Таинственный остров

алёнка77 (Суббота, 29 ноября 2014, 21:38:11) писал:

Врожденная эмпатия, как способность осознанно сопереживать состоянию другого человека, не заслуга Джона, но его достижение в том, что он развивает в себе эту данную природой способность.

Цитата

Она может меняться, но не проходить, уменьшиться, но не исчезнуть. Да, это ранимость, ты так точно уловила это... ранимость, научившись защищать которую, можно перестать быть уязвимым, найти путь к чувствам, и - смелость проявлять их.

Цитата

Алёнка77... как это глубоко...

Цитата

Они будут! И Ребекка немного примет в этом участие!

Цитата

Он терапевт Иден, и конечно, важен, особенно во взаимоотношениях с ней, но и как личность - тоже.

Цитата

Здорово! Мне так нравится, когда замечают то, что я сама не уловила с такой точки зрения: увлекшись чувствами и мотивами, я не заметила времени... И мне стало интересно: а это свойственно Крузу - жить именно будущим, или если и настоящим, то настраиваясь на будущее? По-моему, да, и это может дать возможность понять одну из его причин не поиска Иден, кмк.

Цитата

Как и я - по сериям в период Круза с Келли.

Цитата

Он как будто помолодел, да?

Цитата

Как ты понимаешь его! Спасибо!

Алёнка77, спасибо большое за прочувствованный и стихотворческий отзыв!

Сообщение отредактировал OlGal: Воскресенье, 30 ноября 2014, 15:54:39

Штиль

Секрет радости в том, чтобы позволять ее себе.
Подруга детства – Джону.

Джон увидел корабль еще издали… Тот шел на всех парусах к берегу, и гордость, с которой парусник плыл, была столь вызывающей, что хотелось не только завидовать, но и побыстрее добраться до своего корабля, чтобы доказать, что он и красивее, и маневреннее, и достойнее соперника. Парусник был прекрасен, но что-то было странным в движении судна, какая-то прерывистость, дерганность даже… она будто мешала взлетать на волну… которой не было… Джон забеспокоился, начиная понимать, что парусник мчится по гладкому океану в полный штиль. Только Джон сделал шаг вперед, чтобы приблизиться к загадке, как услышал звук, становившийся все настойчивее и заглушавший звон штильной тишины, пока не добралось до осознания то, что кто-то звонит по телефону, стоящему на столе в кабинете.
Джон взглянул на время, стараясь контролировать ситуацию, и, для усиления контроля, выдвинул предположения: Сильвер, обожающий ночные звонки; дежурный с Острова, с экстренным докладом; Ребекка, капризно заявляющая о переносе времени.
Джон подошел к столу, неторопливо и удобно расположился в кресле, и поднял трубку.
- Да.
- Ты снова спишь в кабинете, Джон?
- Я хотя бы сплю.
Хихиканье Сильвера еще меньше расположило Джона к беседе.
- Не хочешь узнать, зачем я звоню тебе в столь поздний час?
- Нет. Я собираюсь и дальше спать, - хладнокровно ответил Джон.
Но Сильвер терпеть не мог хладнокровия, даже в минимальном количестве.
- Не раньше, чем ты ответишь мне на вопрос: что ты ищешь в лабиринте? Там все исхожено вдоль и поперек, и давно известно, а твое дело - работать там, а не искать. Что ты там забыл?
Джон вспомнил о фотографии, стоявшей сейчас под защитой лампы, и мысленно нашел на ней Сильвера, единственного из присутствующих, у кого было в тот день и час неулыбающееся лицо. Джон встал с кресла, и спокойно ответил:
- Это мое дело.
Он в ту же секунду положил трубку, а в следующую дотянулся до проводов, и выдернул из разъема тот, что соединял телефон со всеми, кроме Острова. Довольный, Джон с наслаждением вновь растянулся на удобнейшем диване, и мгновенно заснул, чтобы проснуться через полтора часа.
Первые рассветные лучи были еще высоко над домом, и поэтому кухня встретила его уютом настольной лампы, все также согревающей свадебный день родителей. Радуясь теплому утреннему настроению, Джон быстро соорудил себе свой давно открытый кулинарный сыр-брод, сделав его из трех видов сыра, подчеркнул изящный вкус чашкой эспрессо, и в четыре пятьдесят две вышел из дома. Он понимал, что через час или два, когда он вернется домой, солнце уже войдет в кухню, и высветит то, что скрывает даже верхний свет, пока там ночь или сумерки: инкрустированный шкаф с фамильными сервизами, кулинарные книги знаменитостей, которые начала собирать еще прабабушка, полку над огромной плитой в глубине кухни, где годами вбирали в себя тусклость времени жаровни и сотейники. Все то, что когда-то было нужно большой семье, любящей воскресные обеды и проявляющей гостеприимство по праздникам.
Тропинка, явно постройневшая со времен детства, но сохранившая свои повороты, привела Джона к черному входу в дом Стоунов, где неизменным оставался начищенный до блеска входной колокольчик, ни разу не издавший, по крайней мере, на памяти Джона, ни одного звука. Мимолетом вспомнив о другом колокольчике, Джон привычно нащупал ключ между кирпичами, и воспользовался им, открыв дверь, сообщившую свои чудовищным скрипом о его приходе не только обитателям дома, но и всей округе.
- Джон, я в гостиной! Прихвати по дороге чайник и молоко! - голос Ребекки сегодня был выше обычного, из чего Джон сделал вывод, что она уже с утра готовится к какой-то роли вечернего спектакля.
Он прошел по коридору до кухонного закутка, где попыхивал старинный чайник, а на столе стояла громадная кружка с холодным молоком, в котором медленно плавали кусочки льда. Джон занял руки вступающими в противоречие природы и его вкусов кипятком и холодом, и прошествовал в гостиную, снова сменившую, с тех пор, как он был здесь, шторы, и оттого будто окутанную в звездную пыль: в плотно-синих занавесях яркий свет уличных фонарей пробивал искрами мириады созвездий. Джон остановился на пороге, наслаждаясь эффектом:
- Поразительно…
Ребекка, как всегда, прехорошенькая, и ясноглазая, просияла ему навстречу утренней улыбкой, подчеркнутой настенным бра как единственным источником света в комнате:
- Это Дэйна придумала. Я пришла в полный восторг! Когда оформляла заказ, пришлось дважды объяснять, что я имею ввиду. В мире есть только три человека, что понимают меня с первого раза.
Джон разлил по чашкам чай с горной травой, подал одну из них Ребекке, и устроился в кресле напротив. Улыбнувшись подруге, он вдохнул глубокий аромат чая, и спросил:
