Глава 9
С утра Мейсон позвонил Кристи – рассказать о том, как дела у Мэгги, и попытаться выяснить хоть что-нибудь о местонахождении Мэри. Конечно же, Кристи без труда раскусила его попытки выведать информацию и отказалась сообщать даже номер телефона, по которому можно было бы связаться с Мэри. Впрочем, он и сам не знал, что собирался делать с этой информацией. Просто позвонить ей, чтобы услышать её голос, и что потом? Что он ей скажет, не имея возможности заглянуть ей в глаза, обнять её?
Неизвестность давила, заставляла мысли роем носиться в голове. Всё, о чём он мог думать, – это о том, что она скоро будет здесь. Что если попытаться всё-таки выяснить, когда она прилетает, или же просто помчаться в аэропорт и караулить каждый рейс в надежде увидеть её? Нет, таким образом он только потеряет драгоценные минуты с Мэгги… к тому же сегодняшняя сделка в компании требовала его присутствия. Да и кто вообще сказал, что Мэри собирается прилететь в Санта-Барбару именно сегодня? Или что самолёт – это единственный вид транспорта?
Простила ли она его? В его видениях она никогда не винила его за прошлое, это он сам не мог простить себе всё происшедшее тогда. Мейсон снова и снова перебирал в своей памяти их последние дни вместе. Это были не самые лучшие воспоминания, он редко возвращался к ним, а когда делал это, то ненавидел себя с большей отчетливостью, чем когда бы то ни было. Джулия была права тогда, когда сказала ему, что он зашёл слишком далеко в своем желании настоять на суде. Но ему казалось в те дни, что это было единственным решением, и он не видел ничего другого.
Больше всего на свете тогда ему хотелось защитить Мэри. С того момента, когда он узнал об изнасиловании, он хотел одного – взять её боль на себя.
Мейсон отчётливо помнил их первую ночь после того, как он узнал о том, что сделал Марк. Мэри тогда так старательно делала вид, что всё в порядке, она отказывалась разговаривать об этом, говорила, что не винит себя больше, что это всё в прошлом – но он видел её боль и её неуверенность, её желание спрятаться, убежать, отменить произошедшее.
И он тогда понял, что слова не нужны – и просто обнял её, стараясь, чтобы она почувствовала, насколько он любит её. Ему хотелось коснуться губами каждой частички её кожи, чтобы стереть воспоминания о том дне. Он помнил, как осторожно покрывал поцелуями её плечи, шею, грудь… как шептал ей слова любви, как прислушивался к её реакции, готовый в любой момент перестать, если она вдруг испугается или не захочет его… но она только сильнее льнула к нему, и в её глазах было невыразимое чувство признательности, и мольба, и безграничная любовь, сводящая его с ума и заставляющая сердце замирать от нежности… и потом они очень долго лежали в объятиях друг друга, не говоря ни слова, и он смотрел в её глаза – бездонные, меняющие свой цвет, – и не мог насмотреться.
А потом он всё разрушил, потому что мог думать только об одном – о том, каким образом удержать Марка подальше от них и от их ребенка. Мэри говорила, что не позволит Марку даже приблизиться к их малышу, а Мейсон пытался понять, как это можно сделать. И что будет, если он не сможет этому воспрепятствовать. Марк всё еще оставался её законным мужем, и если бы он захотел настоять на своих правах на отцовство, то даже влияния Кэпвеллов не хватило бы, чтобы его остановить. Мейсон перебирал в памяти все известные ему случаи, когда отцы требовали опеки над своими детьми, и понимал, насколько зыбкой могла оказаться их с Мэри позиция. Он пытался найти легальный способ не допустить Марка до ребенка… и не мог его найти. Никакой договор не имел бы юридической силы – Марк в любой момент мог пойти на попятную, и любой суд встал бы на его сторону, если бы не был доказан факт изнасилования.
Мейсон стиснул зубы. Незачем пытаться себя оправдать. Мэри была права тогда – им двигала жажда мести. А после несчастного случая он был слишком ослеплён своим горем и, опять-таки, желанием отомстить, чтобы заметить те нестыковки, которые наверняка были. Если бы он сам занялся похоронами… если бы не пил беспробудно те первые месяцы после случившегося, то, возможно, Марку не удался бы этот обман. А если бы он жил так, как обещал Мэри в те минуты, когда она являлась ему в видениях?… Тогда, может быть, всё было бы по-другому.
