Славься, Цезарь! - Санта-Барбара: законченные фанфики

София Кепвелл на самом деле погибла в 1969 году.

1. Славься, Цезарь!

Ченнинг окинул зал торжествующим взглядом. Сегодня его день! День его триумфа. Все эти люди собрались здесь ради него. Ради того, чтобы восславить чемпиона, прикоснуться к его успеху! Их глаза горят восторгом, восхищением, вожделением. Женщины в вечерних нарядах с оголенными плечами, сверкающие драгоценностями - прекрасные, надменные - жаждут его любви. Мужчины в элегантных смокингах - богатые, знаменитые, могущественные - мечтают о его дружбе. Успех притягивает людей, как магнит. Все хотят быть причастными к нему. Не в силах сами добиться победы, желают быть рядом с победителем, вместе с ним, заодно. Греться в лучах его славы. Ченнинг улыбнуля. Любой хотел бы оказаться на его месте. Любой! Но мало то способен. Им остаётся наблюдать за его триумфом, поздравлять, восхищаться, завидовать

Завидовать... О, да, Ченнинг прекрасно знал, что ему завидуют. Его спортивным достижениям, блестящим перспективам, успеху у женщин. Зависть не пугала, напротив, бодрила и вдохновляла на свершения. Он знал, что выйдет победителем из схватки. Если бы завистники были способны побеждать, они бы добились успеха, оттеснив его. Но они уже проиграли. Проиграли из-за собственной слабости, глупости, малодушия, и любые попытки взять реванш обречены.

Ченнинг нашёл взглядом Мейсона и усмехнулся про себя. Тот, кто не сумел воспользоваться преимуществами старшего сына, уступил статус Наследника, ввязался в заведомо провальную авантюру и попался, не представляет для него угрозы. Мейсон, видимо, ощутил его взгляд и отсалютовал бокалом. Он улыбался. Как мило! Только тяжёлый холодный взгляд не гармонировал с "милой" братской улыбкой, обнажал ее неискренность. Но и холодность взгляда была фальшива. Ченнинг знал, что под напускным равнодушием Мейсона трясет от ярости. Совсем недавно он видел, как слетела привычная маска высокомерного безразличия - Мейсон был потрясен, напуган, унижен - в его глазах плескалось отчаяние, кулаки непроизвольно сжимались. Казалось, он сейчас набросится - Ченнинг напряг мускулы, готовясь отразить удар, - но ничего не произошло. Мейсон отступил. Как всегда. Он отступал и уступал, сколько Ченнинг себя помнил. Ни разу не схватиля с ним по-настоящему, не дал по рукам. Даже когда Ченнинг переходил границы - и знал это - Мейсон избегал прямого столновения, отделывался язвительными замечаниями и презрительным молчанием. Поле боя оставалось за Ченнингом, несмотря на разницу в возрасте. Даже в игре - Мейсон мог сколько угодно твердить, что не любит поло, на самом деле он не выкладывался, не рвался к победе на пределе возможностей, и победа ускользала от него. Она доставалась другому, достойному. Тому, кто не жалел ни себя, ни соперников, тому, кто готов был на все! Вот и сегодня успех, как всегда, сопутствовал Ченнингу.

Мейсон очень удачно вляпался именно сейчас. Удачно? Удача любит сильных и целеустремленных! Ченнинг столько наблюдал за сводным братом, собирал все его промахи и просчеты, коллекционировал высказывания - рано или поздно Мейсон должен был попасться. Вот он и попался, теперь не отвертится! Отец не простит такого предательства. Последнее, окончательное поражение Мейсона украсит сегодняшнее торжество. Ченнинг уничтожит его. А заодно откроет отцу глаза на Келли. Глупая девчонка не думает о репутации семьи. Ее нужно приструнить, пока совсем от рук не отбилась!

Келли, это позже, в семейном кругу. Мейсон... Его будет приятно уничтожить публично, на виду телекамер... Но не сейчас... Локриджи - вот главная цель! Лайонел Локридж, негодяй и развратник, который соблазнил Софию Кепвелл и убил ее, будет разоблачен. Ченнинг разрушит его репутацию, добьётся ареста. Отец получит все состояние Локриджей и никогда не забудет, кому он этим обязан!

