Всё наоборот, или Причуды судьбы

Глава 2. Новая встреча

Вечер приближался к полуночи, когда Мэйсон доехал наконец до Миссии. Усталости он не чувствовал, несмотря на то что предшествующие часы были насыщены столь разными событиями. Попрощавшись с Мэри, он обещал заехать завтра проведать юношу. А о будущей встрече с руководством клиники он как-то забыл упомянуть. Вспомнил об этом только у себя в комнате и порадовался, что у него есть ещё один повод увидеть её. Он разоблачился и, быстро приняв душ, растянулся на кровати. Почувствовав блаженную истому от расслабленности, он прикрыл глаза, и сон почти мгновенно забрал его в свой сладкий плен. И впервые за очень долгое время ему приснился сон, только в какой-то неясной дымке, и вроде совершенно бессмысленный, но по ощущениям такой приятный…
Вот он стоит у стен своего монастыря, в парадном своём облачении, в котором обычно проводят венчания, в руках у него Библия, он крепко сжимает её. Он счастлив, настроение прекрасное, лучше не бывает. И солнце щедро заливает всё вокруг своим светом. Казалось, он мог вечность простоять вот так, любуясь окружающим миром и наслаждаясь своей гармонией с ним…Но неожиданно, вдруг, как дуновение лёгкого ветерка, он замечает приближение какого-то невесомого, похожего на бесформенное привидение облака. Оно отделилось от остальных летних облаков и двигалось в его сторону. По мере приближения облако постепенно стало приобретать более реальные очертания, и он уже мог разглядеть изящные линии, образующие изгибы обнажённого женского тела. Замерев от предвкушения чего-то необыкновенного, Мэйсон ждал. Вот уже почти появилось лицо – оно выражало спокойствие и умиротворение. Во сне он никак не мог вспомнить этого лица, хотя мог смотреть на него бесконечно. Выплывшая из облака Галатея приблизилась к нему и положила свою руку ему на плечо. Теперь их взгляды встретились, и по широко раскрытым глазам он узнал её. Ну конечно, это она! Мэри. Девушка, которую он встретил в клинике. Она смотрела на него всё с тем же удивлением, и этот момент, казалось, длился вечность. Она молчала, он тоже не мог вымолвить ни слова. Но этот молчаливый диалог был наполнен таким невыразимым счастьем, что Мэйсон во сне почти перестал дышать. Смотрел бы и смотрел в эти прекрасные глаза, на эту родинку на щеке, на слегка волнующиеся от ветерка волосы…Но вот она опустила свою руку с его плеча и медленно стала удаляться. И тут же солнечный день сменился откуда ни возьмись налетевшей бурей, которая буквально унесла девушку неведомо куда, как летнее облачко…
Мэйсон резко поднял голову, очнувшись. Поморгал глазами, приходя в себя, оглянулся на окно. Рассвет едва брезжил сквозь него, это значило, что скоро подъём. А сон так и остался в сознании Мэйсона, весь, до мельчайших подробностей. И, несмотря на то что он так плохо закончился, мужчина не хотел его забывать. На самом деле те ощущения, что он испытывал во сне, были очень похожи на те, явные, реальные, рядом с Мэри. И он безумно захотел снова их испытать.
Но, как та страшная буря из его сна, перед ним нарисовался весь грядущий день и вся его жизнь в целом. Он вернулся из своего сна в реальность, как из другого мира, с неба на землю. Он осознал теперь, что такие сны не должен видеть католический священник и подобные мысли вообще-то противоречат его положению. Чтобы стряхнуть с себя остатки сна, Мэйсон сел на кровати и с закрытыми глазами прочёл молитву, с которой просыпался каждое утро вот уже несколько последних лет. На этот раз он молился усерднее, чем ещё вчера, словно вытесняя словами молитвы греховные помыслы. Осенив себя крестным знамением в завершение, он решительно направился к своей рясе и увидел огромное пятно крови на груди, оставшееся после несчастного гитариста. И вновь события вчерашнего вечера заполонили его голову.
«Нужно как-то избавиться от этого», – подумал Мэйсон то ли о пятне, то ли о мыслях...
На самом деле в его гардеробе осталась только одна единственная ряса, праздничная, для венчаний. Второй повседневной у него пока не было – её ещё не дошили. Можно было надеть сегодня и праздничную, но это выглядело бы слишком пафосно, даже на встрече с руководством клиники, запланированной на сегодня. Да и сон оказался бы в руку. Понимая, что его ближайшие планы так или иначе всё равно будут связаны с Мэри, он решил не заострять на этом слишком много внимания и попытался принимать всё за банальное стечение обстоятельств.

