Jinx (перевод) - Фанфики по сериалу Ее звали Никита | La Femme Nikita - Fanfictions

Проклятие

Они втаскивают Сондру в фургон и с шумом бросают на пол, кровь немедленно растекается вокруг неё. Алан и Дариус закрывают двери, и мы уезжаем зигзагами, потому что мы всё ещё под огнем.
Не считая Сондры, в задней части фургона нас пятеро, но я единственная, кто хватает набор для оказания первой помощи. Я чуть не роняю его, когда фургон кренится на повороте, но мне удаётся встать на колени рядом с Сондрой, и я стараюсь как можно лучше забинтовать рану на шее. Кровь сразу проступает сквозь бинты. Сильно надавив тканью на рану, я немного замедляю кровотечение, но Сондра уже пепельного оттенка, а её глаза расфокусированы. Мои руки окрашиваются в ярко-красный цвет, и она обмякает, фургон раскачивается и подпрыгивает на дороге, её тело болтает из стороны в сторону. Остальные четверо сидят и безмолвно смотрят на нас.
Я так сосредоточена, что мы приезжаем в Отдел, прежде чем я успеваю это осознать. Медработник хватает меня за плечо и оттаскивает с дороги. Я отступаю назад и смотрю, как они занимаются Сондрой, но они быстро сдаются. Достаётся мешок для тела, и они упаковывают её, как остатки ужина.
Я поворачиваюсь к членам группы, которые по-прежнему остаются в фургоне. Я не вижу ничего, кроме пустых взглядов и переступания с ноги на ногу.
- Почему вы не помогли мне? Мы могли бы спасти её.
Это неправда, я знаю это, но их безразличие вызывает отвращение.
Сёко пожимает плечами.
- Какой смысл? Она была покойником, как только надела этот жилет.
Сёко - не самый умный человек из тех, кого я знаю, но это заявление кажется странным даже для неё.
- Что? Какой ещё жилет?
Они все обмениваются взглядами в стиле «где, черт возьми, она была».
- Ты знаешь, - говорит Алан, - Жилет.
Когда я непонимающе смотрю на него, он продолжает с некоторым раздражением:
- Бронежилет, который был на ней. Инвентарный номер 44. Он проклят, - он хмурится, - Я думал, все это знают.
На этом они уходят, оставляя меня пустом коридоре, кровь капает с моих рук.
************
- Ну, разве это зрелище не скрасит мой день! - Вальтер ухмыляется и откладывает очки ночного видения, с которыми он возился.
- Привет, Вальтер.
Я иду к его рабочему столу, играя с прядью волос, пытаясь придумать, как затронуть очень неловкую тему так, чтобы не показаться полным психом.
Очевидно, однако, что я у меня не очень выходит делать непринужденный вид, потому что он резко хмурится.
- Не похоже, будто ты зашла просто поздороваться. Что у тебя на уме, Сладкая?
Псих или нет, но я тоже могу просто перейти прямо к делу.
- Ты слышал что-нибудь о проклятом бронежилете? - спрашиваю я.
Его лицо темнеет, и он наклоняется ко мне.
- Не говори так громко, ладно? - шикает он.
Я слегка в растерянности. Я ожидала, что он засмеётся и спросит, где я услышала такую чушь.
- Это правда?
- Что есть такой слух? Да, - он скрещивает руки на груди, - Отдел полон слухов, знаешь ли.
Я закатываю глаза.
- Ты знаешь, что я имею в виду, - я понижаю голос, - Это правда, что носить его - плохая примета?
- О, чёрт, - говорит он, а потом вздыхает, - Слушай, я знаю только, что последние одиннадцать человек, которые его надевали, вернулись трупами. Выстрел в голову, удар током... одного беднягу даже обезглавили колючей проволокой. Отмывать кровь после этого, скажу я тебе, просто жуть.
Я вздрогнула, представив последнее.
