Черновики жизни

Оля, дождались продолжения твоей истории, ура!) Читаю и сама как будто между небом и землёй, не до конца всё понимаю, но так ярко описан Мэйсон, его фирменная улыбка, что картинка очень чёткая представляется. А вот что дальше - это ещё интереснее!

Аня, Лариса, - спасибо, девочки!

Цитата

У меня пока нет на это однозначного ответа. Наверное, можно и так и так воспринимать, как кому ближе))) Для меня обе реальности равноценны (даже если это и сон, то уж очень подробный, с деталями, каких Мэри не знала) Возможно, если никто не против, в следующей главе ненадолго вернемся в лето 86-го года, посмотрим, как там дела обстоят.

Цитата

О, я очень рада, что это получилось передать))
Что дальше самой интересно, надо пересмотреть те серии. Помню только, что на следующий день должны Веронику убить А потом будет свадьба Келли и Джо... Вообще, в ранней Санте как-то быстро события развивались, так что Мэри предстоит окунуться в этот бурный водоворот)

Сообщение отредактировал olga_77: Четверг, 24 августа 2023, 12:22:50

olga_77 (Четверг, 24 августа 2023, 12:05:41) писал:

Конечно, не против.) Главное, чтобы Мэйсон побыстрее понял, что Мэри - это Она!))

Нет, быстро не обещаю)) Уж слишком много глав впереди напланировала) К тому же "версия 85-го года" планируется полностью от лица Мэри, так что когда и что Мейсон понял, мы узнаем только тогда, когда он Мэри в этом признается (и вообще кто в этой версии кому первым признается - это еще под вопросом)

Да уж, в этой версии, ни фига не понятно, кто кому и при каких обстоятельствах что скажет.))) И это только усиливает нетерпение!)

olga_77 (Пятница, 25 августа 2023, 01:33:17) писал:

Чудесно, Ольга. Как же я рада, что нас ждёт ещё много глав впереди... Пусть зайки наслаждаются обществом друг друга на радость нам.)

Чё-т я сюда заглянула - и ничего не поняла... Каких две реальности? Зачем?!
Не надо крыши!

В общем, это ты явно свою концепцию разрабатываешь. В мою крыша однозначно не входила.

Цитата

Спасибо! Да, думаю, им в любой ситуации будет лучше в обществе друг друга))

Цитата

Ну да, свою))) Я вроде писала, что это посткрышный фик (заглянула в заголовок - да, так и есть, честно предупреждала)
Я сама удивилась, когда все вырулило в другую сторону, но всё ещё может поменяться, конечно (или же придется еще один фик писать)

Цитата

Тогда следующую главу (точнее, вставку между главами и остальные вставки) лучше не читать - сюжет без них особо не пострадает)

Глава 4. Тонкий луч надежды

Июль 1986 года

– Мэри!

Казалось, всё происходит в каком-то медленном, тягучем сне, из которого периодически выхватывались обрывки движений и звуков – Мейсон слышал прерывистое дыхание отца, ощущал, как тот крепко сжимает руками его плечи, видел врачей «скорой», развернувших реанимационный чемодан и склонившихся над Мэри. Он старался разглядеть её лицо, тщетно пытаясь уловить хоть какое-то движение, хоть подрагивание ресниц. В его голове не осталось ничего, кроме дикой мольбы, обращенной к Мэри ли, к Богу ли, ко всем ли святым – ко всем, кто мог бы услышать. Если кто-то мог услышать… «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… не уходи, Мэри. Ничего ещё не кончено… не кончено».
Мейсон видел силуэт Джулии, стоявшей неподалеку, видел суетливые движения Марка, бормотавшего что-то про то, что он тоже врач и что если потребуется его помощь… – впрочем, на его бормотание никто не реагировал. Врачи были заняты делом, а остальным свидетелям произошедшего оставалось только смотреть. Мэри бы знала, что делать… Знала бы, как помочь. Но это она лежала без сознания на крыше Кэпвелл-отеля.
Он не знал, сколько он простоял так, не двигаясь, – наверное, прошли минуты, показавшиеся ему часами, – когда один из врачей наконец поднялся на ноги и, с облегчением вытирая лоб, распорядился, чтобы Мэри перенесли в карету «скорой».

