20.
Зазвонил телефон, Мейсон снял трубку.
— Алло!
— Мейсон, привет, это Джулия!
— Привет!
— Мейсон, Саманта, случайно, не у вас?
— У нас. А случайно или закономерно, я не знаю. Смотря что у вас дома сейчас творится.
— Не паясничай! Позови её к телефону.
— А что тебе мешает позвонить ей на сотовый?
— Я не могу до неё дозвониться. Позови!
— Джулия, не приказывай мне, я этого не люблю. Тем более, от вашей семейки и так одни неприятности. Если бы твой муженек не накушался сегодня, я вместо того, что бы делать за него его работу, оторвал бы мальчишку от компьютера и пошел бы на пляж с ним и с собакой. А если твоя дочь не хочет разговаривать с тобой по сотовому, она вряд ли захочет по стационарному. Думаю, тут не в телефоне дело.
— Мейсон, пожалуйста, позови Саманту, — Мейсон чувствовал, как Джулии трудно подавить раздражение и попросить нормально, дабы получить желаемое.
— Подожди.
— Джулия, я был прав — твоя дочь не хочет с тобой разговаривать, — сообщил Мейсон, вернувшись через пару минут. — Я вот что подумал, может, тебе на время перестать учить нас с Тиммонсом, как воспитывать детей и задуматься о своих методах, ведь если твой ребёнок не хочет с тобой разговаривать, значит, ты что-то делаешь не так.
— Да как вы додумались сотворить такое, маленькие бандиты! — орал Кейт в трубку на одного из своих одиннадцатилетних отпрысков, покрываясь красными пятнами, совершенно не заботясь о том, что его слышат коллеги, в частности, Джулия. Это было не далее, как сегодня. — Кого мне родила ваша мама! У меня только один нормальный сын, тот к которому я не имею биологического отношения! Я упеку вас в закрытую школу с самыми строгими правилами! А затем вас ждет военное училище! И мамочка вас не спасёт! Может, хоть там из вас нормальных людей сделают! — Мейсона разбирало любопытство, что же натворили Кейтовы близнецы на этот раз. А Джулия не упустила случая пояснить Кейту, что он ведет себя непедагогично и вообще, неудивительно, что у таких ненормальных родителей, как Тиммонсы, и дети с большими проблемами.
— Я не нуждаюсь в твоих комментариях по поводу воспитания моего ребенка! — взвизгнула Джулия в трубку.
— Зато Кейт без твоих сегодняшних поучений никак не прожил бы!
— Мейсон послушай, я волнуюсь за Саманту. Проводи её домой, когда она соберется уходить.
— Джулия, не беспокойся, неужели я бы оставил без присмотра расстроенного ребёнка? Ты же знаешь, что у нас с Мери так не принято, мы ведь не Мелкахи.
— С тобой застрелиться можно!
— Нет. Джулия, только не это! А если не насмерть застрелишься, а останешься калекой, кому ты будешь нужна? Муж-то у тебя — не Збигнев Тухольский. Ты ведь не хочешь стать такой обузой на шее дочери!
Возмущенная Джулия бросила трубку.
Мейсон точно не помнит, с какого времени, но Джулию он перестал уважать совершенно. Кейт его раздражал, временами просто бесил, но к нему Мейсон относился как к равному, а к Джулии не испытывал ничего, кроме брезгливой жалости.
Когда-то давно он считал Джулию независимой женщиной и хорошим профессионалом. Но со временем оказалось, что он так думал только потому, что она себя считала таковой. На деле оказалось, что её независимость заканчивается там, где начинается сексуальное желание, а профессионализм заканчивается там, где начинаются эмоции и личные предпочтения. Взять хотя бы историю с Маккормиком, когда она хотела отыграться за обиду, нанесенную Лораном, что из этого вышло, Мейсон до конца жизни будет вспоминать с содроганием. А историю с разводом Рональда — со смехом.
