О покое

На одну секунду Кэтрин верит, что ей удастся выжить. Что Стефан не станет жертвовать собой и ей, чтобы спасти этот чёртов проклятый Мистик-Фоллс, не принесший ни ему, ни ей ничего хорошего.
Если не из-за их прошлого, то хотя бы ради самого себя. Новость дня: у Стефана Сальваторе нет никакого чувства самосохранения. Новость дня: у Стефана Сальваторе не осталось никаких чувств к ней.
Не то чтобы сенсация, но по-прежнему больно.

Его смерть будет эффектной, по крайней мере, он получит напоследок шокированные взгляды братьев Винчестеров. Это лучше скорбных речей. Тем более, речей по нему произносить некому.

Никогда темнота не была такой осязаемой. Она опутывает её, оседает тяжёлыми кандалами на хрупких лодыжках, тянет её вниз. – По крайней мере, это не ад, - решает Кэтрин и упрямо тащится вперёд.
Может быть, если бы кто-нибудь её увидел, он бы восхитился её упрямством.
Но здесь никого нет. Хорошо, наедине собой можно и признаться ей плевать на всех уже очень и очень давно, когда он решила, что её выживание важнее – но Стефана здесь нет.
И это её почему-то нелогично беспокоит. Правильный (потому что убил меньше её, потому что за него всё время кто-то сражался, тогда как она была всегда была одна?) вампир наслаждается своим покоем.

Вокруг него сплошная вязкая темнота. Возможно, сюда попадают все демоны, убитые демоническим клинком. Остаётся надеться, что он не встретит здесь всех тех, кого прикончил. Если честно, он надеялся, что после смерти всё закончится. Не будет ничего. Он бесконечно устал от этой кутерьмы.

Идти становится всё сложнее. Тьма цепляется за запястья, дёргает за локоны и норовит подобраться к шее. – Кэтрин Пирс так просто не прикончить, - говорит Кэтрин тьме, возможно, только для того чтобы услышать свой собственный голос. Она всё ещё здесь.
Она жива. Кажется.

Больше всего его раздражает тишина. Кроули любит поговорить с кем-нибудь. Слушать свой уверенный голос. Но разговаривать с самим собой – это уже слишком. Он Король Ада, а не истеричная девица. Кроули идёт, яростно размахивая руками, разгоняя тьму, которая норовит повиснуть на рукавах.
- Кэтрин Пирс так просто не прикончить. – Хрипловатый женский голос ему не знаком, а в фразе нет смысла.
Возможно, всё же тишина его доконала. Король Ада, страдающий галлюцинациями. Это смешно или печально? Возможно, он поторопился, всё же стоило ещё побарахтаться, позлить Люцифера, хотя бы, в последний раз.

Она не может идти, тьма плотно окутала её саваном, сдавила шею. Кажется, стоит признать, что, возможно, сегодня ей всё-таки придёт конец. Немного обидно после полувека существования умереть из-за темноты. Стефан бы посмеялся. Стефана здесь нет. Что-то хватает её за руку. И тянёт вперёд. Ну, уж нет, она поборется до конца. Кэтрин отчаянно вырывается и лягает тьму, которая в ответ громко ругается.

Кроули идёт на голос. Если это галлюцинация, то, может, по крайней мере, она забавная. Он видит смутный тонкий силуэт и спутанные локоны. Остаётся надеяться, что это не его драгоценная мамаша. Но выбирать компанию не приходится, он хватает галлюцинацию за плечо и тянет на себя.
В ответ его лягают вполне реальным острым каблучком.

Кэтрин замирает. Сквозь тьму проступает мужской силуэт. Довольно крупный и явно очень злой.
- Я тебя не вижу. Мама, если это ты, то оторву твою рыжую голову с большим удовольствием.
- У меня нет сыновей, - осторожно говорит Кэтрин.
- Очень рад это слышать, - отвечает мужчина. В голосе очень лёгкой, почти незаметной ноткой – сожаление. Кажется, он всё же надеялся встретить свою мать.
- Я – Кэтрин.
- Кроули.

