесную компанию, стремясь тут же из нее вырваться и разнестись по всему холлу и дальше, заполоняя весь дом и делая его окончательно кепвелловским.
Все тут же заговорили одновременно, и от этого показалось на миг, что вернулись старые добрые времена шумных ожиданий вечеринок, и Крузу даже почудилось, что вот-вот к ним присоединиться Иден в каком-нибудь новом потрясающем платье, а в дверь позвонит очередной поклонник, или друг, или жених Келли.
– Так ты видел ее…? Когда? Где?
– Почему же она не здесь, не с нами, раз ей лучше?
– Где она сейчас, Круз?
– Иден лучше… это правда?!
– Я сейчас все объясню…
Круз резко выдохнул и вскинул руки в останавливающе-предупредительном жесте. Все разом смолкли и в нетерпеливом ожидании посмотрели на него. Круз взглянул каждому в глаза. С поры Кондора он особенно наслаждался этим чувством: открыто отвечать на прямые взгляды. Радостное нетерпение… требование не медлить… нарастающее удивление… тревога и смятение… все они смотрели на него и ждали, и Круз ответил сразу всем: СиСи, Софии, Мейсону, Келли и даже самому себе:
– Иден выздоровела, она хочет со всеми встретиться, и при согласии с вашей стороны она с Чипом и Адрианой будет ждать нас завтра в доме одного своего друга.
И требование, и тревога, и смятение схлынули отливной волной, оставив общие на всех радость и нетерпение, и вновь все заговорили разом:
– Только завтра?! А сегодня нельзя увидеться?
– Это что, в Мексике? Или она поехала туда за детьми?
– Это невероятно! Мы скоро увидим нашу девочку!
– Да еще и прежнюю, здоровую и готовую встретиться со всеми нами!
– А Тед? Где он? Он сможет приехать со всеми?
София, до этого момента прижимавшая сложенные будто в молитве руки у губам, отпустила их и почти побежала в сторону телефона, рассыпая по холлу частую дробь каблучков своих туфель и отзываясь на ходу:
– Я немедленно позвоню ему! Он собирался после каких-то своих дел в Лос-Анджелесе полететь в Европу, но я надеюсь…
Ее голос затерялся в одном из закоулков холла, в то время как СиСи тоже отправился позвонить, чтобы распорядиться дополнительно насчет самолета, на ходу призывая собраться всем минут через десять снова в холле, и вскоре и его голос затих вместе с шагами, поглощенными глубиной коридора второго этажа… Мейсон помолчал, медленно перевел взгляд с Круза на Келли и обратно, и еще медленнее, слишком уж по-мейсоновски растягивая слова, произнес:
– С удовольствием воспользуюсь семейной традицией стремительного разбегания в разные стороны, и тоже на несколько минут покину вас, чтобы через предложенное в приказном порядке время вновь воссоединиться со своей семьей, – он сделал короткую паузу. – Я тоже пойду позвоню, чтобы перенести на другие дни завтрашние деловые встречи.
Мейсон выдержал короткую паузу и, не дождавшись ответа, молча кивнул и вернулся в библиотеку гораздо более легким шагом, чем тем, что был у него, когда он выходил оттуда недавно…
Круз повернулся к Келли и вновь встретился с ней взглядом. Они молчали, и постепенно молчание становилось каким-то острым и бессмысленным. В тот момент, когда Круз понял, что прислушивается в надежде услышать хоть чьи-нибудь шаги, но слышит лишь нарастающее звучание фонтана, он решил перестать молчать:
– Похоже, что София нисколько не испугалась предстоящей встречи с Иден.
Келли слегка прищурилась и спросила странно высоким голосом:
– Ты считаешь, что я испугалась?!