Мейсон прекрасно помнит то время, когда его дети были младенцами. Если он и спал тогда, то преимущественно на работе, а в зеркале тогда отражалось бледное приведение. Тиммонс и вовсе не отражался в зеркале в первый год жизни своих близнецов. Зато Джулия, имея грудную дочь, оставалась энергичной, тонкой, звонкой и прозрачной, готовой на всё ради мужа своей подруги Челси. Когда Джулия додумалась снять юбку в кабинете Мартина, Мейсон не смог удержаться от того, чтобы сказать Тиммонсу, что мисс Уэйнрайт жаждет видеть его в кабинете Мартина сию секунду по очень срочному делу. То-то Джулия визжала, когда Кейт вошёл! И почему Тиммонс счёл это глупой шуткой? Ведь он бы не увидел это шоу, если бы не Мейсон!
Однажды весенним вечером Мейсон спешил домой, чтобы наконец-то увидеть свою трехмесячную крошку. Но, услышав, что в кабинете Мартина кто-то есть, несмотря на то, что рабочий день уже окончен, решил отдать тому документы. Надо было видеть, как растерялся бедный Мелкахи, и какое торжество было в глазах Джулии, спешно ретировавшейся с колен любовника, как только Мейсон вошёл! Она, конечно, сделала оскорбленный вид, дескать, Мейсон очень некстати, пришлось дать ей понять, что он не к ней домой пришёл и вообще не к ней. Мартин спросил про Памелу и Мейсон с удовольствием начал говорить на свою самую любимую тему, как вдруг увидел отражение гигантской «С» в глазах Мартина и боль, с которой жил Мелкахи. В ту секунду Мартин был очень далек от Джулии, от Мейсона и вообще от жизни. А Джулия в ту секунду была очень далека от того, чтобы понимать происходящее с её любимым. Мейсон поспешил удалиться. Кроме того, он действительно спешил — ведь Памела целый день не видела любимого папулю.
Дома он рассказывал Мери о том, какой весёлой может быть жизнь женщины, если грудной ребенок не является приоритетом в её жизни — малыша ведь можно и на няню оставить, а самой оставаться на работе по вечерам, дабы предаваться сексуальных утехам. Мери ругала мужа за то, что тот сует нос в чужие дела, говорила, что если Мейсон не перестанет сплетничать, то в старости будет не дедом, а бабом. Мейсону не хотелось становиться в старости никаким таким бабом, он даже не знал кто это такой, кроме того, своих дел была куча и он быстро забывал о Джулии, пока она не выкидывала очередной номер.
Конечно, Мейсон пришёл в бешенство, когда Мартин завалился к ним, в стельку пьяный и с претензиями по поводу отца Майкла. Но затем, когда всё улеглось, Мейсон счет ситуацию даже забавной. И чего Мери из-за неё огорчилась? Джулия сняла рясу со священника! Какой женщине ещё удастся подобное! А его целибат, наверное, придает пикантность сексу!
Саманту, худенькую неизбалованную девочку, он часто видел у себя дома. Она с удовольствием играла с его детьми и племянниками, получая домашнее тепло и с детской непосредственностью рассказывала о том, что происходит у неё дома, где, по словам Джулии, ребенок получает всё необходимое и абсолютно счастлив (чего нельзя сказать о детях Мейсона, у которых перед глазами такой недостойный подражания пример, как их папашка!)
— Сэмми, милая, нехорошо так говорить о родителях!
— Миссис Кепвелл, но папа ведь действительно вчера напился в баре, а мама действительно пошла его оттуда забирать, а мне на самом деле было страшно одной дома! Я же ничего не придумываю! — возражала девочка на замечания Мери.
Что касается Мартина, Мейсон с ним познакомился, когда ещё просыпался по ночам от собственного крика. Наверное, счастье Джулии в том, что до конца она никогда не понимала, что пережил её муж и не могла представить и сотой доли чувств, которые он испытывал. Глядя на Мартина, Мейсон не раз задавался вопросом, что было бы с ним, если бы ситуация не пошла вспять и он остался бы без Мери и без их детей? Неужели с ним было бы то же, что и с Мартином? Скорее всего, да. Его тело бы функционировало, но самой сердцевины бы не осталось. Единственное, он никогда и ни за что не сел бы пьяным за руль, если бы в машине был его (или даже не его) ребёнок. По крайней мере, Мейсон так полагал.
Последние приключения Джулии и Мартина изрядно повеселили и Мейсона, и Кейта, однако если бы они знали подробности, смеяться бы перестали.
Сообщение отредактировал Clair: Воскресенье, 11 февраля 2018, 12:38:29