Снегопад длиною в жизнь

Пожалуй, надо попробовать написать. Представить, что Мэри рядом с ним и ждет его рассказа. Ведь и месяца не прошло с того дня, когда она сказала «спящему» Мейсону: «Я люблю тебя. Не хочу любить, но люблю». Значит, внутри нее тоже идет борьба, и надо помочь ее любви обрести былую гордость.
Мейсон вынул из письменного стола блокнот и на чистом листе медленно вывел: «Дорогая Мэри!». Он вдруг увидел перед собой ее глаза, которые смотрели на него с любовью, благосклонностью и нежностью. Этим глазам хотелось доверить все-все, потому что они не могли оттолкнуть или заклеймить.
Мэри, я не всегда был таким, как сейчас. Много лет назад я был просто маленьким мальчиком, который отчаянно хотел любви, а натыкался лишь на колючие нравоучения. Иден, Келли, Теду и, конечно, Ченнингу жизнь казалась иной, ведь у них была безусловная любовь отца. А мне всегда давали понять, что его любовь и уважение надо еще заслужить. Их просчеты и юношеский максимализм вызывали умиление. Мои – раздражение. К ним он всегда был снисходителен, ко мне – требователен и придирчив. Я до смерти боялся разочаровать отца, везде стремился быть лучшим, лучшим, лучшим… А, по факту, даже после неудов и прогулов ему милее был Ченнинг. У меня не было учителей – некому было объяснить, как правильно взрослеть в семье, где ты – вечно лишний сын. И я учился сам, совершая ошибки и набивая шишки. Прятаться под масками было проще всего, а еще нужно было учиться сопротивлению. Иначе отец просто раздавил бы меня. Настоящим меня знал, пожалуй, только Тед… Я не оправдываюсь, просто пытаюсь объяснить. И вот теперь ты, моя любимая, - мой единственный шанс остаться настоящим. Ты и представить не можешь, что значишь для меня. Ты - моя надежда, мое спасение, моя жизнь…
Так? Мейсон вдруг с удивлением обнаружил, что прошло полчаса. Перевел взгляд на лист бумаги, где за все это время не написал ни строчки и пятерней взъерошил себе волосы. Ничего не выйдет. Даже у поэтов, при всем богатстве лексикона, нет таких слов, а у него и подавно.
На улице вдруг что-то зашумело. Мейсон приподнялся, напряженно вслушиваясь в завывания бурана – уж не снесет ли дом? Но сквозь стоны ветра раздался отчетливый стук в дверь. Мейсон ушам своим не поверил – кого сюда могло занести в такую погоду?! Может быть, просто почудилось? Однако стук повторился.
- Не могу сказать, что очень соскучился по людскому обществу, - проворчал Мейсон, направляясь к двери, - но отказать в приюте в такую ночь было бы слишком даже для меня.
Он сдвинул щеколду замка, а в следующий миг остолбенел, не веря собственным глазам. Это было как самый невероятный рождественский подарок от Санта-Клауса, как услышанная Богом многолетняя молитва, как сказочное волшебство. На пороге, вся с ног до головы запорошенная снегом, промокшая и продрогшая, стояла Мэри.

Bereza163 (Пятница, 29 марта 2019, 09:25:59) писал:

О! Так Вы еще из тех времен.) Хорошие были времена, я читала те обсуждения постфактум.
Основной наплыв фанатов ММ, которые оставили когда-то неизгладимый след в душе зрителя, по моим наблюдениям пришелся именно на 2008-2010. Тогда дискуссии и обсуждения были очень оживленными и интересными.

Спасибо за продолжение. Мне по-прежнему очень интересно наблюдать за ходом мыслей Мейсона, за его внутренним состоянием. Неужели он напишет письмо Мэри?

Сообщение отредактировал Elena78: Пятница, 29 марта 2019, 09:51:16

Elena78 (Пятница, 29 марта 2019, 09:50:51) писал:

Уже вряд ли)))

Bereza163 (Пятница, 29 марта 2019, 09:55:12) писал:

Ой, когда я написала этот комментарий, то не видела, что Вы уже опубликовали продолжение истории! Конечно, зачем ему писать письмо, когда сама Мэри сейчас перед ним!!! Чего еще желать Мейсону.)
Жду продолжения с огромным нетерпением!!!

Цитата

- Под каким ником?

Clair (Пятница, 29 марта 2019, 10:58:40) писал:

Мария1, кажется)))

Bereza163 (Пятница, 29 марта 2019, 09:47:13) писал:

И как это Мэри прорвалась сквозь непогоду?)
И что ее сподвигло на это?