- Что ты можешь сказать о Софии Кепвелл?
Ребекка с видом «я-так-и-знала-что-ты-хочешь-спросить-о-ней» чуть подалась вперед, и заинтересовано уточнила:
- А тебе зачем? Вообще, до меня дошли слухи, что у тебя на руках дело ее дочери, но все-таки…
Джон сделал первый глоток, и пропустил в себя неторопливость гор, после чего ответил:
- Для работы.
Ребекка немного разочарованно отозвалась:
- Жаль. Я-то подумала, что ты вышел на след, или нашел себе перспективного участника, или пробуешь все-таки поменять что-то в личной жизни. Джон, ты помнишь Картеров? Их старший сын…
- Нет, нет и нет! Ребекка, сейчас чудесное раннее утро, впереди у меня две интереснейшие встречи с двумя красивыми женщинами, вдохновляющая меня работа, и, может быть, игра сезона за команду. Это означает, что я совершенно занят в ближайший год.
- Джон, Джон! Ты бы хоть раз попробовал встретиться с кем-то! Твоя личная жизнь чудовищна, и я слишком люблю тебя, и слишком давно знаю, чтобы верить в то, что ты необратимый асексуал!
- Ребекка…
- Ты встречаешься сегодня с двумя женщинами? Отлично! Сколько им лет?
- Ребекка…
- Не ответишь - я тоже буду молчать. А я знаю о Софии Кепвелл такое, чего не знает почти никто!
- Ребекка.
Подруга вызывающе посмотрела на него, поставила едва отпитый чай на столик, и с достоинством сказала:
- И не кричи на меня. Итак?
Джон серьезно ответил:
- Они обе примерно твоего возраста. Одна вскоре выходит замуж. Другая находится в нашей клинике на лечении, и может оказаться в программе.
Ребекка с таким подозрением разглядывала Джона, пока он отвечал, что тому стало смешно.
- Тебе еще и весело! - она не удержалась, и фыркнула в чашку, чуть не разбрызгав чай. - Уф-ф… Теперь я с чистой совестью скажу маме, что сделала все, что в моих силах. Но берегись, когда придешь к нам на Рождество: она в тебя вцепится.
Джон улыбнулся, вспомнив позапрошлое Рождество у Стоунов, и вернулся к своему главному вопросу:
- Что ты скажешь о Софии Кепвелл?
- То, что тебе поможет больше, чем любые встречи, - подмигнула Ребекка, и устроилась поудобнее, обхватив обеими руками кружку с молоком и готовясь смаковать историю. - Когда мой отец еще не познакомился с моей мамой, то он пробовал отбить Софию у Кепвелла. Мне было девять, когда я застала родителей за серьезным разговором о том, что мама подозревает отца в старых связях. Он отрицал это, крича, что мама сошла с ума, говоря о его свиданиях с погибшей женщиной. Когда мне исполнилось двадцать, и отец взял все-таки меня в информационный отдел - все благодаря тебе, Джон! - я вела свое театральное направление, а Томми, помнишь, он по мне с ума сходил, свое психиатрическое, с выявлением способностей. Он до сих пор там работает, но мы почти не видимся. И…
- Да… - Джон почти догадывался, о чем хочет сообщить Ребекка, но едва верил в это.
Ребекка еще медленнее проговорила:
- Однажды он совсем отчаялся, и стал впечатлять меня историями своего отдела, чтобы хоть как-то обратить мое внимание на себя. Одна из его историй была про женщину, потерявшую память, но проявившую интересующие отдел способности. Он показал мне ее фотографию, не боясь потерять работу, потому что все его истории были про людей, которые уже не работали в отделе или на Острове. Ты знаешь, у меня отменная память. Когда спустя несколько лет я увидела Софию Кепвелл на одной из театральных встреч, я сразу поняла, что это она, та женщина. Но я поняла и то, что она не помнит, или делает вид, что ничего не помнит из той части прошлого, о которой знаю я, зато вспомнила о том, что было забыто в результате травмы. Но и способности она утратила, а отдел утратил к ней интерес.
Джон, несколько потрясенный услышанным, быстро соображал, не придется ли ему отменять встречи, и насколько поможет полученная только что информация. Пока она только сбивала с толку, и вынуждала менять планы и вообще взгляд и даже отношение к делу.
- Голова кругом, - признался он с любопытством смотревшей на него Ребекке.
- Мой день удался! - чрезвычайно довольная эффектом, возвестила Ребекка, и победно встряхнула каштановыми волнами своей знаменитой прически.
Джон вопросительно посмотрел на нее, еще не совсем придя в себя от новости.
Ребекка рассмеялась:
- Я вскружила голову Джону Гранту! Придется мне самой себе завидовать, потому что я никому об этом не расскажу!
Джон поставил на столик почти полностью выпитый им чай, улыбнулся сияющим янтарным глазам подруги, и предложил:
- Хочешь, я упомяну об этом при Роджерсе? Это гарантирует мгновенное распространение новости.
- Хочу! - улыбнулась Ребекка, и проницательно заметила:
- Помчишься в архив?
Джон кивнул, подошел к ней, легко поцеловал в щеку, получил ответный поцелуй, и сообщил:
- Прямо сейчас. Спасибо!
- И тебе доброго утра! - пропела Ребекка вслед Джону, который был уже за порогом.
Он шел к своей машине, и волновался в нетерпении открытия, в понимании, что почему-то в отделе при подготовке личного дела Иден Кепвелл не обнаружили связи с ее матерью, когда-то работающей в организации. Или обнаружили, но не сообщили ему? Или очень хорошо знали, и Иден - далеко не случайный выбор, и не удача в поисках способных людей? Но зачем, какой в этом смысл? Что, если ведется та грязная игра, хвосты которой он ловит уже несколько лет? Если есть хоть малейшая возможность того, что это и происходит, придется забыть о том, чтобы сообщить родителям Иден о состоянии их дочери, до тех пор, пока это не станет безопасным. Джон резко остановился. Идиот! Он не должен появляться в архиве. Если все не так просто, о его архивном визите тут же станет известно.
Джон прикрыл глаза, стараясь глубоко дышать… Он услышал высокую трель, и посмотрел вверх, туда, где солнце уже разбудило птиц, рисующих крыльями небо. Не отводя от них взгляда, Джон лег на травяной склон, и его охватило ни с чем несравнимое ощущение, когда то ли небо приближается к земле, то ли земля к небу, а причиной этой близости становишься ты сам. Это поразительным образом давало надежду найти решение, всем телом ощущая землю, и всем сердцем принимая небо. И Джон стал искать…

