Разбегающаяся вселенная

К 12 выкладке неответственные Джойс вспомнили, что неплохо бы указать свою бету... Наша бета - Крошка.ru!
Простите, что не сделали этого раньше!

12

По залам бесшумно скользили униформы - уборщицы наводили последний лоск, полицейские в очередной раз проверяли системы безопасности. Через три часа безмолвие сменится приглушенно-оживленным говором, негромкими восклицаниями, горячим шепотом восторга. Через три часа верхний свет приглушат, и через динамики польется музыка – одновременно ритмичная и расслабляющая, безыскусная и вдруг развертывающая краткую, драматичную историю, которая тут же растворяется в мягком без нежности и четком без напряженности лейтмотиве.

-Если ты не прибавишь скорость, мы опоздаем.
Шоколадный мустанг с открытым верхом скользил по вечерней облитой дождём магистрали.
- Если увеличить скорость, то мы успеем. Но только не туда, куда ты стремишься.
- Откуда ты знаешь?
Раздался щелчок, Лиса зажала в пальцах замок ремня безопасности.
- Никогда бы не подумала, что благоразумие - твой стиль.
- Не знал, что бессмысленный риск - твой.
Город остался позади, теперь вокруг них расстилалась невадская пустыня.
- Риск бывает бессмысленным, но не бывает пустым. Это, - она пожала плечами, - как игра в казино. Ты выигрываешь или проигрываешь, но ты в любом случае получаешь то, за чем пришел.
- Не все ходят в казино за одним и тем же. И, кроме того, я не люблю искушать судьбу без веских на то оснований.
- Ты веришь в судьбу?
- Нет, - не меняя выражения лица, отозвался он после секундной паузы. - А ты?
- Только смерть превращает жизнь в судьбу, - с наигранной выразительностью, через которую, впрочем, пробивалось что-то другое, ответила она.
И разжала пальцы, замок взлетел вверх
- Первая цитата Макалистера?
- Почти.
Она спокойно откинулась назад.
- Роберт, если тебе есть, что терять, я не огорчусь, что опоздала к открытию.
Равнодушно проговорила она.
Роберт не ответил.
Через минуту стрелка спидометра качнулась –очертания струившегося пустынного пейзажа утратили четкость. Лиса смотрела на приборы; когда стрелка достигла 120 миль в час, она отвела взгляд.

Последний вопрос последнего интервью перед открытием. Красная ленточка, усталые улыбки организаторов, щелканье фотокамер.
- Полотна размещались не в хронологическом порядке и не по периодам, и даже не по жанрам. О чем же рассказывает ваш подход к компоновке материала? Какова концепция?
Секундная пауза, вспышки камер.
- Ответ нужно искать в письмах Ван-Гога и в письмах Ван-Гогу. В его дневниках и статьях. Но лучше будет, если вам ответят сами полотна. Сегодня вечером, через, - намеренно театральный взгляд на часы, - через два с половиной часа.

