Посмотреть в глаза чудовищ

Arielle (Среда, 03 мая 2023, 19:25:04) писал:

на самом деле имелось в виду, что М и Ж выбирают друг друга на всю жизнь. Они одно целое. Они неделимы перед Богом. И браки должны совершаться по любви. А не по расчету, не из жалости, мести бывшим партнерам или еще по каким причинам.
То что сами люди реализовали каноны кривобоко, это другое дело.

Ольга, спасибо Вам за эту историю! Всегда любила сюжеты, когда влюблённые преодолевают на пути друг к другу, казалось бы, непреодолимое. Такой ситуации, как у Вас, никогда не представляла (особенно женитьбу Мэйсона и Сантаны) и пока не представляю, какой из неё может быть выход. И поэтому с особым нетерпением жду продолжения, зная, что Ваша фантазия безгранична.) Ещё раз спасибо!

Девочки, очень интересно читать вашу дискуссию здесь)))

Цитата

Вот Мэри тоже не видит пока что выхода.

Я не буду подробно комментировать ее мысли, потому что в фанфике они у меня и так очень подробно расписаны. Интересно, что в этом фанфике Мэри почему-то очень много размышляет и много обращается к религиозной части своей жизни - видимо, ей действительно нужно как следует разобраться в себе, прежде чем принять решение.

Цитата

Интересно. Совсем не думала об этом. Мэри, конечно, не позволила бы себе думать о женатом человеке, так что всё было бы очень сложно. Но они бы все равно могли бы сблизиться как друзья, и Мейсон явно не был бы счастливым в браке с Сантаной-Авой, а дальше - кто знает?

10. (начало)

Мэри подошла к домику для гостей и открыла дверь. Марк был дома – об этом свидетельствовал брошенный на спинку кресла пиджак и закрытая дверь в спальню. Он явно всё ещё был не в духе, иначе вышел бы к ней навстречу. Возможно, он сидел сейчас в спальне и ждал, что она сама подойдет к нему с извинениями. А может быть, он уже устал её ждать и заснул. Мэри в глубине души надеялась на это. За последние полчаса она столько всего передумала, но с Марком этими мыслями поделиться она не могла – Мэри достаточно хорошо его изучила, чтобы понять, что он услышит совсем не то, что она хотела сказать, и их разговор в результате затянется до полуночи.

Она знала, в чём настоящая причина того, почему ей не хочется уезжать из Санта-Барбары. Но эта причина наполняла её жгучим чувством вины, с которым она не могла справиться и которое мешало ей по-настоящему возразить Марку. Словно она считала себя заслужившей все обидные слова, которые он ей бросал. Она не любила его так, как должна была. Так, как клялась перед Богом.
И всё же он был её мужем. Мужем, которого она выбрала и которому клялась в верности. Она не верила в развод. Разрушить семью легко, а что дальше? И это не только её семья, есть ещё Брендон и Сантана. Ребенку нужна стабильность и понимание того, что его любят. И хотя Мэри по-прежнему не видела (к своему тайному облегчению) ни малейшего признака интимности между Мейсоном и Сантаной, разделять родительские обязанности у них получалось неплохо. И мальчик явно выглядел более счастливым, чем раньше.
Мэри зашла в ванную комнату, открыла кран и присела на край ванны, глядя на бегущую воду и пытаясь упорядочить свои мысли. Понять, что ей делать. Смириться с тем решением, которое казалось единственно правильным.
Если она даст Мейсону надежду на то, что её брак с Марком может закончиться, то это будет концом и его брака. Но что тогда будет с Брендоном, особенно в свете недавнего возвращения Джины? С одной стороны, Мэри не могла не радоваться, видя, как Брендон счастлив новости о том, что его мама жива, с другой – она понимала, что мальчик снова рискует оказаться меж двух огней. И этого нельзя было допустить.
Ребенок не должен страдать от ошибок, которые совершают окружающие его люди. Если когда-нибудь она забеременеет… пусть даже это не остановит растущую пропасть между ней и Марком, но Мэри точно знала одно – если у неё будет ребёнок, она постарается дать ему всё, чтобы он рос, чувствуя себя любимым. Даже если для этого придётся забыть о своих желаниях.

