Всё наоборот, или Причуды судьбы

Анечка, Оля, спасибо! Осознавая, что до реального сближения ещё ой как далеко, эту главу и написала, так как самой не хватает сцен близости между ММ. Очень рада, что вам понравилось!

Глава 14.

Уговорив подругу поехать домой, Мэри вернулась к Мэйсону, который по-прежнему мирно спал под мерный звук работающей аппаратуры. Взяла со стула принесённый Агатой плед и укрыла им своего пациента. Автоматически дотронулась до его лба, пригладила волосы. Затем придвинула поближе к кровати Мэйсона кресло и удобно в нём устроилась. Прокручивая в голове последние события, она смотрела на него и всё пыталась понять, почему же вдруг этот человек стал так дорог ей, почему она так сильно испугалась за него и почему сейчас ей не хочется покидать его, даже спящего. Это притяжение не покидало её с тех пор, как они познакомились. Несмотря на его сан священника, несмотря на то, что Мэри сама себе запрещала думать о нём как о мужчине, чертовски привлекательном мужчине, она ощущала в себе потребность во встречах с ним, пусть редких, пусть деловых, лишь бы видеть эти тёмные глаза, эту улыбку, эти манящие губы…Ей казалось, что этого достаточно, учитывая его несвободное положение.

Но сегодня словно что-то щёлкнуло в голове, слетел спусковой крючок – и все её запреты рассыпались испуганной птичьей стаей. Осталось только желание быть рядом, заботиться и оберегать от любых опасностей, которые, как оказалось, подстерегают людей даже в этой святой обители. Она думала о том, что скажет ему, когда он проснётся, как будет вести себя с ним после всего случившегося, ведь так хотелось высказать ему всё, что в душе, что рвётся наружу, но не должно прорваться. И она не понимала, почему такое светлое чувство должно находиться под запретом, кому от этого будет плохо. Неужели лучше страдать всю жизнь и жалеть о несостоявшейся любви, чтобы сберечь свою репутацию и положение. И самое главное – будет ли эта любовь взаимной? Не окажется ли любовь в Господу сильнее любви земной? Имеет ли она право вмешиваться в устоявшуюся жизнь другого человека, сообщая ему о своём чувстве? Нужна ли она ему?

От этих мыслей Мэри почувствовала головную боль и откинулась в кресле, чтобы хоть немного расслабиться и унять её. Но назойливые мысли никак не хотели исчезать и напоминали о Мэйсоне, Сэме, Энди. Зачем мечтать о недостижимом, если рядом уже есть Сэм, готовый принять её как свою девушку и заботиться о ней, возможно, даже любить. Конечно, любить, иначе чего ради он ухаживает за ней, старается порадовать, удивить. Ей было бы с ним удобно, она могла бы довериться ему. Но чем больше она думала об этом, тем отчётливее осознавала, что не сможет испытывать к нему ничего, кроме дружеской симпатии. Вспомнила яхту и то безотчётное чувство дискомфорта наедине с ним. И как же хорошо ей сейчас здесь, в этой больничной палате, под аккомпанемент тихих звуков медицинских аппаратов просто смотреть на спящего красавца, немного бледного, но очень милого, с почти детским выражением лица, которого так и хочется приласкать и поцеловать. Не в силах противиться этому желанию, Мэри осторожно приблизилась к лицу Мэйсона и легонько прикоснулась губами к его щеке. Она забыла, как дышать, а в висках застучали десятки маленьких молоточков. Чёрные ресницы чуть дрогнули, но он остался недвижим. Мэри не спешила отстраниться, почувствовав его глубокое и спокойное дыхание так близко. Голова уже не болела, а немного кружилась от столь желанной близости, ведь Мэри понимала, что этот момент может уже не повториться никогда. Уже никогда она не окажется с ним рядом, не ощутит тепло его губ и лёгкую шершавость щёк. Затаив дыхание, она вернулась в кресло и не отрываясь продолжала наблюдать за своим дорогим пациентом. Круговорот мыслей постепенно успокоился, отчего начали слипаться глаза, и она незаметно уснула, полностью погрузившись в мир своего подсознания, и оно тут же принялось выдавать ей такие картинки, от которых просыпаться не хотелось вовсе.

