Расклад

Даже в аду от его ледяной королевы веяло холодом, и Каю это нравилось, то что Кэтрин была бешеной стервой ему нравилось ещё больше. То, что он услышал – страстное желание уничтожить Сальваторе и всех, кто им дорог – пришлось ему по вкусу.
То, что он проигнорировал – разбитое сердце и горе после смерти дочери – больше не упоминалось. И это Кэтрин так решила – твёрдо соответствовать вкусам социопата, потому что ей сейчас была необходима чья-то помощь.
Ну а кто нормальный ей бы вызвался помочь? Вот она и соответствовала – обдавала холодом, строила планы мести, дарила жаркие ночи, ночью можно было дать немного тепла, только совсем немного, чтобы никто не испугался и не сбежал. И Кэтрин тепло давала, но, конечно, не получала его взамен. Расклад такой – у Кая есть Кэтрин, у Кэтрин Кая нет.

Несмотря на её опаляющую обоих ярость Кай неизменно и настойчиво трётся возле Бонни, как щеночек. Щеночек, способный прикончить всю твою семью, если ты не кинешь ему вкусную косточку.
А так как у Бонни и так мало, кто остался, косточки она иногда кидала. Принимала от него помощь и когда пыталась спровадить обратно в ад, тщательно заметала следы после очередной неудачи.
Кай неожиданно оказался категорически не убиваемым. И он не отставал, предпринимал легкие попытки убить её – для него что-то вроде флирта, делал вид, что не Бонни настойчиво покушается на его жизнь, стоял рядом, отогревался от ледяных прикосновений своей королевы, а когда становилось слишком жарко – то ли от её опаляющей ярости, то ли о чего-то ещё, сбегал.
Туда, где его всегда принимали. Расклад такой – у Бонни есть Кай, у Кая Бонни нет.

Когда Кэтрин узнает, что есть шанс вернуть Надю, то Каю не говорит. Вряд ли он захочет делить её с кем-то другим. Она не убивает его спящего, не потому что хочет оставить запасной аэродром в случае неудачи и не потому, что будет по нему скучать.
Слишком это было бы сентиментально и необдуманно для такой старой стервы. Всё гораздо проще - Кай никогда не засыпает рядом с ней. Год отношений не убедил его, что Кэтрин не убьёт его во сне. Не то чтобы он не был прав, но всё равно обидно. Почему-то ей кажется, что он мог бы заснуть рядом с Бонни.
Надю вернуть не получается. Она даже видит её – смутный призрак с не верящей улыбкой, но потом дочь пропадает.
Кэтрин Пирс и не с таким сталкивалась, были удары и по сильнее, она расправляет и без того прямые плечи и возвращается назад, она обязательно попробует ещё.
Она всегда добивается своего. Ничего не случилось.


Каю бы подумать, почему это Бонни вдруг согласилась на свидание, но с ней рядом думать не получалось. Так жарко, душно, а спасающий лёд неожиданно исчез. Интересно, куда делась Кэтрин? Просто нужно надеть лучший костюм и в очередной раз сделать вид, что это не Бонни пыталась его убить, если свидание окажется ловушкой.

Этот план должен сработать, она все-таки на свидание согласилась, если на этом свидании Кая недоубить, то придется отвечать. Вряд ли снова можно будет сделать вид, что она тут ни при чём.
Это было рискованно, и она бы отказала если бы просил не Аларик.
Аларик со страдальческими глазами, для которого Кай – это слишком личное. Она долго роется в шкафу – конечно, это не свидание, но, если план провалится, умирать лучше в красивом платье.

