Посмотреть в глаза чудовищ

olga_77 (Среда, 15 февраля 2023, 16:28:59) писал:

Вот я вообще ни разу не знаток, но я такого не помню. Думаю, всё же не всем подряд про это болтали (хотя полгорода знала, по ходу))
У меня в связи с этим другой вопрос - а нет ли тут такой темки, куда можно было бы похожие вопросики, которые возникают в процессе написания, кидать? Не все "знатоки" читают фики, и не все фикрайтеры хотят пересматривать всю СБ ради выяснения одной мелкой, но важной для их сюжета детали.

Цитата

Да, вот я тоже не помню. Пересмотрела отрывок, где Мейсон объясняет Мэри, почему забрал Брендона у Джины и отдал Сантане - он там говорит только о том, что Сантана его мать и что Си Си организовал усыновление. Думаю, Мэри всегда была довольно тактичной и подробностей ни у кого не выясняла.

я думаю, что Мэри все таки знала всю правду по умолчанию, просто нам показали только эти объяснения и определенные сцены. Мы к сожалению не могли быть свидетелями всех возможных диалогов между ММ. Хотя конечно много времени проводить вместе появилось у них именно после шатров...а там возможно не до Брендона им было

РРРогнеда (Пятница, 17 февраля 2023, 10:36:03) писал:

Есть тема "Неясные моменты" для таких вопросиков http://www.teleseria...еясные +моменты

Сообщение отредактировал marusik: Воскресенье, 19 февраля 2023, 16:29:48

Nat_MM (Воскресенье, 19 февраля 2023, 09:59:57) писал:

Мне тоже кажется, что она знала. Не думаю, что она специально выспрашивала, но какие-то слухи, разговоры до нее должны были долетать. Тем более она как раз жила в особняке, когда СиСи передал права на Брендона Сантане.

Цитата

И да и нет. Ее удивило тогда, что Джина не биологическая мать Брендону. И это был период ссоры с Мейсоном, когда они почти не общались. Но с другой стороны, о Брендоне в тот период знали и болтали все кому не лень, так что явно до Мэри эти разговоры в какой-то степени тоже доходили. Наверное, к моменту конюшни Мэри уже была в курсе, хотя об этом сказано не было. Я вообще не помню, чтобы у неё были сцены с Брендоном в сериале.

marusik (Воскресенье, 19 февраля 2023, 16:27:09) писал:

Спасибо за наводку! Тема очень интересная)) Эх, если бы сценаристы настолько заморачивались с соблюдением последовательности и фактами, как фанаты...

8.

Мэри уютно устроилась на скамейке бельведера и достала незаконченную вышивку. Какое-то время она просто сидела, положив работу на колени и задумавшись. Марк был дома – ей пришлось придумывать предлог, чтобы уйти, и эта ложь сейчас лежала грузом на её сердце.
Она всё чаще ловила себя на том, что невольно сбегает сюда, чтобы немного побыть наедине со своими мыслями, или в компании с книгой, или, как сейчас, с вышивкой. Хотя сегодня её уединение было оправданным – нужно было закончить подарок в срок, а дома почему-то никогда не было на это времени.
В присутствии Марка делать что-то своё казалось неправильным. Словно его раздражало, когда она была занята чем-то – будь то вышивка или другое рукоделие, или чтение. Она попыталась как-то выяснить причину его недовольства, но он отшутился, назвав себя ревнивым мужем, не желающим делить её время ни с чем.
Мэри задумалась о том, хотелось ли ей, чтобы Марк уделял ей всё свободное время. Была ли она ревнивой женой?
Сантана сказала ей тогда, на пляже, что она сделала правильный выбор и что Марк привлекательный мужчина. Мэри знала, что это так, видела те взгляды, которые бросали на Марка другие женщины – коллеги по работе, с которыми Марк познакомил её недавно. Все они, так же как и Сантана, считали, что ей очень повезло. И снова, как тогда на пляже с Сантаной, Мэри подумала, что должна была чувствовать ревность или гордость. Но всё, что она чувствовала – сплошную пустоту. Она нервно сглотнула.
Наверное, это хорошо, что она не чувствовала ревности по отношению к Марку. Ревность… чудовище с зелеными глазами, оно отравляет любовь. В отношениях важно доверие, и она доверяла Марку.
Оглушающая пустота снова накатилась на нее.
Она знала, что в их отношениях с Марком не было того, о чём она мечтала когда-то, представляя себе семейную жизнь. Дело было вовсе не в отсутствии пылких взглядов, брошенных в сторону друг друга, или горячих признаний в любви, нет – как она поняла со внезапной четкостью, ей не хватало тех тёплых дружеских отношений, которые были между ними до того, как Марк стал ухаживать за ней. Казалось, последним их искренним разговором было признание Марка в невольном убийстве пациентки… Она не знала, что случилось с ними после этой поспешной свадьбы. Ей было горько чувствовать себя… нет, не обманутой, скорее, обманувшей. Словно она пообещала Марку то, чего оказалась не в состоянии дать. И она не знала, как это исправить.