Круз хотел было возразить ей на этот почти выпад, но Келли не дала сказать ему ни слова, и тон ее стал почти обвиняющим:
– Ведь остальным о том, что Иден хочет их видеть, ты сказал совсем с другой интонацией! Одно это что-то да значит, не так ли?! – Келли вопросительно и немного сердито посмотрела на Круза, и тут же будто ответила на собственный вопрос:
– Ну конечно, раз Иден выздоровела, Софии бояться нечего, разве что рецидива при встрече, странно, кстати, что она об этом не подумала. Зато мне как раз есть чего неприятного ожидать, как и тебе, впрочем. Что происходит, Круз? Ты так спокоен, что не похоже, чтобы тебя это особо волновало!
Круз серьезно задумался над ее словами. Он чуть склонил голову и, рассеяно глядя на Келли и в то же время сквозь нее, предположил:
– Может, для меня просто слишком много всего? Слишком многое произошло за последнюю неделю; мне сейчас кажется, что за это время прошел год, а недавно я понял, что всего-то восемь дней назад я поехал искать Иден.
– Поехал искать и нашел?
– Да. И не только ее. Себя – тоже.
– Что ты имеешь в виду? – Келли от удивления забыла тревожиться и сердиться.
– Долгая история, – уклончиво ответил Круз, не испытывая в данный момент желания делиться своими переживаниями и открытиями, – мне бы сейчас с историей Иден и ее выздоровлением разобраться и справиться…
– Так как же это произошло? И что вообще…?
– Я бы предпочел об этом рассказать всем сразу через несколько минут, – деликатно, но решительно прервал Круз вопрос Келли.
– Да, понимаю… Круз… – Келли неловко посмотрела на него, и Крузу вдруг стало немного жаль того, что им приходится держать ответ за то, чего уже нет. Однако это было: чувства, страсть и их общее решение.
– Я готов оказать тебе любую помощь, что в моих силах, – начал было Круз, но на этот раз Келли прервала его:
– А Иден? Кто окажет помощь ей? Она, наверное, по-прежнему сильно, если не еще сильнее, любит тебя! Я очень хорошо помню, как любила тебя Иден, и… – тут Келли заметила, как Круз изменился в лице, и воскликнула, вздрагивая и чуть отступая назад, и тут же поддаваясь в сильнейшем волнении вперед:
– Она что, знает все?! Ты сам сказал ей?!
Круз на долю секунды прикрыл глаза, после чего посмотрел прямо на Келли:
– Иден знает, и давно. Когда я ее нашел, то вскоре понял это, и мне самому не пришлось об этом рассказывать. И на тот момент я… я не знаю, не уверен, смог бы я сказать ей, хватило бы у меня духа, понимаешь?
– Да, понимаю, – совсем уже с другой интонацией ответила Келли. – И после этого знания она хочет меня видеть?! И просит тебя, как я понимаю, ей помочь, раз ты здесь? Что же это происходит, Круз?
Круз задумчиво качнулся несколько раз на носках ботинок, и с едва заметной грустью и куда более заметным сожалением произнес:
– Мне показалось, что еще до нашей недавней встречи с ней она очень много размышляла над всей ситуацией, и по этой или какой-то другой причине ей не нужны стали объяснения, по крайней мере, она у меня ничего не спрашивала. Но… я видел выражение ее лица, когда она увидела нашу с тобой фотографию на пляже… Понимаешь, Келли, может показаться, что я просто поехал за ней, откликнувшись на просьбу о помощи, но все сложнее: у меня такое чувство, что я не столько нашел ее, мне пришлось потерять ее, чтобы найти себя… Странно, да? Но это так: только понимая, что я потерял ее, не потому что она потеряла жизнь или разум, нет, я просто потерял ее, и понимая это, я почему-то обрел себя…
Келли с вернувшейся тревогой и сомнениями взглянула на Круза:
– Похоже, что у меня не будет времени для подобных переосмыслений. Круз, я совсем не чувствую себя готовой для встречи с Иден. Когда была вся та ситуация с Робертом, то мы с ней как никогда были далеки друг от друга; сейчас же, я чувствую, мы можем оказаться еще менее близкими, если такое возможно… Круз, – Келли ахнула, и ее глаза стали еще больше:
– А Иден знает о Роберте…?