Elena78 (Пятница, 29 марта 2019, 12:37:40) писал:

Дома не сиделось) Она же любительница бурь и гроз)))
А если серьезно, наверное, скоро все узнаете...

Одета она была явно не по погоде – в легкую розовую куртку без капюшона, джинсы и кроссовки. Из-под заиндевевших ресниц блеснуло что-то вроде удивления – Мэри тоже не ожидала увидеть Мейсона, но слишком устала и замерзла, чтобы как-то проявить свои эмоции. Она еле держалась на ногах.
- Боже правый! – выдохнул Мейсон, закрывая за Мэри дверь. – Это правда ты? Как ты здесь очутилась?!
- Можно, я сначала погреюсь? – слабо улыбнулась она, усаживаясь вплотную к камину и протягивая ладони к огню. – Я почти не чувствую рук и ног.
- Тебе нужно переодеться в сухое, - спохватился Мейсон. – Снимай куртку, а я пойду поищу какую-нибудь одежду для тебя. На вот, выпей пока, - он плеснул в стакан бренди. – Этот напиток, конечно, покрепче, чем твой любимый сассапарилль, но сейчас для тебя намного полезнее.
Он поставил стакан рядом с Мэри на столик и ушел наверх. Гулко ударили старинные часы в углу – десять часов вечера, и в такт бою завибрировали стекла под новыми порывами ветра. Мэри вздрогнула и, двумя ладонями обхватив стакан, сделала маленький глоток.
Алкоголь обжег горло, перехватило дыхание, но в следующий миг живительное тепло побежало по жилам, стало наполнять каждую клеточку насквозь промерзшего тела. Пальцы рук стало покалывать, потом заломило. Мэри сжала ладони коленями, чтобы успокоить растущую боль, затем принялась растирать плохо слушавшиеся конечности. Никак не удавалось согреться. Даже рядом с огнем ее бил озноб. Мэри сделала еще один глоток бренди и закрыла глаза. Да, ей сейчас было совсем не до того, чтобы переживать по поводу нежданной встречи с Мейсоном…
… Она бы никому не смогла объяснить, что случилось. Как ее занесло обратно в горы, вопреки предупреждению о буране, на «прогулочной», совершенно не приспособленной для передвижения в непогоду, машине, которая осталась где-то там, на дороге, посреди заноса. Это еще хорошо, что она к тому моменту почти добралась до домика Кепвеллов, и пешком пришлось идти не более часа.
Что с ней стало? Мэри поехала с Марком в горы, чтобы отдохнуть на природе, а вернулась морально опустошенная и растерянная. Она еле дождалась, пока он довезет ее до гостевого дома. Он наклонился было ее поцеловать, но она, пробормотав: «Спасибо за чудесный уик-энд», выскочила из машины, как ошпаренная. Марк пытался ее остановить, что-то сказать, она практически захлопнула дверь у него перед носом. Сил щадить его чувства уже не осталось. Она и так устала от этой романтической поездки сильнее, чем от самого напряженного дежурства в клинике.
Как же это так? Такой хороший, надежный, добрый человек объясняется ей в любви, строит планы на будущее, предлагает ей себя без остатка и наизнанку выворачивается, чтобы развлечь ее, а она боится поднять на него глаза и шевельнуться, лишь бы он не вздумал ее целовать.
С Мейсоном в такие моменты у нее сердце замирало в сладком предвкушении, она вся горела, таяла и сияла… Его признания в любви каждый раз звучали по-новому, и она снова и снова ждала этих слов, радуясь и не веря своей удаче. Эти слова открывали ей неведомый прекрасный мир новых ощущений, целую Вселенную, созданную только для них двоих. Когда она услышала от него: «Если бы ты знала, как я хочу тебя прямо сейчас, то, наверное, снова бы убежала», у нее захватило дух от страха и восторга одновременно, как на американских горках. Но вот убегать ей не хотелось совершенно точно. Она чувствовала себя желанной и счастливой.
Любовные пассажи Марка делали Мэри несчастной. Господи, и зачем он ее любит?! Как ей было хорошо и легко с ним, пока она смотрела на него, как на друга юности! Она не хотела признавать этого, потому что в таком случае вся ее выстроенная и выстраданная правда, как жить, оказывалась раскрашенной фанеркой, которой она подменяла реальный мир и отгораживалась от настоящей правды. К тому же фанеркой, которую ей подсунули другие люди, и чьими глазами она теперь и смотрела на всё вокруг. С такими выводами смириться было еще сложнее, поэтому Мэри всячески от них отмахивалась, и все же не могла забыть своей скованности, зажатости, без намека на искру ответного пыла, когда Марк начинал говорить о любви, пытался обнимать и целовать ее, когда прозрачно намекнул на желание близости. Умом она понимала, что должна радоваться, но ее просто парализовало от ужаса. Отторжение было естественной реакцией, которая срабатывала раньше, чем возникали доводы разума.