Раннее утро субботы застало Мэри в постели. Первые робкие лучи солнца заставили её открыть глаза. На работу ей спешить не нужно было, и при этой мысли она потянулась и снова закрыла глаза. Как было хорошо понежиться в кровати, позволить себе немного поваляться! И вообще, как хорошо жить. Сегодня она снова пойдёт навестить своих друзей – в конюшне её ждали её любимчики, Пегас и Юнона. Из-за любви к древним мифам Мэри назвала их этими именами. Они для начала тихо пообщаются между собой, пока она наведёт им марафет, а потом совершат долгую прогулку по береговой линии прибоя. Затем уроки верховой езды, закончатся которые уже к вечеру. Так она планировала провести свой выходной. Ещё немного понежившись в постели, Мэри окончательно проснулась и стала собираться в клуб.
Было около десяти часов утра, когда раздался телефонный звонок. Мэри почему-то сразу почувствовала, что кто-то хочет вмешаться в её планы. Она пропустила шесть сигналов, прежде чем снять трубку, надеясь, что всё же ошиблись номером. Но звонки продолжались.
– Алло! Слушаю, – вежливо проговорила Мэри в трубку, – здравствуйте, мисс Коннелли. Что? Ах, вот оно что…да…я собиралась…Понимаю. Хорошо, я приеду.
Мэри стало грустно: нужно было ехать на работу выручать свою сменщицу, у которой заболел ребенок, и она попросила Мэри выйти сегодня вместо неё. «Пегас и Юна расстроятся», – промелькнуло в голове, но делать было нечего, надо значит надо.
По пути в клинику она вспомнила, что сегодня, помимо всего прочего, там должны состояться какие-то важные переговоры то ли со спонсорами, то ли с партнёрами. Ожидая появление серьёзных людей, которые всегда любят посмотреть на работу рядовых сотрудников, Мэри погрустнела ещё больше – ох, как не любила она работать на публику, не любила, когда за ней наблюдают, задают вопросы. Однако миссис Коннелли, которую она ехала заменять, сейчас ещё хуже, подумала она, так что насчёт нарушенных планов на выходной можно особо не переживать.

В клинике уже полным ходом шла подготовка к переговорам, и Мэри, приняв свой пост, принялась изучать истории болезни вновь поступивших больных. Поскольку её рабочее место находилось в больничном коридоре, она не могла не услышать шум приближающейся группы людей – сразу стало ясно, что это те самые серьёзные люди, которых ждали сегодня. Не прерывая своих занятий, Мэри продолжала читать анамнезы. Когда группа проходила мимо её стойки, она с приветственной улыбкой посмотрела на неё.
Это были священники, человек пять или шесть, что весьма удивило Мэри. Уж кого-кого, но только не их она ожидала увидеть. Они тоже заулыбались симпатичной медсестре.
И вдруг улыбка на лице Мэри застыла – она увидела среди служителей культа Мэйсона, вчерашнего ночного гостя. Правда, он почему-то был не в рясе, а в обычной скромной одежде. Тот немного замедлил свой шаг, остановив свой взгляд на ней. Мэри это заметила и в замешательстве уронила ручку. «Ой», – заливаясь краской, тихо сказала она, но тут же снова подняла глаза на Мэйсона. Теперь она уже, давая понять, что узнала его, незаметно кивнула. Мэйсон, проходя мимо неё, спокойно ответил на её кивок:
– Здравствуйте!
Мэри проводила его самой милой улыбкой и, когда группа скрылась из виду, плюхнулась на стул, схватившись на пылающие щёки…

Darsi23, ой как интересно, Мейсон священник, а Мери светская девочка))) но их встреча в любых обличиях может привести только к взаимному интересу и любви))) без сомнения. Замечательное начало, буду следить за выходом новых глав!!!
Как же мне запутаться))) начала читать столько незаконченных фиков.