Этот ритуал Кэтрин долго боялась пробовать. Опытные ведьмы ей сказали, что он сложный, и есть какой-то подвох, про который узнаешь уже в процессе ритуала. Она любила более чёткие планы.
Но ей вроде бы уже нечего терять.
Она долго ругает себя и чуть не разбивает телефон, чтобы не было соблазна, но, наверное, попрощаться на всякий случай всё-таки нужно. Чтобы ни разыскивал по всему городу. Если, конечно, захотел бы искать.
«Было весело» - пишет она Каю смс, хотя ни черта с ним весело не было. И берет ритуальный кинжал.
- Ох, мама, что же ты наделала? – Призрачная Надя пытается коснуться изрезанных рук. Ее девочка, потерянная, брошенная, всё ещё ласковая и такая грустная. Она больше никогда её не бросит.
- Не волнуйся, солнышко, это просто для ритуала. Я тебе верну.
- Но я не хочу возвращаться, здесь так спокойно. Прости меня. Я устала от интриг, погони и выживания. А по-другому у нас просто не получится, мама. И я хорошо знаю этот ритуал, в нём есть подвох.
Скорбное лицо дочери не предполагает оптимистичного продолжения.
- Чтобы ты выжила в ритуале, нужно чтобы рядом был кто-то живой, кто тебя любит, - озвучивает Надя свой приговор. И не предлагает никому позвонить, пока Кэтрин ещё в состоянии. Они обе знают – таких людей нет.

Бонни приходит в чёрном роскошном платье в пол.
Кай с восторженными глазами говорит, что ей очень идет. Бонни знает, что надела его потому, что кровь на нём будет практически не видна.
Желательно, кровь Кая.
«Было весело».
Было, вообще, не очень невежливо смотреть кто прислал смс на свидании, если он хорошо помнит социальные нормы, но в глазах Бонни было столько отчаяния после комплимента платью, что повисла неловкая пауза.
«Было весело».
Неужели его ледяная королева решила разорвать их союз? Он не оправдал её ожиданий или нашёлся кто-то получше? Неужели есть кто-то беспощадней его? Или Кэтрин было нужно не это.
А платье Бонни действительно идёт, даже если это ловушка. В своей неуязвимости Кай уверен и скорее всего у него есть всего несколько минут на свидание, учитывая кислую физиономию Бонни.
О Кэтрин и её бегстве можно подумать потом.
Но.
Умная, хитрая, древняя Кэтрин ни за что не стала бы предупреждать такого мстительного психопата о бегстве. Если бы решила разорвать союз, он скорей бы узнал бы об этом где-то через неделю после её исчезновения. Если не через месяц.

Бонни почти не дышала. Команда уничтожения почему-то запаздывала, а о чём говорить на свидании с Каем она не знала абсолютно. Наверное, нужно было погуглить темы для разговора с психопатом заранее.
Пусть читает, а она помолчит. А лицо у него сейчас такое забавное.
Как у растерявшегося мальчишки. Она знает это выражение – Кай не знает, как реагировать на эмоции, которые раньше считал слабостью. Так он смотрит на неё. И на Кэтрин – ей нужно это помнить и лица его жертв, лицо Джо у алтаря.
Джо, Лив, всё остальное огромное семейство на свадьбе. Их совместные жертвы. Бонни ведь никогда не узнает, что было бы, если бы не осмелилась на месть. Если бы распространила свою необоснованную доброту ещё на одного убийцу.
Она не хочет здесь находиться. Если бы не Аларик со страдальческим глазами.
Да, для Аларика это слишком личное. А у Бонни, всеобщей палочки-выручалочки, разве может быть что-то личное? Интересно, кто-нибудь из ёё друзей, вообще, когда-нибудь об этом задумывался?
Она выдыхает сквозь зубы – она потеряла очень много на этой свадьбе – Джо, Лив, Елену, непоколебимость в правоте своих действий – но никто даже не подумал, что её тоже нужно утешать.
Может быть она выдохнула слишком шумно, потому что заслужила внимательный взгляд Кая.
Нужно было сидеть тихо.
- Я польщен, что ты пришла, но мне, наверное, нужно идти, - не очень уверенный голос, как будто хочет, чтобы его уговорили остаться. По её лицу понял, что свидание совсем не в радость? Или здесь что-то другое?
Самое быстро свидание в её жизни, если не уговаривать. И, кажется, это самый лучший выход из сложившейся ситуации. Отпустить его сейчас. Они попробуют потом. И больше никаких свиданий.
И тут ей тоже приходит смс. Её команда задерживается и просит потянуть время. Потянуть время на свидании с убийцей-психопатом. Глухое раздражение грозит затмить образы покойного семейства Паркер.
А Кай уже разворачивается, чтобы уходить. И, наверное, даже Аларик всё же не сможет её осуждать, что не смогла его остановить.
Целует Кая она его из протеста. Только против кого сейчас протестует, сама ответить не сможет.
О, это его растерянное лицо влюблённого мальчишки соседа. Жаль, что в подвале у соседа такое количество трупов её знакомых. И что-то гложет его. Что абсолютно не должно интересовать Бонни.
- Останься.
- Я очень хочу, - он так опасно близко, но это ведь и хорошо, сейчас Кай совсем не чувствует от неё опасности, такой удачный момент, а потом он всё портит, – Кэтрин прислала смс. – И да – она помнит, что это не настоящее свидание, но всё же.
Кай тихонько посмеивается над её возмущённым взглядом. Ой, пусть думает, что хочет. Разумеется, она не ревнует. Но даже на ненастоящем свидании слишком грубо менять её на психованную вампиршу.
- Когда человек прощается, но не сбегает?
- Перед смертью, - машинально отвечает Бонни, потому что сама не раз так прощалась. И это ведь отличная новость – двух злодеев одним ударом. Бонни знает – повтори она поцелуй, Кай останется.

