Итак:
Круз медленно повернулся к ней, оставив наконец-то в покое небеса, и с убийственной простотой, пошатнув почву у нее под ногами и не подозревая, похоже, насколько она нуждается сейчас в поддержке, ответил:
– Потому что все участники этой захватывающей истории о тайне газетного интервью мне знакомы лично. Стефан Крауч – мой знакомый и бывший коллега. Но это не все. Я знаю последние новости о нем. Он был убит выстрелом в сердце.
* * *
Сердце Джона таяло от всех этих воспоминаний, несмотря на ту тяжелую ситуацию и настоящую разлуку с Иден. Сейчас он по-особому взглянул на весь незабываемый вечер, находя в нем новые, согревающие душу, взгляды, касания и слова. Он вспомнил, как вернулся за пиджаком… Дверь открылась от одного его прикосновения, и он ступил в комнату, охваченный ожиданием увидеть уснувшую уже Иден, чтобы перестать привычно сдерживать свои эмоции при виде нее, и в то же время жаждущий быть обнаруженным ею, чтобы продолжить то, что в библиотеке он на долгие трогательные мгновения почувствовал исходящим от нее в ответ… Джону хватило нескольких секунд, чтобы привыкнуть к темноте, смягченной сиянием молодой луны, и он увидел сначала пиджак, который, в отличие от его предположений, не был гневно изгнан в какой-нибудь угол, а уютно расположился на спинке кресла. Это его так обрадовало, что он улыбнулся, вслед за чем его душу и вовсе переполнили, выплескиваясь за край, радость и нежность, когда он повернулся и увидел Иден… Он смотрел на нее и чувствовал, насколько тончайшей преградой является рубашка на нем и лунный свет на ней… между ним и безмятежно спящей Иден, изящно склонившей голову к согнутой руке. Она словно танцевала в серебристых лучах и на мгновение замерла, ставя точку в ритме. Почти невесомое покрывало так пленительно обвивало ее изгибы, что Джон чувствовал, будто обнажена не только Иден, но и он сам… Чтобы не сорваться и не переступить черту, он очень медленно взял пиджак и осторожно надел его, перенося чувственное тепло ее тела, таившееся в нем, на свои плечи, и – застегнув верхнюю пуговицу на рубашке. Это было трудно. Невыносимо. Понимая, что впереди может быть разлука, он позволил себе не только налюбоваться той, что окончательно распахнула сегодня в нем сердце, но и вдохнуть ее чарующий аромат, и спящая Иден нежнейшей улыбкой отозвалась на его летящее скольжение по солнечному шелку ее волос… Джон, сохранив эту улыбку в своей душе, уехал на три дня, чтобы навестить ее детей (вдруг им тоже неприятные сюрпризы преподнесли), проверить состояние родительского дома, так и не придумав лучшего места для укрывательства Иден на случай побега, а также побывать на кладбище у родителей и Стэна. Он вернулся на остров, стараясь оберегать и ее, и себя от своего истинного отношения к ней, но испытывая глубочайшее наслаждение от каждого мгновения их редких встреч, и особое, постепенно усиливающееся, состояние возбуждения, восхитительно балансирующее на острие их головокружительно захватывающих словесных эскапад. И лишь тень океана омрачала его почти безоблачное счастье тех дней…
Джону пришлось моментально согнать с лица недопустимые для данной ситуации эмоции, как только он услышал тяжелые шаги за дверью. Он пристально посмотрел на входящего Сильвера, стараясь понять по его виду, в каком тот пребывает состоянии. Недовольство, похоже, усилилось, но и бодрость добавилась. Сильвер вновь расположился в кресле, да еще и с таким видом, будто собрался коротать в нем все утро. Джон подумал, что выкинул бы Сильвера отсюда не с меньшим удовольствием, чем когда-то Крауча. Впрочем, Сильвер, в отличие от того подонка, являлся противником физических воздействий без крайней на то необходимости. Зато по остальным воздействиям он давно побил все рекорды. Правда, на Джона они далеко не все влияли, даже в детстве и юности.
