Самый страшный падший

Моргана пытается сделать свой взгляд менее скептическим, взирая на этих смешных людей с небес. Получается у неё так себе, но у Морганы уже столько выговоров, что приходится взять себя в руки и попытаться помочь.
- Я пришла вернуть тебя на путь истинный, неразумное дитя, – пафосно вещает она.
Измученная женщина средних лет с уставшим взглядом не тянет на дитя категорически, но Моргане велели обращаться к заблудшим душам только так. Женщина вразумляться отказывается.
- Я всё взвесила, когда решила продать душу, и решения не изменю. Не мешайте, пожалуйста, подписывать контракт. Уверена, что где-то есть люди, которые реально в Вас нуждаются.
- Как можно поддаться этому нечистому созданию и потерять свою прекрасную, чистую душу?
- Я бы попросил! – возмущается Мерлин, - почему это я нечистый? Я соблюдаю гигиену!
По правилам Моргана, конечно же, должна его гордо игнорировать. Но как можно игнорировать эту самодовольную морду и, главное, тощую шею с ужасным шейным платком, ей не объяснили.
- Метафорически выражаясь!!! – рявкает она.
- А, тогда ладно. Но здесь тебе делать нечего. Это честная сделка. Женщина уже со всем определилась и явно тебя не слушает. Ты проиграла. Свобода воли, знаешь ли. Не мешай подписывать контракт.
Моргана неодобрительно косится на шариковую ручку, не зная к чему бы ещё придраться. чтобы время потянуть. И наплевать ей на эту глупую барышню. Она не хочет проигрывать Мерлину.
- А почему не кровью?
- Я же не варвар! И если ты думаешь, что кровью легко писать, то сильно ошибаешься. Иди проповедуй в другом месте.
По правилам, человек должен сам выбирать, и Моргана сделала, что могла. И нужно себе признаться, что она бы, скорее всего, уже ушла, будь здесь другой падший ангел вместо дурацкого Мерлина.

- Это похищение, - строго говорит женщина. Она даже не злится, просто смотрит на неё как на неразумного ребёнка. Моргана схватила её и улетела с ней очень далеко. И теперь женщина стоит на вершине самой высокой горы и раздражает своим снисходительным взглядом.
- Он же меня всё равно найдет.
- Но у меня будет фора. Призываю ещё раз подумать о своей душе. Это – дар, которым нельзя пренебрегать. Что может быть важнее души? И нужно бы подумать об адских муках, ещё раз.
Женщина не удостаивает её ответом, а Моргана продолжает пафосно вещать – всё по инструкции.
Мерлин находит их через сорок пять минут (!!!). Он что добирался до них пешком? Моргану очень беспокоит мысль, что он так уверен в своей победе, что не счёл нужным поторопиться.
Мерлин бросает на Моргану неодобрительный взгляд и подсовывает женщине контракт, который та подписывает не глядя. Что ж, Моргана сделала всё, что могла, и остальное её не касается. Гордо уходи.
- Надеюсь ты доволен, обрекая неразумную женщину на адские муки.
- Я доволен, излечивая её ребёнка от смертельной болезни. Знаешь, в такой ситуации пафосные речи совсем не помогают. Особенно если произносить их так не искренне. Почему ты не веришь в то, что говоришь?
Моргана не позволит ему запудрить себе мозги.
- Разумеется, добрый падший решил вылечить ребёнка, - презрительно фыркнула Моргана, - чем же ещё ему заниматься. То есть это всё совсем не для того чтобы утащить в ад очередную чистую душу?
- Может и так. Но ведь контракт может и потеряться.
Он же сейчас не сказал ей, что собирается потерять контракт, чтобы женщина попала в рай? Она ни за что в это не поверит.
И его взгляд такой искренний, когда он улыбается грешнице. Как падшему удаётся улыбаться такой светлой улыбкой? Жаль, что это падший выиграл, но так бывает. А она молодец, она действовала чётко по инструкции. Так почему же так неуютно?