Вряд ли Кэтрин обретёт покой. Поэтому Надя и смотрит на неё с таким сочувствием, тянется призрачными руками к волосам, пытается утешить. Её милая девочка, которой мёртвой лучше, чем рядом с мамой. Бегать от смерти столько лет, а потом истечь кровью в дешёвом мотеле. Стоило ли оно того? Почему-то она уверена, что в этот раз не сможет вернуться. Да, теперь, вроде и незачем. И стоило ли бояться смерти?
У неё такие надёжные, крепкие руки, она чувствует их на себе, так тепло. Снежная королева может и растаять.

Бонни повторяет поцелуй, телефон Кая выскальзывает из рук, и он даже больше не боится сгореть. Возможно, он даже знает, что сгорит.
Этот был бы закономерный и красивый конец их несказки. Ей просто нужно его задержать – это нужно повторять как мантру, это такая надёжная ложь, в которую она даже сама верит. Её друзья не торопятся. Наверное, задержались из-за очередных неприятностей Елены и Кэролайн.
Палочка-выручалочка как-нибудь справится сама. Как всегда. Или умрёт. Друзья в очередной раз поплачут над её скорбным надгробием, а потом она снова найдёт способ вернуться. Как верная собачка. Это так нечетно по отношению к ней, что ей хочется самой сделать что-то честное. Её платье сейчас полетит к ногам вместе с остатками гордости, но ведь она так этого хотела. Возможно, с той самой первой встречи. И она шепчет ему свою правду. А потом появляется Аларик.
Боли нет. Смерть убаюкивает, шепчет что-то. Зовёт к себе. И, наверное, она сентиментальна, потому что у смерти голос Кая. Старая глупая Кэтрин. Расклад такой – у Кая есть Кэтрин, у Кэтрин Кая нет. Железное правило, непоколебимый закон.

- Это ловушка, - шепчет Бонни свою правду, но слишком поздно, потому что Аларик наконец-то соизволил появиться.
Кай смотрит насмешливо и ничуть не удивлённо – ну, конечно же он знал. Расклад такой – у Бонни есть Кай, у Кая Бонни нет. Железное правило, непоколебимый закон. И они с этим законом согласились.

Потому что всё правильно. Каждый их шаг по долгому и кровожадному пути привёл их к этому правилу.
Разве могло быть иначе? Но иногда, очень редко, если забыть, что рядом убийца-психопатка и бережно накинуть куртку на вечно мёрзнущие плечи, потому рядом с тобой ведь не отогреться, а потом устыдиться этого своего слишком человеческого жеста и убежать к кому-то опаляющее яростному, чтобы напомнить себе, за что тебя ненавидят, чтобы увидеть в этих глубоких тёмных глазах отражение монстра, но увидеть что-то другое, закон может дать трещину.

