Телефонное интервью Юджина Роберта Глейзера
Декабрь 2000г.
****************
Интервьюер: Вы знали о поддержке фанов?
ЮГ: О, да. Определенно. Мы чувствовали поддержку. Судя по вэб-сайтам, электронной почте, съездам и тому подобному. Так что у нас было представление об отношении фанов.
Интервьюер: Удивляла ли Вас такая их яростная приверженность?
ЮГ: Да (смеется). Меня да. Но это было комплиментом, показывало, что они действительно хорошо принимают сериал. Я думаю, что это был комплимент всем актерам, авторам, режиссерам и продюсерам. Знаете, это...действительно было лестно.
Интервьюер: Удивило ли Вас решение возобновить сериал?
ЮГ: Вообще-то да. У меня было чувство, что они будут снимать фильм, и по этой причине не разобрали декорации. Но это оказалось дымовой завесой. (смеется) Когда студию закрыли на замок, но ничего не разобрали, это выглядит подозрительным. Не в плохом сымсле, а в том, что сомнительно, действительно ли все закончилось. Вот о чем я подумал - что еще не конец. А потом, как вы знаете, решили снять еще 8 серий. И это было хорошо. По мне 8 серий лучше, чем целый сезон. Думаю, что если бы мне пришлось сниматься еще в одном сезоне, я бы сошел с ума прямо на площадке и всех перестрелял. И всему был бы положен конец. (смеется). Шучу. Но я действительно считаю, что все достигли предела и пришло время двигаться дальше. Понимаете?
Интервьюер: Угу.
ЮГ: Эти 8 серий были как бонус, премия. Как "прекрасно, ОК, отлично".
Интервьюер: Каково было сниматься в этих последних 8-ми?
ЮГ: О, было забавно. Приятно было знать, что за ними не последуют еще 14 серий (смеется), что я скоро поеду домой. И прощания на этот раз не были такими печальными, как предыдущие. Просто до свидания - и все. Мы исключили все эмоции прошлогоднего расставания. (смеется). В этом году было так: привет, ребята, снимем еще 8? ОК. Ну, увидимся, когда я снова буду в Торонто. Берегите себя. Было здорово. Спасибо. До свидания и я уехал. Вот как было. Не было той печали, как при первом прощании.
Интервьюер: Так первое было довольно эмоциональным?
ЮГ: Да. В первый раз было по-настоящему трудно сказать каждому до свидания. И, вы ведь знаете, Альберта (Медлин) была мертва, Мэтью (Биркофф) погиб и все такое. А потом оказалось, что мы возвращаемся. И это было здорово.
Интервьюер: Я слышала от разных людей, что Вы имеете склонность рассмеяться прямо во время съемки.
ЮГ: Ок. Верно. Итак, меня разоблачили. У меня просто склонность веселиться, когда видишь абсурдность чего-то. Если бы я был режиссером, то хотел бы снимать всякие ляпы. Потому что много чего смешного случается. (откашливается) Даже не нарочно. Порой делаешь что-то...какую-то сцену, а в голову приходит совсем другая фраза, которая выставляет все в смешном свете. И понимаешь, что серьезное становится смешным. Иногда я так делаю. Порой я просто говорю, что за черт, повеселюсь во время съемки эпизода. И так и делаю, и приходится переснимать. Я и Альберта не могли снимать наши сцены без того, чтобы не рассмеяться. Когда был ее крупный план, а я должен был читать свой текст не в кадре, я закрывал глаза, чтобы не смотреть на нее, и она делала то же самое для меня, потому что мы бы не смогли довести сцену до конца. Как смешинка в рот попала. Часто мы просто не могли делать сцену стоя, потому что валились на пол от смеха. И конечно, режиссер начинал сердиться после таких приступов смеха на 15 минут. Говорил: ок, ребята, пора за работу. Но когда говорят хватить смеяться, становилось еще хуже. Прямо как в школе. Учитель тебя застукал за чем-то и говорит, что если повторится, то пойдешь к директору. Но заставить перестать смеяться можно лишь под дулом пистолета. На экране телевизора люди видят только двух актеров. Но если посмотреть со стороны, то на этой маленькой "голубятне", оказывается, еще присутствуют внагибку и на полусогнутых человек 40 съемочной группы. И в такой обстановке говорить текст абсолютно серьезно я просто не могу. Противоречие между действительностью и содержанием сцены. Реальность отвлекает меня и я начинаю истерически смеяться, потому что это очень смешно.