Сейчас об этом поздно говорить, прошлого не изменить. Но, возможно, у них есть будущее. Будущее, о котором он и мечтать не мог. И очень важная часть этого будущего стояла сейчас на верхних ступеньках лестницы со слегка растерянным видом.
Увидев его, Мэгги радостно заулыбалась и замахала ему рукой. И Мейсон почувствовал, как его затопила волна безудержного счастья. Мэри жива, и у них есть дочь. А значит, всё ещё можно исправить.
Он подхватил сбежавшую вниз девочку в свои объятия.
– Ну что, Мэгги, устроим маме сюрприз к её возвращению?
– Какой? Как на день рождения, когда все прячутся и потом громко кричат: «Сюрприз!»?
Мейсон рассмеялся.
– Нет, думаю, нужно что-нибудь поспокойнее. Например, соберём для нее огромный букет цветов.
Мэгги радостно кивнула.
– Мама очень любит цветы! А еще, когда делают сюрприз, развешивают везде флажки и пишут поздравления… только это же не день рождения.
– Хмм… Мы можем написать что-нибудь другое, например, «С возвращением домой».
– Я могу нарисовать открытку! – с готовностью предложила Мэгги.
– Договорились! Вот этим и займемся, только сначала нужно позавтракать и привести себя в порядок. Пойдём-ка умываться, а потом попросим Розу приготовить что-нибудь особенное.
…
После завтрака раздался телефонный звонок. Мейсон схватил трубку, надеясь, что это либо Мэри, либо Кристи с новостями о Мэри. Но это оказалась Джулия.
– Мейсон, я пытаюсь до тебя дозвониться всё утро, а ты, оказывается, в доме отца. Послушай, мне нужно, чтобы ты побыл с Самантой сегодня пару часов. И никаких возражений! Даже если ты занят, у вас есть кому присмотреть за ребенком.
– Хорошо, – ответил Мейсон, совсем не собиравшийся спорить. – Только… Джулия, мне кажется, ты должна об этом знать…
– Что-то случилось?
– Я вряд ли смогу объяснить по телефону, – он бросил взгляд на Мэгги, демонстрировавшей дедушке только что нарисованную открытку для мамы. – Ничего, о чём бы тебе стоило волноваться.
– Я сейчас приеду! – Джулия бросила трубку, не дослушав.
Джулия примчалась через полчаса.
– Привет, Сэмми, – Мейсон присел перед дочкой, с улыбкой обнимая её. – Как твои дела?
– Хорошо!
– У неё всё замечательно, – вставила Джулия. – А что у вас случилось? Послушай, если ты опять во что-то ввязался, или поссорился с отцом, или ещё что-то – я не хочу этого слушать! Не хочу вникать в твои проблемы, они меня давно уже не касаются! У меня своя жизнь.
Она закончила свою тираду и и посмотрела на него с вызовом, скрестив руки на груди. А он… просто улыбнулся ей.
Джулия хмыкнула. Что-то действительно случилось. Мейсон был другим, и дело было не во внешних изменениях… не только в них.
– Что-то не так? – спросила она, с подозрением оглядывая его.
– С чего ты взяла?
– Ты побрился… и вообще, я тебя не узнаю, и это не оттого, что ты побрился… И ты что, переехал в отцовский дом?
– Нет. То есть, да, но это временно, – Мейсон перевел взгляд на Саманту. – Сэмми, я хочу тебя кое с кем познакомить. Мне кажется, вы подружитесь.
– Здравствуйте! – Раздался детский голос.
Джулия посмотрела на подошедшую девочку и улыбнулась ей:
– Привет! Меня зовут Джулия, а это Саманта, а тебя как зовут?
– Меня зовут Маргарет, – девочка слегка смущенно улыбнулась и перевела взгляд на Мейсона. – Папа, посмотри, какой я букет сделала! Думаю, маме понравится.
Джулия резко повернулась к Мейсону.
– Кто это?
– Это Мэгги… наша с Мэри дочь.
Джулия замерла.
– Что ты сказал?
– Мэри жива, – просто сказал он, с такой интонацией, что она сразу же поняла – это правда.
Все слова застыли у неё в горле. В Мейсоне внезапно проглянуло что-то беззащитное, открытое и в то же время такое далёкое, на которое она не знала, как реагировать. В подобные минуты у неё всегда был шанс пробиться к нему, достучаться до скрытой его части, и в свое время она не преминула бы этим воспользоваться, но сейчас она осознала, что это невозможно – он был бесконечно от неё далёк.