- И они продолжают его использовать? – с возмущением спрашиваю я.
- Ну, жилет же не повреждён. Ты что, думаешь, Шеф станет избавляться от полностью исправного оборудования только потому, что некоторые люди суеверны?
Он прав. Идея смехотворна. И всё же я по-прежнему чувствую прилив негодования. То, что жилет продолжают использовать, является вопиющим напоминанием о том, насколько в этом месте нарушены приоритеты: оборудование - вот что ценно, люди - одноразовые.
Но с меня достаточно на один день. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но последний вопрос не даёт мне покоя.
- Так ты веришь, что он проклят, Вальтер?
Он смотрит в пол.
- Я не выдаю его своим друзьям. Это всё, что я могу сказать.
************
В следующий раз, когда проклятие потребует жертву, меня не будет на задании. Мне расскажет об этом Сёко чуть позже в этот же день. Она почти ликует от очередного подтверждения теории, и я вижу, как она порхает по Системному отделу, чтобы разнести новости театральным шёпотом.
- Он и в правду проклят! - продолжает восклицать она, - Это как знак смерти!
К концу недели я услышала дюжину различных версий о том, как возникло проклятие: судьба отплатила оперативнику, который хвастался, что готов получить пулю; заклинание вуду, наложенное во время прошлогодней миссии на Гаити; убитый оперативник перед смертью проклял бронежилет, который не смог его защитить. Не то чтобы кто-то был настоящим очевидцем - источником всегда является кто-то, кто знает кого-то, кто слышал это от кого-то, кто знает кого-то ещё.
Я решаю не обращать на сплетни внимания и ждать, пока все переключатся на следующую навязчивую идею. Но тут я вижу, как на выход направляется другая группа груженная снаряжением. Алан, обычно такой дерзкий и самоуверенный, идёт так, словно у него при каждом шаге от страха подкашиваются колени. Мне не нужно спрашивать почему.
Хватит. Проклятие или нет, но это отвратительно - мучить людей подобными страхами, когда на то нет веской причины.
Я знаю, что не должна. Я знаю, что это бессмысленно. Но всё равно поднимаюсь по лестнице в Голубятню.
- Простите, сэр?
Шеф поворачивается и смотрит на меня этим своим холодным взглядом. Тем самым, словно я плесень, на которую он с удовольствием вылил бы ведро отбеливателя.
- В чем дело, Никита?
Я делаю несколько шагов вперёд. Когда-то я бы просто ворвалась и начала кричать, но сейчас мне требуется вся моя сила воли, чтобы сохранять подобающее почтение.
- Я думаю, было бы неплохо избавиться от бронежилета, которого все боятся, - решаюсь я. Он драматично закатывает глаза, и я спешу продолжить, пока он меня не перебил, - Знаю, это всего лишь суеверие, но это очень помогло бы поднять моральный дух. Никто не может сосредоточиться на своей работе, пока трясется от страха.
Какое-то время он просто смотрит на меня. Затем сухо смеётся.
- Ясно. Что ж, когда я создам Комитет по поддержанию морального духа, я обязательно назначу тебя его председателем.
Ублюдок. Эта саркастическая шуточка попадет прямо в мой следующий отчет для Центра. Когда-нибудь он пожалеет, что не назначил меня в комитет.
- У тебя что, нет работы? - он сверкает глазами, и я ухожу.
Пять часов спустя я узнаю, что Алан активировал детонатор и взорвал себя.
************
Проходит совсем немного времени, прежде чем я получаю неизбежный вызов в кабинет Мэдлин.
Я спускаюсь по лестнице и стою в ожидании перед её столом. Я знаю, что ритуал входа призван вызвать образ непослушного школьника, отправленного в кабинет директрисы, но осознание манипуляции не уменьшает эффекта. Я не могу избавиться от ощущения, будто я провинилась, хотя и знаю, что права; чтобы побороть это чувство, я вызывающе вздергиваю подбородок.