Она хотела любить Марка, хотела так же, как он, лелеять мечты о красивом доме с кучей их общих ребятишек, хотела строить свою жизнь по правильным и понятным лекалам, но получилось, что она провела два дня наедине с одним мужчиной, каждую минуту думая о другом… Непрерывно вспоминая, сравнивая, мучительно скучая и невольно представляя, как бы она себя чувствовала, если бы рядом с ней эти два дня был Мейсон.
Мейсон… Встречи с ним Мэри боялась сейчас больше всего на свете. Ей было и стыдно, и страшно, и тоскливо. Она больше не понимала, что правильно, а что нет. А еще казалось, что лишь она его увидит, и никакая сила уже не удержит от того, чтобы не броситься ему на шею. Прижаться к плечу, ощутить на своем лице его теплое дыхание, коснуться ладонью его мягких густых волос, услышать глубокий бархатный голос и, как ночной кошмар, забыть последние два месяца. До того она устала бороться с собой.
Виновата, виновата, кругом виновата… Она не могла дать людям того, что они от нее ждали, хотя оно вроде бы было хорошо для нее. У Мэри болела голова, а в душе царила растерянность. Она окончательно запуталась.
Не прошло и часа после возвращения домой, как Марк уже начал ей названивать с приглашением поужинать, а ей хотелось забиться в норку и остаться одной. Очередной ее отказ породил его очередную обиду, и только усугубил чувство вины и ее муки. Она решила сбежать.
Кляла себя за трусость и малодушие, ведь Марк ничем такого не заслужил, но поделать с собой тоже ничего не могла. Путано и сбивчиво объяснив сменщице, что заболела, а потому на дежурство завтра не выйдет, Мэри села в машину и рванула в горы.
У нее не было плана, куда ехать. Впрочем, сначала она собиралась искать убежище в монастыре, но, занятая своими мыслями, пропустила нужный поворот. Когда Мэри сообразила, что километры пути никак не приближают ее к обители, было уже поздно. Вокруг завывал буран, и дорога назад оказалась отрезана.
Скоро за белой пеленой перед капотом уже было не различить и заметаемой дороги, и Мэри пришлось остановить машину. Точнее, она врезалась в занос на повороте, из которого ее маленький «Форд» выбраться не сумел.
Теперь Мэри по-настоящему испугалась. К счастью, незадолго до этого она приметила на обочине знакомый указатель. Она видела его не далее, как сегодня утром, когда покидала горный домик Кепвеллов. Итак, она где-то рядом, нужно только дойти.
Так холодно ей не было никогда в жизни. Легкая осенняя куртка оказалась плохой защитой от ветра и снега, кроссовки моментально промокли, руки и лицо закоченели под ледяными порывами. Мэри еле переставляла ноги, но видение дома, в окне которого горел свет, а в гостиной топился камин, упрямо гнало ее сквозь пургу.
И вот она дошла. И совершенно непостижимым образом оказалась в полной изоляции от мира, наедине с тем самым человеком, который заполнял все ее мысли. Именно по этой причине она так стремилась избежать встречи с ним. Однако судьба распорядилась по-своему…

Вот что нам нужно было- просто чтобы их оставили наедине и дали во всем разобраться. Но сценаристы не дали нам этого счастья, взрыв, нелепая скоропалительная свадьба...
Жестоко по отношению к ММ- если всем остальным персонажам, несмотря на роковые ошибки ( гораздо более серьезные, чем ошибки Мейсона и Мэри) давали шанс, то ММ его не дали, их наказали так жестоко за то, что другим персонажам просто сходило с рук.
Теперь понятно- как Мэри оказалась тут в такой ураган.
Чувства к Марку очень понятны- на самом деле это ужасно, когда хороший друг пытается стать больше, чем друг, но ты видишь в нем исключительно друга. И даже пытаясь увидеть в Марке мужчину понимаешь, что все твое существо воспринимает это как нечто противоестественное.
Уехав с Марком в горы Мэри вышла из зоны комфорта- как бы он не старался развеселить ее, как бы он не старался быть нежным, ласковым, предупредительным, Мэри было с ним плохо. Она думала только о Мейсоне.