Посмотреть в глаза чудовищ

Мне хотелось встряхнуть Мэри, когда в каноне прошло примерно несколько дней после Джины на яхте. Да, именно тогда. Потому что именно тогда она начала прояснять для себя ситуацию и делать это в совершенно неправильном направлении. Те же разговоры с членами семьи да, ход, который был бы разумен при других обстоятельствах. Но отношение к Мейсону его семьи Мэри видела уже тогда. Не говоря уж о том, что и Мейсон обращал на это ее внимание. Да и много чего другого.
А касательно каши в голове. Вчера неожиданно вспомнился момент, когда она кричит под этой злосчастной буквой: "Все знают, что нужно Мэри!".
Так сама же вечно всем повторяла, как неопытна в жизни. Да, все взялись этой жизни учить. И ведь слушалась же!...

Сообщение отредактировал Arielle: Пятница, 09 февраля 2024, 17:19:37

Цитата

Аня, я очень рада, что ты сюда заглянула))

Цитата

Ага... Но Мэри в сериале была твердо настроена поначалу на брак с Марком, да и Мейсон не планировал идти на попятный с Сантаной. Хорошо, что сценаристы все-таки не довели до такого.

Цитата

Вот не знаю, как бы это представили в сериале. Но они бы по-любому не могли допустить близости Марка и Мэри, по идее, это противоречит закону жанра. А здесь-то я как раз хотела рассмотреть, что бы было, если бы сценаристы им не "подыгрывали" и Мэри с Мейсоном все-таки пришлось бы пройти бы это все до конца. И изначально у меня в голове было это понимание, что они понемногу начнут терять себя в этих давящих на них отношениях, но я все-таки верила, что они опомнятся в конце концов и вернутся к себе и друг к другу, только я не знала, когда и как. Но понемногу пазл сложился)
От лица Мейсона я здесь специально ничего не писала - этот фик изначально планировался глазами Мэри и только Мэри. Но думаю, что Мейсон здесь тоже практически потерял уже надежду и просто пользуется возможностью лишний раз провести время с Мэри, а Брендон для него - это и возможность о ком-то заботиться, и в чем-то он проецирует на него образ себя в детстве.
Ну и всё же мы же знаем, что Мейсон, даже когда он полностью потерял надежду, все равно не отступится и не сдастся, и стоит ему увидеть хотя бы крошечный шанс, он за него вцепится и горы свернет ради тех, кто ему дорог. Так что Мэри просто ужасно повезло, что он у нее есть, конечно))

Цитата

Ну да, мне тоже в свое время очень хотелось Мэри встряхнуть, чтобы она поняла наконец)) Теперь уже я ее больше понимаю и понимаю, что в тех обстоятельствах она просто не могла себя вести иначе. А вот попозже, ближе к Рождеству и Новому году... хотя там Марк по ней таким танком проезжал, что тоже понимаю её. Нужно время и опыт, чтобы найти в себе силы идти наперекор тому, что все вокруг считают здравым смыслом, а ей не хватило ни того, ни другого. Потом, когда она выстрадала этот опыт и свои чувства, она совсем по-другому уже действовала.

Цитата

Ей просто всегда нужно было время, чтобы в себе разобраться, а ей обычно никто (за исключением Мейсона, пожалуй) этого времени не давал, все учили, да.

Ох, я дочитала и теперь с нетерпением жду продолжения! В первых главах очень хотелось, чтобы ( по выражению Clair) Мэри уже послала эту тухлую морковку)).
Но потом дело пошло в нужное русло..
Оля, как все-таки прекрасно ты пишешь!! Разговор с матушкой Изабель , Мэри и Мейсон -в баре - как будто посмотрела. Очень соответствует каноническим сценам! Вообще, все очень-очень интересно написано! Захватывающе, полное попадание в образы!!
Я на какие-то мгновения просто ужаснулась, полагая, что Мэри сможет взойти на яхту с Марком. А потом грешным делом, подумала, что хорошо бы ему одному туда взойти в такую грозу…
А какое наслаждение было читать признание Мэри ! Как правильно написала Лариса, всего то и надо было – понять, наконец, что ты действительно хочешь!
Очень классная сцена с заходом Марка и Сантаны!
Ну и реакции их очень предсказуемы были и блестяще прописаны! И за Мэри стало страшно…Ведь действительно, не на пустом месте, он во многих фиках совсем «слетает с катушек». Собственно, он и в каноне съехал..
Сцена за Джиной из-за колонны – тоже очень хороша! Я прямо видела ее в исполнении Робин.
Вот всегда мне хотелось такую сцену с Мэри и СиСи, чтобы она высказала патриарху про Мейсона. Мне даже казалось, что в каноне нечто подобное было, но возможно это мои еще детские фантазии. За эту сцену отдельное спасибо!

