Сказка о русалочке (или не о ней)

Очаровательная брюнетка с зелеными глазами, слушает вполуха ведьму, на всё соглашается. Меняет хвост на ноги, лишается чарующего голоса, даже согласна испытывать боль при каждом шаге.
Ох, уж эти влюблённые.
- Может, подумаешь? - Спрашивает ведьма, устрашающе шевеля щупальцами.
Но разве её слушают?
У глупой девчонки на горизонте – прекрасный Мерлин, в которого она влюблена без памяти. И больше ничего её не волнует.

Она получает ноги, нежные, кровоточащие при каждом шаге, но стойко выдерживает это испытание. Она прекрасна, смотрит на Мерлина влюблёнными глазами, сине-зелёными, такими чистыми и невинными.
Мерлин дружелюбен, обходителен, печален и холоден. Наверное, это русалочку и привлекло.
Печать разбитого сердца на скучной, постной, добродетельной физиономии. Но если она не сможет растопить лёд его сердца, то превратится в пену морскую.
Вряд ли это того стоило, но разве глупые русалки слушают умных ведьм? Она очень старается. Русалочка хорошо знает, что прекрасна. Даже без голоса своего чарующего она может справиться. У неё есть волосы чёрные, роскошные, глаза удивительные, сине-зелёные. Никто из мужчин устоять не мог. Она знает, когда взмахнуть ресницами, когда стоит казаться хрупкой, когда сильной, она так хочет его покорить, что даже на боль в ногах внимания не обращает. Она даже не знает, откуда взялась её влюблённость. Просто она видела его так часто приходящего к океану и кого-то ждущего, такого печального и ей захотелось его утешить. Ведьма со страшными щупальцами и спутанными волосами сказала, что это не любовь, а банальная жалость.
Ах, ну да, новость дня – ведьму же никто не слушал.

Мерлин восхищается красотой русалочки, и взгляд этот тревожно-сочувствующий, такой понимающий. Кажется, он замечает, что ей больно ходить. Он такой чуткий. Мерлин смотрит сочувствующе, он обходителен и почти нежен, русалочка трепещет ресницами и подставляет губы для поцелуя.
Мерлин с виноватым взглядом по-отечески целует её в лоб.
- Прости меня, я много веков люблю другую.
Бедная, немного влюблённая и очень глупая русалочка считает, сколько ей осталось до безвременной кончины. Мерлин бросает тоскливые взгляды на океан.
Моргана, наблюдающая за всем эти мракобесием через магический шар, раздражённо шевелит щупальцами.
Потому, что это нечестно. Хорошо?
Если глупым русалкам нравится умирать – пожалуйста. Если Мерлину нравится ходить вокруг океана и бросать тоскливые взгляды – милости просим.
Но не надо прикрываться её именем.
И своей любовью, которой не хватило на то, чтобы не травить её, как только над Артуром нависла малейшая опасность.
Как такая шаткая, непонятная, призрачная любовь может длиться веками?
Русалка умрёт (а её предупреждали, но всё равно все будут обвинять Моргану), Мерлин будет громко плакать на похоронах, а Моргана продолжит заниматься своими ведьмовскими делами.
Да, это плохая сказка. Но это её сказка.

Кинжальчик она, конечно, русалочке услужливо предлагает, но та предсказуемо Мерлина не убивает. Никто не заставлял её заключать сделку с ведьмой.
Никто не мешал Мерлину влюбиться в красавицу-русалку. Но у Мерлина, кажется своё понимание любви. Нужно влюбиться в знатную даму, будучи слугой, бросать на неё из-за угла томные взгляды, не признаваясь в любви, отравить её обязательно, а потом заколоть заговоренным кинжалом, приговаривая её к пожизненному заключению в океане, к этим щупальцам, этому образу жизни.
Ах, ну да, пока поцелуй любви не снимет с неё заклятие. Да какая здесь может быть любовь??? Покажите ей сказку, в которой герой травит принцессу, а потом они живут долго и счастливо.

До смерти русалочки осталось три дня, и это может исправить только смерть Мерлина или Морганы (ах, ну да, но это неважно – ещё ведьма может перестать быть ведьмой).
Мерлин продолжает приходить.
- Найди себе девушку, - ворчит Моргана. Она носа из океана не высунет.

