Ожоги

Бонни не улыбается, а скалится по волчьи – это так не похоже на неё, что он застывает на секунду посреди этого чёртового мира, посреди гребанного нигде, а потом скалится в ответ.
Бонни скользит по нему едва узнающим взглядом, - о, а это обидно, что он больше не самое большое зло в её жизни, нужно бы исправить – спокойно кивает и проходит мимо. Редкие жители этого мира испуганно расступаются перед ней, не перед ним, Кай ухмыляется – вызов принят.
Ему интересно знать, что же её так переломало, у него так не получилось – обидно. После того, как она победила его дважды он хотел с ней встретиться, сломать её, вырвать хребет, отобрать у неё все, что дорого, у правильной девочки с добрыми глазками и нежной улыбкой. Не у монстра с хищной ухмылкой.
Как подсказывает личный опыт, у монстров нечего отбирать. И ему так бесконечно скучно здесь, он снял цепи, это было тяжело, но Кай талантливый мальчик, но покинуть это место оказалось сложнее, а редкие местные обитатели, эти бледные тени, не развлекали, он хотел вкусного.
Он хотел личного. А Бонни была очень личным. Она была его позором – хилая девчонка, которая смогла одержать верх. И раз ему скучно, он придумал себе долгое развлечение – починить Бонни Беннет, чтобы потом самому лично сломать.
Долгим это развлечение будет потому, что Кай абсолютно не умеет чинить и практически не помнит, как это – быть добрым.
Помогают тени. Эти никчемные людишки так глупо тянутся к доброте, что даже тех фальшивых крох, которые может выдавить из себя Кай, достаточно. Они просят о помощи. Кай смотрит в унылые, бессмысленные лица, улыбается и кивает, представляет, как превращает эти физиономии в кровавое крошево – медленно выдыхает – становится легче, Кай – способный мальчик, Кай справится. Выигрыш того стоит. Когда он говорит, что нужно помочь, Бонни смотрит с легким недоумением – то ли потому, что предложение исходит от него, то ли потому, что разучилась помогать. Но помогает. Она решает проблемы, магические и нет, и постоянно оборачивается на него, взглядом спрашивая, правильно ли она делает, Кай кивает, как надеется, с чем-то похожим на ободряющую улыбку, а внутри ухмыляется. Неужели глупая ведьма позабыла, кто стоит за её спиной? Помогает Бонни самоотверженно, а Кай поступает, как в это случае, кажется, принято поступать – тщательно обрабатывает раны и с фальшивой заботой ругает за бессмысленную храбрость.
Но Бонни всё ещё не та Бонни, которую он знал.
Она холодно-стальная, постоянно сомневается, пытается вспомнить, как это – быть мягкой. Кай ей в этом крайне паршивый помощник, но он старается, она оборачивается – он ободряюще кивает, направляет, подсказывает – кто бы мог подумать – учит её доброте.
Долгожданный день наступает внезапно – Бонни спасает посторонних людей из пожара, причём довольно пожилых, если не сказать старых, но не успевает спасти одну пожилую пару.
Кай осторожно обрабатывает её жуткие ожоги, говорит, что все спасённые через пару дней помрут от старости, а Бонни глотает непривычные слезы и пытается казаться по-прежнему стальной. Кай знает – она оплакивает не эту незначительную потерю, а какую-то глубоко личную.
Девочка наконец-то ступила на шаткий мостик из слабости и доброты. Она кладет голову ему на плечо и говорит, что любит его.