Мэри не понимала точно, где она находится, знала только – с кем. Он, её самый близкий, самый желанный, самый лучший человек на свете, её принц, протягивал ей руки, чтобы забрать её в мир радости и счастья, забрать, прижать к себе и никогда больше не отпускать от себя. Его власть над ней была так велика и так приятна, что хотелось без остатка отдать ему всю себя, что она без тени сомнения сделала. Она сходила с ума от его нескромных прикосновений, от взаимной страсти и ощущения горячего дыхания на своей шее. Он был томительно нежен и в то же время нетерпелив и ненасытен и заражал её своим неукротимым желанием. Движения губ и рук казались такими реальными, заставляли стократно откликаться на них и прижиматься всем телом к любимому, отрываться от земли, чувствуя себя абсолютно свободной и безумно влюблённой и любимой. Это было похоже на сказку, на сказку наяву: она уносила за границы разума и погружала в мир, недоступный никому, кроме двоих любящих, не мыслящих себя без другого. Не было просто Мэри, не было просто Мэйсона – были Мэри и Мэйсон. Мэри и Мэйсон. Как формула любви, как заклинание, как незыблемый закон. Они были созданы друг для друга, словно кто-то во Вселенной давно написал сценарий их судьбы, который ничто не в силах изменить, иначе как было объяснить это непреодолимое, безумное, гравитационное притяжение между ними. Он без конца повторял, как любит её, как хочет её, как много она значит для него, а она растворялась в его тихом шёпоте, нежных прикосновениях и нескончаемых ласках. И тёплые волны океанского прибоя вторили ему, аккомпанируя их свиданию, первому в жизни свиданию, ставшему первой встречей с любовью.

В этом видении Мэри так было хорошо, что она не сразу услышала голоса в коридоре и, очнувшись, не сразу осознала, на каком она свете. Похоже было, что за дверью спорили, а голоса споривших звучали всё громче и отчётливее. Мэри вскочила, поправила сбившиеся волосы, похлопала себя по лицу, возвращая таким образом трезвость рассудка и поспешила к двери, чтобы пресечь эту перепалку нежданных посетителей. Впрочем, смутно она догадывалась, кто это мог быть.

Какая чудесная глава, Лариса❤️ Прекрасно понимаю Чувства Мери, я была в такой же ситуации, когда так хотелось поцеловать спящего мальчика, в которого я была влюблена ������
Так мне нравится как ты описываешь их сны и мечты. У Мери все более нежно, как и в каноне. А вот у Мейсона сны очень горячие!!! Очень интересно, жду продолжения…

Очень нежная глава! А Мэри уже практически готова первая признаться в любви - очень интересно, возможно ли для неё это сделать наяву, а не только в мечтах?

Спасибо, мои самые постоянные и добрые читатели!
Кто первый признается в любви наяву? Вот проснётся Мэйсон и увидит рядом Мэри - это ли не признание с её стороны?) Если, конечно, им никто не помешает...

Глава 15.

Возле медпоста Мэри увидела троих человек. В самом высоком и статном из них трудно было не узнать самого влиятельного человека в Санта-Барбаре, чьё имя не сходило с газетных полос, – СиСи Кэпвелла. Он был крайне недоволен, когда он разговаривал с медсестрой. Его сопровождали два спутника – высокая длинноволосая блондинка и жгучий латиноамериканец. Девушка и парень увещевали СиСи, но явно тщетно – тот настаивал на своём. По разговору Мэри поняла, что он хочет пройти в палату к Мэйсону, но ему в этом отказывают. Увидев вышедшую из палаты Мэри, все трое замолчали и устремились к ней, быстрее всех был СиСи. Мэри со строгим лицом двинулась ему навстречу, чтобы преградить ему путь к палате.

– Что здесь происходит? – как можно тише, но твёрдо спросила Мэри.

Не менее твёрдо СиСи ответил:

– Я хочу видеть своего сына. В него стреляли, и мне нужно узнать, в каком он состоянии.

– Это невозможно. Он спит. Приходите, когда больной проснётся, по крайней мере, утром.

СиСи слегка удивлённо взглянул на молодую привлекательную девушку, столь решительно дающую ему отпор, и, смягчившись, спросил:

– Вы врач? Как можно Вас величать?

– Меня зовут Мэри Дюваль, я возглавляю это отделение больницы.

– Вы слишком молоды для главного врача, не так ли, мисс Дюваль?

– Моей квалификации хватает, чтобы работать здесь и чтобы позаботиться о Вашем сыне, уверяю Вас. Был операция, она прошла успешно, и сейчас жизни отца Мэйсона ничего не угрожает. Он отдыхает после наркоза. Думаю, что как раз к утру он придёт в себя.

Всё ещё с сомнением на лице СиСи согласно кивнул и посмотрел на блондинку. Та вышла из-за спины СиСи и вежливо спросила:

– Скажите, как скоро он поправится? Ведь пуля не задела жизненно важные органы?