Джон молчал, прекрасно зная, какие чувства его безмолвие вызывает у «старого друга семьи». Сильвер поморщился и с силой грохнул на стол прозрачный пакет, который принес с собой. Джон, немало забавляясь про себя, разглядел в этом пакете все до единого вещественного доказательства «похищения» Иден, которые он со скрупулезной тщательностью и сбалансированной выдумкой разместил в библиотеке, туннеле и на «райском» берегу. Теперь этот давно полюбившийся Иден островок берега их встреч и бесед был ему вдвойне дороже, став еще и берегом их прощания и ее спасения.
Джон слегка приподнял брови. Сильвер сморщился еще больше, пробурчав:
– Мне твоя правота скоро поперек горла встанет. Я поговорил с мистером Гарвером, предоставившем отчет по текущему расследованию. Похоже действительно на похищение: вещи ее все на месте, деньги тоже. Единственное, чего пока понять не могу – почему это вы ее в библиотеке оставили, да еще в комнате рядом с тем самым туннелем, через который ее и прихватил невероятно вовремя подвернувшийся муженек.
– Бывший муж, – хладнокровно поправил Джон, не сомневаясь в последующей за его замечанием реакции.
– Хватит мне во всякую ерунду носом тыкать! У тебя что, других тем для разговора нет? Или ты мне объяснишь, почему так случилось, или проект прикрою, пока она на своем месте не окажется! – Сильвер откинулся на спинку кресла.
– Бывший муж Иден лично знаком со Стефоном Краучем, – Джон, ничуть не задетый угрозой Сильвера, с удовольствием увидел, как тот снова едва не выпрыгнул из кресла, только уже не от злости.
– Что?! – удивление в его глазах сменилось осознанием принятой к сведению информации. – То есть, ты предполагаешь, что после экзекуции, что ты ему устроил, он…
– …решил отомстить мне, поняв, кого именно он травмировал в библиотеке в тот вечер, вероятно, или узнав ее, или уточнив ее имя, а затем построив несложную логическую цепочку, с которой и отправился к Кастилио, – продолжил уверенно Джон.
– Вполне вероятно… – протянул с намеком на сомнение Сильвер, но у Джона ответы были так подогнаны под все возможные вопросы, что он оставил эту реплику без внимания. Зато посчитал нужным и своевременным подчеркнуть:
– Я изначально был против того, чтобы участником эксперимента стал человек, у которого, несмотря на интересующие меня способности, есть хоть какие-то родственники, а в данном случае их столько, что рано или поздно ее бы все равно кто-нибудь попробовал найти.
– Да что ты? Насколько я знаю, никто ее особо не искал, поверили в то, во что хотели верить и живут себе преспокойно. Она могла бы (и надеюсь, еще сможет, когда вернется, если не нарушила договор) каждый год им такие письмена отправлять, а они бы их с благодарностью принимали, да еще бы и радовались, что не мельтешит перед глазами. Такое мое мнение. Знаешь, о чем я подумал, когда отчет наших агентов получил о возможной угрозе поисков со стороны ее семейки, включая, хм… бывшего мужа? А, Джон? Что Иден – очень одинокий человек, и в этом ничем не отличается от других участников твоего высоконаучного и ценного эксперимента.
Джон почувствовал, как последняя фраза его собеседника своей проницательностью пробила его сердце, с потрясающей точностью пригвоздив к месту. Позволив себе секундную паузу, чтобы справиться с чувствами, Джон предпочел честно ответить:
– Это было одним из первых, что я подумал о ней, когда мы познакомились. Только, и только поэтому я согласился, взвесив все за и против, после выздоровления пригласить ее для участия в проекте на остров.
– Не понял, – Сильвер нахмурился.
– Я хотел, чтобы ее искали. Хотел, чтобы она знала это, и тогда бы ее способности раскрылись в полной мере, просто потому что она находилась бы на сильной волне с тем… с теми, кто ее ищет. Но я не просто подписал с ней договор, я пообещал ей, что она станет свободной после выполнения программы. Но ты и остальной совет изменили все условия, поставив меня перед фактами, в том числе и перед тем, что раз ее никто не рвется искать, попробовать воздействовать этой негативной информацией, которая, к сожалению, дала свои результаты.