- Пожалуйста, присаживайся, - говорит она.
Значит, на этот раз будет «хороший» подход. Отлично. Неважно. Я сажусь.
Она не улыбается. На самом деле, она выглядит явно рассерженной. Ладно, возможно, подход будет не такой уж хороший.
- Мы не можем поощрять нелепые суеверия, Никита, - говорит она ледяным тоном,- Я думала, ты это понимаешь.
Я немедленно ощетиниваюсь. Хотя я знаю, что она не сделала этого напрямую, создается впечатление, будто она обвиняет меня, что это я распустила тот слух.
- Я не пыталась поощрять слух, - говорю я, - Просто предложила вам обойти эту ситуацию. Я имею в виду, половина полевых оперативников носят талисманы или совершают какие-нибудь религиозные ритуалы перед тем, как отправиться на задание. Никогда не замечала, чтобы вы это пресекали. В чем разница?
Она глубоко вздыхает, и я чувствую, как включается её «режим лекции».
- Для людей вполне естественно изобретать механизмы, помогающие справиться со страхами, - говорит она, её тон становится подчёркнуто терпеливым, - Особенно здесь, где риск смерти очень велик. Мы миримся с этим. Но лишь до тех пор, пока это носит частный характер. Однако мы не позволим иррациональным убеждениям вмешиваться в работу Отдела.
- Но это пустяк, - возражаю я, - Всего лишь жилет. Сколько может стоить его замена?
- Вопрос не в стоимости. Если мы перестанем использовать жилет, потому что некоторые люди зациклились на нем, что дальше? Проклятое оружие, из которого откажутся стрелять? Проклятый фургон, в котором откажутся ездить?
Когда я не отвечаю, она твердо произносит:
- Мы должны провести черту сейчас.
Я качаю головой.
- Думаю, вы совершаете ошибку.
- Правда? - у неё такое самодовольное выражение лица, что становится ясно, как мало её волнует то, что я думаю, - А что бы ты предложила?
Мне не следовало бы даже утруждать себя, не с этим её снисходительным отношением, но я всё равно отвечаю.
- Найдите способ избавиться от него, не признаваясь в истинной причине. Пусть Вальтер обнаружит, что он «поврежден» или что-то в этом духе. Вы сохраните лицо, и избавитесь от того, что всех отвлекает.
Она откидывается в кресле и наклоняет голову, чтобы изучить меня.
- Это хорошая идея, - говорит она, и её слова звучат наполовину искренне, - Но она лишь откладывает решение основной проблемы. Нам нужно полностью искоренить суеверие.
- Этого не случится, - усмехаюсь я, - До тех пор, пока кто-нибудь не наденет эту штуку и не выживет.
- Возможно, - она делает короткую паузу, и затем спрашивает как-то даже слишком непринужденно, - Скажи, Никита, кто рассказал тебе о жилете?
- Алан, - говорю я и чуть не добавляю «и Сёко», но придерживаю язык. Алан уже мертв, так что для него это уже не имеет значения, но я не собираюсь доносить на кого-то ещё живого. Какой бы надоедливой она ни была.
- Ты уверена, что не говорила об этом с Сёко? - спрашивает она, и я начинаю ёжиться, будто она залезла в мой череп и копается в моём мозгу.
- Возможно, да, - неловко признаюсь я, - Все сплетничают об этом. Я не могу вспомнить конкретные разговоры.
- А ты бы побоялась его надеть? - при этом она фиксирует на мне пристальный взгляд, и я понимаю, что именно этот вопрос и был смыслом нашей небольшой беседы.
- Нет, - отвечаю я, твёрдо глядя ей прямо в глаза, - Я не боюсь.
- Хорошо, - она улыбается, - спасибо, Никита.