И какое счастье, что СиСи вовремя подоспел!!! Эту главу пришлось два раза перечитать. Первый перепрыгивала через строчки – не могла читать спокойно, не зная финала.
Оля, просто браво!!! Замечательный маньячный фик! Получила большое удовольствие!
Спасибо!

Сообщение отредактировал Fyyf: Воскресенье, 11 февраля 2024, 00:03:29

Аня, спасибо за отзыв, мне ужасно приятно!

Цитата

Ох, нет, ни за что)

Цитата

Да, мне тоже всегда очень хотелось, чтобы Мэри предоставился случай как следует поотстаивать Мейсона перед Си Си)) И я абсолютно уверена, что она бы могла, просто у сценаристов подходящего повода не нашлось.

Цитата

Да!!! Нельзя же было Мэри оставлять с Марком надолго, ну и у Си Си уже было времени опомниться после ее отповеди - думаю, он пришел ее на ужин позвать, потому что чувствовал себя не совсем спокойно после ее речи, - а тут такое...

17

Прошло несколько дней. Казалось, Марк действительно уехал — на территории дома Кэпвеллов его никто не видел. В клинике он тоже не появлялся. В больницу, где он работал, Мэри позвонить не решалась — она прекрасно понимала, что если ему передадут, что она спрашивала о нём, то он мог интерпретировать это как её желание продолжить разговор, а она не хотела этого. Возможно, это выглядело как бегство с её стороны, но она не могла найти в себе сил на ещё одну встречу с ним.
За эти дни Мэри встретилась с Джулией, кратко посвятила её в курс дела и попросила подготовить бумаги для развода. Джулия охотно согласилась помочь. Она явно умирала от любопытства, но Мэри не хотела вдаваться в подробности и просто попросила, чтобы всё прошло как можно быстрее. Совместного имущества у них не было, за исключением общего счёта, и, как объяснила Джулия, если Марк просто подпишет бумаги, то всё завершится без суда. Но Мэри не особо надеялась, что Марк с готовностью пойдёт на это.
Он мог быть мелочным, она это знала. Мог быть очень настойчивым в своем намерении препятствовать разводу. Мог просто отказаться подписывать бумаги и скрыться. Как бы то ни было, она была уверена, что в конце концов, рано или поздно, всё это закончится.

С Сантаной, как Мэри и боялась, всё было сложнее. Она легко согласилась на развод, но намеревалась не только оставить при себе Брендона, но и отвоевать большую часть совместного имущества. Мэри понимала, что Сантаной движет обида и желание сохранить то, что у неё есть, и в то же время она не могла не беспокоиться за Брендона.
Все эти дни мальчик оставался с Сантаной, но Мэри понимала, что это ненадолго. Хотя Си Си не вспоминал о своём решении забрать Брендона себе, она была уверена, что это просто вопрос времени. Си Си был единственным, кто мог распоряжаться судьбой ребенка, и, как Мэри успела убедиться, принимать в расчёт желания самого ребенка он не собирался. Мэри казалось, что кроме Мейсона и, как бы все ни старались этого отрицать, Джины, никому не было дела до того, чего хочет сам Брендон.
И что будет потом? Мэри не нужно было спрашивать Мейсона об этом — она и так видела, что несмотря на его решимость бороться за Брендона, реальной власти оставить мальчика себе у него не было. Если бы у него была хоть одна зацепка, он бы ей уже воспользовался.
Мэри не знала, что тут можно было сделать, как не знала и того, можно ли было этого избежать. Если бы Мейсон не женился на Сантане, если бы та сделала другой выбор — был бы Брендон счастливее? Мэри не думала, что кто-то еще смог бы относиться к мальчику теплее, чем это делал Мейсон, не думала она и что Си Си разрешил бы Сантане воспитывать мальчика одной.