Она была у врача вчера, после настойчивых уговоров мужа, и расспросы доктора Роббинса об интимной части её супружеской жизни оставили странное послевкусие. Она понимала, что всё это было необходимо, но сидеть перед незнакомым мужчиной – пусть врачом – и давать подробный отчет о всех их попытках зачать ребенка было мучительно.
Вернувшись домой, она упала в кресло и некоторое время просто просидела так, стараясь успокоиться. Некоторые вопросы доктора Роббинса застали её врасплох. Мэри открыла книгу, подаренную Марком, и перечитала несколько глав, но вскоре отложила её в сторону. Советы из разряда «что делать, если супруги потеряли былую страсть» словно обличали её. Все они предлагали вернуть утраченное – то, что было когда-то. И ничего не говорилось о том, что делать в том случае, когда – пожалуй, она впервые за всё время своего брака осмелилась признаться себе в этом – желания к мужу не было с самого начала.
Чего она ожидала? Что Господь даст ей чувства к Марку, потому что любить его было правильным? Что она каким-то удивительным способом испытает к нему то влечение, которое, как она знала, могла испытывать к мужчине?

Мэри заставила себя вернуться к настоящему. Солнце уже стояло довольно высоко, цветы наполняли воздух своими ароматами, и всё вокруг говорило лишь о радости. Этот уголок сада не зря был её любимым местом – казалось, сама природа здесь не оставляла места для грусти. Мэри улыбнулась и склонилась над вышивкой.
Час пролетел незаметно.

– Очень красиво! – раздался голос сзади.
Она подняла голову.
– Мейсон! – Её губы сами собой расплылись в улыбке. – Как дела?
Он пожал плечами.
– Отвёз Брендона на детский праздник, зашел забрать кое-какие бумаги по делу об убийстве Мадлен, решил прогуляться по саду, – Мейсон улыбнулся и присел рядом. – Я и не догадывался о том, сколько у тебя, оказывается, скрытых талантов!
Мэри смущённо проговорила:
– У матушки Изабель скоро день рождения, и я увидела эту вышивку и не удержалась… но кажется, я переоценила свои возможности.
– Се, стою у двери и стучу… – процитировал Мейсон строки из Библии, которым была посвящена картина. – Мне кажется, очень хороший выбор.
– Спасибо! – Мэри улыбнулась ему. – Знаешь, когда я была в монастыре, мы часто дарили друг другу что-то, сделанное своими руками. У меня до сих пор есть плед, связанный сестрой Агатой. А матушка Изабель призналась, что хранит мои акварели.
– Ты просто удивительна! – произнёс Мейсон с искренним восхищением.
– Мейсон, перестань! – Мэри рассмеялась, чувствуя себя одновременно смущённо и радостно. – На самом деле я уже давно ничего не рисовала… и я не так уж хорошо вышиваю крестиком – видел бы ты, сколько раз я бралась за ножницы!
Он взял из её рук вышивку и окинул критическим взглядом. Вышито было лицо Иисуса и большая часть двери и одежд.
– Мне кажется, очень аккуратная работа. Ты себя недооцениваешь.
Мэри пожала плечами.
– Я люблю что-то делать руками, – призналась она. – Раньше мы с мамой шили одежду, потому что не могли себе позволить часто покупать новые вещи, но мне действительно это нравилось… Ну, про мои помидоры я уже рассказывала… – скомканно добавила она, вспомнив их недавнюю беседу. Мейсон снова, как тогда, взял её руки в свои, и она замерла, желая только об одном – продлить это мгновение. Его прикосновения были такими нежными…
Она взглянула на него, позволив себе на секунду полюбоваться им. Он выглядел уставшим, и ей захотелось обнять его, пригладить растрепавшиеся волосы, дотронуться до его лица… Мэри отвернулась, смутившись.
– Мэри? – голос Мейсона вывел её из задумчивости. Она вздрогнула.
– Я не могу поверить, что Дэвид виновен в убийстве жены, – торопливо сказала она, сменив тему.
– Прямых доказательств нет, но он явно что-то скрывает, и я обязательно выясню, что именно. Я чувствую, что он виновен. Не могу объяснить этого, но да, я уверен.
– Я не сомневаюсь, что у тебя всё получится. Ты талантливый юрист.
Мейсон посмотрел на нее слегка задумчиво.
– Я знаю, это кажется довольно скучным делом… возня с бумагами, офисная работа… но мне нравится. Изначально отец готовил меня к политической карьере – конечно, не меня, а Ченнинга, но после его смерти отец возложил на меня всё бремя своих надежд, которые я посмел не оправдать, – он усмехнулся какой-то горькой ухмылкой, прежде чем продолжить. – В один прекрасный момент я впервые осмелился заявить ему, что у меня другие планы на жизнь, и тем самым пробудил в нем зверя… Впрочем, если я и жалею об этом, то только об одном – нужно было сделать это раньше. Отказаться от учебы в Гарварде и посмотреть в его лицо. Это бы того стоило!
– Но тебе нравится твоя профессия, – заметила Мэри.
– Да. Мне нравится распутывать хитросплетения закона, искать лазейки… знаешь, говорят, что адвокаты продажны и бесчестны, но мне кажется, что хороший юрист прежде всего знает законы и действует в полном их соответствии. – Он вдруг лукаво улыбнулся. – Просто нужно очень хорошо знать, какой конкретно буквой закона стоит воспользоваться в той или иной ситуации. Воспользоваться тем, что просмотрели другие.
Мэри улыбнулась. Рассказывая ей все это, Мейсон преобразился – усталость в его глазах сменилась ясным блеском, он смотрел на неё открыто, искренне приглашая разделить его энтузиазм. Да, она ничего не смыслила в юриспруденции – кроме того злополучного процесса над Тэдом, её знания состояли из пары прочитанных книг, да ещё детективных фильмов, за которыми она часто заставала мать, навещая её. Но то, как Мейсон говорил о своей работе, открывало для нее новые грани в нём, и она не могла не признать, что ей это ужасно нравилось.