Ченнинг глубоко вздохнул. Он ещё раз оглядел зал, как Сулла свои верные легионы перед воротами Рима. Он был предельно собран. Сердце мощными толчками гоняло кровь, насыщающую мозг кислородом. Ченнинг ясно видел цель, разумно оценивал возможные препятствия. Лайонел Локридж ему не соперник. Он, как и Мейсон, не боец, оба только говорить горазды. Уоррен - другое дело. Этот бешеный может и наброситься, но справиться с ним не составит труда. Думать головой он не умеет, лишь навредит себе и Лайонелу. Странно, Уоррена не было видно. Ченнинг нахмурился, вглядываясь в зал. Светлая шевелюра мелькнула у входа. Уоррен, похоже, пытался пробиться ближе к Ченнингу, но это было не так просто - гости толпились, перемещались, болтали, не обращая на его стремление никакого внимания.

Отец тронул Ченнинга за плечо и высоко поднял бокал. Он собирался произнести тост и требовал внимания. Через несколько мгновений многоголосный шум смолк, все взгляды обратились на них.

2. Идущие на смерть...

"Не успел! Не успел", - пульсировало в висках. Уоррен не слышал, что говорит Кепвелл - расписывает своего сына, конечно. Ченнинг сияет улыбкой, словно ему заплатили за рекламу зубной пасты. Глупо надеяться, что он не исполнит своей угрозы. Уоррен и не рассчитывал на внезапный приступ милосердия - Ченнинг чётко следовал принципу: "Лежачих не бьют, их добивают. Ногами". А Локриджи твёрдо стоят на своих двоих. Пока стоят. Уоррен отыскал взглядом отца, он не казался поверженным. Может ли он хоть что-то противопоставить Ченнингу? Вряд ли. Если до сих пор ничего не предпринял... Уоррен покачал головой.

Ах, если бы он успел раньше! Если бы успел перехватить Ченнинга! Он сжал холодную рукоять пистолета. Продолжение мысли Уоррен не додумывал. Не знал, смог бы выстрелить, если бы другие способы убеждения не подействовали?

Кепвелл закончил свою речь. Ченнинг смотрел на него обожающим взглядом.

- Спасибо, отец! - его голос был хриплым от волнения. - Я... - Ченнинг запнулся, но справился с собой, - я оправдаю доверие. Я верю, для нашей семьи наступают великие времена! Мы пойдём вперёд, не останавливаясь на достигнутом, к новым свершениям, новым победам! И никто не сможет остановить нас. Наши враги будут повержены, - Ченнинг в упор посмотрел на Лайонела, улыбка исчезла с его губ, глаза сверкнули холодным блеском стали. - Лайонел Локридж, я обвиняю тебя в убийстве моей матери Софии Вейн Кепвелл!

- Ложь! - выкрикнул Лайонел.

Потрясенный вздох прокатился по залу.

- Вы познакомились в Голливуде на съемках фильма, ты соблазнил ее, сделал своей любовницей. Вскоре она вышла замуж, но вы продолжали тайно встречаться. Во время одного из свиданий... романтических свиданий на яхте... произошла ссора, и ты сбросил ее в море...

- Ложь! Я не убивал Софию!

- Ты убил ее!

- Нет! Я никогда не причинил бы ей вреда! - Лайонел оглянулся, словно призывая окружающих поверить его словам. - София не была моей любовницей.

Ченнинг расхохотался:

- А ты не был консультантом фильма, в котором она играла главную роль? Я нашёл свидетелей вашего романа, они готовы повторить свои слова на суде.

- Это было давно, до ее замужества! СиСи, ты же не веришь, что София изменяла тебе?

Уоррен понял, что Кепвелл до сих пор не произнес ни слова. Он застыл, будто парализованный, только глазами вращал. Призыв Лайонела, похоже, заставил его очнуться.