Человек перестает быть одиноким, только когда кто-то разделяет его одиночество.
Из цитатника, изрядно потрепанного, найденного Иден между томиками Дикинсона и Паунд.

Иден ощущала себя вымотанной, но в тоже время наполненной мыслями и чувствами, а не опустошенной, как это было совсем недавно. Она не могла пока понять, радует ее эта разница, или ведет к желанию вновь почувствовать пустоту, надежно закрывающую ее от всех трудностей реального мира. Холодные капли упали с ветки над ней, и Иден вздрогнула. Она вспомнила о пледе, с которого начала писать свою Сказку, и согрелась одной только мыслью о том, что ее вечернее одиночество не будет пронзительным; в нем она выйдет из тени и начнет решительный разговор с незнакомцем. Иден надеялась, что продвинется сегодня с места, казавшегося ей вот уже месяц настоящим тупиком. Может, зря она согласилась на предложение доктора Эдварда Долфина написать сказочную историю о себе? Она всего лишь пошутила, а он стал уговаривать ее всерьез, и сначала, на удивление, она обнаружила, что захвачена сюжетом. Но как только ее Лория вышла к незнакомцу, как Иден стали каждую ночь сниться сны с домом, снова и снова выгоняющие ее вдохновение за порог.
Она приходила сюда все чаще, на эту извилистую аллею, чтобы вновь отыскать тот след, что привел ее к Сказке. Она согласилась на творческое приглашение расширить границы терапии, и, сообщив об этом вчера, каким-то трудноуловимым чувством поняла, что найдет вскоре выход из тупикового угла.
Это странным образом походило на то, что происходило, когда Иден сказала Крузу: «ты стремился к добру, просто ты шел к нему не той дорогой». Иден прошла медленно до поворота к мостику над крохотным ручьем, и привычно посмотрела вдаль, где ажурной аркой виднелся вход, через который проходили посетители. «Если бы Круз выбрал дорогу ко мне, то он бы уже был здесь», - подумала Иден, и попробовала представить, где он… что сейчас делает… как выглядит… Она вообразила, что он раздраженно старается вникнуть в очередное расследование, но любая мелочь напоминает ему о ней, и, в конце концов, он не выдерживает, швыряет об стену все, что попадается ему под руку, а затем выходит из кабинета, хлопая дверью, и мчится на ее поиски. Увлеченная этой картиной, Иден вдруг обнаружила себя стоящей посередине мостика и разглядывающей свое взволнованное небыстрым течением отражение.
Она вздохнула: и зачем только тратить время на беспочвенные фантазии? Чтобы утешиться ими и снова ждать, бродя по аллее и глядя с надеждой на вход? Или ждать, когда вход станет выходом и самой приехать к Крузу, посмотреть на него, и понять, нужна ли она ему? Любит ли он ее, как прежде? Любит ли он ее, как она его? Здесь не было ничего, что напоминало бы о нем, но она не могла забыть, и перестать тосковать по той жизни, что казалась ей когда-то счастливой. Не помогла подпись Круза. Не помогала грусть и воспоминания о Роберте. Не помогали лекарства и долгие беседы. Только не в этом. Ее тоска не имела ничего общего ни с депрессией, ни с горем. Она была даже не чувством потери, а самой потерей того, что называлось бывшим, и что связывалось с настоящим таким же изящно-хрупким мостиком, на котором сейчас стояла Иден. Разогнать, хотя бы на время, эту тоску были в состоянии только две вещи: новости, происходящие со знакомыми ей людьми; и тропа, приводившая ее к входу-выходу. Они удивительнейшим образом сплетались здесь, и образовывали единство места, прозаично именуемое сторожкой, где властвовал довольно молодой еще, но производивший впечатление давно живущего среди простых смертных, мистер Синантроп. Он был совершенно чудовищным образом похож на первобытного человека; ходили слухи, что однажды кому-то из пациентов пришло в голову сравнить черты лица сторожа с известными представителями эволюционной теории, и после скрупулезного изучения предполагаемых предков человека был сделан вывод, навсегда вычеркнувший из речи настоящую фамилию служащего, и с тех пор даже далеко не все сотрудники знали его истинное имя.
Тропа резко расширилась, обнимая почти круглое пространство с тремя яблонями, посажанными недалеко от сторожки. Иден улыбнулась, услышав знакомый бас:
- Свежие газеты, мисс… Свежий чай, мисс… Свежий воздух, мисс…
Иден, поднимаясь по ступеням крыльца, подумала, что перила его куда крепче тонких и ускользающих из-под пальцев перилец мостика. И впервые она подумала и о том, что, может быть, этого достаточно, чтобы оставаться надежной переправой с одного берега на другой, в общем-то совсем небольшого ручья, настолько тихого, что его звуки всегда заглушало пение птиц, или ветер, шелестевший листвой. Может, если прийти туда безветренной лунной ночью, то можно будет услышать движение воды.
Иден вошла в идеально круглую комнату, знаменитую в клинике не меньше самого ее хозяина, и в который раз почувствовала себя кэролловской девочкой.
- Привет, мистер Син! – Иден, соблюдая традиции, пошла к полукруглому встроенному низкому шкафчику, и, взяв оттуда поднос (разумеется, круглый) с чашками и конфетницей, виртуозно переместилась с ним, лавируя между пуфами, к ротанговому столу, и в тот же момент там появился мистер Синантроп, неся кофейник и чайник.
- Привет, леди Ид! – приветствовал он ее, и осклабился на редкость устрашающей улыбкой, больше подходящей для того, чтобы сниматься в фильме ужасов без грима, чем быть душой местного общества. Впрочем, кто-то мог бы, наверное, и поспорить, что из этого ужаснее.
- Мне так нравится заходить к тебе на чай, - искренне сказала Иден, разглядывая три чашки, одна из которых была ее любимой, другая - традиционно этничной для мистера Сина, а третья навевала мысли о путешествиях, будучи стилизованной под старинную карту. - Мы сегодня будем пить чай втроем?
- Да, если ты не против неформальной встречи с мистером Джоном, - Иден с удивлением наблюдала, как обычно внимательный сторож задевает рукой и сваливает на пол газету, лежащую с края столика, а затем наливает ей полную кружку горячего чая с горкой, и едва не заливает весь поднос.
- Ты… волнуешься?
- Ты бы тоже волновалась, если бы у тебя была моя внешность, а тебе кто-то нравился, и тут во время чаевного свидания появляется красавчик с располагающими манерами, и тогда контраст становится необратимо очевиден, и плакали все мечты и надежды, - попробовал отшутиться мистер Синантроп.
- Он уже не в моем вкусе, - улыбнулась Иден, осторожно перенося полную чашку на блюдце.
- Я не должен тебе этого говорить и настраивать против него, ведь при всех своих странностях, Джон профессионал.
Иден чуть пригубила чай, и ответила:
- Ты меня как будто защитить хочешь, или предупредить. Он ведь будет курировать мое лечение в творческом направлении, что здесь опасного? Или ты знаешь больше остальных, мистер Син?
Тот немного раздраженно возразил:
- Да в том-то и дело, что он закрытая книга, предпочитающая видеть открытыми остальных. У меня от него мороз по коже. Он мне и нравится, и нет, понимаешь?
- К нам что, Мейсон во всем своем великолепии придет? - усмехнулась про себя Иден, но вслух сказала о другом. – В неформальной обстановке трудно оставаться закрытым.
- Нормальному человеку - да. У мистера Джона в этом отношении талант, - мистер Син бросил взгляд на часы, и налил в свою кружку чай, а в третью чашку - кофе.
- Ты так нервничаешь, - заметила Иден. - Хочешь, я откажусь от неформальной встречи, и настою на формальной, назначенной сегодня на три часа?
- Ну, уж, не-еет, - протянул тот.
- Вот оно что! - Иден хмыкнула. - Значит, любопытство сильнее рыцарства?
- Пойми меня, это исключительный случай… - начал было мистер Синантроп, но в этот момент в двери постучали, вопросительно и по-деловому.
Подмигнув Иден, мистер Син подошел к двери, напоминающей своим видом зарисовку к фантастическим сюжетам, и распахнул ее, чтобы впустить еще одного гостя.