Иногда Моргане кажется, что она не на своём месте. Все ангелы были такие спокойные, ни во что не вмешивающиеся, не получавшие выговоров, не принимающие проигрыш близко к сердцу.
И никто из них не пытался открутить рога никаким падшим (одному конкретному падшему). Моргана не помнила ничего из своей смертной жизни, но она была удивлена, что ей предложили такую ответственную должность.
Она не походила на других, но Моргана старалась. Она действовала по правилам, и всегда проигрывала, но за это её не ругали.
Её ругали за попытки открутить рога и за любое отступление от инструкций. Инструкции не разрешали спрашивать, чего пожелал человек взамен на душу. И это правило она нарушать не будет.
У очередного потенциального грешника костюм с иголочки, ногти безупречные, а обувь стоит целое состояние. Чего ему могло не хватит? Денег? Власти? Смазливая блондинка его отвергла?
- И чего же ты, неразумное создание, хочешь? – не выдерживает Моргана. И дело не в Мерлине, у которого сегодня особенно раздражающий шейный платок.
- Чтобы моя дочь жила, - отвечает ей мгновенно осунувшийся грешник, а Моргана не решается и дальше толкать свои речи.
Она проигрывает Мерлину, но ругают её не за это, а за неуместные вопросы. Нельзя их спрашивать, чего они хотят. Душа – это дар, и нет никаких причин её разбрасываться. На это и нужно давить.
Непричина у последнего грешника тоненькая-тоненькая, с прозрачной кожей и огромными глазами на исхудалом лице – она подглядела и она раскаивается в этом. Или не раскаивается.

На следующего грешника она налетает с порога, требуя причин. И опять это чёртов больной ребёнок. Моргана с подозрением косится на раздражающего падшего и делает то, что категорически делать не должна.
Она навещает всех грешников, которых проиграла. Угадайте, какие у них были причины продавать душу? Это не вписывается в правила, хотя она пытается это не замечать.
И Мерлин со своей глупой улыбкой, цветным шейным платком и подозрительно светлым взглядом не вписывается.
- Ты как вообще падшим стал? – спрашивает Моргана. Очередная непричина лет трёх, уже выздоровевшая, счастливая и румяная, довольно висит на Мерлине и пытается пообдёргать её крылья.
- Чисто случайно, - безмятежно отзывается Мерлин, и Моргана ему верит.
Но это же неважно, да? Главное – правила. Моргана пытается вписаться, она так хочет своё место, свой дом, и какое ей дело до того, что именно неправильного в улыбке самого странного падшего в мире?
Её вызывают на ковёр за неподобающее сближение с падшим. Её журят неожиданно мягко, говорят, что понимают её ситуацию, но почему бы ей не заняться другими грешниками и другими падшими?
Какую ещё её ситуацию?

А потом Мерлин пропадает, а грешники, которые хотели продать ему душу остаются.
И ей совсем не нужно их навещать, потому что проблемы больше нет. Она навещает. Пафосно вещает о душе, не встречается взглядом с больными детьми, воровато суёт в их карманы сладости, ищёт дурацкого Мерлина.
Узнаёт о слухах, что потерянные контракты Мерлина всплыли, и его наказали. И, конечно, же это абсолютно не важно, а у неё столько работы.
И Мерлин сам виноват, нельзя нарушать правила.

Мерлин, не в цепях, не измученный, довольно румяный, конечно же, с дурацким шейным платком, а как же иначе, отрывается от бумажной работы и бросает на Моргану более чем ошарашенный взгляд.
- Ты чего здесь делаешь???
- Я что не могу прогуляться? – гордо спрашивает Моргана, безразлично разглаживая светлый балахон и старательно делая вид, что просто проходила мимо и случайно наткнулась на Мерлина.
- По аду??? – и что-то в его взгляде, полунасмешливом, полуобрадованном ей не понравилось. Ещё подумает, что она за него волновалась. А это же не так. Ведь не так? Интересно, есть правило, запрещающее волноваться за падшего или его не изобрели, потому что не думали, что такое может понадобиться?
- Я думала, ты тут в цепях страдаешь, решила посмотреть, интересно же.
- Я же не грешник. Своих не пытают, хотя орали страшно. И если бы я был человеком, мне не поздоровилось бы. А так, просто перевели на бумажную работу. Но это так мило, что ты волновалась.
Моргана отвечает ему бесстрастным взглядом.
- Дети болеют. И их никто не лечит.
- Моргана, а ты в курсе, что ты сама умеешь лечить? - И так смотрит на неё, как будто она сейчас же должна побежать и начать лечить детей. А вдруг это против правил? Потому что звучит подозрительно.

Разумеется, это против правил – она уточняла. На неё посмотрели, как на сумасшедшую, и сказали, что не могут позволить ей лечить всех больных людей, на вопрос, зачем же тогда ангелам, вообще, это дар, ответить не смогли, смутились, разозлились, объявили выговор. Моргана пришла к выводу, что спорить было глупо, нарушать правила ещё глупее, и не ей решать, как правильно.