Джулия знала, что Мейсон любил Мэри. Знала, что та была для него недостижимой мечтой, неким идеалом, с которым Джулии, земной женщине, было бесполезно бороться. Трудно сражаться с призраками прошлого, потому что воспоминания всегда краше действительности. И глупо ревновать к тому, кого уже нет. Мэри мертва, а она, Джулия, нужна Мейсону сейчас – так она всегда считала. И она хотела думать – в те годы, когда они были вместе, – что он её любит не меньше.
Девочки уже успели познакомиться и, кажется, нашли общий язык – краем глаза Джулия видела, как Саманта демонстрировала свою новую куклу.
– Какая красивая! – восхитилась Мэгги. – У меня тоже есть кукла, но не здесь, а у нас дома… мама сама для неё сшила много одежды. А хочешь, я покажу тебе своего котёнка? Он игрушечный, но совсем как настоящий.
Мэгги умчалась и скоро вернулась c игрушкой.
– А давай это как будто её котенок, и она за ним будет ухаживать? – предложила Саманта. – Можно ему налить молока, и он будет понарошку его пить…
– Давай. А куда мы нальем молоко?
– Надо попросить у Розы посуду… пойдем…
Девочки удалились в сторону кухни.
Джулия вздохнула. Нужно что-то сказать, чтобы прервать возникшее молчание.
– Она похожа на тебя. И… я за тебя рада. Правда.
Она была искренна. Потому что тот страшный день на крыше она и сама не могла вспоминать без содрогания.
– А где Мэри? Как давно она вернулась?
– Она еще не вернулась… – И снова этот взгляд, обращённый не к ней.
– Понятно.
Ей ничего не было понятно, а Мейсон, кажется, не собирался ничего объяснять.
– Я даже не знаю, что сказать, – призналась Джулия. – Столько лет прошло… Где она была всё это время?
– Марку каким-то образом удалось всех обмануть, вывезти её в Мексику… Он держал её в психиатрической клинике до самых родов, и меня не было рядом с ней. – В его голосе была неприкрытая боль. – Меня не было с ней всё это время, – повторил он.
– Марк? Но он давно мёртв.
– Да, – просто сказал он.
Казалось, он не хотел больше говорить на эту тему.
Его не было рядом. Но Мэри ведь тоже не было рядом с ним. Мэри здесь не было, когда она, Джулия, боролась с его алкоголизмом. И когда пыталась доказать всем его невиновность в убийстве Марка. И во время его раздвоения личности… И в период его измен. Мэри не пришлось всего этого видеть.
Джулия не сказала ничего из этого вслух. Мэри не виновата в их непростых отношениях. Была бы она здесь, скорее всего, ей пришлось бы разбираться с теми же проблемами. Легко любить память о ком-то, хранить в своем сердце верность тому, кого уже нет, и совсем другое – быть постоянно рядом и не сдаваться. Возможно, Мэри это тоже понимает, потому и не торопится возвращаться?
– Я надеюсь, что она вернется, Мейсон, – Джулия слабо улыбнулась. – И что вы поговорите. Я заеду за Самантой через пару часов, хорошо?
Она вышла из дома и какое-то время стояла, пытаясь осознать произошедшее. Мэри жива… Почему она не вернулась сразу же, как только смогла? Тем более, у неё была дочь. Очень тяжело растить ребёнка одной. Или же она не была одна? Возможно, она была замужем, а теперь решила дать Мейсону второй шанс? Джулия не сомневалась, что Мейсон на это надеялся. Только что из этого выйдет?
Мейсон любил Мэри, но он любил и её, Джулию, она в этом была уверена. Она знала Мейсона так, как, пожалуй, никто другой его не знал. Она видела все его слабости, мирилась со всеми его недостатками. А сколько времени было у них с Мэри? Насколько хорошо успела она его узнать? Ведь Мейсон был из тех людей, которые, как только получают то, чего долго добивались, не знают, что с этим делать. Возможно, спустя какое-то время они оба поймут, что прошлому лучше оставаться прошлым. А может быть, Мэри это и так понимает, поэтому и не спешит возвращаться. Впрочем, какое ей, Джулии, до этого дело? Она уже давно поставила крест на своих отношениях с Мейсоном. У неё другой мужчина, и она даже начала задумываться о втором ребенке… А если Мейсон вдруг осознает, что мираж, маячивший недостижимым идеалом все эти годы, оказался всего лишь иллюзией… и захочет вернуться?