Стрелка, подрагивая, замерла на отметке 130.
В боковое зеркало он видел лицо Лисы. Прислонилась головой к раме окна, взгляд светлых глаз устремлен на проносящийся пейзаж. Обычно уверенно-дерзкие линии вокруг рта смягчились, на лице - усталая, задумчивая печаль. Он уже видел ее такой. Он снова услышал ее голос, увидел ту, их общую, дорогу, ещё полную неотнятой надежды... Роберт невольно крепче перехватил руль, пытаясь движением отменить только что мелькнувшие мысли. Но одна осталось и только стала крепче: женщина, сидевшая возле него, кем бы она ни была, все еще пыталась сбежать.
Кем бы она ни была…
Кем она была? Копией, подделкой, ожившей болезнью? Частью Иден? Какой? Безнадежный, замкнутый круг, начинающийся с сухой формулировки в истории болезни и заканчивающийся ею. Не Иден. Так думать проще всего.
Приближался поворот – стоило бы снизить скорость, мелькнуло в сознании, когда он уже срезал его.
Но разве можно верить в это, когда она смотрит на него глазами Иден, улыбается ее улыбкой, если в ней повторяются ее страхи и желания, даже ее вкусы, ее мечты. Как не думать об Иден, когда она смотрит на него ее глазами? И- разве до той ночи, когда он застал Лису у себя дома с Алым Сердцем Пустыни в руках, это легче ему удавалось?! Разве он вообще когда-нибудь мог справиться с этой задачей: не думать о ней?
Перекресток – белоснежная молния вылетевшего справа и умчавшегося роллс-ройса.
Кем нужно быть, чтобы после той встречи семь лет назад на пляже у ее дома пять лет пытаться забыть ее, потом почти вернуть (только для того, чтобы узнать, что он опоздал ровно на пять лет, и что винить - кроме себя самого - некого), вновь безнадежно потерять и сейчас, два года спустя, осознать, что эти годы снова ничего не изменили? Кем нужно для этого быть- Робертом Барром? Робертом Парризи? Круглым идиотом?
Язвительность - единственное, знал он по опыту, что помогало притупить так и не присмиревшее ощущение потери - вдруг отступила, едва он коснулся попытки осознать, чем эти два года стали для нее. Ответ был недалеко - их разделяли 2 ярда.
Лиса что-то говорила - он заставил себя понять ее вопрос. На нее он не смотрел.
- … если на спидометре больше 140, а в полумиле от тебя бензовоз, о чем ты подумаешь?
- О тормозной колодке, - сухо ответил он.
- А если за рулем не ты?

Последнее полотно - итог выставки. Автопортрет. Зима в подобранных красках, зима в словно тронутом вьюгой фоне холста. Зима - но не холод - в темных, проницательных глазах усталого, немолодого человека. Итог? Завершение.
Стук торопливо заканчивающих оформление входа рабочих.

- Я не передаю контроль никому - ни в крупных, ни в мелких делах.
- От катастроф это тебя не уберегло.

Впереди возникли очертания железнодорожного переезда. Роберт включил дополнительные фары - мощный луч света теперь освещал шоссе на несколько десятков футов.
- Ты не настолько таинственен, как думаешь.
- Ты не так бесстрашна, какой хочешь казаться.
- Мне нечего опасаться, - шевельнула она плечом и, кидая взгляд на спидометр, добавила, - кроме монотонности.
- Мне есть что скрывать,- усмехнулся он.
Лиса неожиданно внимательно взглянула на него. Готовый, иронично- беспечный ответ замер у нее на губах почти неожиданно для нее самой.
- Тебе не слишком это удается, - повторила она его фразу и его интонацию с той ночи, когда он помог ей избежать ареста
- Что ты обо мне знаешь?- невольно и с той механичностью, с какой задают вопрос, о котором наверняка пожалеют прежде, чем выговорят его, спросил он.
Лиса несколько секунд молчала. Ветер бросал ей в лицо пряди волос, доска приборов заливала мустанг фантастически ирреальным отсветом. Это, наверное, и помогло ей - как накануне шампанское. Она заговорила:
- Ты обманываешь себя, вполне успешно… Ты изменил свою жизнь, и играешь выбранную тобой роль. Тебе иногда почти удается заставить себя поверить, что тебе есть что терять. Но на самом деле…- она остро взглянула на спидометр, он показывал 170 миль в час, - это давно уже неправда.

- Доехали.
Он распахнул дверцу.

Пористая резина под ногами сменилась сначала асфальтом подъездной дорожки, затем ковровым покрытием ступенек и наконец деревянным паркетом холла. Четкие, звучные удары каблуков - шесть, нет, наверное, восемь шагов до дивана.
Лиса приоткрыла сумочку и нашарила саше с капсулой. Руки подрагивали, но она знала, дело не в нервном напряжении. Напротив, ею овладело ощущение полусна, или нет, скорее, удивления. Оливково-зеленый цвет обивки дивана - она несколько секунд не сводила с него глаз, словно каждый перелив оттенка и каждая царапинка на широких подлокотниках черного дерева были слишком реалистичны, чтобы быть реальными. Так и есть - вот и холл заливает слишком яркий, чересчур прозрачный свет. От него кружится голова, хочется ухватиться за что-нибудь или наоборот, разжать пальцы... Сейчас они держатся за твердую продолговатость капсулы. Давно, давно пора было принять ее!
Она подняла глаза - только что получивший от клерка ключи Роберт обернулся навстречу ее взгляду.
Капсула бесшумно упала на дно сумочки.