Поэтому иногда, когда Бонни с утра не удаётся убедить себя, что у неё всё хорошо, друзья опять не замечают ничего, а у Кая этот растерянный взгляд из-за его же доброты – у Кая есть Бонни.
Она бережно так укладывает на землю усыплённого магией Аларика и говорит Каю бежать, потому что скоро прибудут другие. Такая хрупкая и виноватая. Такая тёмная временами, но такая светлая всё равно.
Палочка-выручалочка, которая решила сделать что-то для себя. Ей сейчас что угодно можно нашептать, в чём угодно можно убедить, он умеет быть убедительным, особенно когда можно получить такой приз – Бонни Беннет, перешедшую на его сторону. Разумеется, временно, разумеется она потом одумается, но большего ему всё равно не получить. Бонни встаёт решительно, намереваясь закончить своё падение. Недолгое падение и она потом перед всеми извинится – но очень хочется сейчас упасть. И спотыкается об этот растерянный взгляд. Просто иногда, когда Каю с утра не удаётся убедить себя, что он самый жуткий монстр, Кэтрин не удаётся скрыть свою сентиментальность, а у Бонни нет сил на испепеляющие взгляды – у Кэтрин есть Кай.

А у смерти голос и руки Кая, но вот ворчливое бормотание Бонни в её подсознании совсем не к месту. Что настырной ведьме нужно в её голове?
Кэтрин возмущенно открывает глаза, чтобы увидеть баюкающего её сентиментального Кая и сердитую Бонни.
- Ты сорвала мне свидание, - ворчит ведьма, но в голосе облегчение, то ли не так уж она хотела продолжения свидания, то ли всё-таки беспокоилась за неё. Попробуй пойми эту ведьму, когда та сама себя не понимает.
Поэтому Кэтрин закрывает глаза и ждёт, когда Кай поймёт, что она не умирает, потому что во время ритуала появился человек, который её любит. Наверное, успокаивать скоро придётся его. Интересно поможет ли ей Бонни?

Расклад такой – Кай про себя не помнит ничего, и, возможно, это и к лучшему, потому что все смутно знакомые лица, подающиеся ему на пути, смотрели на него с плохо скрываемым ужасом – и да ему это понравилось.
Расклад такой – Бонни, может, что-то и помнит, но это никого не касается, слишком много лет постылого бессмертия, о котором она не просила, заковали сердце в стальную броню, и ей это нравится – она больше никого не подпустит.
Расклад такой – Кэтрин много чего помнит, чаще всего еще и припоминает всем и каждому, но это не значит, что она собирается об этом трепаться, но только если за деньги, потому что сколько был лет не прошло ничто не заберёт её любовь к красивым платьишкам.

Кай встречает Бонни – ещё одно смутно знакомое лицо, но она не смотрит на него с ужасом, а скользит равнодушным взглядом, вся такая в коже и в металле, и он почему-то останавливается, потому что ему, кажется, что сейчас произошло что-то неправильное.
Кэтрин и Бонни часто встречаются в баре – ведьмочка сухо кивает, а Кэтрин громко фыркает в ответ, обе старательно топят воспоминания в бурбоне, но они никак не хотят тонуть, всегда выживают.
Как и они сами. Одно отличие – воспоминания, ненужные, яркие, делающие слабой упорно, не хотят умирать, а Бонни бы уже давно ушла на покой, и иногда ей, кажется, что Кэтрин тоже охотно пошла бы за ней, но они об этом не говорят, они уже давно ни о чём не говорят.
Кай не знает зачем преследует незнакомку в коже, ведь ему всё в его жизни нравится, а неизведанное таит в себе опасности, но при это он всё равно торчит в баре, пытаясь понять, почему у него такое чувство, как будто у него что-то отобрали.
Шатенка рядом выглядит какой-то совсем домашней и очень хрупкой, и чувство неправильности готово захлестнуть его с головой, ему бы бежать отсюда, желательно, убив десяток-другой нерасторопных людишек по пути, но он этого не делает.
У Кая острое чувство, что у него что-то отобрали, а он очень не любит отдавать своё.
Взгляд Бонни становится ещё более пустым, а значит Кэтрин даже не стоит оборачиваться, чтобы понять, кто стоит у бара и пялится на них в окно, она и не оборачивается, потому что разучилась изображать равнодушие уже очень давно.
- При мне можешь не притворяться, - говорит Кэтрин, и её пытаются прожечь взглядом. Где-то на полпути их долго дороги они, кажется, поменялись местами – Бонни заковала себя в доспехи, а в Кэтрин что-то сломалось.
Яростной магией Бонни прошлась о воспоминаниях о своей перемене и по просьбе Кэтрин убрала её часть воспоминаний, самое забавное – Бонни помнит, многое про Кэтрин, а та помнит, многое про Бонни, но они никогда об этом не заговорят.
- Будешь молчать, даже если это человек предложит деньги на новые брендовые шмотки? Кэтрин бы оскорбиться – но она устала играть – перекинуть Бонни через барную стойку, так чтобы все кости хрустнули – уже давно не в ее стиле – расплакаться, чтобы пробудить в ведьмочке остатки совести – фу, как пошло. Вместо этого она показывает средний палец, платит за свою выписку сама (возможно, впервые в жизни) и гордо удаляется. «Этот человек».
Кэтрин ведь и не знает точно, что в своей ярости поудаляла из своих воспоминаний Бонни, поэтому то они и не разговаривают, Пирс может ляпнуть что-то не то, хотя не то чтобы ей хотелось разговаривать о Кае.