Не скучай, мой мальчик. Лучше - грусти.
Гильермо - Крузу

«Ну и дорога», - подумал в очередной раз Круз, снижая скорость, и объезжая рытвину. К городку пришлось приближаться по старой дороге, из-за глобального ремонта основной. Он не собирался долго осваиваться здесь, чтобы не вызвать слишком много пересудов, и сразу проехал в тот квартал, где должен был официально проживать Денни Андраде. При въезде в окраину его освистали на первом же повороте, и Круз остановился около кажущейся безлюдной остановки, чтобы снять темные очки, и отчитал себя за столь серьезную оплошность: здесь время явно замерло, и то, что считалось вызывающим десять лет назад, сохранилось и по сей день.
Остальные несколько километров он проехал, не привлекая ничьего внимания, и обрадовался, что не нужно никого спрашивать, где находится двадцатый дом: его, с дилетантски выполненным граффити номером, заметно было издалека. Пространство перед домом было занято мешаниной из подержанных автомобилей, велосипедов и байков; среди них двое молодых парней в джинсовых, вывернутых наизнанку куртках, шли, похоже, по направлению к тому подъезду, куда и нужно было Крузу. Не успели они подойти ближе, как окно на первом этаже резко распахнулось, и крупная женщина закричала на всю улицу:
- Я вызвала полицию, и они едут! И правильно сделала: мало нам тут вас двоих, вы сегодня еще и третьего притащили!
Парни огляделись, и увидели Круза. Он не заметил, чтобы они переглянулись, или обменялись какими-то знаками, но один из них, не сбавляя хода, нырнул в подъезд, в то время как второй пошел к Крузу, нехорошо прищурив глаза.
Круз в несколько пружинистых шагов добрался до ближайшего подъезда, вошел туда, произвел как можно больше шума будто бы бегущего по лестнице человека, и спрятался за дверью. Не успел вошедший следом парень сделать и пару осторожных шагов, как Круз припечатал его к стене, и приставил к нему оружие так, чтобы незнакомец частично видел пистолет, и полностью его ощущал.
- Только пикни, - прошипел Круз. - Говори тихо и отвечай быстро. Имя?
- Соло… - глаза парня странно сверкнули.
- Целиком!
- Хан Соло…
- Цель?
- Цель чего?...
Круз посильнее вдавил в него оружие.
- Цель?
- Адресок пасем, там один тип правила парковки нарушил, и должен нам за передние фары…
- Имя?
- Ты на штрафной круг, что ли, пошел? Я же тебе только что…
- Имя должника?
- Чтобы я сдал своего должника какому-то копу? – презрительно процедил парень.
- Если мы ищем одного и того же человека, то он и мой должник тоже, дорогу мне в неправильном месте перешел, примерно как ты минуту назад. Имя?
- Андраде.
- Что успели узнать?
- Что он однажды появился по этому адресу, привез туда вещи, целый фургон, закупил продуктов, познакомился с соседом, и исчез. Никто его больше ни разу не видел, а если и видел, то молчит или не знает, что это он и есть. Его тут вообще никто раньше не знал. А теперь отцепись от меня, мне свое дело надо делать, а тебе - свое.
Круз подумал пару секунд, и убрал оружие, после чего ослабил захват, и отступил. Парня в тот же миг как ветром сдуло.
Круз вышел из подъезда, и направился ко все еще открытому окну, откуда недавно грозила полицией возмущенная женщина. Он шел мимо парковки, и чувствовал странную скуку. Он, такой вдохновленный еще несколько часов назад, ехал сюда, чтобы проводить расследование, обычно доставляющее удовлетворение и даже радость, а теперь он совершает какие-то автоматические действия, которые и риском-то не назовешь, и теряет из-за этого тот интерес, что не дает расслабиться и сбавить обороты. Он с удивлением обнаружил, что хочет поскорее все выяснить, выполнив свой профессиональный и дружеский долг, и вернуться домой, чтобы быть там в выходные дни с детьми. Может, это возраст? Он больше не нуждается в рискованных предприятиях, или он далеко не молод для этого? Или ему скучно, потому что пока он не приблизился к разгадке?
- Кто требовал полицию? - громко крикнул он.
Из окна выглянул мальчишка, такой кудрявый и нечесаный, что невольно вызывал улыбку. Он увидел Круза, округлил глаза и исчез. Через несколько секунд на его месте появилась женщина, и с самым подозрительным видом спросила:
- Что еще за шутки? Разве вы - полиция?
Круз согнал улыбку с лица, и ответил вопросом на вопрос:
- Эти двое, что вошли недавно в подъезд, часто докучают вам, миссис…?
Женщина присмотрелась к Крузу, и чуть смягчилась:
- Миссис Пакк. У нас тут дети, и им необходимо гулять и ходить в школу. Стало невозможно выйти из дома, чтобы не встретить или этих мрачных типов, или ужасного почтальона, которого отродясь здесь никто не видел. Тут и обычного-то почтальона никогда не видели. А на днях мой старший сын видел рано утром такое, что не знаем, что и думать теперь.
Круз ощутил, как у него начал пробуждаться интерес, и негромко спросил, чтобы не спугнуть удачу:
- И что же он видел?
Мисисс Пакк тоже понизила голос, и с претензией на драматичность произнесла:
- Он отбывал наказание, и в шесть утра, перед школой, пошел мыть отцовскую машину, и видел, что женщина в черном костюме, ловко, как циркачка, пробежала по крыше, и нырнула точнехонько в окно того парня, которого все ищут. Хью застыл на месте, и стал ждать, а когда она вылезла оттуда через пять минут, то снова вскарабкалась на крышу, и на плече у нее болталась открытая сумка. Эта сумка зацепилась за антенну, и оттуда выпало несколько коробочек, которые женщина быстро собрала, и исчезла. Хью с моим младшим после школы слазили на крышу в поисках улик, и нашли там одну коробку.
Круз все больше чувствовал, как наполняется живой силой; он уточнил:
- Вы отдали ее полиции?
- Отдала бы, но та так и не явилась на мои возмущенные звонки, а я придерживаюсь принципа, что если тебе не помогают, то и ты не обязан.
- Но вы собираетесь отдать ее? Это ценная улика, и вы обязаны…
- Держать ее при себе, на крайний случай. Договоритесь с нашими копами, если вы тоже из полиции, конечно, чтобы они навели тут порядок - отдам, и все расскажу.
- Дайте мне три дня, миссис Пакк. Можно хоть взглянуть на улику? - без особой надежды спросил Круз.
Женщина пристально посмотрела на него, и сказала:
- Да уж, я видела, с каким лицом тот тип выскочил от вас. Наконец-то и его напугали до полусмерти. Расскажу сегодня своим, пусть порадуются. Погодите-ка…
Она вернулась через минуту, и протянула Крузу прозрачный крохотный пакетик с порошком. Затем показала ему, не давая в руки, коробку стандартного Ahmad Tea, и приоткрыла, демонстрируя, что среди вскрытой фольги лежит много таких пакетиков.
Круз едва не простонал:
- Зачем же вы вскрыли это?!
Миссис Пакк возмутилась:
- Я?! Я в своем уме! Это младший не сообразил. Так что вы уж замолвите за меня словечко, когда сообщите информацию своим.
Ее тон стал почти просительным. Круз вернул ей пакетик, заверил, что сделает все, что в его силах, и распрощался.
Выезжая из квартала, и напряженно размышляя обо всем, что услышал, Круз начал сомневаться, что ему хватит трех дней на расследование, и что он справится один; но это вовсе не повергало его в тоску, напротив, воодушевляло и давало несравнимое ни с чем ощущение, что он на своем месте и делает свое дело, с которым способен справиться, как бы сложно ему не пришлось.

***

Tea Gown - самый загадочный и роскошный наряд в истории.

Tea Gown – один из самых загадочных предметов одежды, когда либо существовавших и один из символов роскоши Belle Epoque, увы, почивший вместе с ней. С ним связано множество историй, сплетен и фривольных шуток..
Что же это такое? Позвольте называть его по английски Tea Gown (TG), поскольку корректного русского эквивалента этого платья не существует.
Tea Gown – наряд, которой впервые ввела в моду английская герцогиня в 1840 г., вместе с изобретением ритуала послеобеденного чая. Это неофициальный удобный наряд, который дамы носили дома и выходили в нем только к своей семье или самым близким друзьям. Чтобы представить себе конкретнее – нечто среднее между бальным платьем и чехлом.
Такое платье было настоящим спасением в эпоху жесточаших корсетов, ведь оно было достаточно свободным и как правило предполагало отсутствие корсета как такового. Ниже выдержка из прекрасной женской энциклопедии начала прошлого века:
«Главный и абсолютно необходимый элемент TG – комфорт. Это предмет одежды, который не заслуживает своего названия, если выглядит уродливо, но если он не является апогеем удобства, то это не TG вовсе» (Every Woman’s Encyclopedia, ca 1910- ca 1912)
Кроме того, именно в этом предмете туалета дама могла проявить всю свою фантазию и реализовать самые смелые идеи. Интимное и зачастую более роскошное, чем вечерний наряд – настоящий символ сумасшедшей роскоши Belle Epoque:
«Ни в какой другой детали платья женщина не может показать свою индивидуальность или удовлетворить свою изобретательность стольже просто и оправданно, как в дизайне, который она выбирает для своего TG. <…> Она может увековечить моду прошлого, материализовать закат и рассвет, окутать свое TG романтичностью, которой не хватает в остальных ее туалетах. <…> Она может предстать как Леди со двора Чарльза I; может олицетворять черты эпохи Елизаветы I; может быть знаменитой средневековой принцессой; может быть француженкой, итальянкой, венгеркой, швейцаркой или скандинавкой в соответствии с ее фантазией. » (Every Woman’s Encyclopedia, ca 1910- ca 1912)

Простая история, выпуск 2/8.

OlGal, 2014

Сообщение отредактировал OlGal: Воскресенье, 07 декабря 2014, 20:23:01

OlGal! Спасибо за потрясающую главу!




Подробнее завтра напишу...

Сообщение отредактировал алёнка77: Воскресенье, 07 декабря 2014, 21:07:11

OlGal, спасибо за продолжение!
И за утонченное удовольствие, которое ты даришь свои творчеством!

Наслаждаюсь историей Джона!

Цитата

Кмк, оба корабля - его. И его сон - это отклики его каждодневной борьбы.

Цитата

Контроль - это проявление силы. И Джон все контролирует?... Скорее всего - да. Он не хочет быть беспомощным. Думаю, и в сфере чувств тоже. Кмк, Джон точно знал момент, когда он полюбил Иден - с его то врожденными аналитическими способностями. Он осознал свои чувства, и с этого же момента стал контролировать и их, ведь если не будет контроля разума, то невозможно осознать сами чувства.
Понравился разговор Джона с Ребеккой,

Цитата

их такие дружеские, теплые и искренне-близкие отношения - снова новые открытия в характере Джона!
Вместе с тем, секретов прибавилось:
Джон знал Роберта (очень интересно его мнение о нем!)
Джон что-то ищет в лабиринте ( я помню про колокольчики!)
София была участницей программы (жду новых открытий! что же там, в архиве?)

Надеюсь на скорые раскрытия!!!