Возможно, Марк был неправ в том, что принял решение единолично, не посоветовавшись с ней, но он хотел лучшего для них. И для его карьеры это действительно хорошая возможность. Что же касается её самой… не так давно она была убеждена, что в подобных ситуациях жена должна следовать за мужем. Мэри прекрасно знала, что бы она сама посоветовала молодой новобрачной, если бы та обратилась к ней за помощью. Она мягко напомнила бы о том, что брак – это прежде всего служение, посоветовала бы избегать искушений и не торопиться с принятием решений, о которых впоследствии будешь жалеть. Вот только раньше она не представляла, насколько сложно будет следовать своим же советам.
Как мало она знала о жизни, и тем более – о жизни в браке. «Вас постигло искушение не иное, как человеческое, – напомнила она себе библейскими строками, – и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести».
Был ли её брак ошибкой или же просто одним из испытаний, посланных ей свыше, которое она должна переносить со смирением? Испытания не были бы испытаниями, если бы их было легко переносить. Неужели она так просто сдастся, после всего, что считала правильным, что говорила другим, включая Мейсона? Она вспомнила свою запальчивую речь о браке, произнесенную в клинике, куда она привезла Мейсона с порезанной рукой, и её щёки полыхнули огнём. Как она была наивна! Нет, не в своём определении любви, но в своей уверенности в том, что она знает всё о том, как построить счастливый брак. Бог видит, как ей недостаёт смирения!

«Нужно повидать матушку Изабель, – подумала Мэри. – Она сможет развеять мои сомнения».
Ей нужно было услышать подтверждение своим мыслям от кого-то, а старая монахиня всегда обладала даром видеть то, что другие не замечали. Матушка Изабель сможет привести разумные доводы в пользу их отъезда.

Что она оставляет здесь? Друзей? Ей не удалось обзавестись близкими друзьями – даже Иден и Софию она не могла назвать таковыми. Матушку Изабель и родных она сможет навещать, пусть не так часто. Мэри понимала, что ничто её здесь не держало. За исключением одного человека.

Мейсон… они стали по-настоящему близки за эти месяцы, и она ни на что не променяла бы эти драгоценные моменты рядом с ним… она всегда будет о них помнить, всегда будет любить его, теперь она это знала. Но именно поэтому решение уехать будет правильным.

Мэри вышла из ванной и прилегла на диване в гостиной. Даже если Марк уже спал, его сон был довольно чутким, а у неё не было сил вести долгие разговоры с мужем и обсуждать его планы. Она устала, и завтра предстоял длинный день. Завтра она скажет Марку, что согласна на отъезд.

Несмотря на усталость, сон не шёл, а когда она наконец-то заснула, то ей снова приснился Мейсон. Он просто стоял и смотрел на неё, и она не знала, куда деться от этого пронизывающего насквозь взгляда. Наконец она не выдержала.
– Так всем будет проще, – сказала она. – И тебе тоже.
Он продолжал молчать, и она нахмурилась. Нет, это не то, что она должна сказать – здесь, во сне, она это понимала.
– Мейсон, я рада, что несмотря на всё, мы смогли остаться друзьями, – добавила она. – То, что у нас есть, никто не сможет отнять. И я этого никогда не забуду. И тебя тоже.
Он неслышно присел на край дивана и кивнул.
– Я знаю. – Его голос был еле слышным, и она знала, что снова не может дотронуться до него – он казался почти призрачным.
Но слова всё равно было не теми, что нужно. Словно стена недосказанности была между ними. Мэри растерянно посмотрела на него.
– Скажи это, – почти беззвучно попросил Мейсон. – Не бойся, это же просто сон.
– Я люблю тебя! – прошептала она, чувствуя, что с этими словами всё словно встаёт на свои места. Это признание было совсем не похоже на то признание Марку в больнице, когда, казалось, слова не желали обретать форму и застывали на губах, и приходилось им помогать, буквально выталкивая их из себя. Сейчас же она просто не смогла сдержать их на языке – они стремились вырваться, и за ними стояло столько всего, чему она не могла дать волю.
Его губы приоткрылись, но он ничего не сказал, только смотрел на неё, и в его взгляде промелькнуло что-то настолько беззащитное и откровенное и предназначенное только ей, что у неё перехватило дыхание.
Больше всего на свете ей хотелось поцеловать его, хотя бы дотронуться до него, но она не могла этого сделать, потому что тогда он снова исчезнет, а она не хотела, чтобы он исчез… Она не хотела просыпаться.
– Мэри, не уезжай, пожалуйста…
Это просто сон, почему она чувствует вкус слёз на своем лице?
– Как я могу остаться, зная это? – тихо произнесла она.
Она не могла поступить иначе. Это было бы неправильно. Что насчет Брендона?
– Если это из-за того, что я женат на Сантане… Мэри, скажи, если бы этого брака не было?..
– Не говори так… Мейсон, пожалуйста…
Она поднесла руку к его губам, чтобы заставить его замолчать, и он исчез.