«Этот человек» заявляется к Кэтрин на следующий день с таким растерянным видом, что та громко фыркает и тут же злится на себя – таким мягким это фырканье выходит, почти что родственным.
Кажется, даже Кай это замечает, стоит с этой своей растерянной физиономией – как будто потерянную игрушку пытаются заменить другой, более новой, и он понимает, что это подделка, но не может понять, в чём разница. Кэтрин собирается, поднимает идеальную бровь и стучит наманикюренным пальчиком по непростительно дорогим часам – время деньги, а пока они тут разводят сантименты кто-нибудь купит ту дизайнерскую сумочку. Кай продолжает смотреть – хрупкая, изломанная, но в стерву играет красиво, и эта красивая пустота внутри в него почему-то хочет чем-то заполниться, от чего умный внутренний голос кричит – беги, беги, беги, но ноги почему-то не слушаются.
- Мы знакомы? – голос звучит более хрипло чем хотелось бы.
- Денег хватит на информацию только об одном человеке, - деловито отзывается Кэтрин, она знает, что тогда он будет спрашивать только про Бонни, и это нормально, и это логично, и её устраивает более чем, не нужен ей Кай с его растерянной физиономией и расспросами.
Ничего из этого не мешает ей разозлиться, когда Кай предсказуемо выбирает Бонни, ведьмочка всегда была на первом месте, этого из памяти Кэтрин не удалить никакой магией, она ровным голосом выдает о ведьмочке кучу информации – всё, чтобы отработать полученные деньги, и ничего такого, за что ведьмочка может оторвать её красивую голову.
- То есть мы враги? – выражение его лица не читаемо, и это пугает больше всего. Бонни, конечно, не убиваема, но Кай упорен и изобретателен, да и не хотелось бы чтобы он гонялся за ведьмочкой со своими злодейскими планами по её наводке.
- У вас перемирие, - отвечает Кэтрин, и явное облегчение на его лице приводит её в неописуемую ярость – да-да, она не очень логична – может, он просто радуется, что его не хочет убивать сильная ведьма. Ой, да кого она обманывает?
Кай уносится вдаль какой-то окрылённый. А Кэтрин раздумывает, стоит ли сообщить Бонни, что она немножечко её сдала, конечно, она скажет, что Кай её пытал, конечно, её не поверят, особенно когда увидят новую сумочку.

Кай теперь знает, откуда это пустота, Бонни была его лучшим врагом, а он любил своих врагов побежать, пустота из-за перемирия, может, он его нарушит, может, нет, но теперь всё ясно, он всё еще социопат, всё в порядке.
Но что со второй? Она пыталась казаться бесстрастной, но получалось у нее непередаваемо плохо, а эмоции сменялись ежесекундно, что, кажется, для неё самой было неожиданно, она тоже враг, это он её сломал? Кай любил ломать, но нелогично расстраивался, когда любимые игрушки не восстанавливались.
О Кэтрин он пытается узнать информацию от жителей – и она настолько противоречивая, что у него голова трещать начинают – безжалостная убийца-манипулятор и безобидная любительница дизайнерских нарядов, которая может доставить любую информацию, в одном лице?