Круз в растерянности пожал плечами, припоминая, что Иден ни словом не обмолвилась об этом. Келли коротко вздохнула и вернулась к более на этот момент волновавшей ее теме:
– Не могу поверить и представить, что она может принять мои объяснения…
– А ты хочешь этого? – Мейсон стоял в дверях библиотеки и серьезно смотрел на младшую сестру.
– Что?! – Келли также серьезно посмотрела в ответ.
– Как-то, когда Иден было лет четырнадцать, я помню, как однажды она буквально ворвалась в библиотеку, – Мейсон кивнул назад, в полумрак комнаты за своей спиной, – и стала выбрасывать книги с полок, выкрикивая что-то угрожающее и несвязанное. Я поинтересовался, что это она так отчаянно хочет найти, и кого так стремится выкинуть из своей жизни. Она ответила, продолжая активные поиски, что хочет найти в одной книге, что она здесь видела, самое наимерзейшее слово, полностью соответствующее чудовищному характеру ее младшей сестры. И когда она нашла это слово, то гордо подняла голову и, воинственно настроенная, пошла прочь из библиотеки. На пороге она обернулась и сказала мне: «Мне кажется, Мейсон, что сейчас я ее ненавижу, но на самом деле я ее люблю…»
Пока Мейсон рассказывал, Келли становилась все более грустной, и ее плечи и вовсе поникли, когда она ответила ему:
– Мы могли ссориться по десять раз на дню, и успевать помириться. В детстве все проще, и мы давно не дети.
Мейсон с обычным для него в подобных случаях не особо понятным выражением лица протянул:
– Ну даа… конечно…
Келли не успела ничего на это ответить, а Круз – добавить, прерванные одновременно подошедшими СиСи и Софией. И вновь все с волнением повернулись к Крузу и уже молча стали смотреть на него. На этот раз он не дожидался вопросов, и начал рассказывать, стараясь не отходить слишком в сторону, и в то же время не упускать важные детали. Еще никогда он не ощущал такого взволнованного по нарастанию внимания к своему повествованию. Он говорил, чувствуя, как разделяются чувства тревоги, волнения, радости и возмущения между всеми… Он говорил, ощущая, как дружны и сплочены сейчас между собой все Кепвеллы… Он говорил… И вдруг он начал осознавать, что в какой-то важный момент один из членов семьи выбился из дружного восприятия его рассказа, причем настолько, что и сам Круз был на грани выбивания из колеи, чувствуя, как под давлением вновь возникшего чувства он постепенно перестает вообще думать о том, что говорит, отдав все силы на то, чтобы хоть как-то назвать то, что витало уже минуты три в воздухе взрывоопасной смесью. Тревога? Слишком слабо… Страх или даже ужас? Чересчур просто… Ярость? Нет, не то… Или… И как только Крузу показалось, что он смог словить и узнать и даже назвать не чувство скорее, а состояние, как догадку вспугнул и рассыпал вокруг неотвеченными вопросами в облаке разочарования и досады резко прозвучавший в холле звонок…
***
Звонок красивой трелью прогулялся по лестнице вверх, приглашая к прогулке до холла внизу. Джон с внутренним сожалением оставил Иден и пошел к телефону в нетерпении вернуться к ней немедленно по завершении разговора…
– Да…? Ты предполагаешь или уверен? Не знаю… Сколько таких совпадений было! Но знаешь, ты прав, это ведь линия, которую в свое время должен был проверить Сильвер. Диктуй адрес… Да, я сам проверю как можно скорее…
Джон положил трубку, и стал молча смотреть на нее, погрузившись в мысли… Внешность, возраст и предполагаемые клинические проявления совпадают… В который раз? Сколько раз он ехал то в надежде, то в отчаянии, то в раздражении от предчувствия очередного разочарования? Джон вздохнул. Все равно Иден сегодня возвращается к детям.