Иден на мостике...
Так поразительно описаны ее чувства! Я даже забываю о Шансе, где Иден уже здорова и счастлива... Ее мысли о Крузе...так понятны, и так горьки...
И этот хрупкий мостик между прошлым и будущим, ее "подвешенное" состояние, и ее страх, и ненадежность перил, хотя ручей достаточно спокоен...
Но то, что она все-же перешла на другой берег, говорит о многом!

Цитата

Цитата

Вот, я вижу здесь сильнейшую мотивацию к излечению!

Мистер Син тоже интереснейший человек! Я считаю, человек, осознающий свою нестандартную внешность, и не обижающийся на шутки о ней принимает себя таким, какой он есть. Он самодостаточен, и это вызывает уважение. Кмк, "встречают по одежке, провожают по уму" - это про него. И, я думаю, он во многом помог Иден...

Цитата

мне кажется, в нем она нашла настоящего и надежного друга и собеседника; и ведь именно он предложил Иден встретиться с Джоном неформально!
С нетерпением жду эту первую встречу - очень интересно их первоначальное впечатление друг о друге!

Круз... За Круза отдельное спасибо, OlGal!

Цитата

Цитата

Эх, в этом он весь! Адреналинщик)))

И еще...

Цитата

Цитата

Цитата

Как же я люблю подобные вещи!
И как все верно для каждого из героев на данный момент!

Спасибо!

алёнка77 (Вторник, 09 декабря 2014, 19:00:17) писал:

И преодоление своего "штиля", который, с какой бы скоростью не шел корабль, не дает ему достичь желаемого. Когда я представляла сон Джона, у меня было чувство, что один корабль зеркалит другой, а сам Джон и есть и они, и штиль.

Цитата

Скорее всего, да; мне еще предстоит это описать, и по чувствам я очень хорошо ощущаю, как именно это произошло с Джоном - осознание. Будучи честным человеком, и прежде всего честным перед собой, он не будет лукавить. Другое дело - желание открыть чувства.
И контроль... да, к тому же Джон хочет чувствовать себя в безопасности в своем доме.

Цитата

Цитата

Надеюсь, дальше будет еще интереснее, когда станет известно, откуда у Джона это мнение.

Цитата

И я... они появятся, хоть и не так скоро...

Цитата

То, что София, увы, не помнит, но то, что поможет однажды Иден.

Цитата

Ммм... некоторые будут не очень скоро!

Цитата

Как ты это чувствуешь... Спасибо! Когда Иден услышит движение воды, она сможет еще больше... Или так: как только Иден сможет еще больше, она услышит и движение воды...

Цитата

И не только ей, но и всем, кто хотел бы помочь, прежде всего, себе. И сам мистер Син начал когда-то с себя, когда ему пришлось научиться принимать свою внешность, и то, как люди воспринимают его.

Цитата

Спасите. У меня такое странное волнение, как будто я впервые переживаю это: их первую встречу.

Цитата

У меня всегда было такое чувство, что Круз, придя в полицию, будто вписался в идеальный для себя образ жизни, который ему настолько по душе, и настолько соответствует его желаниям и потребностям, что ему никогда не нужно было карьерного роста; другое дело - что он так и оставался с такими потребностями (почему они не менялись у него с возрастом?)

Цитата

Алёнка77, я тебя обожаю!!! Как ты видишь порой то, что я вижу, только когда ты говоришь мне об этом! У меня в Сказке это особенно часто было: напишу, а потом перечитаю, и обнаруживаю, или ты скажешь, и до меня доходит, что именно я написала, и с чем или кем это связано.
Спасибо!
Алёнка77! Спасибо большое за прочувствованные, замечательные, творческие и размышляющие отзывы!

OlGal,

Цитата

Сказка потрясающая, в ней метафорности больше, чем в Острове, и я всюду обожаю твой неповторимый стиль! А то, что ты порой не сразу видишь, что пишешь, говорит, кмк, о том, что ты в первую очередь "идешь за героем" и за его чувствами. Спасибо тебе!

Сложился стихотворный отзыв по предыдущей главе....

Начинается наш путь от порога,
Или с точки какой-то другой…
Понимаешь ты вдруг – вот дорога,
И идешь ты по ней за мечтой…
За свободой, за правдой, за счастьем,
За надеждой и верой в себя,
И стук сердца наполнит участьем
Звук шагов, что спасает тебя.
Впереди может быть встреч немало,
Перекрестков и новых дорог,
Но ты знаешь свой путь до привала,
И до самых высоких ворот…
На пути есть труднее преграды,
Чем ты знал и желал до сих пор,
Но идешь ты не ради награды,
И с судьбою ведешь вечный спор.
Знаешь ты, что твоя лишь дорога,
И идти по ней – выбор только лишь твой,
Начиная свой путь от порога,
Или точки какой-то другой…

алёнка77 (Воскресенье, 14 декабря 2014, 16:20:17) писал:

Алёнка77! Сказка и мне до сих пор многое открывает, в том числе и другие творческие пути, и она, ты знаешь... как путеводная звезда в Острове.

Цитата

Словами ты пути находишь -
Рождая их в душе своей,
Ты к сердцу, как всегда приходишь,
И выбираешь средь путей...

Спасибо! Спасибо за пути и дороги, ведущие к свободе... правде... счастью... надежде... вере...