************
Когда мне сказали, что я буду руководителем группы на задании в Дубровнике, мой первое побуждение - поговорить с Майклом. Я уже трижды возглавляла команды, но перспектива всё ещё пугает меня - вся эта ответственность за жизни других людей на моих плечах вызывает у меня тошноту. Хотя я знаю, что его советы будут краткими, загадочными и, откровенно говоря, возможно, не слишком полезными, я обретаю уверенность только от того, как он смотрит на меня - как будто знает, что я справлюсь без посторонней помощи, и поэтому и не предлагает её.
Но на это нет времени. Мы уезжаем почти сразу, а Майкла нигде нет. Гданьск, говорит мне Биркофф. Срочное задание, приоритет пять. Уехал сегодня утром. И вот я вместе с остальными членами моей группы вхожу в Оружейку и жду, пока Вальтер не раздаст нам всем снаряжение.
Никто ничего не говорит, но все лихорадочно проверяют метки на жилетах. Несмотря на мою браваду перед Мэдлин, я не исключение. На самом деле, после нашего разговора я готова поставить каждый франк на моем скромном банковском счёте на то, что именно меня удостоят этой особой чести.
Я заставляю себя успокоиться и смотрю: №37. Я чуть не шатаюсь от облегчения.
- О, чёрт, нет! - восклицает Сёко.
Она держит жилет на вытянутых руках, будто это ядовитая змея. Я подхожу и осматриваю бирку. №44. Облегчение, которое я испытывала, исчезает в нарастающем потоке ужаса и ярости. Они наказывают её за то, что слишком много болтала - и наказывают меня за протест, заставляя смотреть, как она умрёт.
- Дай ей другой, - говорю я.
- У нас их не так много, - хрипло отвечает Вальтер, - Сегодня целых шесть миссий.
- Да что ты? Тогда ты сможешь отдать его кому-нибудь из другой группы.
Он избегает моего взгляда и бормочет:
- Не могу, Сладкая.
- Брось, Вальтер, - призываю я, все больше злясь на его очевидную беспомощность, - Здесь я руководитель группы. Мне не нужны эти сложности.
- Именно поэтому жилет выдали твоей команде, - слышу я голос позади себя.
Я оборачиваюсь. Шеф стоит у входа в Оружейку с мрачным выражением лица.
- Твоя работа - выполнять приказы, - говорит он Сёко, затем, повернувшись ко мне, добавляет, - А твоя работа - следить за тем, чтобы она выполняла приказы.
Его глаза угрожающе сужаются.
- Если кто-то из вас не может выполнять свою работу, вы нам не нужны.
Глядя в эти водянистые глаза, я размышляю о том, как бы связать его и заставить самого надеть эту проклятую вещь. Он смотрит в ответ, не отрываясь и не мигая. Я отворачиваюсь.
- У вас есть пять минут, чтобы собраться у выхода, - говорит он, - Приступайте.
************
Как только двери фургона захлопываются, и мы отъезжаем, я поворачиваюсь к Сёко. Её глаза плотно закрыты, но я вижу, что из уголков просачивается влага.
- Снимай жилет, - приказываю я.
Она открывает глаза и смотрит на меня пустым взглядом.
- Что?
- Ты меня слышала. Снимай. Я дам тебе свой.
- Но Шеф сказал...
- Меня не волнует, что сказал Шеф. Командир группы я, и когда мы в поле, я осуществляю тактическое командование.
Остальные члены группы ничего не говорят, но я вижу, как они поднимают брови и обмениваются взглядами. С ними я разберусь позже, а сейчас у меня есть напуганный член команды, которого нужно успокоить, если мы хотим выполнить это задание и остаться в живых.
Сёко снимает куртку и свитер, и я делаю то же самое. Она расстёгивает жилет и бросает его на пол. Я выскальзываю из своего и помогаю ей надеть его.
- Так что ты собираешься делать, Никита? - спрашивает Дмитрий, наконец, нарушив общее молчание, - Ты же знаешь, будет перестрелка. Идти без бронежилета - самоубийство.