Анна, спасибо большое за отзыв!
История только начинается, и я не успеваю записывать мысли, роящиеся в голове, о продолжении. Очень хочется довести до логического завершения именно этот фанфик, поэтому впервые набросала план будущих глав.))) Раз уж такое пришло в голову - нужно сделать всё красиво.)))

А запутаться в фиках немудрено - сколько захватывающих и милых историй выходит, сколько...И это очень круто!

И в любом обличье Мейсон все так же производит на Мэри неотразимое действие))) Спасибо за продолжение!

Ольга, а она - на него. Любовь ММ как константа - на генетическом уровне.)))

Глава 3. Смятение чувств

– Мэри! – возглас доктора Пирса показался девушке громом среди ясного неба на фоне того смятения чувств, которое вызвало в ней появление отца Мэйсона в клинике. – Мэри, о чём ты так задумалась?
Доктор стоял рядом и смотрел на неё сверху вниз. Мэри тут же вскочила, зацепив при этом кипу бумаг, лежавших на краю стола. Бумаги разлетелись в разные стороны, и она кинулась их подбирать. Доктор Пирс с лёгким удивлением на лице наблюдал за ней. Мэри быстро собрала бумаги и, извинившись, сделала внимательное выражение лица.
– Послушай, Мэри, – начал Пирс, – я понимаю, что сегодня не твоя смена, что у тебя должен быть выходной, но мне придётся тебя немного напрячь. Ты же в курсе, кто сейчас находится у нас в гостях?
Мэри при этих словах стала ещё внимательнее слушать.
– Мы только что заключили соглашение о сотрудничестве с Миссией. Договорились об открытии нашего филиала на её территории. Будем помогать людям, которые не имеют возможности оплачивать своё лечение. Благотворительность, знаешь ли…Так вот скорее всего, мы так прикинули, возглавишь его именно ты, – доктор многозначительно взглянул на Мэри.
– Я?! Но…
– Понимаю, это для тебя слишком неожиданно, но…Мэри…после стольких лет безупречной работы в нашей клинике тебе просто необходимо двигаться дальше. Ты образцовый сотрудник, специалист, замечательный человек, а главное – бескорыстный. Думаю, тебе эта задача будет по плечу. Однако прежде подумай. До понедельника у тебя ещё есть время. Взвесь все за и против. А там…кто знает, – Пирс одарил Мэри короткой улыбкой и удалился.
Да, Мэри было что обдумать – она никак не могла бы предположить, чем закончится для неё это внеплановое дежурство. Возглавить филиал клиники! Шутка ли! Такая ответственность – и возлагают её на плечи скромной медсестры, пусть и отработавшей на медицинском поприще не будем уточнять сколько лет. И где! При монастыре! Вот уж никогда бы она не подумала стать монастырской сестрой милосердия. Но почему нет?! А ведь это даже интересно, размышляла Мэри, ведь это всё же шаг вперед, после которого всё в жизни может измениться. Кто знает, куда приведёт этот шаг. Пути Господни, как говорится, неисповедимы. Мэри усмехнулась. «Вот ты уже и заговорила, как монашка!» Ну что ж, попробовать можно. Монашка из меня вряд ли получится, но всё же…посмотрим…»