– Плохие новости?
Он обернулся к арочному проему, выложенному камнями, привезенными отцом из настоящего грота. Иден встревоженной птицей впорхнула в арку и остановилась на пороге, внимательно вглядываясь в него. Джон почувствовал желание не просто рассказать Иден обо всем, а поделиться и сомнениями, и тревогами, столько участия было в ее глазах. Он чуть пожал плечами и тепло ответил:
– Это пока просто новости, Иден. Очередные новости о моем пропавшем брате Терри. Я так давно его ищу, и так долго не нахожу, что привык относиться к очередным новостям о нем как к испытанию на пути своего поиска. Порой мне кажется, что я никогда не найду его, или найду, чтобы постоять на его могиле, потому что где бы я не искал его, все нити или ведут не к тому человеку, или просто в никуда. С этим трудно смириться, и я продолжаю искать.
Во взгляде Иден вспыхнули искры той особой отдачи и желания помочь и поддержать, что когда-то в начале их совместной работы потрясли и покорили Джона. И то, что на этот раз ее чувства относились к нему, особенно согрело его сердце, и он откликнулся, внешне оставаясь почти невозмутимым, но рванувшимся к Иден всей душой, когда она произнесла:
– Ты, наверное, хочешь проверить, достоверны ли новости? Знаешь, Джон, мне хотелось бы поехать с тобой. А ты? Ты хочешь этого?
Джон быстро кивнул:
– Я понимаю, что ты хочешь вернуться сегодня к детям, и я рад, что нам по пути; как только выясниться главный вопрос, я довезу тебя до Парраса, там мой человек, он сразу увезет тебя к детям, и не позже одиннадцати вечера ты уже приедешь. Обещаю. Иден… Я хочу, чтобы ты поехала со мной и была рядом, не зависимо от любых новостей.
Иден шагнула из природной арки ему навстречу, и на миг показалось, будто женщина, родившая дочь в пещере, сама же и есть дочь пещеры, выпущенная на свободу своих повзрослевших решений. На ее лице появилось выражение глубокой задумчивости, пронизанной светлой грустью, и у Джона невольно вырвалось:
– Очень страшно было во время родов?
Иден с изумлением посмотрела на него, и какое-то время они молча вглядывались друг в друга, оба в поисках своих ответов. Джон понимающе произнес:
– Очень. Да? Это счастье, что Круз был с тобой.
Иден продолжала вглядываться в Джона. Она будто не расслышала его последних слов:
– Да. Было страшно, – ее ресницы дрогнули, и она вышла из своей задумчивости. – Круз нашел ту пещеру, и то, что там произошло, настоящее чудо. Чудеса бывают, Джон. Поверь мне.
– Мне еще никогда не предлагали поверить в чудо, – Джон почувствовал, как голос выдает охватившее его волнение.
– Значит… чудеса уже начались? Кто знает, может вера в чудо само чудо и творит! Джон…
– Да, Иден…?
– С какими чувствами ты обычно едешь проверять новости о брате?
Джон удивленно взглянул на улыбавшуюся ему Иден, и ответил:
– Со всеми, что только возможно представить: с надеждой, грустью, отчаянием, предчувствием пустышки, скукой, раздражением, злостью, нетерпением и даже с обычным интересом.
Теперь уже Иден с удивлением смотрела на Джона:
– И что же, ты ни разу не ездил с верой? Ты ни разу не захотел поверить, что на самом деле найдешь его?
Джон молча смотрел в ответ. Он был потрясен простотой ее вопроса, ответ на который был в самом вопросе. Был он и в Джоне.
– Почему, Джон?
– Потому что мне страшно.