Сильвер разозлился:
– Кто тебя спрашивает! И про то, что она участвует в эксперименте, было и без твоего согласия решено! И не твоего ума дело – почему! А негативное информационное воздействие… Мы подстраховали твой же эксперимент!
– Ценой лжи и боли! – Джон и не собирался контролировать себя, зная, как потемнели сейчас его глаза.
– Не такая уж и боль, учитывая, что ты с непонятным мне до сих пор научным обоснованием отсортировывал фотографии, что вручал ей, упорно игнорируя те, на которых Кастилио демонстрирует высший пилотаж своего сексуального мастерства! Если бы она видела регулярно сей калейдоскоп, может, двинула бы муженьку при встрече как следует, и никакого похищения не состоялось бы вовсе. И вообще… Каждый участник рано или поздно покидает проект, и живет себе распрекрасно на заработанные деньги, а некоторые еще и за добавкой в эксперимент возвращаются! Но никто еще не нарушал договор, от прерывания которого может пострадать эксперимент! – Сильвер, похоже, еще больше терял контроль.
– Никогда мне еще не приказывали убить человека, пусть даже и планирующего похитить одного из участников эксперимента! – Джон вызывающе посмотрел на окончательно разозлившегося Сильвера.
– А-а, я и забыл! Ты же не убийца! Твой очередной пунктик несчастного сумасшедшего ученого! Что-то я подзабыл, Джонни, спрашивал ли я тебя о том, каково это – стать убийцей всей своей семьи из-за мимоходной лжи? Твой отец так гордился тобой, что порой забывал про старших братьев, тем более, что Стэн был не так спортивен, как ты, а Терри – не так умен. Я помню, как он сидел рядом со мной, раздуваясь от гордости за тебя, в то время как ты смело и ясно ответил на весь зал на вопрос, что, по-твоему, главное для парня… «Мужество. Достоинство. Честь.» Каким солнечным и способным мальчишкой ты был! Но как же ты любил приврать! Отец так хотел искоренить этот твой единственный недостаток, что пользовался любой ситуацией, чтобы тебя поймать на лжи и разоблачить. Только так, он считал, можно тебя исправить. Он заплатил за это своей жизнью и жизнью своей семьи. Ты убийца, Джонни, и если придется, ты убьешь... снова.
Джон посмотрел на Сильвера, окончательно выпустившего весь свой паровой запас, и отточено выговаривая каждую букву, произнес:
– Ты лжец. Ты хуже убийцы.
Сильвер несколько секунд разглядывал Джона, а затем смачно расхохотался, откинув голову назад. Он махнул рукой, успокаиваясь, и спросил:
– Ну, и где я прокололся?
Джон презрительно хмыкнул, решив сделать акцент лишь на втором «проколе», тем более, что первый был до того, как Сильвер покидал комнату:
– На участниках, вольно разгуливающих на свободе, деликатно молчащих об экспериментах и островах, где они проходят, и готовых вновь предоставить свои способности любому заинтересованному лицу. Я прекрасно знаю, что все участники с моего острова по истечении срока договора отправляются жить в другие страны и даже на другие континенты без права возвращения и проживания в Штатах.
Сильвер вздохнул:
– Знаешь, Джон, иногда я все-таки жалею, что предложил твою кандидатуру нашей организации. Что-то мне подсказывает, что ты слишком себе на уме.
– А мне что-то подсказывает, что ты сюда не столько расследовать похищение прибыл, сколько подловить меня на чем-то, и если я пойму – на чем, ты узнаешь об этом первым. А если это что-то, что угрожает разоблачением моим предполагаемым тайным планам, то у тебя будет прекрасная возможность на практике подтвердить или опровергнуть свой тезис обо мне как о потенциальном убийце, – Джон постепенно перевел презрение в высокомерие, и с удовлетворением увидел, как Сильвер повелся и на этот сложный ход.