– Мейсон, вот ты где! Я тебя по всему дому ищу.
Сантана, явно чем-то раздосадованная, подбежала к ним. Несмотря на свежий макияж и недавно уложенную прическу, она действительно казалась слегка запыхавшейся и сильно взволнованной.
– Что случилось, Сантана? – поинтересовался Мейсон.
Сантана нервно сжала руки.
– У меня встреча с заказчиком через полчаса, а мне пришлось забрать Брендона с дня рождения! Мне позвонили и сообщили, что он подрался с другим мальчиком…
– С ним всё в порядке? – встревоженно спросил Мейсон, и Сантана кивнула.
– Он в порядке, за исключением синяка под глазом. Сейчас с ним мама, но Мейсон, тебе нужно поговорить с ним, объяснить, что так нельзя. Мне сказали, что это он начал драку, и что у него и так плохие оценки по поведению в последнее время… – Сантана вздохнула, покачав головой. – Если честно, я не знаю, что с этим делать.
– Хорошо, я поговорю с ним прямо сейчас. Мэри… – Мейсон посмотрел на неё, собираясь попрощаться, но она вскочила, торопясь убрать вышивку в сумочку.
– Я осмотрю его, на всякий случай, мало ли что.
Сантана кивнула:
– Роза повела его умываться и обработать ссадины. Думаю, что ничего серьезного, но всё равно спасибо тебе, Мэри.


…
– Ты не должен драться, – сказал Мейсон, посадив Брендона к себе на колени.
– Но что делать, если они обзываются? – Брендон насупился и серьёзно посмотрел на Мейсона. – И ещё говорят, что моя мама меня бросила и поэтому я живу у цветной служанки… Это неправда! Сантана не служанка.
– И мама тебя не бросила, ты же знаешь. Она очень тебя любила.
– Больше всех?
– Больше всех. И если бы она была жива, она бы очень сильно хотела быть с тобой, больше всего на свете.
Брендон грустно вздохнул.
– Я бы хотел, чтобы мама была жива и мы бы снова были вместе.
– Я понимаю. Но у тебя есть Сантана, и она тебя очень любит. И я. Понимаешь, Брендон, когда у кого-то есть очень много любви, то те, у кого её не так много, начинают завидовать и стараться убедить всех вокруг и самих себя, что этого на самом деле нет. Но мы-то с тобой знаем, что это не так.
Брендон помолчал немного, обдумывая сказанное, потом кивнул и обхватил Мейсона за шею.
– Я тоже тебя очень люблю, Мейсон!
– А теперь давай попросим Мэри осмотреть тебя, хорошо? – Мейсон взглянул на неё, и она подошла поближе. – Мэри медсестра, и она заботится о тех, кто попал в переплёт. Покажи-ка, как сильно тебе досталось.
Мэри улыбнулась и присела перед мальчиком на корточки.
– Посмотри-ка на меня, Брендон. А теперь сюда… Ну, думаю, ничего страшного, просто ссадины, – вынесла она вердикт через пару минут. – Скоро всё заживёт.
– Другому мальчику досталось сильнее, – с гордостью сказал Брендон, – у него разбит нос.
– Это хорошо, что ты бросился защищать свою маму и Сантану, – добавил Мейсон. – Но хочешь, я тебе открою один секрет? Можно и словами поставить обидчика на место, и это будет гораздо эффективней, понимаешь?
– Кажется, да… – неуверенно сказал Брендон.
– Хорошо. А теперь давай подумаем, как можно было бы избежать драки.