- Не смей произносить ее имя!

- Ты лжешь, Локридж! - выкрикнул Ченнинг. - Вы были любовниками все десять лет! И в знак вашей любви она подарила тебе это кольцо, - он высоко поднял руку, демонстрируя улику. - На нем ваши инициалы. Есть и чек. Есть и живые свидетел. А монеты, которые подарил ей ты, украл твой сынок, покрывая убийство. Он - твой сообщник...

- Закрой свой поганый рот, ублюдок! - услышал Уоррен собственный голос.

- Ублюдок? - Ченнинг повернулся к нему с улыбкой ласковой акулы. - Я законный сын и наследник Ченнинга Крейтона Кепвелла. А вы преступники - убийца и вор!

Уоррен рванулся к гаденышу, но охранники, которых он до сих пор не замечал, ловко скрутили его. На пол упал пистолет.

- Вор, сообщник убийцы, - Ченнинг подошёл ближе и дотронулся носком ботинка до пистолета. - Похоже, ты готовил убийство - видимо, это у вас в крови. Вызывайте полицию, - бросил он охранникам.

Уоррена потащили из зала. Он слышал, как Ченнинг пообещал предоставить полиции все собранные доказательства, выразил надежду на скорый и справедливый суд.

***

Ченнинг ликовал - все получилось даже лучше, чем было задумано. Своей дурацкой выходкой Уоррен сыграл ему на руку. Он ещё и пистолет притащил! Это уже покушение на убийство. Лайонел помчался вслед за сыночком - вот и славно, там в участке ему и предъявят обвинения! Ченнинг и не рассчитывал, что Локридж признаётся - кто бы признался? - главное, его вопли никого не убедили. Он видел, как отшатнулись гости, и вокруг Лайонела образовалось свободное пространство. Также от Локриджей отвернутся деловые партнёры. Они потеряют все ещё до приговора суда, в котором Ченнинг не сомневался. Отец отберет у Локриджей всю их собственность - земли, бизнес, дурацкие коллекции - а он поможет ему.

Ченнинг улыбнулся отцу, но тот, как будто не заметил его улыбки. Наверное, ещё не полностью осознал открывшиеся перспективы - слишком был поражен. Лицо у отца было странным, такого выражения Ченнинг никогда прежде не видел. А вот Мейсон усмехался ехидно - вообразил, что о его фокусах речь теперь не пойдёт? Напрасно! Ченнинг ничего не собирался откладывать.

- Лайонел Локридж - убийца, он получит по заслугам. Но нашей семье угрожают не только явные враги, - Ченнинг с удовлетворением отметил, что при этих словах с лица Мейсона сползла улыбка. - Тайные враги вредят исподтишка, прикидываются добрыми друзьями, членами семьи, вкрадываются в доверие, а сами готовят удар. Скажи, Мейсон, что вы задумали с Памелой? Как ты посмел обмануть отца, пойти против семьи?

- Я не делал этого.

- Ты обманул доверие отца!

- Ложь, - Мейсон не повышал голоса. - И ты напрасно пытаешься приплести мою маму.

- У меня есть доказательства...

- Те, что ты сам сфабриковал?

- Я предоставлю доказательства! Отец! - Ченнинг обернулся к СиСи. - Он обманывает тебя, он ненавидит нас! Мейсон называет себя твоим сыном, но он не настоящий Кепвелл! Он - предатель!

- Не я ославил отца рогоносцем, а мать шлюхой.

"...приветствуют тебя".

- Хватит! - рявкнул СиСи.
Слышать все это было невыносимо! Особенно сейчас. Сейчас, когда весь его мир рушился. Два сильнейших чувства - любовь к Софии и любовь к Ченнингу - вот уже двадцать лет определяли его жизнь, теперь они схлестнулись, грозя разорвать сердце.