- До выставки еще два часа. Успеем поужинать.

Его номер был первым от поворота.
- Встретимся за ужином.
Лиса окликнула его, уже когда он шагнул в номер.
- Роберт…
Она смотрела на него, беспечно и чуть загадочно улыбалась.
- Я надену своё лучшее платье.

Опустив бокал на стол, Лиса поймала оцениваюший взгляд Роберта.
- Тебе не кажется, что ты выпила достаточно?
Она склонила голову, делая вид, что обдумывает его слова. Взмахнула рукой, призывая официанта - её медовые локоны, подсвеченные неярким светом плавающей свечи, нежно опускались на плечи, черной шёлк вечернего платья заливал фигуру серым блеском.
- Одна бутылка Veuve Clicquot 1985 года.
Роберт жестом остановил захлопнувшего блокнот официанта.
- Нет. Dom Perignon, 1966 года.
Официант - смуглый, черноглазый мексиканец (Лиса на миг остановила на нем взгляд) выжидающе застыл у столика, ожидая уточнений, с нейтрально-вежливым видом кивнул и бесшумно отошел. Лиса положила подбородок на сплетенные пальцы рук, с любопытством глядя на Роберта.
- Для человека, который считает, что двух бокалов достаточно на вечер, ты хорошо разбираешься в винной карте.
- Излишества не утончают вкус, скорее, наоборот.
- Почему Dom Perignon?
- У этого шампанского особый аромат.
Лиса кивнула, откинулась на спинку кресла, не отводя взгляда.
- Аромат отчаяния и адреналина, - медленно проговорила она,- смерти, одиночества и страсти. Что будешь на горячее?

