Операция «Сатана» (сериал, 2018) - 5 сезон детектива о майоре Черкасове

Отрывок из интервью Андрея Смолякова креативному редактору «Собеседника» Дмитрию Быкову

– В череде следователей советского кино – приблатненный Жеглов, интеллектуальный Басилашвили, железный Болтнев – чем отличается твой Черкасов из «Мосгаза», «Палача», «Паука» и т.д.? Честно тебе скажу: он мне кажется лучшей твоей работой.

– Так ведь это к тебе вопрос.

– Мне кажется, что он… такой сострадатель.

– Ужасное слово, но вынужден согласиться. Ему действительно всех жалко, он всех понимает, ему как-то неловко за людей… В общем, он примерно понимает, откуда они такие взялись, эти преступники, которые кажутся нелюдями. И потом, вот этот Черкасов – он человек неустроенный. Неловко как-то живет. Вот еще и за это его любят. У сериала этого хорошие рейтинги, но я же не по ним сужу, а по улице...

– В смысле она пустеет на время показа?

– Не то что пустеет, она сейчас никогда не пустеет. Но вот я – человек, ездящий в метро, в троллейбусе, потому что в пробке стоять не могу в принципе, меня это бесит. И вот в метро и прочем транспорте я на себе популярность Черкасова ощутил вполне. Могу тебя обрадовать: 26 января у нас первый съемочный день в пятой истории про Черкасова. Семидесятые годы. Называется «Сатана». Про шпионов.

– Но КГБ и милиция друг друга терпеть не могли…

– Вот в этом, как говорится, весь драматизм нашей истории. Подлинной, как всегда.

– Почему столько сериалов про СССР – и так трудно снимать про сейчас?

– Ну, это ты сам прекрасно понимаешь. Что мы можем сказать про СССР? Практически всё. А про сейчас? Мы и приблизиться не можем к некоторым темам. В результате советская жизнь получается и сложной, и объемной, а современная – страшно плоской по всем параметрам.

– Но советская жизнь и была сложней.

– Э, нет. Она, может быть, действительно казалась многомерной за счет постоянного вранья, то есть она развивалась как бы в двух измерениях – официальном, совершенно сказочном, и действительном, довольно кошмарном. Ну, и это создавало всякий психологический надрыв… Но сейчас мы по уровню вранья совершенно догнали тогдашнее время, а по цинизму значительно превзошли его. Так что снимать-то в принципе есть про что… хотя одна разница налицо.

Героя нет. Его и не может быть. Вот был такой фильм – там играли Стас Жданько, Виктор Проскурин, Петр Вельяминов, – назывался «Время выбрало нас». Неплохой по тем временам. А вот про нынешнюю эпоху можно снимать «Время не выбрало нас». Герой не востребован. Больше тебе скажу – в него никто не верит. Герой вызывает недоверие, неприязнь, насмешку: кто за ним стоит? Почему он это себе позволяет? Да он, наверное, в сговоре с начальством! Героическая драма как чистый жанр – это куда-то делось безвозвратно.

– Я всем уже надоел с этим, но в советское время до такого разврата все-таки не доходило.

– Разврат был, и очень разнообразный, на всех уровнях. Было другое – как ни странно, советский человек был более готов прощать. В нем не было той непримиримости. И это объяснимо – вот это, кстати говоря, есть в Черкасове. Все были равны, значительно равнее, чем сейчас, – потому что социализм хоть и являет собою равенство в бедности, но это, знаешь, сближает. Сегодня все друг другу более или менее никто.

Источник: «Собеседник» №03-2018