Она вздохнула. Это всё равно её не оправдывало. Да, она не сомневалась в своем решении, но послевкусие оставалось горьким. Мэри не могла просто выбросить из головы слова Марка, упрёки Сантаны, ощущение своей вины перед всеми. Нет, никто из семьи Кэпвеллов её ни в чём не винил, но это и было хуже всего — потому что ей казалось, что за сочувственными взглядами кроется хорошее отношение к ней как к девушке с небольшим жизненным опытом, оказавшейся жертвой обстоятельств. Ей сочувствовали, что она не смогла построить свой брак. Сочувствовали, что Марк оказался не таким уж хорошим человеком. Сочувствовали, что она любила Мейсона и эта любовь осложнила ей жизнь. И это раздражало её, потому что всё было не так. Это она своим поспешным решением не только дала напрасную надежду Марку, но и толкнула Мейсона на брак с Сантаной. Это она в своем непрощении, в своей гордыне чуть было не лишила не только себя, но и самого дорогого ей человека права на счастье. Если бы она разобралась в своих чувствах раньше, если бы она слушала своё сердце, если бы она простила Мейсона раньше…

Мейсон… Они продолжали видеться, несмотря на всю суматоху этих дней, и его присутствие в доме (после того как он открыто проигнорировал отказ отца и поселился в доме Кэпвеллов, Си Си больше не заикался о том, чтобы выставить сына из дома) придавало ей сил. Они не были вместе в полном смысле этого слова — Мэри уговаривала себя, что ей нужно сначала поставить точку в отношениях с Марком, а Мейсон не давил на неё и не настаивал ни на чём, — но то, что он был рядом, наполняло её радостью. Они словно вернулись в те времена, когда ничто, казалось, не омрачало их взаимного притяжения, их открытия друг друга. Мэри больше не хотела скрывать ни своей любви к нему, ни того, сколько он значил для неё.
Он многого не знал, да и не должен был знать, о её опыте семейной жизни. Но он всегда оказывался рядом именно тогда, когда она в этом нуждалась. Если бы не его присутствие, если бы не его постоянная поддержка, которую она ощущала даже в те дни, когда они не видели друг друга, что бы с ней было за эти месяцы? И ей больше всего на свете сейчас хотелось дать ему всё то, что она не позволяла себе давать раньше, показать, как сильно она благодарна ему за то, что он появился в её жизни, за то, что он продолжал любить её несмотря на все ошибки, которые она совершала, и за то, что он так терпелив с ней. Она хотела, чтобы он знал, как сильно она любит его.
И всё же она не решалась переступать черту, хотя всё её естество стремилось к Мейсону. Дело было не в том, что она всё ещё была женой Марка… это было лишь вопросом времени, она это понимала. И не в том, что здесь они были в окружении любопытствовавших взглядов, пусть понимающих и не осуждающих, но всё равно приводивших её в смущение. Нет, это было чем-то, что Мэри не могла ясно сформулировать.
София готовилась к свадьбе с Си Си, Иден с Крузом тоже наконец-то официально объявили дату свадьбы. Мэри смотрела на них — красивых и уверенных в себе женщин, — и ловила себя на мысли о том, что не может сказать того же о себе. Всего несколько дней прошло со времени того разговора с Марком в гостевом домике. Она не хотела признаваться самой себе, что его слова всё ещё медленно отравляли её. Она не сомневалась в Мейсоне… она сомневалась в себе. Она чувствовала себя такой же неопытной, как прежде, несмотря на месяцы брака. Даже более неопытной. Марк много раз давал ей понять, что ей было далеко до тех женщин, которые были у него раньше — нет, он не упрекал её в этом, но постоянно намекал на то, что ей нужно многому учиться, и отзывался о её неопытности с некоторым снисхождением. Да и она сама понимала, что проигрывает в сравнении с Дженис и с другими девушками, которых знала… Иден, Келли — они обе были младше её, но настолько опытнее в сексуальном плане. А себя она чувствовала не намного искушённее, чем когда только вышла из стен монастыря. Только теперь у неё не было той невинности, за которую можно было бы спрятаться. Она знала, что часто разочаровывала Марка как женщина, видела, что он ожидал от неё большего — чего-то, на что она не была способна. И она не могла ничего с этим поделать, как ни старалась — сколько раз после близости с ним она лежала и чувствовала себя абсолютно опустошённой, а надо было заставлять себя вставать, собираться в клинику, заниматься домашними делами. Она уговаривала себя, что со временем это изменится и она сможет дать ему то, что ему было нужно, но время шло и ничего не менялось. Да, она не любила Марка, но возможно, в чём-то он был прав — возможно, дело было в ней.