Лечить неимоверно трудно, магия вырывается из неё, такая яростная, неконтролируемая, она безумно боится навредить, дав слишком много или не додать, лечить неимоверно легко – потому что на неё смотрят огромные сияющие глаза пятилетней девочки.
И Моргану почему-то не ругают. Может, не узнали?
Через две недели и четырнадцать вылеченных детей возвращается Мерлин, и они никогда не поднимают эту тему.
Возможно потому, что Моргана смотрит на него таким яростным взглядом, что он понимает, что не соберёт костей, если обвинит её в … доброте?
Странные обвинения от падшего. Она спрашивает, будет ли Мерлин продолжать терять контракты, на что тот с пафосом отметает её нелепые подозрения, он же честный падший, он осознал, какой он великий злодей, и как неправильно поступал. При этом он подмигивает двухлетнему уже здоровому малышу, даёт ему леденец и со злодейским смехом удаляется. Моргана не сразу понимает, что не видела, как он, вообще, заключал контракт. Он просто пришёл, вылечил и ушёл. Значит, Мерлин поменял тактику в надежде, что это не сразу заметят. Замечают это через два года, после чего Мерлин опять пропадает. А Моргана – верная сменщица самого странного падшего – идёт лечить детей. Отец больной девочки смотрит на неё недоверчиво и сначала отказывается дать приблизиться к дочери, но потом – с безумной надеждой в глазах – соглашается. А когда девочка выздоравливает на глазах, говорит, что уже продавал ей душу за спасение жены, и ему ведь больше нечего предложить.
Моргане нужно было бы гневно фыркнуть и сказать, что он обознался, но это всегда было с ней – в чужих взглядах, недомолвках, настороженном молчании. Она всегда знала, что с ней что-то не так.

Моргана спускается в ад и сейчас позволяет себе это заметить – молчаливое почтение падших, приветливые улыбки, у некоторых – непонимающий взгляд, брошенный на её белоснежные крылья. Она молча смотрит на Мерлина, заваленного бумажной работой.
Тяжело смотрит.
- Кто-то проболтался? – печально спрашивает Мерлин, - кто-то из падших? Ты была здесь легендой. Самый ответственный падший ангел с кучей контрактов. Я знаю, ты решишь, что я так тебе навредил. Но ты такой замечательный светлый ангел. Лучший ангел.

Моргана вздрагивает. Что-то случилось. Пытается вспомнить. Мерлин. Его жестокие руки, кинжал, виноватый взгляд. Значит, не хватило его любви, чтобы её не убивать. И теперь у неё проблемы. На запястьях и щиколотках цепи, и к ней приближается человек? с чёрными крыльями и какими-то неприятными инструментами в руках. Он предлагает ей стать падшим ангелом, иначе её будут пытать за грехи. Наверное, он совсем не ожидал, что Моргана так легко согласится.
Работать было легко – светлые только нудили, а она могла использовать любые методы. Потом ей попалась молоденькая девушка, ещё подросток, которая решила продать душу за то, чтобы в неё влюбился популярный парень. Она очень хотела продать душу, но в последний момент засомневалась, и Моргана дала ей время подумать.
Она была уверена в своём успехе. Когда на следующее утро Моргана вернулась, девушку уже уговаривал светлый ангел.
- Потому что это – бессмертная душа, дурья твоя башка. Я не позволю тебе обменять её на какого-то прыщавого задаваку, - и для убедительности ангел шарахнул девчушку крылом по голове.
Ангел стоял к ней спиной, но сомнений не было. Моргана узнала не голос, не дурацкий шейный платок, она узнала его уверенность, в том, что всех можно спасти. Уверенность, которую он не использовал только рядом с ней.
- Ты собираешься вырубать её крылом до старости, чтобы она не продала мне душу?
Мерлин не обернулся, но судя по ссутулившимся плечам голос узнал и ответил ей с этой дурацкой уверенностью, за которую очень хотелось его убить. А ещё – заставить его проиграть.
- Если понадобится.
- А как же правила? Прочитай нудную лекцию, пафосно вздохни, проиграй и удались проигрывать следующего грешника. Ангелы себя так не ведут. Разве у вас разрешено лупатить кого-то по голове?
- А кто на меня наябедничает? Ты?
О, она бы могла, но не стала. Ей было интересно – девчушку она проиграла. Та получив пять раз крылом по голове начала ныть, что больно. Мерлин фыркнул ей в лицо и поинтересовался, как она тогда пытки в аду будет переносить. Оказывается, девушка об этом не задумывалась. Моргана потеряла её. Всякий раз её увидев, девчушка в ужасе округляла глаза и хваталась за потерпевшую нападение Мерлина голову.
Так Моргана начала терять контракты один за одним. Но на это ей было плевать, ведь Мерлин тоже иногда проигрывал, а каждую проданную душу он воспринимал, как личное горе.
Ей нравилась эта игра, эта месть, это продолжение их истории, где она могла победить. Ей безумно нравилось быть злом, которое может выиграть. Она была на своём месте.
А потом она нашла очень вкусный вариант – мать больной девочки, готовую продать душу. Она вложила все свои силы, чтобы выиграть, чтобы увидеть взгляд проигравшего Мерлина. И она выиграла.