У дверей «скорой» уже стоял Марк.
– Я поеду с ней. Она моя жена, и мне нужно быть с ней рядом! Я врач, в конце концов, мне нужно убедиться, что с ней и с нашим ребенком всё в порядке!
Мейсон шагнул к нему, намереваясь отшвырнуть Марка в сторону, но Си Си опередил его. Он сжал в кулак кусок его рубашки вместе с галстуком и прорычал:
– Даже приближаться к ней не смей! Не смей – слышишь? Мой сын поедет с Мэри в клинику, а насчет тебя я распоряжусь, чтобы тебя к ней и на пушечный выстрел не подпускали, понял?
Марк кивнул и весь как-то обмяк, словно нашкодивший щенок, и Си Си убрал свою руку и брезгливо отряхнул её. Потом повернулся к Джулии, стоявшей тут же.
– Джулия, я хочу, чтобы твоего клиента и близко не было рядом с невестой моего сына – слышишь? Иначе я за себя не ручаюсь!
Джулия кивнула, бросив в сторону Марка испепеляющий взгляд. Тот отошёл, одергивая пиджак, и бросил напоследок:
– Я найду другого адвоката! Она моя жена, и я люблю её, что бы вы ни думали! Вам ещё может понадобиться мое согласие на медицинские вмешательства!
– Джулия, это правда? – спросил Си Си, и та кивнула, сочувственно глядя на них.
– Вообще-то он прав… по закону это так. Конечно, есть ещё мать Мэри…
Си Си раздраженно вздохнул.
– Я постараюсь связаться с Тэдой как можно скорее. А пока… Пойдём! – Рявкнул он в сторону сжавшегося Марка. – Я лично прослежу, чтобы все необходимые бумаги были подписаны.

Мейсон сидел в машине «скорой» и напряжённо смотрел на лицо любимой, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Ему мучительно хотелось дотронуться до неё, сжать в своих объятиях, покрыть поцелуями её лицо, выглядевшее безжизненным и посеревшим под кислородной маской, но всё, что он мог сейчас делать – это осторожно дотрагиваться до её неподвижных пальцев и шептать слова поддержки, словно заклинания. «Всё будет хорошо, Мэри, только держись. С тобой всё будет хорошо, и с малышом тоже».
Доктор, услышав его слова, скептически покачал головой, но не стал вмешиваться, только заметил тихим голосом:
– Мы сделали всё, что могли, мистер Кэпвелл. Это само по себе чудо, что она жива. Я за годы работы повидал всякое, конечно… – Он вздохнул, потом устало добавил: – Просто будьте с ней, не сдавайтесь. Мы не знаем, что их держит здесь… иногда кажется, что уже нет никаких шансов, но… словом, пока есть жизнь, есть надежда.
Мейсон кивнул. Он не сдастся. Ни за что не сдастся. Пока у них есть надежда.

В больнице их сразу же оттеснили в сторону. Всё уже было подготовлено к срочной операции. Си Си коршуном навис над Марком, неотступно следя, чтобы тот подписал все необходимые бумаги, в то время как Мейсон невидящим взглядом смотрел на плотно закрытую белую дверь, за которой исчезла Мэри. Он был благодарен отцу за то, что тот был рядом, но сил сказать что-то у него не было. Все они уходили на то, чтобы мысленно быть с Мэри. «Только держись… пожалуйста, держись… продолжай бороться».
Кто-то тронул его за плечо. София.
– Как она? – В глазах мачехи беспокойство и искреннее сочувствие.
– Всё будет хорошо, – с какой-то исступленностью сказал он. – С ней лучшие врачи, они обязательно помогут.
София кивнула и, погладив его по плечу, тихо отошла к Си Си.
Мейсон сморгнул набежавшие слезы.
Всё будет хорошо. Его Мэри – самая чистая, самая невинная, она не может не выжить. Она не заслужила такого. Марк выжил, несмотря на то, что врачи не давали никаких положительных прогнозов… Отец пролежал в коме полгода, и вот теперь только посмотрите на него! Даже Керк, по всем прогнозам заслуживающий смерти, жив и здоров.
Она будет жить! Она должна жить!
Мейсон снова уставился на дверь.

Иден, торопливыми шагами пронесшаяся по коридору, крепко обняла его, а потом долго вглядывалась в его глаза взглядом, полным тревоги, словно пытаясь найти в нём подтверждение своим словам.
– Мейсон, всё обязательно будет хорошо! Вот увидишь! Папа уже попросил лучшего хирурга страны приехать сюда…
Мейсон кивнул. Если бы за деньги можно было купить жизнь, отец не раздумывая сделал бы это. Мейсон внезапно понял, насколько он благодарен тому, что Мэри с отцом связывали узы дружбы большей, чем между пациентом и медсестрой, хотя в свое время он так противился этому. Но теперь он понимал, что отец готов сделать для Мэри всё, что сделал бы для своих родных дочерей, и Мейсон был ему безмерно за это благодарен. Конечно, это было только благодаря Мэри… как её можно было не любить? Как кто-то мог её не любить?
Его взгляд упал на Марка, который сидел на диванчике, в стороне от Кэпвеллов. Тот выглядел жалким и каким-то обмякшим. Что произошло на крыше до того, как он, Мейсон, прибежал туда? Но он не мог выяснять отношения сейчас, словно это каким-то образом могло повлиять на ход операции. Это было какое-то иррациональное чувство, но Мейсон словно ощущал невидимую связь с Мэри, словно он пытался передать ей всю свою любовь, и силу, и огромное желание того, чтобы она продолжала бороться и не сдавалась…