Воскресный день, впрочем, как и любой другой, начинался в Миссии очень рано. Отличался он от обычного только количеством прихожан, которые использовали свой выходной для духовного развития. Многие шли на исповедь, некоторые заказывали проведение обрядов согласно жизненным обстоятельствам.
Но практически каждый из постоянных посетителей Миссии посещал её храм ради воскресной проповеди преподобного отца Мэйсона. Его любили слушать все, ходили на его проповеди, как в театр, и отдавали должное умению отца Мэйсона говорить, его дару убеждения и утешения. Он мог говорить со всей паствой и с каждым отдельно. Всем была известна его прошлая работа помощником окружного прокурора, многие помнили его речи в суде. Сила его слов чувствовалась в каждой фразе, и люди верили ему безоговорочно. Он рассказывал как будто про себя, но каждый узнавал в его историях себя. Каждый что-то уносил с собой с его выступлений. И всегда находил ответы на свои вопросы.
Сам Мэйсон приходил на проповеди с целью просто поговорить с людьми, чтобы они научились видеть жизнь такой, какая она есть, и не придумывать её себе. Он хотел научить их быть честными прежде всего с самими собой и находить гармонию с окружающим миром. И он всё время говорил о любви. Только в любви, какой бы она ни была, – к Богу, к детям, к близким – он видел ту самую гармонию, которая могла бы примирить человека с этим зачастую несправедливым миром. Заканчивал свои проповеди он всегда одной фразой: «Любите и будьте любимы. Аминь».
Это воскресенье мало чем отличалось от предыдущих, и Мэйсон, приняв несколько посетителей своей исповедальни, готовился к вечерней проповеди. Он перелистывал Новый Завет в поисках цитат, делал закладки, продумывая всё то, о чём собирался говорить сегодня. Испытывая небольшое волнение, как артист перед выходом на сцену, он взял в руки томик Нового Завета, который всегда держал в руках на проповедях, и вышел к людям, уже ждавшим его в храме.
При выходе отца Мэйсона все поднялись со своих мест и опустили головы для вступительной молитвы. В храме установилась тишина. Осенив всех крестным знамением, отец Мэйсон громко произнёс: «Да благословит вас Господь!» Все перекрестились и стали внимать словам молитвы, про себя повторяя их вслед за священником. Когда всё было произнесено, Мэйсон занял своё привычное место за кафедрой и приготовился к выступлению. Он окинул взглядом собравшихся и начал свою речь:
– Дети мои, сегодня мы поговорим о любви, коей в нашей священной книге – Библии – уделяется немало места. Вы все читали Библию и знаете, что только на любви зиждется всё мироздание и Отец наш несет её нам в каждом своём слове. Он любит нас и молится о том, чтобы Он, а значит, Любовь была в каждом из нас. Так давайте сегодня подумаем, что такое Любовь и есть ли она в нас, – Мейсон сделал паузу при этих словах и задержал свой взгляд на прихожанах.

Он скользил по их лицам и вдруг остановился на одном очень знакомом и таком милом лице, которое он видел во сне. Впрочем, наяву он тоже его видел…
Мэри сидела у прохода в предпоследнем ряду и с большим вниманием смотрела на Мэйсона. Она заметила остановившийся на ней взгляд священника и быстро огляделась по сторонам, словно не желая обнаруживать своё присутствие. А он смотрел на неё, не отдавая себе отчёта, что пауза уже стала затягиваться…

По храму пронесся лёгкий шорох, всё внимание было обращено на Мэйсона. Люди, давно привыкшие к его таким длинным, почти театральным, паузам, на этот раз немного заволновались в ожидании продолжения проповеди. А Мэри не могла найти себе места от смущения под воздействием цепкого взгляда святого отца и уже ругала себя за своё женское любопытство, которое заставило прийти её сюда.
Мэйсон очнулся только от той кричащей тишины, что воцарилась в церкви. Не моргнув и глазом он перевёл взгляд с Мэри на прихожан и, быстро собравшись с мыслями, медленно продолжил:
– Любовь, братья и сёстры, есть та самая сила, которой подвластно всё в нашей жизни. Но в то же время на своем пути она встречает множество преград. Они зачастую не заметны, так сказать, не лежат на поверхности, но оттого ещё тяжелее их преодолевать. Любовь – одна из самых простых вещей, но людьми почему-то воспринимается как самая большая проблема в их жизни. Почему так происходит? Думаю, каждый найдёт ответ на этот вопрос, ибо каждый понимает любовь по-своему. Для этого мы здесь – задуматься о том, что же является главным для нас. И в размышлениях наших давайте обратимся к Библии…
В этот вечер прихожане были несколько озадачены речью отца Мэйсона: говорил он сегодня мало, постоянно перескакивал с одной евангельской притчи на другую, не договаривал, был непоследователен и, казалось, хотел поскорее закончить проповедь. Однако всё равно все уходили от него в хорошем настроении, понимая, что и святой отец тоже человек, с которым всякое может приключиться.