Мэри вздохнула. Она понимала, что ей нужно было справиться со своими страхами, заглянуть им в лицо… она должна это сделать, ради себя, ради Мейсона.

Раздался лёгкий стук в дверь, и Мэри отвлеклась от своих мыслей.
— Да, войдите!
В дверях стоял Мейсон, и Мэри почувствовала, как губы сами собой расплываются в улыбке, а ноги сами делают шаги в его сторону, и вот она уже совсем рядом с ним, не в силах оторвать взгляд от его глаз, от его губ… Он обнял её и поцеловал, и её страхи утихли, растворяясь в этих нежных прикосновениях. Здесь, рядом с ним, глядя в его глаза, она знала, что они со всем справятся.
Прошло несколько минут, прежде чем Мэри смогла заставить себя оторваться от Мейсона, всё ещё чувствуя тепло его дыхания на своих губах.
— Мейсон, — с улыбкой сказала она, — я, кажется, забыла всё, что собиралась сегодня сделать…
— Вот и хорошо, потому что я как раз думал о том, как сделать так, чтобы сегодня в мыслях у тебя был только я, — ответил он, довольно улыбаясь её реакции, и Мэри не смогла не рассмеяться.
— Мейсон, я не могу… мне нужно съездить к маме. Я так и не поговорила с ней и с Кристи…
Все заботы предстоящего дня снова встали перед ней, и она нахмурилась, вздохнув.
Мейсон взял с её столика бумаги о разводе и проглядел их.
— Ты думаешь, он их подпишет?
Мэри пожала плечами.
— Я не знаю.
Даже если он согласится на развод по обоюдному согласию, это займет месяцы, как объяснила ей Джулия. А если Марк не согласится, то всё затянется ещё дольше.
Мэри закусила губу. Ей не хотелось об этом сейчас думать. Она так и не рассказала Мейсону ни об изрезанном платье, ни о словах, которые бросил ей Марк, ни о том, чему стал свидетелем Си Си. Это было ни к чему. Это только ранило бы его и вызвало бы в нём желание отмстить, а ей хотелось всё забыть.
Она улыбнулась.
— Мне нужно уже бежать… Я хотела застать маму до того, как Кристи вернется домой.
Кристи работала в небольшом ресторанчике, и её обеденный перерыв приходился на полдень. Это было, наверное, первое место, на котором она задержалась дольше, чем несколько недель, и Мэри была этому очень рада.
— Я отвезу тебя, — предложил Мейсон, и Мэри покачала головой.
— Мейсон, я хочу поговорить с мамой одна, и это не разговор на полчаса… Я не хочу тебя задерживать.
— Мне почему-то кажется, что ты снова убегаешь… — он внимательно всмотрелся в неё, словно пытаясь понять, что творится в её голове. Мэри и сама не знала этого. Она неловко улыбнулась.
— Может быть… но не от тебя, обещаю…
Она обняла его крепко, изо всех сил, вновь почувствовав этот страх потерять его.
Она всегда считала — точнее, её всегда учили, — что хотеть чего-то для себя было неправильно, и теперь, позволив себе это, она словно подсознательно ждала наказания за то, что осмелилась на подобное. Она знала, что это не так, но не могла до конца сбросить с себя это давящее чувство того, что нельзя просто так взять и получить то, чего очень-очень хочется, нельзя позволить себе просто быть счастливой…
— Мэри, что бы это ни было, мы со всем справимся, обещаю. Я буду с тобой всегда, пока я нужен тебе, ты знаешь это?
Она кивнула, всё так же прижавшись к нему, но ничего не сказала. Он был нужен ей — сейчас как никогда, но она не могла обременять его всем этим. Дать добро на то, чтобы Мейсон был в курсе всего, что касалось её развода, было только видимой частью айсберга, физической и самой легкой. Сваливать же на него то, что терзало её глубоко внутри, было бы нечестным по отношению к нему. Она не хотела, чтобы он хоть на миг подумал, что она сожалеет о своем решении. Потому что она не жалела. Дело было в другом.
Решившись запустить процесс развода, она окончательно отстраняла себя от церкви. Да, она понимала, что речь шла не о вере, но о традициях, и все же ей было больно думать о том, что у неё больше не будет возможности придти в монастырь, как в свой второй дом, излить душу матушке Изабель, поболтать с сестрами… Всё же стены монастыря были той надежной опорой, которую она всегда чувствовала, к которой она привыкла за многие годы. Теперь же… за что ей держаться? Семья никогда не была ей поддержкой, Мэри не ждала сочувствия со стороны матери. У неё не было никого, кроме Мейсона, и Мэри понимала, что не может вешать на него такую огромную ответственность — быть всем для неё в этом огромном мире. Ей нужна была собственная опора под ногами, но она не знала, как обрести её. Наверное, когда-нибудь, со временем, она с этим справится, и эта ноющая боль глубоко внутри утихнет… Когда-нибудь.