Сообщение отредактировал olga_77: Суббота, 15 июля 2023, 23:50:52

Какое томительное осознание истинных чувств и невозможности проявить их! Куда же вы, любимые зайцы, загнали друг друга! Сколько всего ещё предстоит пережить вам...
Ольга, спасибо большое за главу! Сердце сжималось, и слёзы подступали.

Лариса, спасибо!

Учитывая изначальное обещание хеппи-энда, предполагаю, что оба (Мейсон с Мэри) будут бороться с установками Мэри, "как правильно".
Вообще, вот это "как правильно"...очень это и опасно и раздражает.

Спасибо тебе Ольга за прекрасное продолжение! Служение и смирение:- это больше для служителей церкви. И я радуюсь, когда вижу, что Мэри взрослеет...она все больше осознает, что в отношениях с людьми, а тем более с любимым человеком все совсем по- другому. Все строится на доверии и любви.

Arielle, Marie - спасибо!
"как правильно" - ну, в общем-то, Мейсон ее любит и за это в том числе, за эту ее упертость и веру в абсолюты, и вообще иначе это была бы не Мэри. Это Марк подменяет понятия правильного и извращает ее принципы в свою пользу.
Служение в католическом браке - это и любовь, и забота о партнере в том числе, но вот только Марк этого исключительно от Мэри ждет, а сам отдавать не готов. С Мейсоном бы это все шло с двух сторон и от сердца, а не потому что "так надо", конечно.

10 (окончание)
…
Мэри открыла глаза. Было ещё раннее утро, но она всё равно встала и занялась привычными делами, стараясь не думать ни о своем сне, ни о предстоящем разговоре.
Завтрак прошел в молчании. Марк всё ещё дулся, но Мэри старалась не обращать на это внимания. Ещё пару недель назад она попыталась бы выяснить у Марка, что именно она сделала не так, а после выслушивала бы долгий монолог о том, что именно его не устраивает в их текущей жизни, и думала о том, что ей нужно сделать, чтобы это исправить. Сейчас же она поняла, что очень сильно устала от этого.
Возможно, на новом месте всё будет по-другому. Возможно, Марк будет счастлив на новой работе, в новом доме, его будут устраивать коллеги, и погода, и она сама… но почему-то её не оставляло чувство, что всё будет по-прежнему.

Впрочем, Марк заметно оживился, когда услышал, что она будет готовиться к отъезду.
– Вот и прекрасно! Я рад, что ты пришла в чувство. Ты сама увидишь, Мэри, что это лучшее решение в нашей жизни!
Мэри вздохнула.
– Марк, я понимаю, что ты прав. Я надеюсь, что на новом месте мы сможем жить так, как мечтали когда-то.
– Даже не сомневайся! – Марк выглядел обрадованным. Он подошёл к дверям, но потом вернулся и внезапно обхватил её за плечи и поцеловал долгим поцелуем. Мэри застыла, почти не шевелясь, и её руки повисли по бокам – она не могла заставить себя обнять его или ответить на поцелуй. Марк отпустил её и вышел за дверь с видом победителя, а она всё продолжала стоять на месте. Она вдруг поняла, что уже давно старалась избегать поцелуев с Марком – даже в моменты близости. Чувство вины за свою инстинктивную реакцию снова поднялось на поверхность. Каждый раз, когда он целовал её, ей хотелось отвернуться, сбежать, но она уговаривала себя, что это пройдёт, что это из-за недостатка опыта, из-за монастырского прошлого и какого-то внутреннего запрета. Она понимала, что должна перестать видеть в Марке только школьного друга, и ждала, когда её тело тоже это поймёт. Но чуда не происходило, и – осознала она со внезапной чёткостью – вряд ли произойдёт.