…
Наконец врач вышел из операционной.
– Мы сделали всё, что могли, – начал он, и у Мейсона потемнело в глазах. – На данный момент мы можем сказать, что операция прошла успешно, остаётся только ждать.
Облегчение огромное волной затопило его, он не слышал деталей и подробностей, понимал только одно – Мэри жива, а со всем остальным они справятся.
– Можно к ней? – Ему нужно было её увидеть, убедиться, что она рядом, что не покинула его. Но врач помотал головой и твердо сказал:
– К сожалению, пока нет. Она должна находиться под непрестанным наблюдением следующие двадцать четыре часа. Благодаря операции нам удалось нормализовать внутричерепное давление, но мы не можем дать долгосрочных прогнозов. Если внутреннее кровотечение возобновится, то может потребоваться ещё одна операция.

– Но с ней всё будет в порядке? – Голос отца, напряжённый и тревожащийся. Конечно, с ней всё будет в порядке, что за странный вопрос. Иначе быть не может.
– Опасность для жизни пока ещё не миновала. К тому же сейчас Мэри находится в коме, вызванной полученной травмой. Я не могу сказать, когда она придёт в себя, но… – врач замялся. – Знаете, бывают случаи, когда даже самые тяжелые пациенты… словом, всё возможно. У неё молодой здоровый организм.
Она жива, и это самое главное. А их ребёнок?
– А как ребёнок? Она беременна! – София опередила его вопрос.
Доктор покачал головой.
– При таких травмах ребёнка спасти бы не удалось ни при каких обстоятельствах. Мне очень жаль…
София ахнула и прижала руки к лицу.
Мейсон опустился по стене вниз, чувствуя, как цепенеет всё тело, не в силах пошевельнуться, не в силах что-то почувствовать. Боль от потери скользнула куда-то внутрь и застыла жёстким комком, но всё, о чем он мог позволить себе думать – это о том, что Мэри жива. Страх потерять её насовсем не давал возможности ощутить что-то ещё. Мейсон застыл в немом ожидании того, что в любой момент эта последняя надежда может оборваться.
Отец продолжал допытывать доктора о состоянии Мэри, но тот только устало сказал:
– Я не берусь ничего прогнозировать. Конечно, медицина знавала случаи… – врач вздохнул и снова повторил: – Остается только ждать.

…
Часы тянулись бесконечно. Хирург, вызванный Си Си, прилетел под утро. Ещё пару часов спустя у Мэри возобновилось внутреннее диффузное кровотечение, и было принято решение провести ещё одну операцию. Прогнозы врачей были неутешительными.

Мейсон знал, что единственное, что удерживает его от того, чтобы не рассыпаться окончательно и не сломаться – это крошечная нить надежды. Надежды несмотря на все прогнозы врачей, надежды вопреки всему. Он не мог жить без этой надежды. Всё, что он испытывал раньше – ссоры с отцом, суд над Тэдом, их размолвка, свадьба Мэри, даже то, что сотворил Марк – ничто из этого не сломало его. Но если Мэри… Он сам не знал, каких нечеловеческих усилий ему стоило сидеть здесь, ждать новостей… он не мог себе позволить даже напиться, потому что вдруг произойдет что-то, что потребует его присутствия… а другого способа хоть как-то унять, притупить эту боль он не знал.
Он не знал, что бы произошло, если бы всё было кончено. Одно точно – его жизнь была бы кончена тоже.
Отец, Иден, София – какими заботливыми они, оказывается, могли быть. Конечно, он знал это, видел по отношению к другим и даже мечтал когда-то, чтобы самому оказаться предметом их заботы… вот только теперь это не имело никакого значения. Почему это раньше имело такое значение? Почему раньше хоть что-то имело значение?