…
– Мейсон, ты потрясающе хорош с детьми, – восхищённо сказала Мэри, когда мальчика увела Роза. Он неуверенно пожал плечами.
– Я просто сказал ему то, что я бы сам хотел услышать в его возрасте в подобной ситуации. Если он будет знать, что его любят, возможно, у него будет шанс вырасти не таким, как я.
– Мне нравится, каким ты вырос, Мейсон, – тихо сказала Мэри.
Она улыбнулась, увидев, какой радостью осветилось его лицо.
Наверное, ей нужно было возвращаться домой. Но Марк, скорее всего, уже ушел на работу, а до её дежурства в клинике ещё есть время. И, если честно, ей совсем не хотелось уходить.

– С Брендоном всё будет в порядке, – твердо сказала она. – Главное, что вы его любите, и он это знает.
– И всё же больше всего ему сейчас нужна мама. Возможно, немного странно, что я говорю это, но я бы хотел, чтобы Джина была жива. Несмотря на всё, она более настоящая мать ему, чем Сантана. Смотри-ка, я это признал, – он рассмеялся, но невеселым смехом. – Но это правда, несмотря на всю мою нелюбовь к Джине, она действительно была хорошей матерью.
– Сантана тоже любит Брендона. И ей тяжело, что она не может сказать ему всю правду, – сказала Мэри. – Трудно жить с таким грузом на сердце.
– Я думаю, Брендон когда-нибудь узнает правду, но пока что никто не отважился рассказать ему, даже я. Хотя я собирался однажды.
– Почему?
– Почему? – переспросил он, рассмеявшись каким-то бесцветным смехом. – Когда я узнал об этом, отец только что вышвырнул меня из дома и обвинил в убийстве брата. Сразу после этого я выяснил, что он отдал мою часть наследства Брендону и что настоящая мать ребёнка – Сантана. Когда я сложил два и два и понял, кто был его отцом, я был вне себя. Мне не было никакого дела до того, как это отразится на Брендоне, мне просто хотелось причинить таким образом боль отцу и Сантане… Но я не смог этого сделать. Я пришёл к Джине и Брендону, чтобы рассказать правду, и… ничего не сказал.
– Я рада, что ты так поступил.
Мейсон вздохнул.
– Абсолютно нечем гордиться. Я вовремя осознал, что ребёнок ни в чем не виноват. Ему и так не повезло быть сыном Ченнинга…
Мэри дотронулась до его руки, и он развернул ладонь и сжал её пальцы, и добавил:
– Отец женился на Джине только для того, чтобы ввести его в семью. Если бы она послушала меня и отказалась от этого брака, всё могло бы быть иначе.
– Мне кажется, – сказала Мэри резко, – она не виновата в том, что оказалась втянутой в ваши семейные разборки.
Мейсон опустил голову.
– Прости. Ты не должна была обо всём этом знать. Я был готов сделать всё, чтобы ты никогда не узнала.
Мэри сама не поняла, почему разговор внезапно перешёл на то, чего она так тщательно старалась избегать последние месяцы.
– Даже если бы не произошло то, что произошло, правда всё равно бы выплыла наружу, – сказала она после недолгого молчания.
– Возможно. Я связался с Джиной до того, как встретил тебя. Я тогда думал лишь об одном – отомстить отцу, причинить ему боль, ударить в уязвимое место. Ты не знаешь подробностей, и это к лучшему, – он грустно улыбнулся. – На самом деле, всё было намного хуже того, чему ты стала свидетельницей.
Мейсон посмотрел на неё, и она замерла от этого взгляда, в котором смешались и грусть, и обреченность, и невыразимая теплота, и сказал так, что у неё ни на минуту не возникло сомнений в том, что это правда:
– Я бы всё отдал за то, чтобы отменить это, – он вздохнул. – Ты доверилась мне, а я втоптал в грязь твои чувства. Ты права. Мне некого ненавидеть, кроме себя.
Мэри молча сжала его пальцы, не зная что сказать. Никаким образом она бы не могла тогда принять эту правду. Даже если бы он рассказал ей обо всем раньше. Даже если бы их поездка на яхте тогда состоялась. Но сейчас… она вдруг с удивлением осознала, что прошлое осталось в прошлом, и что жало, так долго сидящее глубоко внутри и мешавшее дышать, больше не ранило. Только сейчас она поняла, что уже давно простила его, но было слишком поздно, не так ли? И все же он должен был это знать.
– Мейсон, послушай. – Он вскинул голову. – Я простила тебя. Полностью.
Он улыбнулся одними губами.
– Я так хотел, чтобы ты любила меня…
Мэри закусила губу. Все невысказанные слова готовы были сорваться с её губ, но она не могла себе их позволить.