Я знаю это. Бог свидетель, я это знаю. Смотрю на жилет на полу, делаю глубокий вдох, чтобы казаться беспечной, и говорю как можно бесстрастнее:
- Я надену этот.
Хватаю жилет, накидываю его и начинаю застёгивать.
- Ты с ума сошла? - спрашивает Клаудио, - Эта штука проклята!
- Я не верю в проклятия, - решительно говорю я, чтобы убедить как себя, так и других, - И я не хочу больше слышать об этом ни слова, иначе я заставлю тебя его надеть.
Это заставляет их заткнуться. Я снова надеваю свитер и куртку и сажусь на своё место. Я оглядываюсь на Сёко. Она всё ещё выглядит так, будто её подташнивает.
- Ты в порядке? - спрашиваю я.
- А если уже слишком поздно? - спрашивает она, её голос дрожит, - Я уже надевала его. Я, наверное, всё равно обречена. Теперь просто мы обе умрем.
Я хватаю её за подбородок и поворачиваю её голову к себе, заставляя посмотреть мне в глаза.
- Мы не умрем, - настойчиво говорю я, - И бояться мы тоже не будем. Опасен не жилет: вера - вот что убивает тебя. Ты так боишься, что перестаёшь обращать внимание на происходящее вокруг тебя - и тогда достаточно одной маленькой ошибки и ты труп. Понимаешь? Проклятие находится в твоём собственном разуме.
Она смахивает слёзы и кивает. Я отпускаю её подбородок.
Я оглядываю остальных членов команды.
- Мы собираемся пойти туда, захватить цель и благополучно вернуться. Никаких ошибок и никаких глупостей. Ясно?
- Ясно, - отвечают они, и далее тишину нарушает только рёв фургона, когда мы несёмся по дороге.
************
Касевич - торговец оружием, наркодилер и поставщик наёмников по самым высоким ценам, и благодаря своим многочисленным связям ему уже трижды в этом году удавалось избежать ловушек Отдела. На этот раз мы крепко его прижали, но всё равно будет кровавая баня. Я изо всех сил стараюсь выбросить это из головы и даю сигнал команде занять позиции.
В моём ухе раздаётся голос Биркоффа.
- Цель подтверждена. Он в конференц-зале на третьем этаже. Ещё несколько противников за дверью, в холле третьего этажа и на первом этаже у лифтов.
Я киваю Сёко и Дмитрию, и мы входим в здание. Мы легко расправляемся с охранниками у лифта, но стрельба насторожит тех, кто наверху. Чтобы немного отвлечь их, я бросаю в лифт баллончик со слезоточивым газом, нажимаю кнопку третьего этажа, и мы взбегаем наверх.
Мне никогда не нравилось носить противогаз, но я и не представляла насколько, пока мне не пришлось бежать в нём вверх по лестнице целых три пролёта. Мне кажется, что я задыхаюсь и под жилетом начинаю потеть. Он сильно давит и натирает и сжимает меня слишком буквально мёртвой хваткой.
Сёко пинком открывает дверь с лестничной клетки, и мы врываемся в вестибюль третьего этажа. Оттуда появляются двое в темных костюмах дизайна «я ходячие мышцы сомнительного бизнесмена». Кашляя и закрывая лица платками, они осматривают пустой лифт, замечают нас и осыпают коридор пулями, но в слезоточивом газе они не могут достаточно хорошо прицелиться. Несколько коротких очередей из наших автоматов, и они распластываются по ковру.
Мы несёмся по вестибюлю и перепрыгиваем через их тела. Конференц-зал находится за углом, но здесь приходится задержаться. Несколько врагов уже ждут нас, и когда мы высовываемся, чтобы проверить, свободен ли путь, они отвечают шквальным огнём и заставляют нас отступить. Кажется, прошла вечность, хотя на самом деле не больше десяти секунд; выстрелы гремят со всех сторон, пробивая дыры в стенах.