Вести о том, что Кай дотошно собирает о ней информацию, до Кэтрин, разумеется, доходят очень быстро, у неё в этом городе предсказуемо нет друзей, но как всегда очень-очень много связей.
Она, закатывает глаза и начинивает складывать вещи в чемоданы, нафиг ей такое внимание, ей льстит это внимание, она злится, что сначала он всё-таки разузнал про Бонни, лучше бы он, вообще, оставил Кэтрин в покое – да-да, насчёт логики мы уже разобрались.
Она раздумывает дольше привычного, когда звонит Бонни, но всё же отвечает на вызов – надо бы попрощаться, ведь всё-таки они очень много вместе прошли, пусть больше и плохого, чем хорошего.
- Кэтрин, а какого чёрта Кай вежливо интересуется у меня не могли бы расторгнуть наше перемирие и снова приступить к интересной вражде? – обманчиво спокойным тоном начинает спрашивает ведьмочка.
Значит, Кэтрин поняла его радость не правильно. Старый добрый Кай просто воодушевился новостью об интересном противнике – Кэтрин понимает, что нужно сваливать, а не лыбиться посреди гостиной – но вот такая она сентиментальная.
- Я слышу, как ты лыбишься, - злится Бонни, а Кэтрин обвинение яростно отрицает.
- Кэтрин ты устроила проблему, чтобы купить очередную чёртову дизайнерскую вещицу, я же тебя знаю, вот и решай её, делай, что хочешь, заинтересуй Кая кем-нибудь другим, в конце концов, но пусть он от меня отстанет поскорее.
Они обе понимают, что она говорит – переключи внимание убийцы-социопата на другую игрушку, и плевать, что там будет дальше – прежняя Бонни никогда бы такого не сказала, и Кэтрин вдруг сентиментально хочется погладить её по голове. Возможно, Бонни это понимает, потому что кладёт трубку, не прощаясь.
Кэтрин буравит острым взглядом сотовый – Кай не её проблема, он никогда не был так помешан на ней, как на Бонни, она была приятным дополнением, надёжным союзником, и тогда она жёстче и решительнее, сейчас Каю она, наверняка, совсем не интересна.
Внутренний голос услужливо подсказывает, что Бонни интересовала Кая и мягкой, и Кэтрин решительно берётся за чемоданы. Она вернулась после уничтожения ада и не стареет, но никаких суперспособностей и у неё больше нет, и отправить на тот свет её человеческую хрупкую тушку очень даже легко. Может быть она снова вернётся, но не то чтобы очень хочется проверять.
Бонни всегда получала плюшек больше от судьбы и от Кая, а у Кэтрин по-прежнему нет ничего кроме красивых платьев, так пусть разгребает последствия сама, не всегда же получать только бонусы. И не важно, что бонусов теперь не осталось, а личное кладбище ведьмочке ничуть не меньше личного кладбища Кэтрин, не смотря на огромную разницу в возрасте, в конце концов, они не подруги, никогда ими не были.


Бонни всегда на заднем сидении – молчаливая совесть, буравящая их взглядом. Кэтрин иногда к ней прислушивается, потому что уверена, что у ведьмочки припасён для неё осиновый кол, на случай если эксперимент по их с Каем перевоспитанию, ожидаемо не принесёт результатов.
С какой стати к ней прислушивается Кай, не совсем понятно, потому что все в этой машине понимают, что не убьёт его ведьмочка никогда, какие бы там яростные взгляды она на него не бросала.
Хотя, зачем же себя обманывать? Конечно же, она всё прекрасно понимает, и она бы уже давно раскроила чем-нибудь тяжёлым эту улыбающуюся Бонни физиономию, если бы он иногда также не улыбался и ей. Очень иногда. Надо отдать должное Бонни (не вслух, конечно), она довольно терпелива и все реже закатывает глаза, в первые недели Кэтрин боялась, что её хватит удар, и Кэтрин придётся долго доказывать её многочисленным друзьям, что они с Каем к хладному трупу ведьмочки не имеют никакого отношения. Вряд ли бы доказали. Но разумеется напряжение растёт, ситуация устраивает только Кая, окружённого двумя прекрасными женщинами (Кэтрин, конечно же прекраснее, без сомнений), которые умеют его лю терпеть.