– Это из-за того, что может быть то, чего ты и предположить не можешь, или как раз, потому что ты все можешь предположить, и может быть все, что угодно? – Иден подошла ближе, и Джон ощутил, как ее аромат обвил его нежными волнами, похожими на шелковистые прикосновения.
– Это из-за того, что правда может быть в том, что мне гораздо больше нравится искать его, чем находить. Я найду его, и важная часть моей жизни резко измениться. Я потеряю привычный ритм жизни, и с этим придется не просто мириться и что-то делать; все сложнее. Я не смогу закрыть книгу со словами «и все жили долго и счастливо», ведь я-то знаю, что главные трудности тогда будут впереди.
– Поэтому ты так медлишь? – Иден кивнула в сторону входной двери.
Джон вздохнул. У него появилось вдруг чувство края десятиметровой вышки. Он решительно шагнул к двери и открыл ее перед Иден, пропуская ее вперед, и тут же легким движением придерживая ее за порогом. Она остановилась, а Джон развернулся лицом к фасаду дома, подошел к одному ему известному паруснику и потянулся к нему. Он хотел было привстать на цыпочки, но тут же понял, что теперь это ему ни к чему. Джон сразу почувствовал терпеливо дожидавшийся его все эти годы дорогой и печальный предмет, и потянул к себе книгу за твердый переплет… Ее цвета не поблекли с годами, и «Дункан» все также смело и веря в успех плыл в поисках капитана Гранта. И другой Грант, держа в руках свою боль, стряхнул вместе с накопившейся пылью и отчаяние, и грусть, и предчувствие пустышки, и раздражение, и злость, и нетерпение, и надежду. Осталась вера. Она пролежала над входом в дом его родителей, но ни разу до этот момента он не осмеливался взять ее с собой, потому что убийца был обвинен и наказан, и главное его наказание было в лишении себя веры в лучшее. И тем более веры в чудо. Теперь это изменилось.
Иден почти мечтательно улыбнулась, глядя на книгу, и когда они с Джоном сели в машину, он с нежностью вложил том ей в руки и спросил:
– Эта история тоже чем-то дорога тебе?
Иден, продолжая улыбаться, бережно начала листать мягкие страницы драматических приключений, вызывая в Джоне волны самых разных чувств:
– Мне пересказывал ее в детстве Мейсон, когда я однажды сильно простудилась. Я не могла говорить, так у меня болело горло, и он приходил по вечерам, садился на подоконник и торжественно объявлял краткое содержание очередной главы. Когда у меня через несколько дней появился голос, я первым делом спросила его, почему он мне рассказывает, а не читает саму книгу…
– И почему? – Джон, не дождавшись продолжения ее рассказа, повернулся к Иден, задумчиво разглядывающую одну из страниц книги.
Она подняла на него ставшие почти карими с серым оттенком глаза, и сказала, необычно медленно для ее обычно эмоциональной и живой речи:
– Книга была из любимой коллекции редких изданий папы, но он не делал из этого культа неприкосновенности, с радостью отдавая на время книги тем, кому может доверять. Мейсон объяснил, что отец дал на время книгу сыну одного своего близкого друга, и теперь не может вернуть ее, из-за несчастья, что произошло с семьей этого мальчика…
Джон успел крепко перехватить руль, едва не вырвавший контроль движения у него из рук. У него резко перехватило дыхание, и он потрясенно воскликнул:
– Так моя книга на самом деле из библиотеки твоего отца?! И он назвал моего отца своим другом?! Но я помню и знаю всех друзей своего отца! Я ни разу за свое детство нигде не видел и не встречал твоего отца! И ни разу не слышал, чтобы мой отец хоть как-то упоминал о нем! Иден! Это точно ТА САМАЯ книга?!