Тэд, встрёпанный, с сочувствующим взглядом, принёс ему стаканчик кофе. Мейсон хотел сказать ему что-то о том, чтобы он ценил то, что у него есть сейчас, потому что в любой момент этого может не стать. Если он любит Хейли, то пусть идет к ней и будет благодарен за каждую минуту вместе. Но он не смог ничего произнести, потому что каждая его мысль была обращена к Мэри – умоляя её жить, продолжать бороться, бесконечно говоря ей о своей любви и о том, как он в неё верит.

– Мейсон, пожалуйста, сходи домой, тебе нужно отдохнуть, поесть. Я побуду здесь.
Мейсон покачал головой.
– Они не знают, как долго продлится операция, но сегодня вряд ли они что-то смогут сказать, – продолжил Тэд растерянно. – Нас к ней даже не пустят.
– Я знаю.
И снова молчание.
– Мне очень жаль… насчет ребенка.
Они так его ждали… и он, Мейсон, повёл себя как… он даже не знал, какими словами себя назвать. Нужно было просто уехать куда-нибудь, забыть обо всём этом, как о страшном сне, хотя бы на какое-то время. И всё было бы хорошо. Он бы разобрался с Марком потом. Но сейчас он не мог позволить себе думать о том, как поступить с Марком. Сейчас было важно только одно – Мэри и её жизнь. Больше ничего.

Прошло ещё какое-то бесконечное количество времени, и наконец доктор появился в больничном коридоре.

Операция прошла благополучно. Мэри была жива, но всё ещё находилась без сознания. Врачи не могли сказать, сколько времени она пробудет в коме.
– Вы можете зайти к ней, но только по одному и на короткое время.
Марк, услышав эти слова, встрепенулся и подлетел ко входу в палату. Почему он до сих пор здесь? Ах да, врачам требовались его бесконечные согласия – Тэда с Кристи, как оказалось, уехали в отпуск и с ними невозможно было связаться.
Марк что-то доказывал медсестрам у входа в палату – что-то про то, что он законный муж пациентки и имеет право её видеть, и что-то ещё – Мейсон не стал дослушивать.
– Убирайся отсюда, – Мейсон почувствовал, что все его силы ушли на эту короткую фразу, но она подействовала – Марк поспешно исчез. Мейсон зашел в палату и устало опустился на стул рядом с кроватью.
Мэри лежала на постели, абсолютно неподвижная, лицо скрыто кислородной маской, тело опутано проводами от приборов наблюдения. Мейсон осторожно взял её руку.
– Всё будет хорошо, Мэри, слышишь? Ты скоро поправишься, и всё будет хорошо, я обещаю.

Когда она поправится, всё будет по-другому. Так, как она захочет. Никакого суда. Даже если она захочет простить Марка, пусть так и будет. Только бы она жила, а он сделает всё, чтобы она была счастлива. И чтобы никто больше не смог ей навредить. Он не знал как, но он что-нибудь придумает. И всегда будет с ней.

– Мэри, я всегда буду рядом, обещаю. Только вернись ко мне… пожалуйста.

Он продолжал сидеть рядом с ней, несмотря на попытки медсестер возразить – в конце концов лечащий врач сказал, что не видит необходимости ограничивать посещения и что пациентам в коме полезно присутствие близких людей, и его наконец-то оставили в покое. Отец, София, Иден, Тэд – все они заходили в палату, шептали что-то ободряющее и уходили, а он оставался рядом с ней, отчаянно надеясь, что она в конце концов откроет глаза и этот ужасный кошмар закончится. Но время шло, и не было никаких изменений, и все же он оставался рядом, потому что, помимо всего остального, не мог отбросить от себя иррациональную мысль о том, что его присутствие необходимо ей – где бы она сейчас ни была.

Что-то из этого фика напоминает мне отголоски другого...

Но при этом, когда я читаю такое, мне вспоминается даже не крыша. Вспоминается последняя серия с Лейном, его разговор с Джулией, ее подпрыгивания вокруг него, его отъезд из дома. Крыша и последующие дни, да, это очень страшно, но это как бы переход от жизни к не жизни, высшая точка боли. А вот что потом? Жизнь без Мэри, пытка, растянутая во времени и на всю оставшуюся жизнь. А Мейсон еще очень молод. Жизнь с женщиной, которая твоя жена, со всеми вытекающими (это "нужные" поступки, чувства, слова, действия), которая стремится быть тебе хорошей женой, оставаясь при этом по сути чужим человеком. Их последний разговор в офисе мне запомнится наверное на всю жизнь, чего стоит только выражение их лиц. Семья, которая то понимает, то...как всегда. Тотальное одиночество и пустота на всю жизнь при необходимости "держать лицо"