Кай опять просыпается весь в поту, и опять не помнит снов, только помнит, что у него что-то забрали, он, очень не выспавшийся и очень довольный, садится в свою видавшую виды машину, и в ней чего-то остро не хватает: холода рядом и огня позади, это он помнит, вот только знать бы, что это значит.

Совесть настигает Кэтрин в аэропорту, что не очень-то честно, Бонни давала ей не так уж много доброты, да и не давала бы ничего, если бы не Кай, они всегда обе это хорошо знали, так уж получилось, что к Паркеру всегда прилагалась Кэтрин.
А, возможно, даже не так: к Паркеру навсегда прочно прицепилась к Кэтрин, потому что цепляться больше ни к кому не получалось, все, кому она нравилась, неожиданно обзавелись моралью.
Стефан, Деймон, Элайджа.


Кэтрин иногда бросала острожные взгляды (оставалось надеяться, что не очень перепуганные) на его безмятежное лицо: не сильно ли Бонни усердствует с перевоспитанием, сколько там ещё осталось от Кая, не посмотрит ли он на неё однажды, как остальные?
Так что, возможно, она это перевоспитание пыталась тормозить, но вряд ли успешно. Яркий огонь Бонни вытаскивал что-то на свет, что-то о чём Кай раньше в себе и не подозревал, что-то из-за чего Бонни до сих пор не убила их обоих во сне. И она даже успела привыкнуть к этому, это стало её жизнью.
Мягкое ворчание Бонни, все более смягчающийся, но пытающийся изображать из себя крутого злодея Кай, даже её взгляд немного смягчился, что ей не нравилось, она долго придавала себе привычный стервозный вид. А потом всё поломалось.


Бонни смотрит на телевизор, и очень кстати странно, что он до сих пор не загорелся от её взгляда, столько ярости она не испытывала очень давно: очень довольный собой Кай Паркер лыбится на неё с экрана в окружении кучи заложников.
Кэтрин влетает к ней со всеми своими чемоданами, и это очень даже мило, но если сказать об этом Пирс, то можно физически пострадать, поэтому она просто сухо кивает и продолжает пепелить взглядом телевизор.
- Это приглашение, нам обеим - говорит Бонни.
- Ты хотела отвлечь его на новую игрушку, так не приходи. Я так тем более не приду. Какой-то другой герой обязательно бросится. И Кай потеряет к нам интерес. Все решается легко и просто. Так?
- Или все умрут.
- Или все умрут. – Кэтрин видела среди заложников парочку детских лиц, а тон у Бонни сухой и деловитый, и они не подруги ни разу, и, вообще, ее ждет Милан и модные шмотки, а она неслась сюда, так что сломала каблук безумно недешёвых туфель. Врезать бы, в общем, по этой тупой макушке, но маникюр жалко.
Видимо желание четко отписалось на её лице, поэтому Бонни смотрит настороженно, а ещё как- то растерянно, она долго смотрела, когда Кэтрин и Кай выписывались из шаблона, то есть вели себя по-человечески, а потом привыкла. А потом… а что потом?
Кэтрин прекрасно знает, почему Бонни приняла простое решение подшаманить над их воспоминаниями, но почему на это согласилась Кэтрин, и спрашивал ли кто-нибудь при этом чего хочет Кай?
А ещё она дала себе слово никогда не спрашивать. А там по телевизору слишком уж воодушевлённый Кай, пытающийся заполнить пустоту, а Бонни хмуро протягивает ей вместо покалеченных туфель свои балетки, которые Кэтрин никогда не наденет, и она так устала. Так устала.
- Бонни, почему я согласилась, чтобы ты стёрла мои воспоминания?
- В смысле??? Я тут при чём??? Это же ты что-то сделала с воспоминаниями???
Они переводят обескураженные взгляды на довольную физиономию в телевизоре и одинаково закатывают глаза. Ну, разумеется, теперь все гораздо понятнее. Ведь если честно, разве могли они от него отказаться?