София! До встречи с ней он словно и не жил. Не жил, не дышал... Не любил. То, что СиСи считал любовью к Памеле, в сравнении оказалось мелким и незначительным. Даже не страсть - страстишка, замешанная на похоти и тщеславии! От нее остался скверный осадок, как от той первой (и, по сути, единственной) вечеринки, на которой он по-настоящему перебрал. Смутное недовольств собственным дурацким поведением, тягостное чувство неловкости перед свидетелями и соучастниками пьяных выходок, невозможность, да и нежелание, вспомнить подробности совершенного в хмельном кураже. Сама мысль о Памеле с некоторых пор вызывала у него почти физическое ощущение похмелья - тошноту, гадостный привкус, раздражение. СиСи задыхался в липкой влажной духоте, словно надвигающаяся гроза сдавливала грудь. Встреча с Софией ослепила его, подобно вспышке молнии. С небес грянул гром, и налетевшая бурь смела все хрупкое, непрочное, ненужное, смыла все лишнее, освободила его от прежних привязанностей.

СиСи ожил, как оживает после грозы природа. Он чувствовал себя обновленным, и мир представал перед ним во всей красоте и свежести первых дней творения. небо было ясным, зелень сочной, воздух упоительным... София прекрасна и желанна, как ни одна женщина! СиСи казалось он достиг предельной полноты чувств - больше сердцу не вместить. Он желал Софию, восхищался ее красотой и грацией, наслаждался ее речами, благоговел перед нею, был благодарен Богу за дарованное ему чудо, и был благодарен Софии за каждую ее улыбку, ласковый взгляд, за ночи, полные блаженства. Любовь его росла с каждым днем росла, обретала все новые краски и оттенки. (Мейсон непременно бы процитировал:

О, как я лгал когда-то, говоря:
"Моя любовь не может быть сильнее".
Не знал я, полным пламенем горя,
Что я любить еще нежней умею.

Случайностей предвидя миллион,
Вторгающихся в каждое мгновенье,
Ломающих незыблемый закон,
Колеблющих и клятвы и стремленья,

Не веря переменчивой судьбе,
А только часу, что еще не прожит,
Я говорил: "Любовь моя к тебе
Так велика, что больше быть не может!"

Любовь – дитя. Я был пред ней не прав,
Ребенка взрослой женщиной назвав.

Но СиСи было столь же несвойственно облекать свои мысли и чувства в форму цитат, как его старшему сыну выражать их непосредственно.)

Любовь к Софии естественным образом трансформировалась в любовь к детям. Ченнинг - их первенец, солнечный мальчик, плод самых первых страстных ночей - завладел сердцем СиСи еще до своего рождения. Любуясь округлившейся фигурой Софии, ее новой мягкой грацией, СиСи познавал ее уже не как Возлюбленную, но как Жену и Мать, и себя ощущал Мужем и Отцом. Он любил крошечное существо. растущее в животе супруги, и любовь его росла вместе с ним. Когда Ченнинг родился, СиСи готов был поклясться, что ничего прекрасней в жизни не видел. Любовь преображала красное, сморщенное, орущее создание с мутными расфокусированными глазками и беззубым ртом в статного улыбчивого красавца, достойного потомка великих Кепвеллов, надежного помощника и будущего преемника. СиСи знал, что этот ребенок будет его гордостью, его счастьем, и он им был. Был именно тем сыном, о котором мечтал СиСи, и любовь к Софии не в последнюю очередь была любовью к матери Ченнинга.

Если бы о ее неверности сообщил кто-то другой, СиСи Кепвелл возненавидел бы негодяя, уничтожил бы его. Но эти слова произнес Ченнинг. Ченнинг! Возненавидеть его - все равно, что убить все свои надежды, уничтожить будущее. Поверить ему и возненавидеть Софию - отречься от прошлого, от любви, которая породила и самого Ченнинга и любовь к нему. Чем бы не завершилась бушевавшая в его душе битва, СиСи должен был потерять то, без чего не мыслил себя. Он больше не мог быть счастливым отцом, хранившем светлую память о горячо любимой и слишком рано покинувшей его жене. Отец, преданный любимым сыном... Рогоносец, обманутый шлюхой... Жестокие слова Мейсона удивительным образом вернули СиСи точку опоры, направив злость по привычному руслу. Хоть в чем-то можно было не сомневаться! В коварстве Памелы, натравившей на него сына, в двурушничестве Мейсона... С этим нужно было разобраться немедленно!