Кроули видит незнакомку довольно смутно. Она выше его матери. Локоны хорошо, но всё же у маменьки шевелюра была попышнее. Кажется, она пытается поправить причёску. Кроули фыркает.
Он никогда не поймёт женщин.

Кэтрин он больше нравится, чем нет. Достаточно злой, чтобы враги его боялись. Достаточно сентиментальный, чтобы использовать его, когда они выберутся. Она на ощупь тянется к нему через темноту и вцепляется в пиджак. Кроули идёт вперёд размашистым шагом, решительно разгоняя тьму. Ей только нужно крепко держаться и не отставать. Кроули болтает без умолку, наслаждаясь звуками своего голоса, и это небольшая цена за то, что становится светлее. Она уверена, что они отсюда выберутся, она поотрывает свои врагам бошки, и будет жить вечно. Ей не нужен покой.

Кроули болтает без умолку. – Это удел всех харизматичных злодеев. Мы слишком яркие, и нам становится скучно жить среди этих серых добряков. – В отличие от тебя, я не кончала с собой. – Тебя просто опередили. Поживи ты чуть подальше, то, возможно, поняла бы всю глупость этой кутерьмы. Никто не должен жить так долго. – Ты просто устал, вот и ворчишь. Закрывай глазки. Какие колыбельные тебе пела твоя мать? - Она не пела мне колыбельных, – ворчит Кроули и надолго замолкает.
Кажется, она задела больную мозоль. Но она так хочет выбраться, а Кроули почему-то отчаянно не хочет жить.
И они неизбежно ссорятся. Кроули делает едкое замечание по поводу её глупой влюблённости в правильного вампира, а Кэтрин напоминает ему, как отчаянно он пытался добиться мамочкиной любви. Кроули резким движением скидывает её пальцы со своего рукава и скрывается во тьме.

Тьма становится ещё темнее, чем была, если это возможно. Окутывает её со всех сторон, и она пытается так же легко её разгонять руками, как делал Кроули. Выходит не очень. Возможно, ей не хватает веса. Или пофигизма. Возможно, ради выживания, она бы даже наплевала на гордость и побежала за Кроули просить прощения, но она понятия не имеет, в какую сторону он пошёл. Её локоны окончательно растрепались, изящные туфли она сняла давным-давно, потому что не успевала за широким шагом Кроули. Она привыкла всегда быть на высоте, так что растрёпанная прическа важнее, чем кажется.
Тьма чувствует её отчаяние, проникает сквозь тонкую блузку. Что-то нашёптывает. Тьма неожиданная тёплая, убаюкивающая, успокаивающая.
А Кэтрин так неизмеримо давно никто не пытался успокоить. Может быть, Кроули прав. Никто не должен жить так долго.

Стало ещё темнее. Кроули по-прежнему уверенно прорезает тьму, но она становится гуще. Предлагает сдаться. Он же это сам и предлагал так настойчиво этой неугомонной Кэтрин. Почему бы и нет?

Она так долго боролась. Она заслужила покой.
Но тьма не даст ей покоя. Да, если быть честной, она и сама не знает, что собой представляет её покой.
Стефан, который и видеть её не захочет? Надя – полуразмытое воспоминание о семье, мечта которую она сама запорола? Что для неё покой? Кэтрин стряхивает с себя ненужные мысли и идёт вперёд. Ответить она может и в пути.

Кроули садится. Может быть, если дать тьме победить, наступит ничто. Или начнётся другое приключение. Остаётся надеяться, что в нём не будет истеричных девиц с острыми каблучками и язвительными языками. Он слишком для этого стар. Тьма отступает его со всех сторон. Умереть из-за темноты – интересный конец для Короля Ада.