Джулия вздохнула. Хотела ли она, чтобы он вернулся к ней в очередной раз? В этот раз всё будет по-другому – между ними больше не будет стоять тень несбывшихся надежд. И Мейсон любит Саманту. Она тоже его дочь, и он о ней заботился. Но как же Стивен? Она не хотела снова влюбляться, старалась этого не допустить, была осторожна… но он так напоминал ей Джека. Между ними не было ничего определённого, и может быть, именно поэтому её так влекло к нему.
Джулия села в машину и тронулась с места. У Мейсона уже был с ней шанс… много шансов. Дважды в одну реку не войдешь, она уже пыталась это сделать. Получится ли у них что-то с Мэри? Вряд ли – уж слишком они разные. Но с неё точно хватит.
…
Мэри сидела в кресле самолета и изнывала от беспокойства. Впереди часы полета, пересадка и снова перелёт… что её ждет по приезду?
Всего два дня назад они летели в Вентуру вместе с Мэгги, и сколько же воспоминаний всколыхнулось в ней за время того перелёта… Мэри смотрела на дочку, крайне возбужденную всем – и путешествием, и обещанием погостить у бабушки, и надеждой увидеть отца, – и чувствовала, как её решимость таяла с каждым часом. Мэри ужасно боялась встретиться с ним.
Наверное, она специально искала поводы, чтобы оттянуть неизбежное. И конечно, в Вентуре все это почувствовали – и мама, и Кристи, и даже Мэгги.
Они прилетели позавчера днём, и Тэда сразу же увела Мэгги, чтобы показать комнату, приготовленную для неё. Мэри же решила разобрать вещи, оставшиеся от прежней жизни – теперь уже упакованные в коробки. Нужно будет передать их в благотворительную миссию – она говорила об этом матери, но та, видимо, забыла или не нашла для этого времени. Что ж, не стоит откладывать – она займётся этим прямо сейчас.
Мэри поставила коробки одну на другую и приготовилась отнести их в машину, как вдруг остановилась.
«Что я делаю? Я ведь специально занимаюсь чем угодно, лишь бы не думать о том, что предстоит сделать».
Она села на кровать, достала небольшую коробочку и поставила себе на колени. С какой любовью выбирали они вещички для малыша. Мэри почувствовала, как к глазам снова подступили слёзы. Она не имеет права лишать Мэгги отца, но для них с Мейсоном уже слишком поздно… Дважды в одну реку не войдёшь.
Если бы она повела себя по-другому тогда, в самом начале их отношений. Если бы не вышла замуж за Марка… Если бы они не потеряли столько времени тогда…
– Мама, ты опять плачешь? – Мэгги вбежала в комнату и подошла к ней. Глаза девочки смотрели сочувственно. Мэри улыбнулась.
– Просто задумалась. Смотри, эти вещи мы с твоим папой выбирали, когда только узнали, что ты у нас будешь.
– Они мне уже маленькие, – сказала Мэгги, рассматривая крохотную рубашечку и чепчик. – А зайка мне нравится. Можно я с ним поиграю немножко?
– Конечно, – Мэри протянула ей игрушку.
Мэри внезапно вспомнила ещё кое о чём. Она встала, подошла к шкафу, завела обезьянку и с улыбкой поставила перед дочерью. Мэгги громко рассмеялась и всплеснула руками.
– Ой, какая смешная!
– Папа был уверен, что она тебе понравится.
– Когда мы поедем к папе?
Мэри закусила губу.
– Скоро.
Она боялась, что дочь потребует более конкретного ответа, но Мэгги больше ничего не спросила.
…
Ей следовало бы понять тогда, что Мэгги сделает свои собственные выводы из её слов и решит взять всё в свои руки. Почему она не объяснила дочери, что уже давно приняла решение, просто ей требовалось время на то, чтобы осуществить его?
Так долго она не решалась приехать сюда, не решалась увидеться с ним, рассказать, что жива… В результате тайное стало явным. Что её могло оправдать теперь? Ничего.
Мэри очнулась от своих мыслей. Самолет шёл на посадку.
Вход
Регистрация
Правила_Сообщества
1
Последние сообщения
Суббота, 12 ноября 2022, 19:52:33
Цитата
Она же вроде уже звонила узнавать про рейсы в СБ в предыдущей части? Или тогда она не заказала "один билет до Санта-Барбары" ещё? 
Наверх
и на описание Джулии тоже очень интересно взглянуть... 
)