Её раздумья прервал телефонный звонок.

– Матушка Изабель! – лицо Мэри просияло. – Как я рада, что вы в городе! … Да, конечно, я смогу выбраться на ланч. Я как раз хотела поговорить с вами.

…
Мэри зашла в Ориент-Экспресс и присела за свободный столик. Она пришла чуть пораньше, чтобы немного привести в порядок мысли, которые, как назло, не желали подчиняться контролю.
– Не возражаешь?
Мэри вздрогнула от звука такого знакомого голоса. Подняла глаза на Мейсона и тут же отвела взгляд, чувствуя себя словно вспугнутая птица, готовая вспорхнуть и улететь. Она не знала, как ей вести себя с Мейсоном после вчерашнего поцелуя и чего ожидать от него.
– Нет, я… вообще-то мы договорились пообедать вместе с матушкой Изабель… – Она взглянула на часы, пытаясь скрыть свое смущение. – Примерно через полчаса.
Мейсон присел за столик и улыбнулся. Казалось, он не замечал её неловкости и вёл себя так, словно ничего не произошло, так что она в конце концов расслабилась и позволила себе поддаться его очарованию, хотя ей и не давала покоя мысль о необходимости сообщить ему о своем отъезде.
Ей нужно сказать ему это. «Мы с Марком уезжаем из Санта-Барбары. Через две недели нас не будет в городе». Но как она может это сказать? Это не та новость, которую сообщают второпях. Судебный процесс по делу Лорана был в самом разгаре, нужно дождаться его окончания, чтобы не отвлекать Мейсона от работы над делом… но если она будет тянуть и он узнает обо всём от Марка, то почувствует себя обманутым… и меньше всего ей хотелось ранить его. Но она не может сказать ему всё сейчас, не за пять минут до прихода матушки Изабель! Что ей делать?

– Мэри, я знаю, каково это – стараться делать то, что все ожидают от тебя делать. Когда пытаешься соответствовать чьим-то ожиданиям в надежде на призрачную награду, но вместо неё приходит лишь пустота. Это разрушает тебя, разрушает душу…
Она смущённо закусила губу, понимая правдивость его слов. Как они пришли к этому разговору? Она спросила о Келли – к сожалению, её состояние оставалось без изменений, – потом они обсудили успехи Брендона в школе, работу Мэри в клинике и те дополнительные часы, которые она взяла… кажется, она упомянула что-то про то, как сложно выстраивать свое расписание, потому что она не знает точный график Марка.
Она слабо улыбнулась.
– И ты считаешь, что это то, что я делаю?
– Мэри, помнишь, наш первый ужин? Ты говорила, что за спокойной оболочкой скрывается такое же внутреннее спокойствие. За что ты прячешься сейчас? Когда последний раз ты чувствовала себя живой?
Она отвела глаза.
«Каждый раз, когда я с тобой», – она так и не произнесла этого вслух.
– Когда-то я пытался сделать всё возможное, чтобы заслужить любовь отца, – продолжил Мейсон после паузы, – из кожи вон лез, выполнял все его грязные поручения, и всё ради того, чтобы услышать хотя бы одно слово признательности. Он же… назвал меня Ченнингом. Ему не нужно было это всё от меня, Мэри. Я слишком поздно это понял.
Она взяла его руки в свои.
– Но ты всё ещё пытаешься это сделать.
– Да, – с грустной улыбкой признал он.
Мэри хотела сказать что-то ещё, но всё, о чем она могла думать – это ощущение его ладоней в своих руках, его глаза, смотрящие на неё с нежностью. Он выглядел уставшим в последнее время – и от этого судебного процесса, и от тревоги за Келли, – и она не знала, как помочь ему. Ей хотелось обнять его, утешить, прижать его голову к своей груди, но всё, что она могла сделать сейчас – просто сидеть напротив и держать его руки в своих, и молиться, чтобы этого было достаточно.