– Умничать изволите, мистер Копперфильд? За дураков всех считаешь? Да если бы ты что-то скрывал, я бы в два счета это вычислил. Твои краснеющие уши легендой когда-то были. В узких кругах, конечно… В общем, я свою миссию выполнил, теперь твоя очередь: жду в течении трех часов от тебя психологического и прочего портретов твоей похищенной беглянки.
Джон, необычайно довольный результатом разговора, в котором он столь виртуозно переплел правду и ложь, мысленно поздравил себя заодно с тем, что уши перестали выдавать его, и молча пошел к выходу, но не для того, чтобы сразу отправиться в другой кабинет выполнять поручение. Сначала – свидание.
– Постой-ка, мальчик мой! А есть, по-твоему, кто-нибудь хуже лжеца? – Сильвер с интересом смотрел на него.
Джон ответил, прежде чем захлопнуть за собой дверь:
– О, да. Лживый убийца.
* * *
– Убийца? Джон?! – Иден потрясенно смотрела на Круза – Ты его совсем не знаешь, и с такой легкостью обвиняешь в страшном преступлении!
– А ты можешь сказать, что настолько хорошо его знаешь, чтобы с не меньшей легкостью утверждать обратное? – Круз не ожидал, что чувство ревности настолько захлестнет его, что он практически перестанет соображать, о чем говорит.
Он замолчал и постарался взять себя в руки, в отчаянии понимая, что он за последние несколько минут совершенно забыл о чувствах Иден, о том, что на самом деле он хотел спросить, о чем сказать, и как утешить. Видел ведь, как она расстроена всей историей про интервью, понимал, что у нее может быть желание высказаться о том, что происходило на острове, но нет, повелся на поводу своих переживаний! Таким отношением он никогда не сможет вызвать у нее хотя бы намек на доверие!
– Так. Не обращай внимания на мои необоснованные обвинения. Забудь. – он нервно провел руками по волосам. – Гораздо важнее другое.
Иден, продолжавшая смотреть на него с сердитым удивлением, уточнила:
– Что, например?
– Цель нашей поездки. Твоя безопасность. Твой вопрос, что ты задала мне, и на который я хочу еще раз ответить, но и свой задать тоже хочу, – твердо сказал Круз, с некоторым облегчением видя, что Иден чуть смягчилась.
Слегка приободрившись, Круз продолжил:
– Так вот, никакого интервью не было, никто из твоих родных о тебе так не думает, и я уверен в том, что они будут счастливы видеть тебя, и надеюсь, что однажды так и случиться. Я очень, очень сочувствую тебе, Иден, тому, что ты могла пережить, когда прочла все это, и я думаю, что у тебя были причины поверить во все это. А Крауча… не подозревал, что он на такое способен, и я прекрасно понимаю Джона, если он его не просто уволил, но и ударил; я бы тоже не удержался… Иден… тебе было очень плохо, Иден?
Круз подумал, что спрашивает ее не только о той ситуации, но и вообще обо всем времени, что они не виделись. У него возникло ощущение, что Иден тоже это поняла, и когда она ответила, его догадка подтвердилась.
– Вообще-то далеко не всегда. Но иногда – почти невыносимо. Мне повезло, потому что когда было особенно плохо и трудно, рядом часто оказывался человек, который мог поддержать меня. Теперь я начинаю понимать, что именно так и происходило, – медленно сказала Иден, глядя Крузу в глаза. – Ты не представляешь, как мне тогда хотелось, чтобы вместо Джона рядом был ты, Круз! Как я иногда ненавидела его за то, что он – не ты! Но… похоже, его это не слишком волновало. Он обладает потрясающей способностью оказываться рядом в трудную минуту, ничего не требуя взамен.
Круз, несмотря на острую боль, которую он испытывал от ее слов, и растущие подозрения, что между Иден и Джоном была-таки связь, проговорил:
– Возможно, что так и было, и лучшее доказательство этому – его помощь в твоем побеге. Но… Иден, ведь ты, наверное, попросила о помощи, потому что была по сути пленницей на острове. Разве… разве сам Джон не имеет отношение к тому, что ты оказалась там?
