Седьмая Болталка.

Как появилась эта концепция?
В 1973 году в Стокгольме недавно освобожденный из тюрьмы Ян-Эррик Олсон и позже доставленный к нему сокамерник Кларк Улофссон держали в заложниках сотрудников банка после вооруженного ограбления.
Одна из заложниц, Кристин Энмарк, критиковала действия полиции и правительственные меры как неосторожные и неорганизованные. Каждый раз, когда полиция вмешивалась, это было опасно для неё и других заложников. Чтобы защитить себя и других, Кристин вынуждена была тактически скоординироваться с одним из захватчиков.
Полиция не давала никаких гарантий, что заложники выживут. Кристин позвонила премьер-министру Швеции Олофу Пальме и умоляла позволить ей и еще одному заложнику покинуть банк вместе с захватчиками: «Я боюсь, что полиция нападет и заставит нас умереть». Пальме отказался отпустить её, заявив, что они не могут уступить требованиям преступников, а в конце разговора сказал: «Кристин, ты не можешь выйти из банка. Вам придется довольствоваться тем, что вы умрете на своем посту». Энмарк была глубоко потрясена, сказав, что не хочет стать «мёртвой героиней». В прямом радиоинтервью из банка она взорвалась монологом против властей, выделив и психиатра и криминалиста Нильса Бейерота, который пытался управлять действиями полиции: «[Полиция] играет с…нашими жизнями. Они даже не хотят разговаривать со мной, той, которая умрет, если что-нибудь случится». Чувствуя, что шансы на выживание с каждым часом уменьшаются, Энмарк взяла дело в свои руки.
В ответ, ни разу не заговорив с ней, Бейерот отверг её комментарии как результат синдрома, который он только что придумал: «Синдром Норрмальмсторга» (позже переименованный в Стокгольмский синдром). Психиатр заявил, что страх, который Энмарк испытывала по отношению к полиции, был «иррациональным». А ещё добавил, что дело в эмоциональной или сексуальной привязанности, которую она испытывала к своим похитителям.
Внезапный диагноз Бейерот удовлетворил шведские СМИ: они с подозрением относились к Энмарк, которая «не выглядела такой травмированной, какой ей следовало бы быть». «Трудно признать, — писал один журналист, — но слова, которые приходят на ум, чтобы описать ее состояние: свежая и бодрая». Так ясность ума Кристин стала доказательством того, что она «была больна».

Впоследствие стало известно, что Бейрот ввёл целый «синдром», даже не поговорив с заложниками, а основываясь лишь на своих размышлениях и полицейских заключениях. Он описал поведение заложников как «иррациональное», при этом даже не уточнив у самих пострадавших, чем оно было продиктовано.

Понятие получило широчайшее хождение. «Синдром» приписывают пережившим и домашнее, и сексуализированное насилие, насилие в сектах, лишение свободы, теракты. О нём пишут популярные статьи, снимают фильмы о любви преступников и их жертв, легко объясняя всё «стокгольмским синдромом».