– Как дела в суде? – спросила она наконец, прерывая молчание.
– Осталось финальное слушание и приговор. Всё идет не так гладко, как хотелось бы.
– Мейсон, я уверена, что ты выиграешь это дело.
Она так и не выпустила его рук из своих, и его лицо было совсем близко. В его глазах было сомнение.
– Тиммонс будет явно не в восторге, если проиграю. А отцу не впервые разочаровываться во мне… наверное, ниже падать в его глазах мне уже некуда.
– Мейсон, ты прекрасный юрист, и даже если ты проиграешь один процесс, это не изменит сей факт, – улыбнулась Мэри. – Я уверена, что Си Си это тоже знает.
Она продолжила смотреть на него, любуясь теплыми искорками в его глазах, позволив себе на чуть-чуть забыть обо всём и погрузиться в его близость, ощутить это пьянящее чувство счастья от того, что он рядом и до него можно дотронуться, можно ощущать, как его пальцы легко поглаживают её ладони и чувствовать, как губы сами собой расплываются в улыбке…

– Кхм…
Мэри словно очнулась и взглянула на матушку Изабель, которая стояла рядом с их столиком – наверное, уже какое-то время.
– Матушка Изабель! – громко сказала Мэри, стараясь скрыть смущение. Она вскочила из-за столика и обняла старую монахиню. – Я так рада вас видеть!
Матушка Изабель тепло улыбнулась ей.
– Я тоже счастлива, что смогла наконец выбраться и навестить тебя, и ещё раз поблагодарить за чудесный подарок. Твоя вышивка теперь главное украшение моей кельи.
Мэри смущённо улыбнулась.
– Спасибо! Мне доставила огромное удовольствие работа над ней.
– И это заметно, – улыбнулась монахиня. – Разве она не чудо?
– Самое удивительное на свете! – согласился Мейсон, посмотрев на Мэри так, что она ещё больше смутилась.
Образовавшуюся тишину нарушила матушка Изабель. Она повернулась к Мейсону.
– Мистер Кэпвелл, – сказала монахиня твёрдым голосом, – как бы мне ни было приятно ваше общество, но я пришла сюда побеседовать с Мэри наедине, так что вам придётся извинить нас.
Мейсон кивнул.
– Не буду вам мешать. Мэри, – он снова посмотрел на нее долгим взглядом, – спасибо!
Мэри сглотнула и проводила его взглядом, пока он не скрылся из виду. Потом она повернулась к матушке Изабель. Монахиня внимательно смотрела на неё.
– Я пришла чуть пораньше, и мы немного поговорили… – Мэри чувствовала, что оправдывается, хотя ничего ведь не произошло – они просто разговаривали.
– Я ожидала увидеть тебя в обществе мужа, – мягко заметила матушка Изабель.
Мэри закусила губу.
– Марк … он работает допоздна.
– Я вижу. – Матушка Изабель вздохнула. – Мэри, я понимаю, что это не моё дело, но всё-таки скажи мне: ты счастлива с Марком?
Мэри отвела глаза.
Последовало долгое молчание.
– Ох, матушка Изабель, мне кажется, я совершила огромную ошибку, – прошептала она наконец. – Но теперь уже поздно что-то исправить…
– Исправлять ошибки никогда не поздно, вот только цена может быть слишком высока. Мэри, ты знаешь, что я не вправе осуждать тебя.
– Матушка Изабель, я знаю, что поступаю ужасно! И по отношению к Марку, и к Мейсону тоже! – Мэри поняла, что сейчас расплачется. Монахиня успокаивающе погладила её по плечу и терпеливо ждала, пока Мэри не успокоилась достаточно для того, чтобы начать говорить.

– Марк, он… я всегда считала его хорошим человеком, но живя с ним, я вижу то, на что раньше не обращала внимания. То, как он говорит о других… то, что он не считает некоторых людей способными на благородные поступки…
– Под другими ты подразумеваешь, конечно же, кого-то конкретного?
Мэри вспыхнула.
– Нет, я имею в виду не только Мейсона. Но Марк… – она вздохнула. – Иногда мне кажется, что у него нет ни для кого доброго слова.
– Даже для тебя?
Мэри закусила губу.
– Он… он хорошо ко мне относится, правда… И я стараюсь быть хорошей женой, но…
– Мэри, тебе не нужно оправдываться. Супружеская жизнь не всегда бывает гладкой – даже чаще всего она таковой не бывает, но главное в том, готовы ли супруги забыть свои разногласия и услышать друг друга.
– Я не верю в развод, – поспешно сказала Мэри. – Я считаю, что это неправильно, что всегда есть шанс спасти брак, если приложить достаточно усилий. Мы женаты всего несколько месяцев…
– Мэри, это всё так. Но усилия должны прикладываться с обеих сторон. Марк согласен с тобой?
Мэри промолчала. Она не знала, как ответить на этот вопрос.