Он привык к этому. Яростная, страстная, непримиримая, ранимая, неуверенная, сильная, меняющаяся Бонни позади, холодная, поломанная, чинящаяся, играющая в стерву, сентиментальная Кэтрин рядом. Он не хотел, чтобы это закончилось, о, он бы в этом не признался бы и под самыми страшными пытками, но да – он не хотел, чтобы это закончилось, он надеялся, что это будет длиться всю отмеренную им вечность.
Он давно перестал творить всякую дичь под чутким руководством Бонни, а теперь учился делать добро под её же руководством, рядом училась Кэтрин менее охотно, но более умело, она всегда была старательной.
Почему Деймону и Елене взбрело в голову, что он причастен к серии новых мистических и очень кровавых убийств в стране, в принципе можно было понять, они никогда не понимали, почему Бонни возится с двумя психопатами и не даёт прикопать их в саду Сальваторе.
Понять, зачем они притащили на разборки свою дочь подростка, уже сложнее. Хотели показать, как нужно убивать злодеев или напомнить доброму сердцу Бонни о Стефани, ведь мордахой девчонка пошла в дядю? Сложно понять этих придурков.
Никто так и не понял, когда ситуация накалилась, и девчонка кинулась к нему с ножом, которым, кстати вряд ли его было можно убить. Какого чёрта Кэтрин пыталась глупо заслонить его своей хрупким тельцем, а Бонни использовала магию, он тоже тогда не понял. Но всё вышло, как вышло. Деймона и Елену он немедленно вырубил, пока они не успели натворить или сказать глупостей. Лечить очень раненную девчонку под истерический плач Бонни и рвение Кэтрин, собирающей их вещи в попытках свалить подальше, было очень тяжело, поэтому он просто вызвал 911. Он дождался, когда врачи скажут, что жизни этого туповатого создания ничего не угрожает, бросил взгляд на своих притихших женщин и принял решение, они, конечно, вольны творить какие угодно глупости, но не из-за такого куска говна, как он.
Он исказил воспоминания, показал Бонни, Кэтрин, Елене и Деймону, что это он напал на девчонку. Мягко прошёлся по воспоминаниям Бонни и Кэтрин, убрал много общих моментов, чтобы его было легко отпустить, но оставил немного, чтобы они не захотели его убить, умереть от их рук было бы уже перебор, мстительно вырвал некоторые милые совместные моменты семейной жизни Деймона и Елены, и ушёл.
Кэтрин будет думать, что Бонни не захотела ничего помнить о негодяе, напавшим на дочь друзей, а почему Пирс решила стереть воспоминания о нём, она из гордости не спросит, Бонни из той же гордости никогда Кэтрин никаких вопрос не задаст.
Он хорошо изучил своих девочек. Когда Сальваторе и неудачная копия Кэтрин нашли способ его убить, не сопротивлялся, только убрал все свои воспоминания напоследок, о своей живучести и возвращаемости он хорошо знал, а искушение когда-нибудь вернуться к Бонни и Кэтрин было уж слишком высоко.

- Я её чуть не убила из-за вас, - Бонни бросает на Кэтрин непонимающий взгляд. Воспоминания восстановлены, но не то чтобы это сильно обрадовало. Ей действительно сложно понять.
- Будешь рефлексировать? Её уже нет давно. Теперь нам треплют нервы её принципиальные правнуки.
- Я её чуть не убила именно из-за вас, - Бонни выглядит такой растерянной, что Кэтрин громко фыркает, и снова злится на это слишком мягкое фырканье, а потом обувает гребаные балетки.
- Дурында ты.
- А ты?
- И я, - соглашается Кэтрин, ты же понимаешь, что остановить этого придурка можно, только восстановив воспоминания? И вернётся старая жизнь в этой гребаной машине и дешёвых мотелях, где ты будешь учить нас жизни и долгие годы искренне удивляться, что ты тут, вообще делаешь?
На это Бонни отвечает категорическим отказом, потому что у неё своя жизнь, чёткая и размеренная, пусть и скучноватая, и не надо в ней никаких недозлодеев, которые почему-то к не настойчиво липнут к ней. Не надо и всё тут.


Кай периодически бросает почти панический взгляд в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что сердитая Бонни никуда не делась, Кэтрин при этом каждый раз закатывает глаза, от неё веет обиженным холодом (Милан накрылся), от Бонни привычной яростью (они немного насильно затолкали её в машину), и пустота внутри медленно заполняется.