Кэтрин идёт вперёд, режет тьму ребром хрупкой ладони, быстро орудует изящными лодыжками. – Если я чего-то хочу, а это получаю, - сообщает она тьме. – Стефан – несбыточная мечта. Воспоминания я о дочери всегда будут омрачаться тем, что Кэтрин не спасла её, так как была занята прикрытием своей легенды.
Кроули – это что-то материальное, близкое. Пусть он и не дотягивает до мечты, но его можно потрогать. Можно вцепиться в его потрёпанный пиджак, чтобы он тащил тебя вперёд. Даже если и неизвестно, что там их ждёт впереди. Становиться чуть светлее, и Кэтрин уверена, что из-за её ярости.
Тьме ещё предстоит узнать, что у Кэтрин Пирс нельзя забирать то, что принадлежит ей.

Тьма проникает глубже. Она в его мыслях, нашёптывает что-то убаюкивающим голосом Ровены. Непривычные ласковые интонации в голосе маменьки заставляют его усмехнуться. – Осталось только, и правда, спеть мне колыбельную, - почти насмешливо говорит Король Ада тьме. Почти – потому что, чем чёрт не шутит, заслуживает он чёртову колыбельную от матери. Пусть хотя бы фальшивой.

Кэтрин слышит его. Этот нарочито насмешливый голос очень уставшего человека (ну или типа того), жившего дольше, чем ему было положено. Жившего дольше, чем положено кому бы то ни было. Кэтрин слышит его, но не видит.
Стало ещё темнее. Тьма почти забрала свою жертву, она не собирается сдаваться.
- Осталось только, и правда, спеть мне колыбельную, - насмешливо произносит демон, которого никто никогда не любил. И сейчас он сдаётся за колыбельную, спетую, возможно, непривычно ласковым голосом его мёртвой матери.
Возможно, если бы Надя попала в этот мир, то пела бы ей голосом Кэтрин.
Наверное, эта мысль её разозлила.
Мысль о её потерянной девочке в этом неприятном мире.
Ну не умирающий же незнакомый ей демон, верно?
Она просто хотела выиграть у тьмы.
- Не помню я никаких колыбельных, - отчаянным голосом говорит Кэтрин. А потом начинает петь.
Старые, давно забытые слова колыбельных, которые неизмеримо давно пела ей её мать.

Кроули, и правда, слышит колыбельную. Какой это язык? Странный выбор его фальшивой матери. И голос не похож.
Тьма что-то напутала. Никаких фальшивой-елейных ноток. Хрипловатый, почти сердитый, довольно сильный голосок. Это не Ровена. Вместо его матери тьма решила подсунуть ему чёртову вампиршу с мерзким характером. Они так не договаривались. Кроули встаёт и решительно раздвигает тьму. Кэтрин, с окончательно растрепавшейся причёской и с настолько злым взглядом, что никакая тьма не скроет.
- Ты передумал самоубиваться?
Но это же не она? Не она пела ему колыбельную посреди тьмы? Так же не бывает?
Кроули подходит к Кэтрин и легонько толкает. Иллюзия не исчезает. Только смотрит на него округлившимися от удивления глазами.
- Ты не исчезла.
- Да куда же я денусь отсюда? Если передумал самоубиваться, веди меня вперёд. У тебя хорошо получается.
Это, конечно, так себе комплимент, и ни разу не извинение, но, возможно, это самое приятное, что она когда-нибудь говорила живому существу.

И Кроули её ведёт. Он, конечно, слишком быстро идёт, беспрестанно ворчит и болтает, но когда она идёт за ним, крепко вцепившись в рукав его пиджака, то обоим как-то спокойно.

Сообщение отредактировал Шарлотта Холливелл: Понедельник, 20 января 2020, 16:55:58

Кэтрин поправляет локон, хотя это не нужно. Она как всегда идеальна.Насмешливо выгибает бровь и машет ухоженной ладошкой Деймону и Елене. У её безупречных ног лежит Кэролайн со свёрнутой шеей. Кэтрин всегда любила эффектные возвращения.
- Я вернулась, ребятки, - говорит Кэтрин, с удовольствием наблюдая за вытянувшимися физиономиями. Они явно не ждали её появления. И уж явно они не думали, что она сможет найти способ снова стать вампиром. И нет ничего слаще.