– Всё зависит от того, насколько он сам будет стараться. А для скорейшего выздоровления ему понадобится максимальный покой и наблюдение врача.

– Можно хотя бы взглянуть на него? – вмешался СиСи. – Мы заберём его в самую лучшую клинику и пригласим лучших специалистов…

Мэри перебила его:

– Говорите потише, пожалуйста. Это совершенно необязательно, здесь ему окажут всю необходимую помощь, а транспортировка после полостной операции и вовсе противопоказана.

До сих пор безмолвствующий латиноамериканец тоже подошёл к Мэри и присоединился к вопрошающим:

– Мисс Дюваль, я полицейский инспектор Круз Кастильо, буду вести расследование по делу Мэйсона. Вы позволите и мне поговорить с ним утром?

Мэри, поразмыслив пару секунд, нерешительно ответила:

– Нужно посмотреть на его состояние. Вы лучше предварительно позвоните на пост, и Вам скажут, можно ли будет его навестить.

– Это нужно сделать как можно скорее. Я прошу Вас, позвоните мне сами, когда он будет в состоянии разговаривать. А Вы, кстати, ничего не можете сообщить о произошедшем? Что-то видели, слышали?

Мэри отрицательно покачала головой.

– Я узнала обо всём из новостей. Приехала сюда, когда уже всё улеглось, а отцу Мэйсону уже сделали операцию. Сказали, что это был религиозный фанатик?

Круз Кастильо покачал головой, словно вспоминая что-то.

– Всё может быть, всё может быть. Хотя…Есть у меня и другие мысли, но пока ничего не могу утверждать. Пока мало фактов. Мисс Дюваль, вот мой номер телефона в участке. Даже если меня не будет на месте, передайте информацию любому, кто ответит. Пожалуйста.

– Хорошо, инспектор.

СиСи также попросил Мэри сообщить ему об удобном времени посещения.

– Мисс Дюваль, Мэри, можно так?

Мэри кивнула.

– Я очень Вас прошу лично справляться о здоровье моего сына. Если потребуются деньги, Вы всегда…

– Мистер Кэпвелл, ничего не нужно, здесь всего хватает. Я понимаю Ваше беспокойство, но уже всё позади. Ваш сын в надёжных руках. Всё будет хорошо, поверьте мне. Мэйсон справится с этой неприятностью и, думаю, скоро вернётся к вам.
Лицо СиСи тронула лёгкая улыбка, но он с напускной строгостью заметил:

– И всё же ему нужно будет отдохнуть после болезни, а в родном доме, в окружении родственников это получится лучше всего.

Мэри улыбнулась ему в ответ:

– Это уж как будет ему угодно. Здесь тоже хорошо и много приятных людей.

СиСи остановил на ней взгляд:

– Я заметил. Спасибо, Мэри, за беседу, Вы нас немного успокоили. Хотя я, моя дочь Иден и инспектор Кастильо ещё очень переживаем за Мэйсона. Жаль, что нельзя его сейчас увидеть. До встречи завтра!

Все трое попрощались с Мэри и удалились. Она выдохнула и с беспокойством оглянулась на дверь палаты Мэйсона. Воцарилась привычная для этого времени суток тишина, а в окна уже пробивались робкие проблески рассвета. «Ну и ночка выдалась, детектив, да и только», – подумала Мэри, заходя в палату, чтобы ещё раз проверить состояние Мэйсона. Присела в своё кресло и тут же почувствовала, как усталость тяжёлым грузом придавила её, а веки мгновенно сомкнулись при соприкосновении с подголовником кресла. Она с большим удовольствием отдалась во власть сна, ведь до начала её рабочего дня оставалось не более двух часов.

Она спала и поэтому не могла заметить, как проснулся её пациент и, не отрываясь, любовался ею спящей, устроившейся рядом с ним, подперев ладонью щёку, с детской безмятежностью на лице. Его сознание медленно, но верно возвращалось к нему, но пока всё представлялось в лёгкой дымке, казалось эфемерным, призрачным. Он смотрел на дремлющую Мэри, вспоминал свой сон и хотел, чтобы этот момент длился как можно дольше. От понимания того, что она провела ночь у его кровати, сжималось сердце, а всё внутри обдавало жаром. А больше всего он хотел, чтобы она проснулась, улыбнулась бы ему, приблизилась к его лицу и сказала лишь одно слово, всего одно, от которого он стал бы счастливейшим человеком на свете. Но она спала. Пусть она поспит – вдруг во сне она увидит его, их вместе, одних в целом мире. И никто их не потревожит и не помешает наслаждаться друг другом, взаимными объятиями и поцелуями. «Отдыхай, моя красавица, моя милая, хорошая, любимая моя, пусть хотя бы так, но мы с тобой вместе здесь и сейчас».
Умиротворённый этой мыслью, Мэйсон снова погрузился в сон, только уже в спокойный сон выздоравливающего человека.