Вместо этого она сказала:
– Ты удивительный человек, Мейсон.
– Почему?
– Ты любишь Брендона, несмотря на то, что ненавидел его отца.
– Ченнинг отказался от него. Разве ребёнок виноват?
Мейсон посмотрел на неё, и его взгляд стал очень мягким:
– Я бы любил твоего ребёнка, неважно от кого бы он был.
Мэри отвела взгляд и посмотрела на свои руки, на обручальное кольцо Марка. Что она делает, зачем она слушает его… Зачем она так любит его?
Мейсон по-своему интерпретировал её молчание. Он сглотнул и сказал:
– Прости. Я не хотел… просто не могу удержаться иногда.
Его взгляд был обнаженным, полным неприкрытых эмоций. Казалось, Мейсон не мог или не хотел прятаться за своими привычными масками рядом с ней, был предельно откровенен и открыт.
Она вспомнила слова Келли – «у него всегда такой взгляд, когда он на тебя смотрит»… Раньше Мэри бы отмахнулась от этого, подумала бы, что он просто пытается её завоевать, вернуть… как говорил ей Марк – сделать её своим призом, а потом выбросить, наигравшись.
Сейчас она понимала, как глубоко ошибалась. Её неопытность и страхи сыграли с ней злую шутку – она так отчаянно боялась обжечься, что сама ранила себя гораздо глубже. И его… тем, что заставляла себя не думать о нём, тем, что отказывалась выслушать и понять, что отказывала ему в праве на искренние чувства… и ничего уже не исправить, совсем ничего.
Теперь, когда все окружающие перестали считать своим долгом раскрыть ей глаза на все недостатки Мейсона, она видела его таким, какой он есть. Нет, его недостатки никуда не исчезли, просто они не были определяющими чертами его характера. И, как она осознала, абсолютно не отменяли другого – того, что она когда-то с такой убеждённостью видела в нём, а потом с той же убеждённостью запретила себе видеть. И того, что она любила его больше жизни.

Сообщение отредактировал olga_77: Понедельник, 06 марта 2023, 18:58:31

Так нежно, красиво, но так грустно. И пока безысходно.

Вот интересно, как Мери воспринимала бы Марка, если бы не любила другого? Наверное, так же. И брак так же душно и уныло складывался бы, "жизнь кончилась, но удалась". Мери видней, но не было у нее с ним особо откровенных разговоров, и о пациентке он ей рассказал, потому что нельзя было не рассказать, выдал ей свою версию событий. Не, это нормально, мы все стараемся выдать красивую версию событий, чтобы нас пожалели и не сильно ругали. Но Марк ей и про побег жены и про смерть пациентки выдал очень приукрашенные версии, где он жертва, Мери его по старой памяти пожалела, а по сути в настоящем их ничего в настоящем больше не связывало, все отношения в настоящем строились на воспоминаниях о школе. Странный фундамент для брака.
А в общем-то дело и не в Марке. Вот любила бы она Марка, и тоже нашлись бы поводы восхищаться, как ловко он что-то делает в своей профессии, как вкусно готовит ужин и т.д. и т.п.

Цитата

В самом начале у них как-то поживее все было - наверное, действительно были общие темы из прошлого, плюс знакомство Марка с новыми местами. Но да, все свелось бы на нет в итоге, если бы не брак.

Цитата

А ведь Дженис любила Марка. Но все равно счастлива с ним не была и сбежала, при том что у нее моральный компас не настолько хорошо настроен, как у Мэри. Думаю, если бы Мэри любила Марка, было бы не менее трагично. Он бы в полной мере стал проявлять и свой эгоизм, и склонность к подлостям исподтишка, да и придирки бы все равно продолжались, только по другому поводу.