Но никто даже представить себе не мог причину его душевного состояния. Как всегда после проповеди, он обменивался короткими фразами с некоторыми из прихожан, а сам ждал того момента, когда церковь опустеет, чтобы окончательно прийти в себя. Он должен был понять, почему каждое появление той девушки, медсестры Мэри, приводит его в такое смятение и смущение. В своей жизни он повидал многих женщин, но ни одна из них не производила на него такого впечатления, когда слова Божьи застревали в гортани при одном только взгляде на неё. Или это просто с непривычки... Сколько лет он и не помышлял о слабом поле, не искал плотских наслаждений, которые казались ему если не грехом, то уж точно суетой мирской. А сейчас откуда ни возьмись появилась женщина, с первого взгляда подчинившая его одним только своим видом, каким-то внутренним светом, который всегда озаряет Иисуса на всех произведениях живописи…
И здесь Мейсон поймал себя на мысли, что сравнивает Мэри с Ним, с его Учителем. «Так можно далеко зайти», – остановил свои собственные размышления Мэйсон. Это было очень кстати, потому что в этот момент к нему и подошла та, о которой он только что думал.

– Добрый вечер, Мейс…, – Мэри растерялась, – простите…святой отец…
Ей было непривычно разговаривать со священником, в жизни она их редко встречала. Она покраснела от смущения, но снова сделала попытку заговорить:
– Я хотела сказать Вам, что мне очень понравилась Ваша речь…то есть…проповедь…В общем, Ваши слова. – Мэри в бессилии опустила руки и виновато взглянула на Мэйсона. Тот смотрел на неё и улыбался как-то глупо, почти по-детски. Ему нравилось её смущение, хотя он был смущён не меньше.
– Ничего, я понимаю. Все когда-то приходили в церковь впервые и не ведали о том, как себя вести. Однако сюда приходят, чтобы отдохнуть от мирской суеты и хотя бы ненадолго забыть о тех условностях, которые сковывают душу. Так что не бойтесь быть собой, тем более у Вас это так хорошо получается!
При этих его словах Мэри сразу стало легко и свободно. А в церкви между тем становилось всё меньше людей, приближался поздний вечер. Очень скоро в храме не осталось никого, кроме Мэйсона и Мэри. Но они, похоже, этого не замечали. Смущение первых минут общения улетучилось, и слово за слово – беседа продолжилась.
– Знаете, на самом деле я не случайно зашла сюда. Возможно, в скором времени я буду бывать здесь очень часто.
Мэйсон удивлённо приподнял одну бровь.
– Это то, о чём я подумал? Вы собираетесь покинуть мир и стать монахиней?!
– О нет! – со смехом ответила Мэри. – Я об этом никогда не думала. Вообще я далека от религии, от всего этого…Просто после вчерашних переговоров моего руководства с Вашим мне предложили возглавить наш филиал, который…
– Ах вот оно что! – догадался Мэйсон. – Вы будете работать в филиале вашей клиники при нашей Миссии!
– Да, – Мэри радостно посмотрела на Мэйсона, – здесь, при монастыре…
– Значит, мы будем работать вместе, – утвердительно сказал Мэйсон. Мэри кивнула.
Несколько секунд они помолчали, словно обдумывая дальнейшие перспективы этих новых обстоятельств.
– Можно я Вам признаюсь? – Мэйсон заговорщицки понизил голос. – Я очень рад.
– Я тоже... Ну что ж, время позднее, мне пора. Уже почти стемнело.
Мэйсону так не хотелось расставаться с Мэри, что он предложил отвезти её домой. Почему-то она не удивилась его предложению и просто согласилась, отметив про себя при этом, что никогда ещё её не провожал священник.

Визуально представить Мейсона в роли священника не сложно - благо, у нас и картинка есть. А вот представить, что он реально стал священником ну вообще никак не могу

РРРогнеда, приветствую! Каждый из поклонников ММ немного художник и, безусловно, имеет право на "я так вижу"/"не вижу". И у каждой из нас свой Мэйсон, но все мы одинаково сильно любим его!)) Что ж, посмотрим, какой выйдет из него священник. Благодарю Вас за Ваше мнение.

Очень нравится фанфик. С нетерпением жду продолжения.

Наши красавчики уже " влипли" друг в друга.) Что и следовало ожидать. Что же теперь будет? Мэри в " каноне" было легко уйти из ордена, так как, по всей видимости, она еще не приносила вечных обетов, а только временные. А вот как дела обстоят для католических саященников я даже и не знаю...