Когда Мэйсон окончательно пришёл в себя, Мэри практически не удавалось повидать его – к нему постоянно заглядывали то родственники, то полиция, то монахини, не перестававшие охать и ахать по поводу случившегося в храме. Они строили предположения о личности злодея, нарушившего их умиротворение и чуть не погубившего их дорогого падре. Мэйсон стойко переносил их щебетание, заботу, благодарно принимал гостинцы, не успевая, впрочем, ими угощаться. И каждый раз с надеждой устремлял взгляд на дверь палаты – вдруг появится она, при виде которой забывается всякая боль, а по всему телу разливается тепло и спокойствие. Но её не было. Видимо, работа поглотила её целиком и полностью. Он усердно старался приблизить день своей выписки, чтобы обрести способность вновь свободно перемещаться по Миссии и как-нибудь случайно встретить её на своём пути – в саду, в столовой или в храме, коснуться её нежной руки и почувствовать её лёгкое пожатие.
И вот этот день пришёл. С самого утра Мэйсон чувствовал бодрость тела и духа, ему не терпелось покинуть палату и зайти к Мэри, чтобы поблагодарить её за ту ночь, которую она провела у его кровати. Сказать о том, как много она значит для него, как он скучал всё это время без неё, как не хватает ему их встреч и разговоров – и да не помешает ему в этом никто и ничто, ни его сутана, ни Сэм, ни она сама. Он чувствовал острую потребность в этом, ведь он знал, что тоже небезразличен ей, если она была тогда с ним, ведь это её пальцы, нежные, тёплые, чуть подрагивающие, ощущал он тогда на своём лице и не мог забыть этих прикосновений. С каким-то детским восторгом он признавал, что не может представить себе ни одного дня без неё. И нужно было поскорее её увидеть, поговорить и убедиться, что всё это ему не приснилось.

Ему повезло – Мэри оказалась в своём кабинете совершенно одна. Она сидела в кресле лицом к открытому окну с чашкой в руках и, казалось, размышляла о чём-то. На звук открывающейся двери она развернулась в кресле с дежурной улыбкой на лице, но, увидев Мэйсона, замерла от неожиданности. Впрочем, это позволило им на несколько секунд окунуться в глаза друг друга, чего так долго ждали оба, и не могли в эту минуту скрыть удовольствия от встречи.

– Не помешал? – улыбаясь, спросил Мэйсон, не решаясь пересечь порог кабинета.

– Ну что Вы, заходите! – радостно ответила Мэри, вставая ему навстречу. – Так рада видеть Вас на ногах, в полном здравии!
Она отметила, как идёт ему светлая клетчатая рубашка и тёмно-синие джинсы, как по-домашнему он выглядит сейчас без церковного облачения. Мэйсон прошёл в кабинет и закрыл за собой дверь.

– У меня не было других вариантов – с такими заботливыми профессионалами, как у нас в Миссии. Я полон сил и с завтрашнего дня приступаю к своим привычным обязанностям.

Мэри одобрительно кивнула и развела руками. Хотелось пожать ему руку, но она не решалась.

– Это просто замечательно! Наконец-то Вы снова с нами.

Мэйсон с улыбкой смотрел на неё и видел неподдельную радость в её глазах. От этого нестерпимо захотелось обнять и прижать её к себе, но вместо этого он протянул ей руку. Однако сдержать в себе то, что теснилось в душе, уже не смог:

– Хочу поблагодарить Вас. Я знаю, что в ту самую ночь Вы были моим добрым ангелом-хранителем, когда несколько часов провели в моей палате. Ведь это были Вы, мне не приснилось это?

Мэри широко раскрыла глаза, сразу не найдя, что ответить. Стараясь говорить как можно более беспечно, ответила:

– Да, я…мне позвонили, когда всё случилось, и я…хотела убедиться, что Вашей жизни ничто не угрожает.