Словно прочтя её мысли, Мейсон добавил:
— Говоря о поездке в Вентуру… ты не хочешь заехать в монастырь и поговорить с матушкой Изабель? Уверен, она найдет для тебя нужные слова.
Мэри улыбнулась грустной улыбкой.
— Мейсон, я не могу. Я знаю, что должна хотя бы позвонить… иначе она услышит обо всём из чужих уст, но я не могу. Я выгляжу трусихой, да? — она попыталась улыбнуться.
— Мэри, это не так.
— Я всегда была против разводов, ты знаешь… И ты помнишь, как я говорила, что хотела быть частью чего-то великого и поэтому я оказалась в монастыре? И вот теперь я больше не часть этого, и я не жалею об этом, только вот… как сказать, что я по-прежнему верю, что развод недопустим и в то же время я абсолютно уверена, что поступаю правильно, разводясь с Марком? О Боже, я чувствую себя такой лицемеркой!
Он внимательно посмотрел на нее, ничего не говоря, и в то же время Мэри почувствовала, что он видит её насквозь.
— Если ты не передумал, — торопливо сказала Мэри, надеясь этим отвлечь его от этой темы, — то я буду рада, если ты поедешь со мной в Вентуру. Но с мамой и Кристи я поговорю сама.

Мэри видела, что Мейсон сосредоточенно о чём-то думал всю дорогу, но не говорил ей, о чём. Обычно она не могла заставить его замолчать, теперь же не знала как отвлечь его от явно невесёлых мыслей. Она старалась болтать за двоих, пытаясь убедить его и саму себя, что всё в порядке, но на полдороге сдалась и погрузилась в собственные мысли.
Когда они добрались до дома, Мейсон вышел из машины и крепко сжал её в объятиях.
— Я заеду за тобой, когда освобожусь, хорошо?
Мэри улыбнулась и кивнула.
Когда она обернулась перед тем как зайти в дом, то поймала его взгляд — задумчивый и слегка грустный. Но он тут же улыбнулся ей, и она снова почувствовала, как ей словно передается часть его силы. Мэри повернулась и нажала на кнопку звонка, чувствуя в себе решимость выслушать упрёки матери.