Она с интересом смотрела, как он отпил шампанское. Не отставляя бокала, внимательно взглянул на нее. Лиса подняла брови, приглашая его заговорить.
- Когда ты успела попробовать его?
- Dom Perignon?
Он отрицательно качнул головой.
- Нет. Аромат отчаяния и адреналина, смерти, одиночества, - Лиса на секунду опустила глаза, следя за умирающей пеной пузырьков, - и страсти.
- Я не помню. Но распознать его несложно. Забавно, да? - она небрежно подняла бокал на свет, - "Память - самое страшное из наших проклятий" - это и есть первая цитата Малькольма. Знаешь, - она усмехнулась - уголки губ слабо дрогнули, - как много я бы отдала, чтобы оно пало на меня?
- Ты не веришь, что память может им стать?
- Я знаю, чем может стать ее отсутствие.
Резко поднесла бокал к губам - допила шампанское.
- С тех пор, как очнулась в клинике, я прочитала три книги. Одной из них стала "Алиса". Тогда-то я и поняла: амнезия - это падение в кроличью нору. Бесконечное, бесшумное, безнадежное и неостановимое. Мне не за что ухватиться, и нечем осветить тьму вокруг. Я, - она коротко рассмеялась, внимательно разглядывая, как играет свет на граненых боках раскачивавшегося бокала - я даже себя не вижу. А ты?
Она вдруг резко подняла голову и взглянула на него.
- Может быть, я и есть Иден?
- Нет.
- И тебе жаль…
Он чуть помедлил до ответа.
- Нет.
Она почти сразу отвела глаза. С несдержанной грацией поднялась, небрежно взяла из вазы фруктов мандарин и, на ходу очищая его, прошла к балюстраде, опоясывавшей выходящую на гладь озера веранду ресторана. Положила очищенный мандарин на балюстраду и, опершись на нее обеими руками, обернулась к поднявшемуся из-за столика Роберту. Скользнула по нему насмешливым взглядом, в котором, Роберт заметил, посверкивало что-то новое: холодная лихорадка, сродни той, что в мустанге побуждала ее увеличить скорость. Как будто вновь у нее перед глазами подрагивала стрелка спидометра…
Неприметно им овладело то же настроение, что и Лисой. Это началось еще раньше, в машине, когда он отпустил педаль газа. Сейчас это было больше, чем смесь отчаяния, адреналина и риска; словно где-то перемкнуло регистр восприятия, и вот, концентрированное, терпкое, опьяняющее без алкоголя безумие этого вечера вдруг стало казаться почти нормальным. Или единственно настоящим. Возможно, в этот миг он понял о стоящей напротив него, запертой в фантастичности своего существования, женщине больше, чем за все эти дни. Если это вообще можно было назвать пониманием. Узнаванием это тоже не было. Не было и знакомством.
Он еще ни разу мысленно не назвал ее "Иден", словно, сделать это, значило как-то обокрасть обеих. Каждая встреча с ней оставляла неуловимое, едва приметное, необъяснимое и тем не менее упорно пропитывавшее мысли послевкусие предательства. По отношению к кому? К Иден? Себе самому? Лисе?
Он заставил себя подходить к ней размеренно.
Она сменила позу, когда он был в двух шагах, и теперь смотрела на неподвижное озеро внизу. В нем отражались заполнившее все небо сверкающие искринки звезд.
- Если не поспешим, все же опоздаем на выставку, - заметил он, кладя руку на перила возле нее.
Она обернула к нему смеющееся лицо.
- С чего ты взял, что мы уже на нее не опоздали? Нет, не смотри на часы.
Она легким, подчеркнуто свободным жестом, дернула вниз его манжет, закрывая запястье с циферблатом.
- Я о другом. Ты говорил, что мы можем разбиться. Вдруг… - она вновь взглянула на него с шальным любопытством, и Роберт ощутил тревожно- сочный аромат только что очищенного мандарина. - Вдруг мы не доехали? Твой мустанг столкнулся с бензовозом, тормозная колодка не сработала, и теперь все это - ресторан, Dom Perignon, небо, - она вскинула голову, - без неоновых огней и выставка Ван-Гога, этот мандарин: только иллюзия?
Он взял с перил мандарин, отломил дольку и протянул ей.
- Это не фантом.
Лиса бросила на него короткий, пренебрежительно-сожалеющий взгляд.
- Не все можно попробовать на вкус, - с небрежным изяществом усевшись на перила, она выхватила у него из рук дольку. – И потом, самого главного это не доказывает.
Внезапным легким движением она перекинула ноги через перила и, поднявшись, шагнула на узкую ленточку каменного бордюра. Заливисто рассмеялась.
Посмотрела на него.
- Ну? Что ты сейчас сделаешь? Что… Встанешь рядом, попытаешься отговорить меня, прыгнешь следом? Вместе со мной прыгнешь? Чем ты меня удивишь?
Резко умолкнув и отвернувшись, она разжала пальцы. Несколько секунд следила за падением дольки в озеро тридцатью футами ниже ресторанной площадки.
- Теперь мандарин стал реальнее?- нарушил молчание Роберт.
Она медленно взглянула на него. Сняла с перил и левую руку (он едва успех перехватить собственное безотчетное движение вперед) и стояла так, безотрывно глядя на него.
- Что такое реальность?
Шли секунды. Мерцала заключенная в неширокое озеро россыпь звезд. Громче пульсировала в висках кровь.
- Этот вечер, - размеренно заговорил Роберт, облокачиваясь на балюстраду, - Dom Perignon, небо, - он поднял голову, жестом приглашая ее сделать то же самое, - без неоновых огней и выставка Ван-Гога, - он замолчал, подчеркнуто отодвинулся подальше от нее, замечая, как доверчивее стала ее поза, напряженнее ожидание в сплетенных руках, и тихо добавил: - ты.
Что-то дрогнуло в ее глазах, внезапно ставших чуть слишком блестящими, словно на миг распался сковавший этот вечер тугой обруч. Как будто она хотела и не решалась спросить: «а ты?».
Роберт не двигался, пока ее рука вновь не легла на перила.
- Пора признать, Роберт, - она попыталась рассмеяться, неудачно. - Наша жизнь… твоя жизнь и моя- всего лишь игра.
Он протянул ей руку – не касаясь, просто предлагая.
- И она еще продолжается, Лиса.
Она взглянула на него и не отводила глаз, пока, охватив ее за талию, он снимал ее с бордюра. По эту сторону балюстрады она не сразу шагнула прочь. Еще с миг ее рука легко упиралась ему в грудь -там, где плотная ткань пиджака переходила в тонкую рубашки. Она вдруг легко улыбнулась, осознав, что со стороны это походит на первую позицию для танца.
Отступила на шаг, отнимая у него уверенность в том, что она больше не над пропастью.
- Знать бы… кто дергает за ниточки.