Глупая, слабая ведьма. Это было даже легче, чем он ожидал. Так мало нужно глупым людишкам – немного фальшивой заботы и куча бинтов. Он говорит правильные слова, тщательно дозируя фальшь, девочка попалась, её можно ломать. Он тщательно выбирает момент. Даже не поджигает, а сам дожидается пожара – у глупых людишек вечно что-то горит. Но ему грандиозно повезло – горит детский сад. Бонни Беннет сгорит живьём под аккомпанемент из детских криков и горелый аромат нежных косточек, потому что дверь им должен открыть Кай. Что может быть вкуснее? Бонни обнимает перепуганных детей, говорит, что всё будет хорошо, что добрый дядя Кай их спасёт. Дым заполняет лёгкие – дети верят в Кая, огонь подбирается всё ближе – дети верят в Кая, Бонни не успевает понять, верит ли в него она сама, когда дверь внезапно открывается.
Кай вытаскивает её и детей – и таким яростным она не видела его никогда – трясёт её за шкирку, как котёнка, орёт, что нет смысла спасть каких-то дурацких незнакомых детей, замолкает, когда дети начинают плакать, осматривает их на предмет ожогов, не находит и снова начинает орать – и таким красивым Бонни не видела его никогда.
И тогда эта чёртова стерва в ожогах и саже подходит к нему, кладёт свою глупую доверчивую голову ему на плечо и начинает шептать ему – ему! – что-то ласково-утешительное.
Самое жуткое в этой ситуации – он ей позволяет. Когда именно что-то пошло не так? Он не знает – просто он сидел рядом, бормотал утешительную фальшь, упивался каждым ожогом, а потом она произнесла это неуместно «люблю», и на одну секунду – фу, Кай, как же тебе не стыдно – ему захотелось пожалеть её искренней.
Именно потому он и решил поскорее убить Бонни – он так испугался, да что там врать, он был в ужасе.
И это не любовь, конечно же, это что-то другое, что-то неправильное и больное, нездоровое и заразное, подкравшееся с этими её добрыми улыбочками и сочувствующим взглядами.
Это не любовь – любовь можно пережить забыть, вытравить, а он чувствует, как эта гадость вросла в него, шевелится по его кожей, стала его основой, его скелетом, делает его другим.
А Кай не хочет становиться другим, Кай себе очень нравится, и, если быть честными до конца – не умеет он быть другим.
Ненависть – вот что у него получалось лучше всего, он был в этом великолепен. Он выстраивал годами стену из ненависти вокруг себя, кирпичик за кирпичиком, а сейчас посмотрите – в стене зияют безобразные бреши, пробитые бойкими кулачками долбанной Бонни Беннет.
И он знает, что дальше будет в этой несказке о красавице и чудовище – Бонни разглядит эту стену, разглядит самого Кая, ужаснется и сбежит от него.
И Каю бы хотелось бы сказать, что сказка закончится тем, что чудовище свернёт с неверной дорожки, проложенной Бонни Беннет, исправится и как подобает чудовищу снова станет монстром.
Но в этом и есть проблема сломанного мальчика Кая – не испытывает он уже того пьянящего восторга, представляя страдания людей. Вот, что сделала с ним Бонни Беннет, вот как его сломала – он не умеет быть добрым и практически разучился быть злым.
Что делают злодеи, когда их побеждают? Бегут. Бегут зализывать раны и строить коварные планы. И Кай решает бежать. Он бережно обрабатывает ожоги Бонни, говорит что-то глупо-сентиментальное в последний раз. Когда она засыпает, он – какое позорище – даже не думает о том, чтобы убить её во сне, а собирает немногочисленные вещи.
Она перехватывает его на пороге – сонная, домашняя, в пижамке с мишками – самый жуткий кошмар в его жизни – смотрит на него с каким-то странным пониманием, дорогу не загораживает. Ему бы бежать, но он не может, непреодолимый вирус под названием Бонни Беннет заполняет легкие, ему нечем дышать, ему горячо, ему плохо – вот что она такое, проклятый ожог.
Только никакие бинты здесь не помогут. Она стоит перед ним, ходячий огонь, который сожжёт его дотла, но её легко обойти, столько путей отступления, а он – глупый-глупый Кай, растаешь - делает шаг в огонь. Бонни распахивает объятия и шепчет что-то сентиментальное. Оказывается, помогает.