– Мне очень приятно осознавать, что тогда со мной рядом были именно Вы. С Вами мне так легко и спокойно, как ни с кем другим. Наверное, мне не стоит этого говорить, не следует, но…это трудно объяснить…Вы вызываете во мне такие чувства, которые для меня в новинку, я никогда не сталкивался с подобным. Когда я лежал там без сознания, я тем не менее ощущал какую-то защищённость и заботу, блаженное умиротворение, которое испытывал, только когда... И чьё-то присутствие. Я знаю: это были Вы. А потом я очнулся и увидел, что Вы спите рядом в кресле…

При этих словах Мэри покраснела так, будто её застукали за чем-то непристойным. Мэйсон медленно приблизился к ней и дотронулся до её локтя. Она подняла на него глаза. «Боже, ещё несколько таких секунд, и уже никакая сила не сможет меня остановить. Он так близко, так смотрит, как будто хочет того же, что и я…»

– Мэри, – он опустил голову, глубоко вздохнув, и снова посмотрел на неё, – что бы ни случилось в жизни, куда бы нас ни забросила судьба, я хочу, чтобы ты знала: для меня нет человека ближе, чем ты. Я почувствовал это давно, узнал в тебе родную душу в тот самый миг, когда распахнулась дверь клиники и я увидел твои глаза. Не зря твой взгляд поразил меня до глубины души. Сейчас я это понимаю как никогда…когда я сам, добровольно нацепил на себя кандалы, которые казались высшим благом…до встречи с тобой.

Мэри почувствовала, как он, произнося последнюю фразу, легко сжал её локоть, медленно провёл пальцами вниз по руке, а затем бессильно отпустил её. Он почувствовал лёгкое головокружение, оказавшись так близко к ней. А Мэри даже не попыталась отстраниться от него, мечтая, чтобы он снова прикоснулся к ней. Её взволнованный взгляд и прерывистое дыхание отрезвили Мэйсона, и он поспешил закончить со своими откровениями:

– Прости, я не собирался пугать тебя, не имею права даже заговаривать о таком. Я…ни о чём тебя не прошу, и…если тебе неприятно было это всё слушать, просто забудь об этом разговоре. Больше всего на свете я не хочу омрачать твою жизнь чем бы то ни было.

Стараясь не смотреть на неё, Мэйсон резко развернулся и вышел за дверь. Только в коридоре он осознал, что натворил. «Как вообще посмел ей сказать ей такое, вмешиваясь в её жизнь! Идиот! Кто ты такой?! Скованный по рукам и ногам незыблемым обетом, навеки замуровавший себя в этих священных стенах, сам себе запретивший даже мечтать о невозможном счастье. Но ещё мучительнее скрывать всё от неё, а самое главное – от самого себя!» Он почти выбежал из больницы, чуть не сбив с ног Энди, и быстро пошёл в сторону храма.

А в нескольких десятках метров от него, закрыв лицо руками, сдерживая рыдания, плакала Мэри – счастливая и несчастная одновременно.

О, а вот и Си Си появился! Какой он здесь заботливый, прям как будто и не он))) Так непривычно видеть))
Насчет признания я не угадала - всё-таки Мейсон первый не сдержался) Что же он дальше-то теперь делать будет?
С Мэри, конечно, всё понятно - пока все идет гладко, вот только не всплывут ли какие факты из прошлого, чтобы дать нашим влюбленным новые испытания?

Ну а как же без СиСи сейчас, когда в его мальчика стреляли!) Он же только в критические моменты проявляет свою отцовскую заботливость по отношению к Мэйсону. Ведь и в этой истории сыночек не оправдал ожиданий папочки.))
Честно говоря, сама до последнего не знала, кто первый откроет свои чувства, меня, как и Мэйсона, прорвало здесь, не смогла сдержаться.)) А дальше...как муз выведет.)))

Спасибо, Оля, за твоё неизменное внимание!

Сообщение отредактировал Darsi23: Пятница, 15 сентября 2023, 11:20:15

Какая Мери строгая Зав отделением))) так и не дала родственничкам посетить болящего. А СиСи уступил даже, видимо покорила его Мери и здесь.
Вау признание Мейсона… такое трогательное. Сам испугался что наговорил и сбежал, прямо как Мери в каноне.
Плачущая Мери счастливая и несчастная одновременно, ну что за милота

Akrochka (Пятница, 15 сентября 2023, 13:47:04) писал:

Ну просто тигрица, защищающая самое дорогое для неё!)) Она и в каноне могла решительно выступить против мнения СиСи, а здесь и подавно.)

Akrochka (Пятница, 15 сентября 2023, 13:47:04) писал:

Значит, всё происходит согласно названию фанфика.)

Спасибо, Анют!