Волна ветров

Твои доводы бесполезны, если в них нет страсти
Ребекка – Джону

Джон с давних пор знал, что при большом желании может расположить человека к себе, несмотря на парадоксальные недостатки своей внешности. Парадоксальность их он тоже обнаружил довольно давно. Она была связана с тем, что классическая красота его облика в сочетании с редким синим оттенком глаз производила настолько стереотипное впечатление, что сбивала с толку и вводила в различного рода заблуждения, начинавших свой короткий путь от восприятия его рафинированной моделью, рекламирующей швейцарские часы, и быстро доходивших до образа сердцееда, коллекционирующего любовь как женщин, так и мужчин, чтобы бросить их после первой же ночи. Между этими шаблонами иногда со скрипом втискивалась версия о его актерской деятельности, и это говорило Джону о том, что в таком случае собеседник точно не идиот. Так было и в этот раз, когда Джон после вежливого приветствия Виктории услышал от нее предположение, что он, возможно и есть тот лондонский актер, что захотел попробовать себя в роли режиссера, и присматривает в свой фильм актерский состав.
- Это не так, - вновь внимательно посмотрев на пока еще мисс Лейн, Джон отметил, что Чип очень похож на свою маму. - Я работаю специалистом в области практической психологии и психиатрии, и в данный момент изучаю вопрос о правдоподобности наследственности некоторых заболеваний. Одним из случаев в изучении этого вопроса оказалась история матери и дочери, а точнее, это известные вам Иден и София Кепвелл.
Он протянул ей визитную карточку, и свое свидетельство о профессиональной деятельности. Виктория чуть вздрогнула, и взгляд ее стал таким, что Джон усомнился в правильности своего решения: ему показалось, что еще секунда, и мисс Лейн стремительно уйдет отсюда, не слушая никаких уговоров и доводов. Виктория смотрела на него и молчала, и он тоже не стал ничего говорить, видя, что в душе женщины происходит только ей известная борьба. Она молчала несколько минут, а затем вернула ему документы, задумчиво оперлась на руку, сверкнув на солнце кольцом с крупным бриллиантом, и проговорила, глядя будто сквозь Джона:
- Значит, я ошиблась. А мой друг был прав, он видел вас на мероприятии и рассказал мне о вас много любопытного. Я, признаться, думала, что он шутит, привыкла к его специфическому чувству юмора… Что ж, тогда… Я отвечу на ваши вопросы, но вы затем ответите на мои…
- Хорошо. У меня только один вопрос, вернее, просьба: опишите Софию как актрису, со своей профессиональной точки зрения.
Виктория Лейн немного удивилась, но именно удивление позволило выйти ей из задумчивости и почти сразу начать отвечать, причем даже с некоторой теплотой в голосе:
- Это так интересно: меня никогда никто не спрашивал об этом, но я много размышляла о Софии как об актрисе, когда была замужем за ее пасынком Мейсоном, и виделась с ней довольно часто. Если бы я не знала, чем она занята, то мне бы точно казалось, что каждый раз, входя в свой дом, она возвращается или со съемок, или с фестиваля, или с приема в честь премьеры. Понимаете, о чем я? Она всегда была актрисой, и когда я в одну из первых с ней встреч восхитилась ее талантом, она приняла мои комплименты так, будто и не прекращала свою карьеру. Такие женщины не бывают бывшими, ни актрисами, ни женщинами. У нее это в крови, и она не принимала ни малейших усилий, чтобы что-то там изобразить. Она всегда была в образе, в образе популярной актрисы. Это не было ее иллюзией, она как будто родилась такой, понимаете? Представляю, как повезло всем, кто с ней работал: от нее наверняка была самая полная отдача! Не знаю, как это у нее сочетается, но она одновременно в образе, и в то же время это очень искренне и естественно.
- Она как будто оставалась самой собой, играя роль актрисы, которой и была по призванию… - тоже задумчиво проговорил Джон, представляя перед собой ряд фотографий женщины, искрящейся от полноты жизни.
Виктория с любопытством посмотрела на Джона.
- Вы так хорошо поняли меня, - улыбнулась она.
- Я даже заказал вам то, что для вас, наверное, подойдет, - улыбнулся Джон и ей, и подплывшему к ним официанту, который поставил на столик чашку с кофе и высокий стакан со свежевыжатым соком.
Виктория с еще большим любопытством взглянула на Джона, и, взяв в руки свой стакан, с кротким смешком спросила:
- Раз вы обладаете рентгеновским зрением, может, скажите, кого мне ждать, мальчиков или девочек?
Джон ответил серьезным тоном:
- Если им месяца по три, то они пока вряд ли определились.
Виктория улыбнулась было, но быстро стала серьезной, спросив:
- А вы знаете, что Иден воспитывала мальчика, Чипа, и что это мой сын?
Джон кивнул, подумав, что не так уж в шутку Виктория восприняла слова того своего друга, напротив, она скорее поверила ему. Мисс Лейн кивнула в ответ, и продолжила:
- Мы с женихом назначили день свадьбы еще полгода назад. Когда я прошла завершающий курс своего лечения, а тем более когда узнала о болезни Иден, то захотела вернуть Чипа, и мой Рикард был вовсе не против. И тут я узнаю, что беременна, да еще и двойней. А Чип… он мой сын… но он забыл меня… столько времени прошло… Я хочу спросить вас, Джон: каковы шансы Иден на то, что она сможет снова воспитывать Чипа так, чтобы он был в безопасности рядом с ней?
- Я пока не знаю ответ на ваш вопрос. Более того, я понимаю, что и ее лечащий врач не знает пока этого. Но я рассчитываю на то, что такой день придет, и ответы будут. Многие проходят через подобное лечение, и Иден не исключение. В будущем у нее возможна стойкая ремиссия, и при ее добросовестном регулярном наблюдении риск в отношении детей окажется даже меньше, чем со стороны человека, прошедшего реабилитацию после лечения от наркозависимости. Впрочем, это вполне оспариваемо.
Виктория взволновано хотела было что-то сказать, но сдержалась, и лишь немного нервно постучала пальцами по краешку стола. Она маленькими глотками пила сок, глядя теперь уже и вовсе мимо Джона, и думая о чем-то своем. Джон, тоже не торопясь, пил кофе, и спрашивал себя, насколько важно то, что он услышал от мисс Лейн о Софии. Виктория с мягким стуком поставила пустой стакан на столик, и негромко спросила:
- Вы сможете сообщить мне, когда узнаете ответ на мой вопрос?
Джон чуть склонил голову, и ответил:
- Могу попросить в таком случае лечащего врача Иден связаться с вами, если ответ будет отрицательным; если же он будет положительным, то вы сможете поговорить об этом с Иден. Ее врач, или я, в случае стабильно положительной динамики передадим ей ваш вопрос.
Виктория еле заметно вздохнула, и сказала:
- Спасибо. Мне пора, Джон.
- Спасибо и вам, Виктория. Мне тоже пора.
Виктория кивнула, и, прежде чем окончательно попрощаться, вдруг сказала:
- А знаете, было что-то такое, какое-то незначительное происшествие, связанное с Софией… не могу вспомнить, но мне неожиданно стало не по себе, кажется, что это может быть как-то относится к вашему вопросу… Нет, не помню…
Джон взглянул на часы: времени до следующей встречи оставалось впритык, только-только на дорогу.
- Вы ведь сообщите мне, если что-то вспомните? Сообщите, пожалуйста, даже если вам покажется то забытое событие глупостью.
- Да, разумеется…
Они еще раз кивнули друг другу, и каждый направился к своей машине. По дороге, взвивающей перед ним полосы светотеней, Джон снова думал о разговоре, чувствуя, что нить несостоявшегося воспоминания оказалась в руках у мисс Лейн в тот момент, когда они говорили о ремиссии и реабилитации… Так ничего и не придумав, и даже не предположив ничего сколько-нибудь стоящего, Джон встряхнул головой, настраиваясь на дальнейший путь, и чем ближе была сторожка старины Сина, тем больше он думал о предстоящей встрече с такой интересной личностью, как Иден Кепвелл Кастилио…
Он остановился прямо около ворот, на правах старой дружбы, и легко зашагал к сторожке, с наслаждением вдыхая теплый воздух соснового полудня, и с удовольствием глядя на разбегающиеся вглубь хвойного леса тропинки, в художественной гармонии рисующие его излюбленный выбор. Он мог пойти по любой из них, но в этом деле не только он принимает решение, и сегодня его интересовало, какая из трех возможных дорог станет очередным продолжением пути, на котором так много поворотов и развилок, и по которому начинать идти не ему; но по которому он тоже пойдет – рядом, следом и вместе, пока в этом будет такая необходимость.
Лестница отозвалась обычным скрипом пятой ступеньки, и Джон постучал привычной дробью в знакомую дверь. Она почти мгновенно открылась, и дружище Син впустил его в смесь ароматов кофе и чая, в которые, изящно и в то же время ярко обозначающим присутствие молодой женщины, вплетался цветочный полутон. Поздоровавшись со старым другом, Джон повернулся и увидел сидящую за столиком знакомую ему по многим фотографиям женщину, с любопытством и неким сдержанным чувством рассматривающую его. Какое знакомое чувство… Иден Кепвелл Кастилио перевела взгляд с Джона на Синантропа, заинтересовано сравнивая их, и Джон понял, что старый приятель уже поспешил расписать его внешность во всех красках. Какой знакомый взгляд… Если женщина и сделала какие-то выводы для себя, то не успела эмоционально это выразить, потому что в этот момент вечно дремлющий Дарвин издал сиплое мявкание, и стек всем рыжим пушистым великолепием со своего неизменного пуфика, чтобы с достоинством потереться о брюки гостя. Джон еще смотрел на Иден, и заметил, как оживилось и преобразилось ее лицо, на котором наконец-то проявился неподдельный интерес, сопровождаемый восклицанием:
- Глазам не верю! Дарвин живой?!
Джон чуть улыбнулся и галантно поклонился Иден в знак приветствия, ответив:
- Что вы, леди, знаменитый английский натуралист скончался еще в 1882 году. Мне жаль сообщать вам об этом, но это так…
В воздухе повисла пауза, в которую тут же полилось громкое мурлыкание Дарвина. Иден изучающее смотрела на Джона, думающего о своем первом впечатлении от нее. В ее глазах мелькнула усмешка, и она проговорила:
- Вероятно, это ваш предок, раз вы так хорошо осведомлены об этом.
- Кто мой предок? – Джон был очень заинтересован в ответе, и обрадовался, услышав:
- Один из двух Дарвинов: или натуралист, или кот мистера Сина.
Джон тихо рассмеялся, и, подхватив Дарвина на руки, прошел к столику, расположился напротив чашки ароматного кофе, разрешив коту пристроиться сбоку, и ответил Иден:
- Я был бы рад, если бы в моей родословной присутствовали оба, но мои корни слишком ирландские, чтобы подобное предположить. Впрочем, мой род мне нравится. Самым именитым моим предком был капитан первого ранга, служивший в королевском флоте почти двести лет назад, и прославивший свое имя в истории. А у вас, Иден, есть знаменитые предки?
- В моей истории так далеко ходить не надо, - поддержала тему Иден, и Джон заметил, как быстро необычный цвет ее глаз меняет оттенки. - Мой отец - знаменитый бизнесмен, а моя мать – известная в прошлом актриса София Вэйн…
- Как?! - изумился Син, только что севший на свое место, и едва не подпрыгнувший от слов Иден. - София Вэйн?!!
Иден удивилась в ответ:
- Что тебя так поразило?
Син помотал головой, будто прогоняя наваждение, и ответил:
- Мои родители одно время много работали с ней…
Иден все больше удивлялась, но Джон чувствовал, что она больше старается, чем на самом деле участвует в разговоре:
- А… кто твои родители? Ты не говорил никогда про их профессию…
- Ну… - Син залился знакомым Джону со времен их детской дружбы румянцем, когда его некрасивому приятелю приходилось называть имена своих родителей. - Эштоны. Теодор и Эмма Эштоны.
Вот теперь действительно потрясенная этой новостью Иден посмотрела на Сина так, будто видела его впервые, и Джон прекрасно понимал ее чувства. Затем Иден перевела ставший недоверчивым взгляд на него, и сказала фразу, от которого и Син, и Джон улыбнулись с привычной ностальгией:
- Вы оба специально морочите мне голову. Глядя на вас, совершенно ясно, кто именно является сыном Синеглазого Тедди.
Син выразительно посмотрел на Джона:
- Вот так, дружище Пит.
Джон стал серьезным и извинился перед Иден:
- Никакого спектакля. Я прошу простить нас, мы и не думали вводит вас в заблуждение. Я так понимаю, что вы не знали раньше имен родителей Сина, и, если бы не удивительное совпадение…
- Да… - Иден несколько растерялась, и по ее лицу прошла тень, возвращая ей выражение одиночества, которое увидел Джон, когда переступил порог.