Кроули машет Сэму и Дину, наблюдая за вытянувшими физиономиями.Они только окончательно победили Люцифера, а теперь снова вернулся король Ада. – Облом, мальчики, - почти ласково тянет он. Всё-таки, ему этого не хватало.

- Подлая, бездушная… - с усилием выдаёт Кэролайн побледневшими губами, когда нежная ручонка Кэтрин Пирс вторгается в её грудную клетку и сжимает сердце. Кэтрин показушно закатывает глаза, когда замечет её встревоженный взгляд, брошенный на Елену.
- Тебе бы сейчас о себе думать, дурочка.
- Тебе не понять, мои мысли всегда с друзьями, ты никогда ни о ком не заботилась.
Кэтрин ухмыляется и собирается это подтвердить.
Перед глазами на долю секунды мужское усталое лицо, которое она никогда не видела. И женский голос, поющий старую колыбельную.
Её голос.
Этой доли секунды хватило Кэролайн, чтобы освободиться из её хватки взвалить на плечо Елену и смыться на вампирской скорости.
- Какого чёрта это сейчас было? – Злится Кэтрин, и небьющееся сердце тревожно сжимается. А мисс Пирс не любит это ощущение. – Видимо, воскрешение может вызвать галлюцинации. Пройдёт.
Тревожащее видение тщательно запихивается в самый дальний уголок подсознания. Она разберётся с этим потом.
А сейчас ей нужно добить своих врагов.

- В этом нет логики, - говорит Кас, силясь понять. И очень раздражает. Эти недоумевающие неестественно-синие глазища.
- Логика? Я – демон. Я убиваю. Я наконец-то вернулся и отрываюсь. Люблю воевать с Винчестерами. Они так забавно трепыхаются. И всегда возвращаются. С ними можно воевать вечно.
- Но ты всего этого не хотел, ты покончил с собой. Я думал, ты устал.
Кроули фыркает. Подумаешь, минутная слабость. Он ведь вернулся. Значит не так уж и хотел умирать.
А в рукаве пиджака у него ангельский клинок.
Кас тоже наверняка вернётся, но перед этим за Кроули побегают разъяренные и опечаленные Винчестеры. Чем не веселье?
- Почему ты не хочешь возвращаться? – Озабоченный взгляд карих глаз и абсолютно незнакомое женское усталое лицо.
От неожиданности пальцы разжимаются, и ангельский клинок падает на пол.
Кроули секунд пятнадцать наблюдает за медленно свирепеющей физиономией ангела, а потом смывается.
- Какого чёрта это сейчас было? – Злится Кроули. – И что-то скользит на дне памяти. Что-то проблемное. – Наверное, ведьмы морок навели.
Тревожащее видение тщательно запихивается в самый дальний уголок подсознания. Он разберётся с этим потом.
А сейчас ему нужно добить своих врагов.

- Мы справимся, - ласково говорит Деймон, вытирая кровь с виска Елены. – Мы всегда справляемся. Мы же вместе.
И Кэтрин от этого воротит.
Ласковый взгляд, мягкий голос, заботливые интонации. И всё для это дешёвой копии.
Братья Сальваторе всегда выбирали эту невинную овечку. Братья Сальваторе не очень разборчивы.
Стефан уже мёртв, а вот Деймону придётся поплатиться за то, что никогда не смотрел на неё так.
За то, что никто не смотрел на неё так.
Кэтрин берёт в руки арбалет и готовится войти.
- Ты устала? – Тревожный взгляд и заботливые интонации. Он даже осторожно поправляет её растрепавшийся локон. Мило, если бы это не была галлюцинация.