3. Приветствуют тебя!

Ченнинг вздохнул с облегчением. Его, оказывается, не на шутку встревожило странное выражение лица и непонятная пассивность отца. Но вот он привычно нахмурился и обратил грозный взор к Мейсону:

- Я жду твоих объяснений. В подробностях.

- Извини, - Мейсон развел руками, - я Лайонелу и Софии свечку не держал - сам только что узнал.

Кажется, лишь присутствие телекамер удержало СиСи от удара. Если бы взглядом можно было испепелить, от Мейсона остались бы одни угли. Ченнинг улыбнулся про себя - все шло как надо.

- Прибереги свое остроумие, - процедил сквозь зубы СиСи, - пригодиться в поисках работы и жилья.

- Ты собираешься меня выгнать из-за голословных обвинений?!

- У меня есть доказательства! - счел нужным вмешаться Ченнинг.

- Я знаю. Я верю.

Взгляд отца, полный доверия и любви, как всегда согрел сердце Ченнинга. Мейсон, конечно же, не мог не разбить трогательного момента:

- Веришь всему, что он наговорил сегодня?

- Мой сын, - с нажимом произнес СиСи, - не лжет!

- Твой сын? В свете его сегодняшних высказываний, я бы воздержался от подобных утверждений.

У Ченнинга даже дыхание перехватило от чудовищности такого предположения, но отец мгновенно осадил Мейсона:

- Твои грязные инсинуации не помогут тебе избежать объяснений.

- Зачем что-то объяснять, если ты уже принял решение?

Несмотря на это гордое заявление, Мейсон не покинул праздника вместе с приглашенными. Он остался и маячил перед глазами, пока СиСи изучал предоставленные Ченнингом документы. По счастью, молча.

Вечер плавно перетек в ночь. К удивлению Ченнинга доказать участие Памелы в афере оказалось крайне затруднительно - ведущие к ней ниточки были оборваны. Вероятно, Мейсон постарался. Совершенно бессмысленная трата времени и сил, решил Ченнинг. Отцу не нужны были подтверждения.. Он счел предположение о ее причастности правдоподобным, и других доказательств ему не требовалось. Да, и не это было главным - значение имело предательство Мейсона, и то, что он покрывал сообщников подтверждало умышленность его действий. Мейсон пошел против семьи, тем самым он вычеркнул себя из ее состава. Семья - самое важное...

- Отец, - Ченнинг заметил, что СиСи закрыл папку и отложил ее в сторону, - ты должен знать еще об одном происшествии...

- Публика разошлась, а спектакль продолжается! - Мейсон отделился от стены, которую подпирал последние два часа. - О каких еще преступлениях желает поведать Эдмон?

Ченнинг проигнорировал это высказывание.

- Мейсон вредил нам умышленно, а вот Келли едва не совершила ошибку по глупости. Я случайно узнал, что она собирается сбежать с Джо Перкинсом...

- Ченнинг! - Мейсон казался удивленным и раздосадованным. - Ты еще расскажи о двойках и пропущенных уроках! Мы же говорили с Келли, все решили. Никто никуда не сбежал, нечего и обсуждать.

- Это ты решил! Я с самого начала думал, что папа должен знать обо всем! Ты пообещал Келли скрыть от него ее фокусы - думаешь, я не знаю почему? - ты рассчитывал, привлечь ее на свою сторону...

- Бред.

- Ты все правильно решил Ченнинг! - прогремел голос СиСи. - Я должен знать обо всем, что происходит в моей семье. В том числе, о двойках и прогулах. Я сам поговорю с Келли и разберусь с Перкинсом. А ты, - он смерил Мейсона взглядом, который был тяжелее гранита, - ты мне не сын. Я не желаю видеть тебя в своем доме. Я вообще не желаю видеть тебя и слышать! Будет лучше, если ты покинешь город!