- Папа, почему у него подрезаны крылья?
- Ему не больно, детка. Это для того, чтобы он не улетел отсюда. В зоопарке ему хорошо.
- А если он захочет улететь? - шестилетняя Иден со смесью восторга и жалости смотрела на красивую гордую птицу.
Мейсон тут же нашелся и по-своему подбодрил ее:
- Он просто найдет дырку в заборе!

Иден была благодарна Сину за то, что тот намекнул ей на внешность Джона, потому что в ином случае контраст между двумя мужчинами оказался бы наверняка еще сильнее. Глядя поочередно то на одного, то на другого, Иден удивлялась чувству странного дополнения… Она, как и большинство, наверное, привыкла к тому, что обычно рядом с красивыми людьми многие, даже вполне симпатичные личности, меркнут и теряют свою привлекательность, в лучшем случае оттеняя яркую внешность красоток и красавцев. Но сейчас на ее глазах происходило необычное явление: некрасивый до страшноватости облик Сина отчего-то заиграл первобытной харизмой, а в чрезмерной и бросающейся в глаза красивости гостя проступила мужественность. Эта картина оказалась настолько привлекательной, что Иден тут же подумала о них как о мужчинах: о Сине – в первый раз за все время их знакомства, а о Джоне – несмотря на то, что впервые видела его.
В этот момент Джон взглянул на нее, и Иден за несколько секунд с восторгом перенесла его в воображении на свою незаконченную картину, где отважный индеец, в мельчайших деталях похожий на Круза, сражается с белым вождем, лицо которому Иден искала вот уже несколько недель. «Нашла! Я нашла его!» - почти в упоении повторяла мысленно Иден, предвкушая, с какой радостью она будет передавать потрясающий оттенок пристально смотрящих на нее синих глаз.
Странное звучание достигло ее слуха, и Иден вышла из охватившего ее восторженно-удивительного состояния творческого погружения: Дарвин, кот Сина, потрясающий любое воображение своим флегматизмом, своими размерами и своим апельсиновым цветом, вдруг оказался не только способным на мяукание и мурлыкание, но и умеющим двигаться! Когда бы ни приходила Иден к Сину, Дарвин всегда или крепко спал, или, лениво мурлыкая на поглаживания, дремал. И то, что кот весьма шустро спрыгнул с належанного места, и начал довольно тереться мордой о ноги гостя, мгновенно вернуло Иден в реальность, и она вложила все свои чувства в восклицание:
- Глазам не верю! Дарвин живой?!
Ответ Джона был настолько неожиданным, что Иден сразу и не нашлась, что сказать человеку, слова которого приглашали ответить шуткой, и ей захотелось откликнуться, а когда это получилось - поддержать атмосферу, становившуюся все непринужденнее, такой, какой она бывает в кругу давних, проверенных друзей. Но она осталась такой недолго, ровно до того момента, как беседа повернула в сторону родителей, а это в последнее время все чаще было для Иден болезненной темой, а уж когда Джон посмотрел на нее в точности так же, как доктор Долфин, то вся легкость растаяла в этом понимающем, но таком профессиональном взгляде. Ей захотелось отодвинуться, и закрыться, и она слишком резко спросила, безо всяких вступлений и переходов:
- Почему вы думаете, что творчество поможет мне? До сих пор я лишь заходила в тупик. Я до сих пор там.
- Меня зовут Джон, - вместо ответа сказал Джон.
- Да? - Иден почувствовала приятное раздражение. - А меня Иден, а вот этого отличного парня и друга - Син, а рыжего наглеца - Дарвин.
В этот момент рыжий наглец утробно мявкнул и щедро зевнул. Мистер Син фыркнул, и тут же нырнул в свой этнический чай.
- Это я его так назвал, - очень серьезно произнес Джон. - Я подумал, что это подходящее имя для того, кого спасли Син и Пит. Ведь в свое время именно синантропы и питекантропы выручили Чарлза Дарвина.
- И кот оказался таким же пронырой, каким был знаменитый ученый, - усмехнулся Син. - Это сейчас он стар и мудр, а когда-то ему до всего было дело.
- Вы спасли его? - Иден представила было всякие ужасы, но все оказалось скорее странным, чем страшным.
- Мы с Джоном ехали рано утром по трассе, и увидели на краю дороги рыжий комок, который оказался дрожащим от голода и стрессов котенком. Как он там оказался, загадка - на много миль вокруг не было никакого жилья.
- А причем здесь питекантропы? - Иден спросила больше для уточнения, чем из настоящего интереса; куда больше ее воображение захватили собственные предположения появления котенка из ниоткуда на пустынной дороге.
- Ну, так… - мистер Син хитро прищурился. - Чтобы мне было не одиноко, Джон любезно согласился быть мистером Питом.
Это могло бы развеселить Иден, но ей отчего-то в этот момент стало до остроты грустно, и она поняла, что отреагировала так на слова Сина об одиночестве.
- Творчество - это всегда путь. Он начинается с рождения идеи, и чем глубже, чем ярче мы реализуем свою идею, тем шире дорога, тем больше троп, и выбора - по какой идти, и куда. - Джон говорил негромко, но очень четко. - Что привело маленького одинокого Дарвина на пустую дорогу, где двое одиноких мужчин нашли его? Что бы это ни было, в тот день все трое вышли из своих тупиков.
Иден вопросительно посмотрела на Джона, хотя не чувствовала глубокого интереса к тому, что за тупики были у участников той давней истории. Она вспомнила о том, как в невероятно далекой жизни Круз подарил ей собачку, и они назвали ее Хоуп, и как отступил тогда страх одиночества, который почти все лечение снова и снова поджидает ее – то в комнате, то на сессии, то на тропинке парка… И даже в тупике ее Сказки, и в замершем в воздухе взмахе кисти, - и там тупик. Впрочем, может быть, благодаря сегодняшней встрече с синим взглядом и обликом европейского героя, способного вступить в схватку с отважным гордым индейцем, готовым к подвигам, в ее картине появятся новые штрихи.
Иден вдруг поняла, что они уже несколько минут пребывают в молчании, наполненном уютным мурлыканием, ароматом вновь налитого в чашку Джона кофе, и ее собственными желаниями вновь взяться за творчество… хотя бы за картину… Кое-что ее смущало, и Иден полувопросительно уточнила:
- У меня есть свой терапевт, и доктор Долфин меня во всем устраивает…
Джон кивнул, и пояснил:
- Вы с ним достигли вполне ощутимых успехов, но в настоящее время он пригласил меня курировать дополнение в лечении со стороны вашего творческого потенциала. Это не значит, что мы с вами будем встречаться на сессиях и беседовать. Наша работа, если вы согласитесь, будет проходить иначе: спонтанно, прежде всего. Вы будете приходить в творческий клуб, и участвовать в тех обществах, которые вам интересны. Будете ли вы делиться со мной своими впечатлениями и творческими достижениями - это ваше право; единственное, о чем я вас прошу…
- Да?... - Иден пока не особо вдохновляло то, о чем говорил Джон, но и не вызывало стойкого протеста.
- Прошу вас позволить мне в ваш первый приход туда пройти с вами, показать все и всех.
У Иден начинался спад, она ощущала это даже физически, и у нее едва хватило сил на то, чтобы отделаться, как ей начинало все больше казаться, от скучного предложения, когда она вяло отозвалась:
- Тогда лучше сделать это сегодня, пока вы здесь, и пока я хотя бы хочу сдвинуться с творческой мертвой точки.
Джон тут же встал со своего места, почесал за ухом разомлевшего Дарвина, кивнул Сину, и направился к выходу, знаком попросив Иден следовать за ним. Иден поблагодарила мистера Сина за чай, и почти равнодушно пошла за Джоном. Тот уже поджидал ее на крыльце.
- Это происходит с вами каждый раз, когда вы начинаете стучаться в закрытую дверь творчества? - Джон смотрел ей прямо в глаза, а Иден отчего-то сердито размышляла, что такой глубины синева глаз должна быть притягательной, но та не оказывала на нее никакого воздействия. И Иден отчетливо поняла, что впервые происходит так, что ее женственность не пробудила интереса в мужчине, чья мужественность не вызвала в ней желания испытать на нем свои женские чары. Может, все дело в охватившей ее слабости? Хорошо, хоть на легкое раздражение хватает энергии.
- Если бы там была дверь, я нашла бы способ открыть ее. Даже взломать. Но, понимаете, Джон, я знаю, что делать с запертой дверью, но никто не учил меня, как справляться с глухими стенами, - ответила Иден на вопрос, понимая, что он хоть немного, но заинтересовал ее.
Джон окинул взглядом разбегающиеся в разные стороны тропинки, и протянул ей руку. Они спустились со ступеней, и пошли в сторону густой аллеи, куда Иден до сегодняшнего дня не сворачивала. Джон отпустил ее руку, и под их неспешные шаги произнес, улыбаясь раскинувшимся вверху сплетенным ветвям:
- Для начала неплохо бы понять, по какую сторону стены вы находитесь. Быть может, вам и нет нужды искать дверь, потому что вы за стеной, а не перед ней.