– Мы уезжаем из Санта-Барбары, – сказала она в конце концов. – Марку предложили хорошую должность в Майами.
– Ох, Мэри… – матушка Изабель покачала головой.
– Я надеюсь, мы будем продолжать видеться.
– С Мейсоном? – язвительно спросила матушка Изабель.
Мэри вся вспыхнула, но только покачала головой.
– Я не могу… я не должна о нём думать. Мы уедем, и всё станет легче.
Она подняла просящий взгляд на старую монахиню, надеясь, что та подтвердит её слова.
Матушка Изабель вздохнула и посмотрела на неё с сочувствием.
– Мэри, я думаю, ты сможешь принять верное решение. Нельзя служить на два дома. Пока у тебя сердце не на месте, тебе будет очень сложно.

Они немного помолчали, и потом старая монахиня задумчиво сказала:
– Мери, мне всегда казалось, что твоё решение выйти замуж за мистера Маккормика было слишком поспешным… Скажи, почему ты согласилась выйти за него замуж?

Этот вопрос застал Мэри врасплох. Почему она согласилась выйти замуж за Марка? Когда она размышляла над его предложением ещё до взрыва, то мысленно приводила много доводов в его пользу. Марк был другом детства, понятным и надежным, и брак с ним представлялся чем-то таким же надежным и правильным. Да, она сомневалась, не могла решиться, но после взрыва она сказала ему, что любит его, и для неё признание в любви было равнозначно согласию на его предложение.

На самом деле, она не думала обо всём этом, когда выходила замуж. В тот момент для неё было важно одно – дать Марку какой-то смысл, надежду, стимул жить. Она выходила замуж, зная, что это было тем, чего хотел Марк. Он просил её об этом, он умолял её надеть его кольцо в машине скорой… он был её другом, и она не могла позволить ему умереть на своих глазах.

– Мне нужно было дать ему желание жить, – растерянно произнесла Мэри. – Врач сказал, что если я хочу выйти за него замуж, то нужно торопиться, потому что… – она судорожно сглотнула, – он мог умереть. Я думала, что…

– Что твоё согласие на брак исцелит его? – Матушка Изабель смотрела на неё с серьёзностью. – Стремление исполнить последнее желание умирающего мне понятно. Но Мэри, неужели ты действительно думаешь, что в твоей власти повлиять на то, будет ли человек жить? Я не пойму, ты наивна или заносчива?
Мэри молчала, понимая справедливость этих слов. Ей нечего было возразить.
– Мэри, я не сужу тебя и не могу советовать, как тебе следовало поступить. Если это было решение, которое подсказало тебе сердце…
– Я знала его как близкого друга, и… я думала, что знаю его, что могу ему доверять, у нас были общие цели и мне казалось, что он понимает меня, а я – его.
– Возможно, ты хотела найти в Марке то, что, как ты думала, не сможешь обрести рядом с Мейсоном, – предположила монахиня и добавила: – Но Мэри, любовь – это не поиск совершенства.
– Я не ищу ни в ком совершенства, – запротестовала Мэри.
Матушка Изабель скептически хмыкнула.
– И к чему тогда все эти разговоры о том, каким мужем, как ты думала, станет Марк?
Мэри растерянно смотрела на старую монахиню.
– Возможно, я просто не знаю, что такое любовь, – наконец прошептала она.
– Это не поиск совершенства. Это поиск того, с кем рядом ты чувствуешь себя так, словно Бог создал вас друг для друга. А совершенства в этом мире нам не достичь, – улыбнулась матушка Изабель и положила свою руку поверх руки Мэри, и улыбнулась ей. – Мэри, я не могу советовать тебе поступить против заветов церкви, но и против твоего сердца тоже. И я не буду цитировать тебе Писание – ты знаешь его не хуже меня. Так что я просто промолчу. Но знай, что я всегда останусь твоим другом, что бы ты ни решила.
– Спасибо, – прошептала Мэри.