Иден, видя необычайное, и оттого, наверное, немало поражающее ее, волнение Джона, поспешила ответить:
– В этом нет никаких сомнений! На книге три метки библиотеки Кепвеллов: на первой и последней страницах, и на странице пятьдесят. Но… я не понимаю, что такого особенного, что наши отцы были знакомы и даже дружны? То есть… это, конечно, волнующая новость, и несколько неожиданная, но чтобы ТАК волноваться… Джон, ты даже в тот день, когда нашли братьев Роччи, не был таким! Что с тобой?
Джон шумно втянул воздух, ворвавшийся в окно машины, которое он только что открыл, и объяснил, коротко поглядывая на Иден, но и стараясь не терять нить дороги:
– Ты говоришь, ничего особенного, что наши отцы были дружны, да? Ты в детстве знала всех, с кем часто общался или дружил твой отец?
Иден улыбнулась, и ее ответ вызвал у Джона ответную улыбку:
– Я скорее знала его врагов, чем друзей. Вот их я точно знала всех до одного! И про них все знала! А что…?
Джон чуть спокойнее ответил:
– У нас в семье было по-другому. Я не знаю, были ли у отца враги, у него были конкуренты, но он предпочитал не говорить об этом. Зато все, что касается его друзей, как близких, так и просто хороших знакомых, было известно всей нашей семье. Был даже специальный огромный альбом «Наши друзья», куда помещались фотографии, заметки о встречах, данные о днях рождениях и важных датах, и где сами друзья часто что-то писали, и даже приносили специально для альбома фото разных событий, газетные врезки про себя и даже вклеивали туда мелкие сувениры… Это был знаменитый далеко за пределами нашей семьи альбом, и туда вписывалось многое, в том числе и то, что бралось у друзей на время с обещаниями вернуть взятое… Я уверяю тебя, там нет не только пометки о коллекционной книге Жюля Верна, но и малейшего намека на твоего отца!
Иден предположила:
– Ты ведь говоришь, что книга большая. Может быть…
Джон остановил ее энергичным отрицанием:
– Когда я остался один, брал ее с собой в корпус во время обучения. Она стала на тот период моим большим книжным другом, принося временное облегчение. Я знаю в ней каждое слово, Иден.
Иден сочувственно смотрела на него, когда Джон в очередной раз повернулся к ней. Она слегка коснулась его руки, вызвав дрожь в кончиках его пальцев, и скорее утвердительно сказала, чем спросила:
– Ты был так одинок?
– Да, – Джон вновь посмотрел на нее, и тоже больше уточнил, чем задал вопрос. – Ты ведь чувствовала то же самое после того, как тебе сказали о смерти твоей мамы?
Иден после кивка и короткой паузы спросила:
– Как ты считаешь, дети все-таки действительно чувствуют, что тот, кого они считали умершим, на самом деле жив? Сколько раз мы видели это во время работы! Или все-таки есть и желание выдавать желаемое за действительное?
Джон понял, что именно она хочет сказать:
– Если ты о том, казалось ли мне, что Терри жив, то да, мне часто так казалось, и я почти уверен и сейчас в том, что он не погиб тогда… У меня сейчас такое странное чувство…
Иден вопросительно посмотрела на него, и теперь у Джона возникло острое желание коснуться ее, и он не удержался… последовал ему… и продолжил:
– Это чувство открытия… Будто все двери, до недавнего времени запертые и даже наглухо заколоченные, распахиваются во мне и перед мной одна за другой, и даже если я порой за одной из дверей нахожу следующую, то и она или открыта, или у меня есть ключ от нее. Это такое удивительное чувство, Иден: открывать дверь, и открывать то, что за дверью, и обнаруживать, что это как две стороны одной медали, и что не бывает запертых дверей, бывает лишь то, что делает их таковыми: страх и вина. И вот теперь, когда многое в моей жизни удивительным образом поменялось, мне кажется, что впереди меня ждет очередное открытие. И что это переплетается не менее удивительным, но таким естественным образом с тобой, с твоей судьбой и с тем, что у тебя впереди тоже встреча, и несмотря на то, что мы в ближайшее время будем с разными людьми, мы будем рядом.