У входа в Art of Heart заканчивали прикреплять подсвеченную иллюминацией фразу Ремарка: «Есть у Ван-Гога одно полотно, за которое я отдал бы месяц жизни».
- Интересно, какое полотно? - кинул через плечо спускающийся с лестницы рабочий.
- Интересно, какой месяц, - отозвался другой, закрепляя последний шуруп.

Сообщение отредактировал Нойс: Вторник, 30 декабря 2014, 22:46:58

Читать - невероятно интересно, но при этом сюжет здесь для меня не самое главное. Больше всего наслаждаюсь тем, как написано.
Джой, Нойс, спасибо вам большое за то, что находите время и не бросаете писать.
P.S. Ещё очень надеюсь на продолжение "Конца вечности".

Так нравится мне эта парочка, не смотря на всю противоречивость их отношений. Просто болею за них.
Нойс, Джой спасибо за новую главу. Как всегда все на высшем уровне, диологи, описание эмоций. Очень много прописано разных деталей, позволяющих четко представить картинку происходящего. Читается легко, на одном дыхании и хочется еще и еще.

А для меня они тут больше чем пара Лиса - Роберт.
Девочки, подробный отзыв сейчас вряд ли выдам, необходимо время, чтобы эмоции упорядочились.
Но если кратко, то некоторые моменты( особенно в мыслях Роба) тронули до слез, плюс увидела четко обозначенную разницу между Крузом и Робертом в плане отношения к любимой женщине.
Ну и подписываюсь под восторгами по поводу стиля, вы просто молодчинки, здорово написано!

Цитата

Не поняла эту фразу. Имеется ввиду, что несмотря ни на что внутри него живет мечта о шансе соединиться с Иден рано или поздно?

Цитата

Ещё одна пикировка. Не много ли их за такой короткий период встреч? В сериале Роберт не показался мне любителем повыпендриваться перед кем-либо, в том числе и в остроумии.
Лису здесь очень жалко: для меня это скорее не характерно, учитывая, что я её не люблю (как "персонажа"), а здесь она ещё и физически отдельная от Иден героиня. Её состояние напоминает невроз. Она инстинктивно ищет психологическую помощь в Роберте, который ей явно сильно нравится, и память о любви к которому сохранена на "отломанной половине жёсткого диска" в виде "куска голограммы" (это уже моё предположение на основе ощущений): ей хочется его любви, нежности, но именно этого он ей дать не может (во всяком случае - пока) - ведь для него она - непонятная "близняшка" Иден, а не сама "ундина".
Тут недавно попались на глаза ролики на YouTube, про малышей в домах малютки - тяжёлый осадок на сердце. И вдруг при чтении возникло несколько похожее ощущении: Лиса как брошенный, никому не нужный ребёнок, мучительно мечтающий, ждущий свою маму

Цитата

Сообщение отредактировал Livija: Среда, 31 декабря 2014, 20:33:28

Спасибо за главу. Хотелось бы на многих моментах остановиться, но не знаю на каких именно лучше это сделать. Очень тронули мысли-рассуждения о Иден и Лисе и о том, как он узнает в Лисе Иден, а может ту Иден, те качества в ней, которые любил в Иден. И все жду, когда же Роберт и Иден встретятся. Как Иден сейчас отреагирует на Роберта?

Эль (Среда, 31 декабря 2014, 14:32:10) писал:

Эль, спасибо за такой новогодний подарок!

Alleks (Среда, 31 декабря 2014, 15:04:46) писал:

Аlleks, спасибо большое! Такие комментарии вдохновляют писать дальше!

Happiness, огромное спасибо за комментарий! Очень и очень рады, что тебе все нравится! Фраза "нужно упорядочить эмоции" после главы уже ценна сама по себе!