Когда я стреляю, пригибаюсь и снова стреляю, проскакивает мимолетная мысль, не конец ли это для меня. Но я существую в той странной, отрешённой реальности боя, где, пока всё не закончится, нет времени задумываться о чем-то настолько долго, чтобы испугаться. Мы обмениваемся выстрелами среди клубящегося газа, пока, наконец, противники не останавливаются, и тишина звенит в моих ушах.
Я толкаю Дмитрия вперёд.
- Пошёл, пошёл, пошёл!
К тому времени, как мы выбиваем дверь конференц-зала, Касевич уже наполовину высунулся из окна. Он может упасть с высоты трёх этажей, и у меня возникает искушение подтолкнуть его и посмотреть, не отпрыгнет ли он, но нам приказано доставить его в Отдел, поэтому я хватаю его за воротник и стаскиваю на пол.
- Цель захвачена, - объявляю я Биркоффу, но тут слышу приглушённый противогазом крик Сёко.
- Берегись!
Я поворачиваюсь, но недостаточно быстро. Один из охранников, пошатываясь, поднимается и делает ещё один выстрел. Сильный удар в грудь отбрасывает меня назад. Я слышу ответный выстрел Сёко, но лежу в каком-то оцепенении.
Я не могу дышать, и перед глазами мельтешат разноцветные пятна, пока кто-то не стягивает с меня противогаз и не расстёгивает на мне куртку. Это Дмитрий – в голове немного проясняется, и я вижу, что комната теперь полна оперативников Отдела, держащих Касевича в углу.
Мне требуется время, чтобы понять, что боль в груди - это ушиб, а не зияющая рана.
Сёко срывает свой противогаз и опускается на колени рядом со мной.
- Боже мой, Никита, этот жилет спас тебе жизнь!
************
Когда мы возвращаемся в Отдел, синяк на моей груди лишь приглушённо ноет. Мы заводим Касевича внутрь и передаём его оперативникам, которые отведут его в изолятор.
Шеф и Мэдлин ждут нас в коридоре.
- Поздравляю, - говорит Шеф, его губы кривятся в язвительной улыбке, - Похоже, ты сняла проклятие.
Я ничего не говорю. Так безопаснее, чем высказать свои мысли.
Его ухмылка становится шире.
- Получить пулю в грудь было приятным штрихом. Этого не было в нашем профиле.
Я сопротивляюсь желанию броситься на него, но выражение моих глаз, несомненно, выдаёт мои мысли.
- Нет необходимости отчитываться, - говорит он и уходит. Не говоря ни слова, Мэдлин следует за ним.
Я качаю головой в отвращении. Мне стоит сходить в медблок, но я просто хочу пойти домой и встать под обжигающий душ, пока тепло не растопит моё раздражение, поэтому я сбрасываю снаряжение, переодеваюсь в уличную одежду в комнате подготовки и направляюсь к выходу. Однако на главном этаже я замечаю Майкла. Он подходит ко мне и начинает идти рядом.
- Как всё прошло? - спрашивает он.
- Они заставили нас взять тот жилет.
- Да. Вальтер сказал мне.
- Я сама надела его. Они знали, что я это сделаю, - с горечью говорю я.
- И ты не погибла, - подчеркивает он.
- Нет, - признаю я, - Но я снова побыла их подопытным кроликом. Держу пари, они наполовину надеялись, что это действительно проклятие.
- Они знали, что с тобой всё будет в порядке, - говорит он своим невыносимо ровным голосом, - Вот почему они хотели, чтобы ты его надела.
Он кажется подозрительно уверенным в этом факте. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.
- Ты знал, что они планировали это?
Он не отводит взгляд.
- Нет.
Я верю ему. Хотя когда-то я считала его практически всезнающим, я поняла, что он многого не знает. К сожалению, даже обо мне.
Я решаю сменить тему.
- Ну, как тебе Гданьск?
Он моргает.
- Нам удалось выполнить задание.