Интервьюер: Я слышала про то, что для актеров печатали текст сцен инструктажей, чтобы они могли запомнить его.
ЮГ: О, это совершенная чепуха! Во-первых, так далеко я не увижу. (смеется) Иногда я немного хитрил с инструктажем и печатал текст на моем компьютере, который стоял на столе. Потому что когда камера направлена на тебя, в бумажку подсмотреть нельзя.
Интервьюер: Угу.
ЮГ: Но в 95% я учил тексты инструктужей, которые были для меня сущей головной болью. Страница или две абсолютной тарабарщины. Вы понимаете, для меня... Иностранные имена, названия, терминология. В том смысле, что эти термины используются, но в нормальной повседневной речи никто так не выражается. И еще тот, кто написал это, имеет свою манеру излагать, а у меня своя. Я оказался в рамках определенного стиля изложения и мне пришлось удерживать себя в нем. Потому что так было написано. Поэтому я поставил одно условие, я попросил карточки-шпаргалки. Это было в серии про Вьетнам. Когда у меня большой разговор с Майклом и Питой (Никитой) в квартире Питы (Никиты), он на нескольких листах. И я просто сказал Брэду Тернеру: Брэд, пожалуйста, напиши это на карточках. Извини. Я не смогу выучить. И они написали текст на карточках и дали парню, который никогда прежде их не держал. А я никогда не читал с карточек. То, что происходило между нами, было смехотворно. Он не поднимал их по мере того, как я читал, поэтому мне пришлось все больше наклонять голову. И вы можете легко догадаться, что я читаю.
Интервьюер: (смеется)
ЮГ: А потом он стал двигать ее, я стал поднимать голову, и он стал поднимать карточку. Брэд Тернер вышел из себя и сказал, что это совершенно нелепо. Так что, в конце концов, я выучил почти все. Это был один раз, когда я действительно попросил шпаргалку. Диалогов было действительно очень много.
Интервьюер: Вы не находите, что он (Шеф) стал более беспощадным за последние 4 года?
ЮГ: Я думаю, что он стал более спокойным. Нужно понять, что происходит, власть ускользает от него. В самом начале он обладал абсолютной властью, а потом вы обнаруживаете, что ее то чуть больше, то чуть меньше, что есть Надзор, и вся власть у Надзора. И тут вдруг абсолютной властью становится Центр. То есть власть постоянно меняется. И Шеф видит, что он теряет контроль над тем, что происходит. Из-за мистера Джонса, из-за Питы (Никиты) и отношений между ними. Понимаете, ему большим трудом досталось его положение, и вот он видит, что все ускользает, и он отступает. Я думаю, там еще присутствует гнев, а также немного мстительности. Да. Он сделает все ради того, чтобы попасть туда, где должен быть и выполнить работу. Так что, вы, может быть, и правы. Это тоже есть. И еще суровость из-за ситуации, в которой он оказался теперь.
Интервьюер: Трудно поддерживать такой уровень гнева? Не выматывает ли, если играть так каждый день?
ЮГ: Нет. Я думаю, что это даже удовольствие. Я люблю играть (откашливается), я не люблю играть идеально хороших героев. Мне нравятся персонажи, в которых есть некоторое зло. Не злых, а плохих, которые все же и хорошие. И они могут совершать поступки в обоих направлениях.
Интервьюер: Угу.
ЮГ: Я считаю, что почти всегда, когда играешь злодея с подкупающей чертой характера, ты видишь в нем доброе...это заставляет даже полюбить его. А потом ты не любишь себя за то, что любишь его, потому что он плохой. Но в нем ведь есть что-то хорошее. И он ставит тебя в тупик. Все это делает персонаж более интересным, а не просто злодеем.