…
Тэда была уже в курсе всего. Как и предвидела Мэри, она была далеко не в восторге от происшедшего.
— Вот уж не ожидала, — заявила она с порога, — что мне приходится о своей дочери подобное выслушивать. От Кристи я, конечно, могла бы такое ожидать, но уж никак не от тебя! Я-то думала, что воспитывала своих дочерей приличными девушками, да и в монастыре тебя не мужу изменять учили!
Тэда поджала губы, глядя на дочь с явным неодобрением. Мэри почувствовала, как ей овладевает чувство вины и желание оправдаться.
— Это всё не так, мама! Я не изменяла Марку, я просто ушла от него.
Мать пожала плечами.
— А это уж неважно, кто кому и с кем изменял. Твой муж так считает, и хочешь - не хочешь, а дыма без огня не бывает!
Мэри вздохнула и села на стул.
— Я развожусь с Марком, мама. И всё, что он хочет сказать обо мне, больше не имеет значения. Это было моё решение, и оно окончательное, что бы он ни говорил.

Тэда оглядела Мэри и хмыкнула:
— А что, тебе измена на пользу пошла, смотрю! То была такая, что хоронят красивше, а теперь гляньте-ка на неё!

Мэри смутилась.
— И всё равно, — продолжила Тэда, — как по мне, якшание с богатыми до добра не доведет. Я так и чувствовала, что с этим Кэпвеллом нужно держать ухо востро… Ты ещё тогда, когда с Кристи эта беда случилась, глаз с него не сводила, да и он с тебя… Чуяло моё сердце, что неспроста ты из монастыря ушла, что бы ты не говорила…
— Мама!
— Что мама? У тебя всегда всё на лице написано было, ты скрывать-то ничего не умела никогда, я всегда думала: такую простушку, как моя Мэри, каждый легко вокруг пальца обведет. Ум есть, а вот хитростью Бог обделил. Другие заводят себе любовников и живут так годами, и никто и не слышал о них ничего плохого.
Мэри почувствовала, как в ней всё вскипает от возмущения.
— Да, конечно, лишь бы соседи ничего плохого не узнали, правда, мама? За закрытыми дверьми можно и пить, и терпеть побои, можно не обращать внимания на то, что творится в семье, лишь бы перед другими всё прилично выглядело. Ты всегда меня учила: будь послушной, терпи, в этой жизни ничего не изменишь… ты знала, почему мне порой даже домой не хотелось возвращаться? Почему я тогда бросила всё, почему в монастырь ушла?
— Ну… — пробормотала Теда растерянно, — ты тогда с дурной компанией связалась, хорошо, что вовремя одумалась… Мэри, я всё делала для того, чтобы у вас была приличная жизнь!

Мэри вздохнула и отвернулась к окну.
— Мне казалось, что это самое важное — семья, спокойная жизнь, нормальный дом, — тихо сказала она спустя пару минут. — Пусть нет чувств, но есть уважение, долг, а значит, будет и любовь. Но я ошиблась, мама. Я не смогла дать Марку то, чего нет. Это как дом, построенный на песке, без фундамента — пришла буря, и он разрушился.
— Не нужно мне цитировать Библию, когда ты церковь собралась бросить, — Теда поджала губы, потом нехотя добавила: — Я знаю, что это тяжело. Сама через это прошла, когда думала о разводе с вашим отчимом. Но мне некуда было идти, не было бы ни страховки, ни дома… Мне одной вас было не поднять, вот и терпела. Думаешь, я от хорошей жизни пила? А сказали ли бы вы мне спасибо, если бы мы жили только на подачки Армии спасения? Я не могла допустить, чтобы мои девочки в голодные обмороки падали, как дети Линды… помнишь их, они через два дома от нас жили? Если их лачугу можно было назвать домом, конечно. Она-то от мужа ушла, так он её всего лишил и ни цента на детей не платил, пока не обязали его. Но он-то им отец родной, а у вас и того не было, как бы я вас подняла одна?
Мэри вздохнула.
— Я это знаю, мама. И я не сужу тебя. Ты не могла тогда поступить иначе, но я тоже не могу продолжать жить, как прежде.
— А мать ты слушать, как всегда, не хочешь… — Теда махнула рукой. — Муженёк-то твой здесь был вчера, много всего наговорил про тебя…
Мэри почувствовала, как щёки заливает краска.
— Мама…
— Но я ему сказала, чтобы он не смел даже и заикаться о том, чтобы мою дочь порочить. Сказала, что моя дочь приличная девушка, и нечего тут её оскорблять!
Мэри, поддавшись порыву, обняла мать.
— Мама, я так тебя люблю…
— Ну, перестань, — Тэда высвободилась из объятий и стала усиленно наводить порядок на полке со специями. — Что же мне теперь… Ничего не поделаешь, сделанного не воротишь. Поставь чайник, Кристи скоро должна придти. Я там купила кое-чего к обеду — ты же останешься? Я, конечно, так себе хозяйка…
Мэри улыбнулась и занялась приготовлением обеда.