Моргана выслушивает его почти спокойно, она не вспоминает, но услышанного больше, чем достаточно. Она всегда знала – светлые балахоны и постные физиономии не её удел. У неё отобрали её место, её дом. И она возвращается в ад, а Мерлин в рай.
О, как же она лютует, у кого только души не забирает, но с ней никто не соревнуется. Мерлина нет. И ей плевать, где он. Она сталкивается с ним в хосписе, куда приходит заключать сделку, а он работает медбратом.
Потому что крыльев больше нет. Ведь Мерлин активно лечил больных детей, а когда его поймали, послал всех ангелов очень далеко. Когда она пытается купить душу у одного из больных, он швыряет в неё ботинок и зовёт охрану. Ей это нравится – сражение продолжается, хотя у него больше нет сил и крыльев, кстати, это не мешает ему выигрывать. Однажды Моргана приходит в хоспис, но Мерлин там уже не в качестве медбрата, а в качестве пациента. Что не мешает ему отгонять её от пациентов, но, наверное, это уже не продлится долго, вот какой он тощий.
А в рай ей больше доступа нет. А потом один из её коллег её успокаивает – она ещё увидит Мерлина, ведь он попадёт в ад за убийство Морганы Пендрагон, которое не признали самообороной.
Наверное, смех у неё вышел несколько истеричным. А падшие с удовольствием обсуждают, как будут пытать доставшего всех Мерлина, ведь теперь он обычный грешник. И Моргана знает, что она чудовище, что она не на своём месте, но так тяжело ненавидеть скелет, обтянутый кожей, к тому же если не знаешь, за что конкретно его ненавидишь. Ей нужно вспомнить. Она ищет опытных ведьм, опытных падших, собирает редкие ингредиенты. Моргана упорная. Моргана должна вспомнить. Моргана вспоминает.


И она выиграла. Мать больной девочки, такой тощей и бледной, что Моргана решилась не переводить на неё больше взгляд, подписала контракт на две секунды раньше, чем Мерлин решился нарушить такое важное правило и исцелить больного ребёнка.
Моргана победно улыбается Мерлину, получая очередную дозу своего наркотика – его затухающий взгляд. А потом натыкается на другой затухающий взгляд – материнский, а силы встретиться со взглядом ребёнка она и вовсе в себе не находит.
Так себе чудовище из неё получилось. Она уничтожает контракт и делает вид, что ничего не произошло. Но Мерлин как-то об этом узнаёт. И в очередной раз, когда она пытается заполучить душу (но больше никаких больных детей) он бережно-бережно обнимает её одним крылом. Моргана врезает ему по носу, пытается оторвать крылья, а потом рыдает на его плече. А потом Мерлин решается на этот нечестный шаг – приносит себя в добровольную жертву, даруя ей белые крылья.

Мерлин смотрит в зеркало критически. Волосы отросли, лицо порозовело, вес восстановился. А вот шейного платка на шее нет. Как только он тянул руку к какому-нибудь шейному платку, тот загадочно самовозгорался. Мерлин решил разобраться с неприятной ситуацией и очень быстро разузнал, что в контракте нехорошего политика, продавшего душу за власть, был почему-то приписан пункт, что он желает Мерлину вечного здоровья и бессмертия, «но никаких шейных платков на его тощей раздражающей шее больше не будет».
- Неужели она думает, что я так легко это стерплю, - говорит Мерлин и берёт с собой на разборку сиреневые цветы.