Нужно запастить ведьмовскими мешочками и снова начать убивать Винчестеров. Тем более, что они явно разгневанны покушением на пернатого.
Это же надо было так опростоволоситься.
После того как временно нейтрализует не убиваемых братьев, нужно будет заняться ведьмами, которые навели морок.
Может быть матушка снова смогла воскреснуть? Пытаться свести его с ума – это очень на неё похоже.
- У тебя явные проблемы с матерью? – Незнакомка улыбается, но не пытается обидеть. В карих по-прежнему незнакомы глазах что-то очень напоминающее заботу.

Может быть галлюцинация – это собирательный образ? Заботливый уставший за долгие годы жизни мужчина. Элайджа? Или Стефан? Не настоящие. А те, каким она иногда хотела их видеть. Иногда. Совсем иногда.Когда Кэтрин ненадолго уходила, и её место заменяла наивная, недалёкая и живая Катерина. Это случалось нечасто, и всегда очень плохо заканчивалось. – Уходи, - говорит Кэтрин тревожащему видению.

Может быть галлюцинация – это собирательный образ? Локоны и острый язычок. И заботливый взгляд, которым его никогда не одаривали. Странно, конечно, что она не рыжая, но галлюцинация всё равно – явная отсылка к матушке.
Которая предавала его всякий раз, когда возникала такая возможность. – Уходи, - говорит Кроули тревожащему видению.

Кэтрин бежит, не оборачиваясь, к этому она привыкла. Изящно и стремительно, как всегда, не оглядываясь на гору трупов за своей спиной. Только иногда удосуживалась стереть кровь со шпилек. Если так бежать, не оглядываясь, не оставаясь нигде надолго, упиваясь хаосом и смертью, но не пытаться убить старых знакомцев, то незнакомое отвратительно заботливое лицо не появляется.
И это довольно неплохой образ жизни. А если ей надоест, то она всегда сможет разобраться с наваждением и с тем, кто его наслал. Маленькая лживая слишком живучая вампирша. Если постоянно врать, то уже сложно остановиться.

Дурацкое лицо в пышных локонах не даёт покоя. Стервозная дамочка явно на ангела не подходит, стоит поискать среди грешников. Кроули поднимает все дьявольские контракты.И находит очень странный контракт. Какая-то наглая дамочка захотела стереть часть воспоминаний себе и ему, а ещё снова стать вампиров. Но злит даже не это.
Он не просил ничего взамен. Ни души. Ничего. Ни черта. Только маленькая оговорка в контракте – дамочка должна по-настоящему хотеть забыть. Кэтрин Пирс – изящным почерком. Имя ничего не говорит, не отзывается воспоминаниями, не берет за что там у него вместо души?

Кэтрин бежит, не оборачиваясь.Так быстро, как и от Клауса не убегала.
Хочется остановиться и сказать себе, что это незнакомое призрачное лицо совсем не страшнее Клауса.
- Страшнее, - мягко подсказывает внутренний голос, а небьющемся сердце вытворяет нечто странное.
Она видела это во сне.
Чёртово лицо и своё отражение в его зрачках.
Она ни на кого так не смотрит. Ок?
Ни на кого.
- Тогда остановить и разберись, - советует внутренний голос. Мягкий, жёсткий, понимающий, испуганный.
Не привязываться, не влюбляться, не заботиться – вызубрено очень давно, осело в чертогах подсознания пятисотлетней пылью, закреплено шрамами, потерями, предательствами, одиночеством и подытожено смертью от руки самой большой её любовью дважды.
И поэтому она бежит.
Это страшнее Клауса. Страшнее всего.
Если забыть, где он, то всё неплохо. Когда она устаёт, то кутается в объятиях Кроули, а когда устаёт он, то ему достаточно старинных колыбельных, которых она ему напевает всё ещё непривычно ласковым для неё голосом.
Никому из её знакомых не нужно было от неё так мало. Тьма стала гораздо светлее, если можно так отзываться о тьме. Они мертвы, и больше ни о чём не беспокоиться не нужно. Возможно, кто-то странный там наверху почему-то решил, что двое монстров заслужили покоя.
Можно просто спокойно не жить.Она заметила выход первой. Хотя, возможно, Кроули просто предпочёл не увидеть.
Она потянула его к выходу, крепко вцепившись в пиджак, всем своим видом, давая понять, что ей не до его самоубийственных настроений сейчас. А потом они просто оказались в Нью-Йорке.
Кэтрин немного расстроилась, что у них нет документов и денег, но Кроули быстро опомнился и переместил их в свои владения, где коротко накричал на обескураженных его появлением демонов и предоставил Кэтрин всё необходимое.
Первым же делом она приняла душ. А потом съела огромный гамбургер. Ну потом уже, чистая, ухоженная и разодетая принялась строить планы мести и власти. И поймала его взгляд. Изучающий? Усталый? Разочарованный? Всё сразу? Она сидела перед ним с идеальной укладкой в роскошном чёрном платье, но он не смотрел на неё так как там.
Снова она кого-то разочаровала.
- Я так понимаю, теперь наши пути расходятся?