- Хорошо, - говорю я. В его поведении есть что-то, что заставляет меня чувствовать себя неловко: нежелание, или даже дискомфорт, помимо его обычной сдержанности. Он переживает, что не может защитить меня от подобных вещей? Или здесь есть что-то ещё? Я действительно не знаю, но сейчас не время и не место спрашивать его об этом.
- Послушай, - говорю я, - мне нужно поговорить с Вальтером. Я злилась на него раньше, но я должна перед ним извиниться.
Он кивает, и мы расходимся в разные стороны.
************
- Вальтер? - зову я, входя в Оружейку.
Я слышу его приглушённый голос из задней части склада, но не могу разобрать, что он говорит. Полагая, что он приглашает зайти внутрь, я отправляюсь на его поиски.
- Эй, Вальтер, - говорю я, наконец, найдя его в дальнем углу, - прости, что набросилась на тебя раньше. Это было несправедливо.
Он поднимает глаза, на его лице появляется испуганное выражение, и он поспешно поворачивается, чтобы спрятать какой-то предмет у себя за спиной.
- Кто сказал тебе вернуться сюда? - огрызается он.
- Прости, - начинаю я извиняться, но внезапно замечаю кое-что. Он стоит у дверцы мусоросжигательной печи, а предмет, который он безуспешно пытается спрятать, - это бронежилет.
- Что ты делаешь? - спрашиваю я.
- Ничего.
- Да ладно, Вальтер. Ты худший в мире лжец. Ты собираешься сжечь этот жилет, - говорю я, - Зачем? Я надела его и со мной всё было в порядке.
Он качает головой.
- Это не тот жилет, который ты надевала.
- Что ты имеешь в виду?
Он корчит гримасу, как будто проглотил целый лимон.
- Это абсолютно секретно, понятно тебе?
Я киваю.
- Конечно, Вальтер. В чём дело?
- Перед вашей миссией они попросили меня поменять бирки на бронежилетах. Жилет, которым обменялись вы с Сёко, не тот, что проклят. Это была просто обманка.
У меня начинает болеть голова, когда я пытаюсь вникнуть в это.
- Обманка? Но зачем?
- Беспонятия. На всякий случай, наверное. Если бы ты надела его и выжила, они бы сказали: вот видите? Нет никакого проклятия! Но если бы ты погибла, то они бы заявили, что метки подменены, и сказали бы, что проклятие было у всех в голове. В любом случае, они бы выиграли.
Я смеюсь. Как типично. Я уже не должна бы удивляться, но почему-то удивляюсь. Не уверена, рада ли я, что они решили дать мне подменный жилет вместо настоящего, или я должна быть возмущена.
- Хорошо, - говорю я, - Теперь ясно. Но ведь обманка сработала. Так зачем уничтожать этот бронежилет? Почему бы просто не продолжать использовать его с другой меткой?
- Ну, - говорит он, колеблясь, - на вашей миссии его не использовали. Но его надел один из парней в группе Майкла. Его переехал наш собственный фургон. Совершенно нелепый случай.
Он бросает на жилет настороженный взгляд.
- Шеф сказал мне сжечь эту чёртову штуку.
Он открывает дверцу печи и бросает туда жилет. Вспыхивает яркое оранжевое пламя. Он захлопывает дверцу.
- Вот. Так-то лучше.
На мгновение свет меркнет, и я задаюсь вопросом, может быть, обратив его в пепел, мы просто выпустили его злобную энергию по всему Отделу.
Но с другой стороны, как мы можем это определить? Каждый день кто-то из нас умирает, сходит с ума или, что ещё хуже, теряет надежду - с жилетом или без. Присутствие жилета лишь делало наши участи чуть менее случайными; оно не меняло конечного результата. В конце концов, как можно проклясть людей, которые уже обречены?
На самом деле, мы все были прокляты, как только вошли в Отдел. А от этого ни одна печь в мире не может избавить нас.

Конец