Иден с гораздо большим волнением и воодушевлением, чем когда Джон говорил с ней о возможной дружбе их отцов, отозвалась на его прочувствованные слова:
– Ты можешь найти своего брата…!
– Ты можешь обрести свою сестру… – также взволнованно подхватил Джон.
– Ты предстанешь перед советом для защиты меня и отстаивании моей свободы…
– Ты предстанешь перед своей семьей для ответа им и себе, и будешь защищать свою свободу!
– Тебе, возможно, придется многое изменить в своей дальнейшей жизни!
– Тебе, скорее всего, потребуются силы для того, чтобы не дать слишком влиять прежней твоей жизни на теперешнюю…
– Ты сделаешь выбор!
– Ты предстанешь перед выбором!
Они взглянули друг на друга. И, как совсем недавно, слова перестали быть тем, что позволяет понимать и объяснять: молчание стало глубже объяснения и выше понимания.
Дорога, по которой они все это время мчались, после очередного поворота перетекла с основной трассы, резко состарившись и постепенно с потрескавшегося асфальта войдя и вовсе в сухую грунтовку, проросшую упрямой травой, и спотыкающуюся о ворота со скромной надписью «Клиника Святой Каталины».
Ворота оказались открыты, и они совершенно беспрепятственно въехали, а затем и вошли на территорию больницы, окруженную беспорядочно растущими кустарниками и неравномерно ухоженными цветниками, и окутанную в предполуденную дрему…
В комнате, куда решительно вошел Джон, лицом к ним сидел мужчина с улыбчивым лицом, вполне узнаваемым и в тоже время каким-то не совсем естественным, и через мгновение Иден поняла, в чем дело: Терри выглядел слишком уж похожим на самого себя с фотографии, хотя на сегодняшний день он не должен казаться таким молодым. Иден вздохнула. Она понимала, что при всей вере никакое чудо не поможет брату Джона выздороветь. Но может ли она хотя бы разделить этот миг с Джоном? Это мгновение чуда после стольких поисков? Иден повернулась и внимательно посмотрела на Джона. Джон смотрел на брата и впервые его глаза перестали отливать синевой, расплескивая вокруг в этот момент чистейший цвет морской волны. Он не замечал равнодушного взгляда своего брата. Он не замечал скромной обстановки. Он не замечал своих слез. Он обернулся к Иден и улыбнулся ей сквозь слезы, и подхватил ее в порыве всех своих чувств, и Иден ответила на его объятия и слезы, и лишь через несколько – секунд, минут, часов?! – обнаружила, что в комнате появился еще одни человек. Он, видимо, некоторое время ждал, пока и на него обратят внимание, чтобы он мог наконец-то спросить:
– Кто вы, молодые люди, и что здесь делаете?
Джон отпустил Иден и повернулся к мужчине, облаченному в синий строгий халат. Джон чуть склонил голову, и этот одновременно приветственный и исполненный внутреннего достоинства кивок произвел на мужчину явно благоприятное впечатление, усиливая его последующим представлением:
– Джон Фергал Грант. Надеюсь, что не ошибусь в своем предположении, что вы доктор Шмитт…? В таком случае, приятно познакомиться. Я приехал за своим братом.
© OlGal, 2013
Сообщение отредактировал OlGal: Суббота, 17 августа 2013, 09:39:43
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Вторник, 06 августа 2013, 01:35:12
Иден Кастилио (Четверг, 06 декабря 2012, 00:27:03) писал:
Наверх
Все вполне закономерно. 
Жалко только, что волшебство прервалось звонком телефона. Джон встал перед выбором - Иден или брат. Выбрал брата. Поддерживаю его в этом решении.
Не понимаю, почему сомневались в этом крузиденты в этом фике. 
опять....
