Решила выложить небольшой кусочек, а то перерыв как-то затянулся.
-------------------------------------------------------------
Возможно, в первый раз в жизни Мейсон был полностью согласен с отцом: упрятать Джину в клинику до конца её жизни было очень привлекательной идеей. Пусть сама разбирается со всем, что натворила. Это ж надо додуматься: пытаться забеременеть и одновременно пригоршнями глотать таблетки! Но это был голос злости и обиды, а теперь, к сожалению, приходилось прислушиваться не только к нему. Несмотря на то, что уже неделю Мейсон жил с мыслью, что Джина может быть беременной от него, когда это, наконец, случилось, он снова не смог поверить в то, что этот ребёнок всё-таки возможен. То есть головой поверил, но не принял. Наверное, если бы ему сейчас вручили младенца, который бы тут же принялся цитировать гражданский кодекс Калифорнии, пересыпая его цитатами из Шекспира, он и тогда бы не поверил – слишком не совместимой с его образом жизни была идея стать отцом. А стать отцом в таких чудовищных обстоятельствах... Злейшему врагу не пожелаешь – быть всего лишь братом-переростком родному сыну или дочери. Поэтому он и отказывался верить.
Но, несмотря на полное единодушие с отцом на тему нежелания видеть Джину в своей жизни, Мейсона поразила абсолютная незаинтересованность СиСи в течении беременности Джины. Как это возможно? Твоя беременная жена подсела на таблетки, а ты даже ни разу не поинтересовался, а не может ли эта зависимость как-то повлиять на развитие ребёнка. СиСи занимали Брендон, трастовый фонд Брендона, потенциальные няньки Брендона, но что будет с собственным (как он должен был думать) ребёнком – его не занимало ни капли! Всё это подтверждало старую догадку Мейсона: отцу нужны были только дети Софии. С ребёнком Джины он, видимо, собирался себя вести, как в своё время вёл с самим Мейсоном – обеспечил бы няньками, занятиями и учителями, а там можно и век его не видеть. Любить и лепить нового наследника мы будем из Брендона – сына Ченнинга, внука Софии, а к новому отпрыску требование будет одно – не путаться под ногами и не докучать.
В такой ситуации пришлось признать одно – несмотря на отсутствие каких-либо тёплых чувств к Джине, ответственность за будущее его ребёнка лежит только на нём, Мейсоне. Больше он в этом мире никому не нужен. Ни безмозглой безответственной мамаше, ни официальному безразличному отцу. Не то, чтобы ребёнок был особо нужен Мейсону, но бросить это беспомощное существо, само существование которого сейчас было под большим вопросом, он не мог. Как это будет выглядеть в будущем, Мейсон понятия не имел, пока же было ясно только одно – необходимо обеспечить Джину качественной медицинской помощью, чтобы, по крайней мере, здоровью малыша ничего не угрожало.
Всё это Мейсон думал под пятый бокал виски, бутылку которого он умыкнул из кабинета отца. Всё было так мерзко и беспросветно, что пятый незаметно превратился в шестой, потом в седьмой, а там уже было и не так уж понятно, зачем вообще обо всём этом думать... И вообще, зачем думать?..