Он заметил выход. И пока он решал, насколько этично будет не показывать его Катерине, она увидела его сама.
И потащила его с собой. Такая маленькая, хрупкая, смешная и упорная, помрачневшая, явно решившая, что будет драться, если он захочет остаться. Он бы явно победил в этой драке, но Катерина бы расстроилась.
И он поддался. Возможно, тогда, он, и, правда, хотел выйти.
Нью-Йорк накинулся на него буйством цветом и звуков, от которых он отвык. Но Кэтрин не растерялась. Сразу же напомнила, что они в этом чужом городе без документов и денег. Уже тогда он почувствовал тревожный звоночек, но решил не заморачиваться.
И он переместил их в свои владения. Она говорила без остановки. С лихорадочным блеском в глазах, в чёрном платье с и идеальными локонами. Такая прекрасная и такая неожиданно чужая.
На него почти не смотрела, увлечённая планами мести. А когда всё же соизволила бросить на него взгляд, то ей что-то не понравилось.
- Я так понимаю, теперь наши пути расходятся? – Этот манящий хрипловатый такой равнодушный голос.Красивая, ухоженная, злая, равнодушная, с идеальной причёской. Никого не напоминает? Ей бы ещё в рыжий покраситься, и вылитая маменька. С чего он взял, что здесь возможен счастливый конец? И что он должен был ответить? Он сделал ей прощальный подарок – вернул способности и стёр по её просьбе им обоим ненужные воспоминания. Она не выглядела расстроенной, иначе бы он, наплевав на гордость, сгрёб бы её в охапку, сказал бы что-то по-человечески глупое и никуда бы не отпустил.

- Ты должна по-настоящему хотеть забыть, - говорит дурацкий глюк. И взгляд этот. Изучающий? Разочарованный? Надеющийся? На что? Что у неё в груди не кусок льда? Все от неё чего-то хотят. Кэтрин бежит обратно в Мистик-Фоллс мстить старым знакомцам, потому что отрываться на чужаках ей надоело. Плевать на глюки, она поубивает всех своих мужчин, оторвёт блондинистую голову правильной Кэролайн и раздавит лицо Елены.Такое милое, заботливое, с этими добренькими глазками. Не с такими, как у неё. Кэтрин бежит обратно в ненавистный город на всей вампирской скорости.

Изящным почерком – Кэтрин Пирс. Ничего для него не значащим. В ненужных ему снах, голосом его, но не привычно заботливым – Катерина. Если у него что-то ещё и осталось, крое полного разочарования жизнью и ледяного одиночества, то это здоровое любопытство. Кроули решат посетить Мистик-Фоллс.

Кэтрин врезается в него возле особняка Сальваторе.

Сообщение отредактировал Шарлотта Холливелл: Среда, 29 января 2020, 12:48:42

Продолжение будет?

Nikita S (Суббота, 22 февраля 2020, 21:32:42) писал:

Пока не планируется.