А насчёт Атоса: там ведь все дело в чести. В то время ведь любой косой взгляд, любое неловкое движение или слово воспринималось как оскорбление и посягательство на честь, которые можно было смыть только кровью. Причём, это было посягательством на честь не просто конкретного человека, а на всю фамилию. Тот кто не пытался смыть оскорбление кровью, позорил не только себя, но и всю свою семью. А тут происходит такое: Атос понимает, что он дал своё имя клейменной воровке (почему он решил, что миледи была именно воровкой, а не проституткой - непонятно: клеймили же и тех и других, ну да ладно), то есть он, дворянин до кончика костей, опозорил не только себя, но и весь свой род до седьмого там или тринадцатого колена.
Не мудрено, что он съехал с катушек. К этому добавляется чувство бесконечной брезгливости - в те времена дворяне могли на своих землях казнить и миловать, это было их привилегией, но воровать было позором, с ворами они соприкасались только во время лицезрения публичных экзекуций и кроме чувства омерзения они ничего не вызывали, а тут воровка делит с ним постель и носит его имя. То, что к ворам благородные люди тех времён испытывали только отвращение показано также реакцией д’Артаньяна, который шарахается от ужаса при упоминании Атосом о лилии и который понимает, в какую безвыходную и позорную ситуацию попал его друг. Атос по нравам того времени пытается смыть оскорбление кровью, убив ту, которая опозорила его имя и его род. Но этого ему оказывается недостаточно, чтобы восстановить поруганную честь. Атос не считает больше себя достойным имени де Ля Феров, он порывает все связи с прошлым и уходит, как бы мы сказали сейчас, в армию простым солдатом, даже не рассчитывая больше вернуться в родное поместье и отрекаясь от своего опозоренного имени. Но воспоминания все равно преследуют его и чтобы их заглушить, он пристрастился к зелёному змию. Не будь встречи с д’Артаньяном и последующего развития событий, он так бы и сложил где-нибудь голову или спился бы, как д’Артаньян опасался в 20-ти лет спустя. Не скажу, что я оправдываю Атоса, но в контексте того времени и интерпретации понятия «родовая честь», его поведение было вполне обоснованным, тем более он был большим сеньором, родившийся с уверенностью, что на своих землях он царь и Бог.