Кристи была рада увидеть сестру. Конечно, она не могла удержаться от того, чтобы не попытаться наставить старшую сестру в плане отношений с мужчинами. Мэри понимала, что сестре было важно почувствовать себя в роли более старшей и более опытной — а Кристи явно считала себя на порядок опытней во всём, что касалось противоположного пола. К Мейсону она относилась всё так же настороженно, как и прежде, но переубеждать её в этом было бесполезно. По крайней мере, ни мать, ни Кристи не собирались отговаривать Мэри от того решения, которое она приняла, и не уговаривали её одуматься и вернуться к Марку. Да, они не вполне понимали причину этого решения, но точно так же они не понимали прежде и причину её ухода в монастырь, как потом — и причину её ухода. Но они оставались её семьей, даже хотя их дороги и шли в разные стороны.

…
Прошло уже несколько часов, и Мэри начала беспокоиться, так как Мейсон всё ещё не появлялся. Он обещал заехать за ней — но не сказал, когда точно, как не сказал и что будет делать всё это время.
Мэри вздохнула. Она не собиралась превращаться в женщину, постоянно беспокоящуюся, где её муж. Она доверяла Мейсону. Она просто внезапно поняла, что уже успела соскучиться. И тут же заметила приближающуюся к дому машину. Мэри не смогла сдержать радостной улыбки. Она торопливо попрощалась с матерью и сестрой и выпорхнула за дверь.
— Прости, я задержался, — Мейсон обнял её, и она улыбнулась. — Боялся, что уже не застану тебя, но мне нужно было кое-где побывать. Всё прошло хорошо?
Мэри кивнула.
— Лучше, чем я ожидала.

Они выехали из города. Мэри увлеклась рассказом о том, как прошла её встреча с семьей, и только спустя некоторое время поняла, что они свернули с дороги, ведущей в Санта-Барбару, и что дорога, по которой они сейчас едут, ей тоже прекрасно знакома.

— Мейсон, что… Что ты задумал? — растерянно спросила Мэри, увидев стены родного монастыря.
— Пойдем, — Мейсон взял её за руку и уверенно повел внутрь, явно не собираясь слушать никаких возражений. Мэри вздохнула, но сопротивляться не стала. Пусть случится то, что должно случиться так или иначе.

…
— Мэри! — с ласковой укоризной воскликнула старая монахиня. — Неужели ты подумала, что я могла о тебе забыть?
Мэри смущённо молчала, глотая подступившие слезы.
— Мы часто вспоминаем тебя, — продолжала матушка, — и сёстры постоянно спрашивают, как у тебя дела. Мэри, тебе всегда открыта дверь нашего монастыря. Пока я жива, так и будет.
— Но матушка… — запротестовала Мэри.
— Кто бы что ни говорил! — отрезала матушка Изабель. — Ты прежде всего моя подруга!