- Этого ты требовать не можешь! Санта Барбара тебе не принадлежит.

- Я советую тебе исчезнуть...

- И не надейся!

Внезапно входная дверь распахнулась, прервав разгоравшийся скандал.

- Мистер Кепвелл, - начальник охраны прижимал ладонь к левому уху, - миссис Локридж настаивает на встрече с вами. Сэр, - он развел виновато руками, продемонстрировав красное распухшее ухо, - я не мог применить силу...

Минкс Локридж, едва доходившая ему до локтя, стукнула своей тростью по его мощной шее и вышла вперед.

- В отличии от этого джентельмена, Кепвеллы вполне способны подраться с дамой, - произнесла она надменно, - но сперва они кое-что услышат, - негромкий голос старушки звучал резко и четко. - Моего сына арестовали сегодня по обвинению в убийстве. Моего внука обвиняют в краже. Весь вечер транслировали репортаж с вашего "праздника", - последнее слово оно выплюнула, как шелуху.

- Локриджи - преступники, они понесут справедливое наказание! - возразил Ченнинг.

- Они заплатят за все! - отрезал СиСи.

- За то, что Лайонел спал с твоей женой? - прищурилась Минкс. - Спал с твоей драгоценной Софией, которая никогда не была твоей? Эта актрисулька влюбилась в моего сына, как кошка. Она притащилась за ним в Санта Барбару и крутила хвостом перед тобой, чтобы вызвать его ревность. Но у Лайонела была жена, он не собирался разрушать семью. Я наблюдала за этой девчонкой - и не зря! Она была беременна - призналась на исповеди. Когда поняла, что Лайонела ей не видать, решила заполучить своему ребенку подходящего отца - богатого, знаменитого и достаточно тупого, чтобы проглотить любую сказочку о сроках и сходстве...

- Ложь!

- Ты лжешь! - голоса Ченнинига и Сиси слились в один крик боли.

Раздались негромкие мерные хлопки - Мейсон апплодировал.

- Я был прав - спектакль продолжается и становится все интереснее. Прошу вас, мадам, продолжайте.

- София Вейн успешно окрутила подходящего богача и родила мальчика. Я не могла позволить Кепвеллу воспитывать моего внука - и теперь вижу, насколько была права! - я поменяла младенцев. Сын Лайонела рос в хорошей семье и стал славным юношей. А этот... кукушонок... вырос мерзавцем.

- Не верю ни единому слову! Ченнинг - мой сын!

- Если тебе приятней считать такого выродка своей плотью и кровью... - Минкс презрительно пожала плечами. - В чем-то ты безусловно прав - он твое порождение, твой сын по духу - слепок черной, грязной, насквозь прогнившей души.

Ченнинг хватал ртом воздух, не в силах придумать достойной отповеди старой ведьме. Ему хотелось схватить ее, швырнуть на пол, колотить изо всех сил. Почему она не мужчина?! Прикрываясь своим полом и возрастом, злобная карга терзала его, жалила своим ядом!

- Мой сын отстаивал бы мою добродетель, даже если бы лично застал меня с десятком голых мужиков, а твой, Кепвелл... Ты все слышал сам. Все же я была совершенно права, спасая от тебя своего внука.

- Убирайся! - рявкнул СиСи. - Вон из моего дома!

- Я уже закончила, - Минкс направилась к выходу.

У самой двери она обернулась:

- Барнаби Уоллес. Возможно тебе захочется проверить. Впрочем, это сделают и без тебя - я оповещу прессу.

- Проклятая старая ведьма! - не выдержал Ченнинг.

- Не слушайте его, мадам, он вульгарен, - сказал Мейсон. - Конечно, у Софии Вейн, даже ставшей Кепвелл, не могло быть такого сына.

Он с поклоном открыл дверь:

- Прошу вас, мадам.

Кивнув ему с видом королевы, Минкс оперлась на предложенную руку.

- Убирайтесь из моего дома немедленно!

- Я уйду, - Мейсон на мгновение обернулся, - а с кем остаешься ты?

Дверь захлопнулась.