Печальная русалочка поёт о несбывшейся любви, об океане, сёстрах, которых больше не увидит. Моргана хочет выплыть и сказать, что головой надо было думать, но там может быть Мерлин, а она бледная и с щупальцами, не желает его видеть.
Русалочка, скоро умрёт, и она будет уже второй прекрасной брюнеткой, которую погубил Мерлин. И эта вина Мерлина, целиком его, она здесь не причём, и, пожалуйста, не надо так жалостливо петь.
- Совесть у тебя есть? – Строго спрашивает Моргана.
Русалочка сморит на неё прекрасными, по-детски наивными глазами, но Моргана не поддается. Она ни в чём не виновата. Это всё Мерлин.
- Что ты ноешь? Тебя предупреждали.
Русалочка робко кивает.
- Я не жалуюсь. Жить хочется. И влюбиться по-настоящему. Но я не жалуюсь. Я пою просто.
- Пой что-нибудь весёлое, - жестко велит Моргана. Разговор закончен, не о чём больше говорить.
Не спрашивай.
- Сколько тебе лет?
- Семнадцать.
А вот это уже вселенское свинство. Из всех бессмертных, фиг поймешь, сколько им лет, русалок, к ней пришёл ребёнок, а она была так занята жалостью к самой себе очень важными ведьмовскими делами, что не заметила этих наивно-распахнутых глаз, этой деткой припухлости.
Вот только смерти ребёнка на её руках ей и не хватало.
- Поцелуй любви не сработает. Не снимет с меня заклятье. Нет между нами никакой любви.
- Но Вы не узнаете точно, если не попробуете, – говорит этот глупый ребёнок.
Что она может понимать?
Это глупое создание, променявшее красоту и свободу океана на ушастого придурка с шейным платком смотрит на неё со странной надеждой, а Моргана только фыркает в ответ.
На неё не смотрят с надеждой.
У неё кожа мертвецки бледная, волосы спутанные, у неё щупальца, в конце концов. Она страшная старая ведьма.
Да какой из неё спаситель?

У русалочки осталось несколько часов. Она уже не надеется на спасение. Скоро она просто исчезнет, растворится, станет морской пеной.
Моргана знает, что это не самый печальный конец жизни.
- Даже в семнадцать?
У её совести голос нудный. У совести голос Мерлина, и это тоже нечестно, потому что в её жизни не место Мерлину. Не после стольких веков.
В ее жизни всё размеренно, у неё есть ненависть, сладко растекающаяся по телу, проросшая в ней щупальцами, злорадство над Мерлином, ежедневно приходящем к ней и безропотно ждущем заветного поцелуя.
Она знает, что ненавидит его. Знает, что если бы не его бессмертие, то с удовольствием бы утащила его на дно океана, смотрела бы на то, как он бьётся под водой, не в силах выбраться, как он задыхается.<
Знает, что какая-то её часть, неправильная, нелогичная, выжившая всё-таки после смерти той глупой принцессы в красивом платье, которой она когда-то была, любит его.
Если поцелуй любви не сработает, а он не сработает, то дело не в ней, а в Мерлине.
Это ужасно смешно, нелогично и ей старой ведьме должно быть стыдно, но если поцелуй не сработает, то это разобьёт её глупое сердце.
И в конце концов – в какой чёртовой сказке всё кончается поцелуем ведьмы и принца?
В её плохой сказке хотя бы была логика.

Океан неспокоен. Надвигается шторм. Природа оплакивает своё дитя. По русалочке плачет небо тяжёлыми каплями дождя. Сильный ветер срывает цветы и бросает в океан.
Разумеется, сиреневые. Русалочка, глупый умирающий ребёнок, поёт, разумеется, о любви.
Разумеется, ей плевать. Не Моргана писала эту плохую сказку, и не ей её заканчивать.
Просто больше не будет связываться с ноющими русалочками. Мерлин не сдаётся, он как всегда у океана, куда бы она не уплывала, он всегда находит и покорно ждёт.
Ждёт шанса снова разбить ей сердце. Природа плачет по русалочке. И да – не собирается так просто отдавать своё неразумное дитя. А мостику, на котором стоит Мерлин, очень много лет, и сильный ветер и волны этому мостику совсем не полезны.

Кажется, мечты Морганы сбылись. Намокшая одежда тянет Мерлина вниз, и сейчас она не уверена, что его бессмертие распространяется на несчастные случаи. Но это же хорошо, да? Он задыхается. Она помнит – как это. Как хватала воздух, не надеясь на спасение, она была так молода, ей так не хотелось умирать. Но надежды не было. Были неожиданно сильные руки Мерлина, которые не давали ей сбежать и спастись. Он это заслужил. Да, это плохая мрачная сказка, где принц умирает в конце под равнодушным взглядом ведьмы. Всё логично. Не логично то, что он не пытается выплыть. Он смотрит на неё этими своими чёртовыми виноватыми понимающими глупыми глазищами, портя её сказку.

И да это нечестно, потому что она готова поклясться, что это было искусственное дыхание, а никакой ни поцелуй. И ноги она не получает.
Она получает хвост. Красивый такой. Русалочий. Сиреневый, разумеется. Но с ним хотя бы можно плавать гораздо быстрее, чем с щупальцами. И она уплывает от Мерлина как можно дальше.
Пока в этой сказке есть ещё какая-то логика. Никаких счастливых концов в её драме.

Мерлин продолжает её находить. Она продолжает прятаться. Моргана теперь свободная русалка, и может делать, что хочет. У неё столько времени впереди, чтобы просто жить, подумать, разобраться с глупым ноющим сердцем, которое всё еще верит в сказки со счастливым концом. Но она же теперь русалка, а не ведьма, ей можно.

Когда-нибудь.
Прекрасная русалка с удивительными глазами заключает сделку с ведьмой. Ей нужны ноги, конечно же, ноги, по которым соскучилась. Никакой не Мерлин. Но, возможно, в этой сказке будет счастливый конец.