Мэри не стала ничего утаивать и рассказала всё, как есть — не скрыв ни своих сомнений за прошедшие месяцы, ни своего решения, ни того, что последовало за ним.
Когда она закончила, то по её щекам текли слёзы. Но она понимала, что должна была всё это рассказать, и ещё она чувствовала огромное облегчение от того, что наконец-то решилась на это.
— Вы меня осуждаете? Я знаю, что вы имеете на это полное право.
Старушка помолчала.
— Я слишком хорошо тебя знаю, Мэри, чтобы обманываться и говорить, что это стало для меня полной неожиданностью. Я бы даже сказала, что всё к этому шло.
Мэри улыбнулась сквозь слёзы.
— Иногда мне кажется, что всем было это очевидно, кроме меня. Но я не хотела ничего слышать, пока не стало слишком поздно. Я не считаю развод правильным, но я не могу поступить иначе.
— Я знаю. Мейсон рассказал мне о твоих сомнениях и о том, почему ты боялась ехать сюда.
— Вы разговаривали? — Мэри приоткрыла рот в удивлении.
— Да, и довольно долго, если тебе угодно знать. У меня давно не было столько внимательного собеседника. Ты знаешь, твой жених — удивительный человек, впрочем, я всегда была о нём неплохого мнения.
Мэри улыбнулась. Так вот где был Мейсон весь день, пока она проводила время с мамой.
— О чём вы говорили?
— Думаю, большая часть этого должна остаться… чем-то вроде тайны исповеди. А другая часть тебе, надеюсь, известна, — та, в которой он очень любит тебя и беспокоится о тебе. Как подруга подруге, я бы сказала, что тебе с ним очень повезло. Как и ему с тобой.
Матушка Изабель поджала губы, на секунду превратившись в строгую монахиню.
— Мэри, как ты могла подумать, что мы тебя оставим? Что Господь тебя оставит, хоть на минуту? Разве не сказал Он “приходящего ко Мне не изгоню вон”?
Мэри улыбнулась.
— Матушка Изабель, вы всегда находите слова из Писания…
— Которые подходят под ситуацию, как мне кажется. Хотя я и не претендую на то, что знаю истину. Но я знаю одно — дитя мое, Бог никогда тебя не оставит.
Старушка обняла Мэри и поцеловала с материнской нежностью.
— Я знаю, матушка… Просто иногда так сложно помнить это.
— Потому что ты в миру, и тебе сложно видеть ясно. Но знаешь, Мэри, это неважно, где ты. Главное — где твоё сердце. И Господь с тобой всегда — там, где ты позволишь Ему быть.
Мэри смущённо улыбнулась.
— Откуда в вас столько мудрости?
— Во-первых, я достаточно долго прожила, чтобы её набраться. Во-вторых, я слишком мало знаю, чтобы позволять себе считать, что я знаю все ответы. Мэри, возможно, как монахиня я и могла бы указать тебе на твои грехи, но я могу вспомнить только слова нашего Господа — “Не судите, да не судимы будете”. А как подруга я могу только посоветовать тебе слушать свое сердце и сказать, что просто хочу пожелать тебе, чтобы ты была счастлива.
Мэри закусила губу.
— Я счастлива, матушка Изабель. Очень, — и она подняла на старую монахиню сияющие глаза и улыбнулась сквозь слезы.
Старушка улыбнулась, но тотчас же сурово покачала головой.
— Что же касается твоего брака, то ты должна поговорить с кардиналом, Мэри. Твой брак был вызван сложными обстоятельствами и был поспешным решением, но это не отменяет ответственности — твоей и всех тех, кто допустил этот поспешный брак. Я уверена, что здесь есть о чём подумать и что это должно послужить уроком всем причастным.
Мэри кивнула, понимая, что старая монахиня права.

— Ты можешь остаться здесь, если ты хочешь, — предложила матушка Изабель. — Я распоряжусь приготовить тебе твою старую келью.
Мэри улыбнулась с легкой ностальгией, но покачала головой.
— Спасибо, матушка Изабель. За всё. Вы не представляете, как много это для меня значит… Хотя конечно, представляете! И я обещаю, что обязательно навещу вас в скором будущем… но сейчас мне пора.
Мэри бросила взгляд в сторону двери, за которой, как она знала, ждал ее Мейсон. И сейчас она хотела одного — просто быть с ним.

…
Они вышли за ворота. Мэри сделала несколько шагов вперёд, потом обернулась, бросила прощальный взгляд на монастырь и снова повернулась к Мейсону. Сделала шаг к нему, обняла крепко-крепко.
— Спасибо… что привёз меня сюда, когда я не решалась.
Он приподнял её лицо за подбородок, приблизил к себе — растерянную, доверчивую, ищущую его губ, его объятий, — и нежно, бережно коснулся её губ.
— Ты готова ехать? — спросил он её, и она улыбнулась.
— Да.

Наконец-то долгожданное продолжение! Спасибо, Оля! Просто наслаждение читать/видеть сцены взаимной нежности и близости наших заек.)) Как всегда всё очень образно - сплошное удовольствие! Особая благодарность за объём продолжения!