Не торопись жалеть умершего. Может оказаться, что он был очень плохим человеком.
Бывший напарник Гарри – Крузу

- Ты слышал что-нибудь? - Круз прошелся по комнате, засыпанной осколками от разбитого окна, и, не надеясь особо на вразумительный ответ нетрезвого свидетеля; если любитель текиллы в данный момент пошатывается, то что с ним было вчера, когда под ним в квартире происходил разгром?
- Не-а, у меня музон на весь квартал гремел. А че, сам видишь, тут соседей почти никого не осталось, район под снос, я прошелся, бар обновил себе и закутил дня на три…или на четыре…
- Угу… И давно тут никто не живет? Понимаешь, мне этот адресок подкинули и слили инфу, что мой должник здесь обитает. И что я вижу? Разгром, свежий причем, и человечка того нет. Зато документик чей-то есть… - Круз кивнул в сторону оставленных на самом виду прав в дорогой с виду обложке на имя некоего Пуэрто, проживающего в этом же городе на центральной улице Дарвина.
- Ну! Ага… А… А твоего как звать? - свидетель всмотрелся в документ, и немного попятился от него.
- Хан Соло, - рискнул Круз.
- Ну?! - уже изумленно вопросил нетрезвый местный житель. - Так его-то я знаю!
Круз сделал стойку, и не скрывал этого. Подойдя к парню почти вплотную, он требовательно спросил:
- И что же ты о нем знаешь?
- А ты не знаешь? - развеселился отчего-то тот. - Ну, Хан Соло – знаменитость! Куда до него нам с тобой! Он контрабандист и вообще крутой, на самом деле он на стороне добра, хоть у него и было тяжелое детство, и слышь, он даже на принцессе женился!
Круз разочарованно поморщился:
- Что за бред ты несешь?
- Это не я, - обиделся местный житель. - Это Лукас! Что он принимал, когда придумал все это, хотелось бы мне знать…
Тут наконец-то до Круза начало доходить… Он чуть не крякнул от досады: столько времени потеряно! Хотя… Он подошел к столу, забрал документ, где были написаны все данные неизвестного Пуэрто, и вышел из квартиры, не прощаясь.
Пропылив на байке пару-тройку кварталов, Круз увидел скромно притулившийся к обочине магазинчик. Зайдя туда и взяв пару банок пива, он спросил, далеко ли до бара «Звезда смерти», и вскоре подъезжал к той самой забегаловке, откуда когда-то они вытаскивали с бывшим напарником своего связного, и вовремя успели взять наркоторговцев, попортивших до этого тонны крови окраинам Санта-Барбары. Это ж надо было придумать для подростков такую завлекалку - бар с безотказным и знаменитым названием! Как давно это было… в какой-то другой жизни…
Войдя в заведение, Круз понял, что ничего с тех давних пор и здесь не изменилось: огромный зал, сплошь в хроме и металле, длиннющая стойка бара, и крохотный танцевальный пятачок. И народ все тот же - молодые и стареющие байкеры, но в основном местная молодежь, ищущая спасение от одиночества этого странного городка.
Сев напротив незнакомого бармена, почти не привлекая к себе ничьего внимания, Круз молча протянул купюру, а затем также молча показал найденные им раскрытые права. Купюра мгновенно исчезла, а бармен криво усмехнулся, выдернул откуда-то сбоку газетку, почти швырнул ее Крузу, и тот на развороте сразу увидел кричащий заголовок: «Чем помешал Риччи Пуэрто?». В заметке говорилось о невинно убиенной на прошлой неделе гордости городка Ричарде Пуэрто, и со всех сторон подчеркивалась невосполнимая потеря оного. Крузу все меньше нравилось все, что происходило, а особенно то, что его как будто ведут куда-то; или отводят от чего-то… Не найдя в заметке ничего, кроме пустых стереотипных фраз, Круз на всякий случай посмотрел на фамилию журналиста, и едва сдержал удивленный возглас: под стандартной подписью мелким шрифтом обозначалось, что интервью об обычной жизни бывшего политика давала его верная сторонница и бывшая соседка Оливия Боттомс (в девичестве Аднраде, добавил про себя Круз).
На ходу поменяв свой план войти в доверие бармену и потусоваться до позднего вечера в этом космическом местечке в поисках Хана Соло и его приятелей, Круз вновь сел на байкер, и наконец-то поехал туда, куда и надо было по идее наведаться с самого начала.

***

Несколько фактов из жизни Чарлза Дарвина

…Знаете ли вы, что Чарльз Дарвин очень любил писать письма, которых за свою жизнь отправил приблизительно пятнадцать тысяч? Среди получателей были известные ученые всего мира…
В честь фамилии Дарвина был назван остров в Галапагосском архипелаге, вулкан на о. Исабела, город на севере Австралии и, конечно же, премия для людей, умерших или лишившихся возможности оставить потомство в результате собственной глупости. Специальную премию вручают как награду за услугу - изъятие своих генов из генофонда человечества.

Из жизни знаменитостей. Рубрика «По субботам».

Сообщение отредактировал OlGal: Воскресенье, 08 марта 2015, 10:18:14

OlGal, спасибо!

алёнка77 (Воскресенье, 08 марта 2015, 12:08:30) писал:

Алёнка77! Это и правда он... Дарвин
Вот каким он мог быть Дарвиненком...