Иден не торопилась отвечать, пристально глядя на него, и от этого взгляда ему стало до промозглости неуютно. Она подняла голову, посмотрела на тающие в предутреннем небе звезды, и спросила несколько отстраненным тоном:
– Разве не пора ехать? Стоит ли подвергать риску побег и задействованных в нем людей, тратя драгоценное время на запоздалые вопросы?
Круз ощутил, насколько быстро боль вытесняют страх и подозрительная ревность. Он вновь потерял контроль над собой, не успев сдержать вопрос, уже задавая который, он понимал, что напрасно делает это, теряя, пропуская сквозь пальцы хрупкую надежду на ниточку доверия, и все-таки спрашивает, не в силах остановиться:
– Он что, вынудил тебя жить с ним?!
– Что-о?!
Иден изумленно застыла, и ее глаза, еще несколько секунд назад будто вобравшие в себя мягкие оттенки отсиненного неба, мгновенно вспыхнули гневом:
– Убийство, принудительные сексуальные связи… В чем еще ты планируешь его обвинить? В развратных действиях? Или в хранении наркотиков? Ах, да, как это я забыла об уже совершенном им преступлении – организации побега! Надеюсь, то, что ты его соучастник, позволит тебе хотя бы здесь оправдать Джона!
– Иден… – Круз на секунду прикрыл глаза. – Иден, прости меня. Но я не знал, что еще подумать, заметив, КАК он смотрит на тебя. А раз ты решила сбежать, то ты… Я предположил, что между вами что-то есть, но если бы все было взаимно и абсолютно добровольно, тогда бы ты попросила о помощи самого Джона, а не меня, и я… я просто не знаю, что еще тут можно предположить.
Иден с новым потрясением смотрела на него:
– Между мной и Джоном?! Даже если бы… Нет, это невозможно! И не только со мной! Вообще ни с кем!
Круз, в свою очередь, удивленный горячностью ее ответа, недоуменно спросил, забыв на секунду даже о своей ревности:
– Что тут может быть невозможного?
– Он… – Иден прикусила губу.
– Что он…? Он ясно дал понять своим поведением, что готов бороться за тебя! Маловероятно для мужчины, который несерьезно относится к женщине или ни на что не рассчитывает!
– Он… – Иден вновь остановилась, как будто не считая себя вправе, или даже необходимым говорить о том, что она что-то знает о Джоне, а затем решительно продолжила. – Неужели мы никуда не поедем, пока не проясним все твои подозрения, связанные с Джоном? Он что, вдруг стал единственной проблемой, разрешив которую, все встанет на свои места? Даже если бы это было так, то, учитывая, насколько Джон скрытный, мы рискуем здесь на год остаться, чтобы разобраться в нем! А вообще, знаешь, ты прав – и я это, как никогда ясно, понимаю сейчас – Джон действительно борется за меня. Он делает это с первой нашей встречи. Но уже тогда он боролся за меня не против кого-то, он боролся за меня ВМЕСТЕ СО МНОЙ!
Круз, не в состоянии окончить этот разговор, в который раз уже не сдержался:
– И что же? Он победил?
Иден посмотрела на него так, что Крузу показалось: еще секунда – и она ударит его. Он почти хотел этого. Иден звенящим голосом ответила:
– Да. Он победил. Мою болезнь.
Лучше бы она ударила его. Иден отвернулась и решительно пошла к машине.
Круз, проклиная себя за ревнивую несдержанность и неоправданные, особенно в его случае, нападки, с такой досадливой силой дернул себя за ухо, что чуть не порвал его, забыв про серьгу. Это немного привело его в чувство. Он дал себе трехминутную паузу, чтобы немного успокоиться и, решив для себя, какой линии в разговорах и поведении он постарается держаться в дальнейшем, пошел к машине следом за Иден.
© OlGal, 2013
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
0
Последние сообщения
Пятница, 26 апреля 2013, 15:01:58
Цитата
создал сам и сам виноват. То какой выбор сделал Круз вначале линии мне не понятно и не приятно, особенно как это обставили.
поняли и поддержали стремление Иден.
Наверх
Можно поискать для нее оправданий, если постараться, но для меня она все равно поступила плохо 
